Замужем... вроде

Как ни странно, ей даже удалось выпить и забыть о том, что муж уехал далеко и надолго. Хотя в 16:43 в ее глазах стояли слезы, когда он признавался ей в любви посреди аэропорта. Хоть и делал это довольно-таки своеобразно, за что охота прибить. Но потом она сделала несколько телефонных звонков, и вот она уже сидит в ресторане в окружении подруг и пьет вино. Вот ей уже легчает, она ощущает, что все-таки надо ехать домой, и вот она уже добирается домой на такси, хотя часы еще даже не били полночь. И только тогда, когда Елена пришла домой, она поняла, что именно в этот раз переносить отъезд мужа ей очень тяжело. Конечно, трагедию она из этого не делала, но тем не менее внутри что-то ныло. Как только тяжелая шуба соскользнула с ее плеч, к ней навстречу вышел кот. — О. Ты чего не спишь? — Женщина чувствовала себя ужасно уставшей, и, стягивая с себя сапоги, ощущала, что ноги ее буквально гудят. — А. Тебя же не кормил никто, да? Ты мой хороший, забыли про тебя. И вообще, бросили нас с тобой. — То ли это все вино, то ли отъезд мужа на нее действительно очень странно влияет, а может, это у нее вообще уже давно началось. Наблюдать же некому. Елена берет на руки белого, но уже достаточно ощутимого в весе кота и отправляется на кухню. — Что тебе дать? Я выпью только кефир, и хватит с меня. — Кот молчал, зато уже достаточно громко урчал благодаря ее рукам. — Раз молчишь, значит, будешь корм хрумкать. — Елена обиделась и с ощутимой долей небрежности опустила животное на пол. На кухне еще ощущалось присутствие Вити, было немного тяжело здесь находится в компании одного кота, но она справится. Сейчас выпьет кефира, сходит в душ — и спать. Корм для кота шумно переместился из пакета в его персональную миску. — Жуй. А теперь очередь кефира. Стакан. Бутылка. И тут в полной тишине квартиры она слышит странное шуршание возле своей двери. Какую-то возню. Что происходит? Стакан кефира остаётся стоять на столе рядом с бутылкой, а сама Елена отправляется в прихожую, без особого страха нашуметь. То, что это грабители какие-то, совсем ее не волнует. Она сейчас в таком настроении, что эти грабители сами будут не рады. Возня продолжалась, но дверную ручку никто не трогал. Она всегда была к себе очень строгая и всегда закрывала за собой дверь после прихода домой, а потом еще и проверяла, точно ли закрыла. Но так вышло, что после того, как Витя начал уезжать, она перестала об этом настолько сильно беспокоиться и начала об этом забывать. Забывала ровно до той поры, пока к ней не пришли в гости. Поздно ночью. Какой-то мужчина. А она в халате, с полотенцем на голове, как раз после душа, запихивает в себя остатки шарлотки, которую приготовила для себя любимой, и запивает чаем. Как вдруг дверь открывается, в квартиру кто-то по-хозяйски заходит и захлопывает за собой дверь. Елена в тот момент так и застыла. В халате, с полотенцем на голове и с полным ртом шарлотки. Медленно, даже не пытаясь пережевать пирог, выходит в коридор и видит его. А он ее. Доля секунды, и мужчина спешно, задним ходом, покидает ее квартиру, не обронив ни слова. Вот это да. То ли это он перепугался, что так ошибся, то ли это просто она такая страшная. Все-таки в халате, с полотенцем на голове, да еще и с набитым ртом. Она проглотила шарлотку, вернулась на кухню, посмотрела на кота и поняла, что замки придумали не глупые люди и стоит пойти и закрыться и впредь больше так не делать. Возня за закрытой дверью продолжалась, что-то шарудело. Как-то Комиссар нашел кусок фольги на балконе, и в ее квартире шарудело так же. Но вот ей надоело, и она довольно-таки смело и резко начала открывать дверь. Щелчок, второй, тихий скрип открывающейся двери. — Господи, напугала… — Вот черт. Она совсем забыла. — Вася. — Это просто утверждение в голос, чтобы она сама поняла, что ей он не мерещится. — Это ты меня напугал, шуршишь тут под дверью. Проходи. — Что-то ей резко холодно стало, нужно дверь срочно закрыть. — Да ключи найти не могу. Думал, ты спишь, будить не хотел. — Он даже не успел поставить сумку, как мать уже начала тянуть к нему руки, чтобы обнять. Соскучилась, что поделать. — Погоди-погоди, не обнимай меня. Я холодный. — Ой, я тебя прошу. — Она шустро помогла стянуть ему тяжёлую курточку и повесила ее на крючок, но не успела она даже к нему толком повернуться лицом, как он уже сильно захватил её в свои объятия и начал прижимать к себе. — Мамочка, — по-детски протянул Василий. Она этого совсем не ожидала, но все равно начала счастливо улыбаться. Господи, ну вот вроде взрослый парень, двадцать три года на носу, учёбу заканчивает, работу нашел хорошую, поправился, окреп, возмужал, щетиной зарастает, но маму любит страшно. Как и она его. Хотя видеться они стали уже раз в месяц, и то если повезёт. — Кушать хочешь? — Елена проговорила это тихо, руками поглаживая его шею, продолжая слабо улыбаться. Он выше нее уже на целую голову. И вообще, она привыкла это спрашивать у мальчика четырнадцати лет, а не у взрослого мужчины. Ну то есть как… Ай. Не важно. — Очень хочу. — Прежде чем отпустить ее, Вася несколько раз поцеловал ее в щеку, буквально в одно и то же место. — Дяди Вити нет? — Наконец он ее всё-таки отпустил. Признаться, у нее даже голова закружилась. — Только сегодня после обеда проводила на самолёт. — Она рукой провела вниз, щупая, в теплом ли он свитере. — То-то от тебя вином пахнет. Я ему все расскажу, как ты тут его отъезды празднуешь. — Это уже были не слова маленького сыночка, это уже была реальная угроза. — Так. Сейчас голодный будешь. И вообще, сейчас посмотришь, чем я тут без него ужинаю, вообще упадешь. — Она засмеялась, а Васе наконец-то хорошо. Он любил быть дома. Очень любил. Помнится, как-то очень давно, когда присутствие Виктора Петровича между ним и его мамой уже стало чем-то положенным, чем-то правильным, но все равно немного, непонятно почему, раздражающим, Васе вдруг, совершенно неожиданно, хотелось срочно бежать из дому, куда-нибудь, лишь бы подальше. Значит, дело было летом, в среду. Елена Павловна явилась домой, откровенно говоря, навеселе. Она не была пьяна, но ощущалось, что в ней приблизительно бутылка вина. Может, две. А может, это у нее просто было настолько хорошее настроение, что прямо уже дальше некуда. Ее мужчины верно ждали ее с работы. Баринов приготовил ей ужин, оставил все в духовке, чтоб было как раз теплое, сына покормил и с чистой совестью решил составить ему компанию в какой-то игрушке перед телевизором, где нужно гонять на машине. Ему понравилось, он даже не ожидал, но вот на часах почти девять, и дверь открывается. — Мальчики! Я дома! — По ее голосу уже все понятно. — Я спать. — Вася оказался сообразительней, поэтому его уже не волновало, что он проигрывал дяде Вите. Да и ему можно… Лечь спать почти в девять. А вот Баринову действительно придётся отсидеть на этом концерте до самого конца. — Предатель ты. — Виктор обреченно вздохнул и все же поднялся с дивана. — Добрый вечер, Леночка, — на повышенных тонах ответил мужчина и направился ей навстречу. — Ты чего меня не встречаешь? — Какой же всё-таки в прихожей стоит удобный диван. Настолько удобный, что она уже расположилась на нем как можно удобнее, хотя собиралась всего лишь снять туфли. — Ну вот, встречаю же. Где мы были, Елена Пална? — Его все это начинало забавлять. — Мы были везде, причем одновременно. — Интересное заявление… Зато честно, и на том спасибо. — Хорошее начало. — Он загадочно улыбнулся в усы, а затем решил все-таки снять с нее туфли. А то сесть она села, а вот снимать их уже вряд ли собиралась. Забудет ещё… — А работа? — А с работы я ещё в обед ушла. — Женщина беззаботно махнула рукой, а у него аж брови поднялись вверх от неожиданности. Он, значит, ее тут ждёт, уставшую, наверняка голодную, приготовил ей ужин, а она… Вот же… Сосулька. — Допустим. И где же ты пропадала еще с обеда, радость моя? — Как только с туфлями было покончено, она тут же поднялась с дивана, будто этого и добивалась. Она еще в состоянии свернуть горы, он ее просто плохо знает. Поэтому ему остаётся только сидеть и наблюдать. Поэтому вставать он не спешил. Елена Пална действительно собиралась направиться сворачивать горы, но тут он своим вопросом заставил ее передумать. Она повернулась к нему и подошла как можно ближе, обняв конкурента за шею. Это, пожалуй, самое веселое в их работе. Чувствовать странную тягу друг к другу, как магнитом, и без сопротивлений, а наоборот, с охотой, подчиняться ей. — А вы соскучились, Виктор Петрович? — Ее тон был сладким, манящим. Во всяком случае, ей так казалось. Но, благодаря двум бутылкам вина внутри нее, картина на самом деле была немного другая. Но ему даже нравилось, да и в принципе мужчине больше ничего и не оставалось, только как положить руки на ее бедра и прижать своего конкурента к себе вплотную. — Ну конечно соскучился. — Руки остаются на месте, но начинают слабо сжимать. Глаза в глаза, а его губы уже сами по себе касаются ее живота, через легкую ткань платья. — Я тебе ужин приготовил, ждал тебя уставшую, замученную с работы, а ты… — Его губы медленно передвигались по ее животу через платье, глаза не отрывались от ее глаз, а тон был насмешливо-осуждающим, будто с ней уже точно все ясно. В ответ она ему ничего не сказала. А только начала жадно целовать, будто от этого зависело все и вся. Пальцы начали тянуть воротник его рубашки на себя, будто ей что-то угрожало. — Тише. Не заводись. — Баринов же с ее порывов только улыбался. — Василий еще не спит. Она подняла лицо к потолку, страдальчески вздохнула, а затем с горечью засмеялась. — Вася! — Женщина сжала его ладони своими и прокричала имя сына на всю квартиру. — Та тихо ты. — Баринов буквально начал шептать, а затем и вовсе тихо рассмеялся. Она хотела послать бедного Васю куда подальше, но не судьба. — Ну а чего он… — Опять этот тон повышенного настроения вернулся. Она не могла устоять на месте, надо срочно что-то предпринять. — Успокойся. Буйная какая. Тебе вообще, оказывается, пить нельзя. — Виктор все же поднялся с дивана, но решил не рисковать, и отпускать ее руку из своей не стал, а лишь переплел ее пальцы со своими в замок. А то мало ли… Что у этой женщины на уме. — Ой… Кто бы вот это говорил. — Обиделась. Будет война. — Успокойся, говорю. — Виктора же это все забавляло. — Будешь есть или уже не будешь? — Что значит не будешь? Конечно, буду! Я пришла уставшая, замученная, голодная с работы, а ты еще спрашиваешь. Конечно, я буду есть! — Шеф лишь кивнул, спрятав ухмылку в усах. — И чай. — Твердо скомандовал конкурент. — И чай. — Вечер обещает быть весёлым. Тем временем Василий, который с чистой совестью пересидел в ванной бурю в виде матери в, мягко говоря, нетрезвом состоянии, наконец вышел из своего убежища и с мокрыми волосами, облегченностью после теплых струй душа направился в свою комнату. И с чистой совестью. Виктор Петрович же в этот самый момент думал о том, что у этого парня вообще нет совести. Хотя его мама тут такие концерты дает с набитым ртом, что всё-таки хорошо, что он этого не слышит. Для полной безопасности собственной шкуры Василий решил еще и наушники надеть. На всю ночь. Только придется сходить за ними в прихожую, потому что они лежат в кармане куртки. Вещи матери на удивление не были разбросаны, все довольно аккуратно, почти как всегда, но сумка все же валялась открытая на диване. Где-то тут у нее в сумке должна быть жвачка. Он уверен. Он знал. Да, он ворует у матери жвачки. Не всегда, но ворует. Но не сегодня. Сегодня он просто обнаружил ее сумку в прихожей и решил ее повесить, чтобы она не валялась непонятным комком на диване. Ой, тут еще и замок расстегнут… Василий взялся за молнию, чтобы застегнуть сумку, как заметил, что внутри, на самом дне, было что-то… интересное. Что-то розовое. Прямо на дне. Интересно… Парниша не стесняясь опустил руку в бездонные глубины дамской сумочки и вытащил нечто розовое и интересное. На очень тоненькой, еще запечатанной в пленку коробочке розового цвета красовалась надпись «Тест на беременность». Что? Василий не поверил своим глазам и перевернул упаковку на обратную сторону, где красовалась инструкция, что значит определенное количество полосок. О господи… Это еще хуже, чем смотреть на картинки в учебнике анатомии. Тем временем на кухне Елена от чего-то громко засмеялась. Упаковочка розового цвета отправилась назад в сумку, сумка медленно опустилась обратно на диван, а Вася провел рукой по голове и, остановившись на затылке, направился к себе в комнату. Что?! Доигрались все-таки, да? Да даже у него, видимо, ума больше, чем у этих двоих. Ну взрослые же люди, ну… Видимо, не настолько уже и взрослые, что теперь всякие тесты покупаются да по сумкам прячутся. А вероятность того, что потом будет прятаться еще кое-кто, настолько велика, как и он сам. Да-да, вот этот вот с усами. Вот этот, который стоит сейчас на кухне и доедает банан, лицезрея бесплатный концерт, который дает его мама. Ему захотелось сделать доброе дело. Сделал… на свою голову. Теперь он не знает, как на нее смотреть. Ну вот как? Она его просто поражает. Он еще не до конца отошёл от заявления, что они живут вместе, хотя это уже длится почти… Ого-го сколько длится, он даже не помнит, когда это началось. Мало того, что она спит с ним, так еще и живет она тоже с ним. И сказать что-то хочется, но вряд ли получится… Ну вот что ему делать? Ждать, когда ему сестричку привезут из роддома? В розовом таком конверте… Да. Дядька он неплохой, но доверия в Васе к нему окончательного до сих пор нет. Снова смех мамы прошёлся по квартире. А в ее животе, возможно, ребенок. О Боже. Ни сестра, ни брат у парня после того случая так и не родились, поэтому он решил просто об этом забыть. Хотя иногда ему кажется, что что-то там все же было, и ребенок просто куда-то делся. Но, опять же, если бы он тогда, желая быть нетронутым прекрасным настроением мамы, не прятался в ванной, он, может быть, и знал, что в тот день его мама, как он сегодня говорил, мамочка, просто была на девичнике, и тест предназначался именно для невесты, чтобы она потом не тратилась. Но уже ближе к вечеру все как-то пошло по кривой, вышло из-под контроля, и тест все равно вернулся к Елене, что, мол, ей такая штука тоже нужна, потому что они с Витей на тот момент уже три месяца как жили вместе. Все. А тест этот еще очень долго провалялся у нее в тумбочке, пока срок годности не истек.