В тишине комнаты, сквозь толщу необъятной темноты, слышатся хриплые вдохи. Мужчина сидит в своём массивном кожаном кресле, курит одной рукой сигару, держа её между пальцев, пускает во тьму комнаты призрачные колечки дыма. Его, окутанного цепкими пальцами черноты, освещает лишь алый огонёк сигары и стоящая неподалёку, светящаяся бледным светом, лампа. Он, снова вдыхая едкий дым, хрипит в черноту, а затем снова пускает колечко. Оно поднимается, освещаемое редким, еле доступным, светом лампочки, а затем исчезает во мраке. Мужчина хмыкает, когда слышит сквозь плотную стену тишины копошение и скрежет дверного замка. Когда механизм поддаётся, на полу появляется полоска света и проскальзывает чуть дальше, медленно заползая по стене. Когда дверь открывается полностью, мужчину озаряет приглушённый жёлтый свет, что льётся из-за спины того, кто нарушил покой хозяина комнаты и хрупкий баланс, царящий в помещении. Тот, ушёл, словно, потревоженный чужим присутствием, зверь.
Нарушитель, стоял в дверном проёме, словно боясь пройти внутрь и сломать хрупкий барьер, который итак уже дал трещину, ещё сильнее. Лица его было не разглядеть. Свет окутал его своими заботливыми лучами, оставляя от присущему человеку лика, лишь чёрную теневую оболочку.
Когда хозяин комнаты, всё-таки удостоивший внимания своего гостя, чуть повернулся на стуле и закурив в последний раз, наконец затушил сигарету в пепельнице. Фигура в проемё не двигалась, ожидая какого-либо сигнала к разрешению начинать. Тогда громко цокнув и кивнув в знак внимания, человек в кресле сложил руки на груди, ожидая. Тёмный силуэт дрогнул и спокойно, заложив руки за спину, пересёк границу, разделяющую свет и тьму. Он сел напротив, перед этим пододвинув к себе кожаный элемент мебели, почему-то перекачивавший, к стоящему неподалёку, деревянному шкафу. Когда гость уселся, сложа руки на груди и просидев ещё с минуту, он всё-таки решил прервать висевшую в воздухе тишину.
— Господин, Рейес. Мы получили сообщение от банды «Лос-Моэртос» вчера вечером. — мужчина продолжает внимать собеседнику, даже не моргая. Лишь пристально наблюдая за сидящим напротив. — Они говорят, что они устранили лидера банды, не состоящей в связях с центром. — Рейес чуть поднимает бровь и достаёт из портсигара ещё одну скрутку из табака, резко щелкая зажигалкой. В комнате всё снова завлекает полупрозрачным туманом. Доносивший ничуть не поморщился. Его металлические веки не дрожали, а голос был ровным и довольно приятным на слух. Он не ссутулился, лишь иногда сводил руки в крепкий замок из сплетённых пальцев. — Теперь территория восточного региона увеличилась на 2%. — Монотонно сообщил Максимильен. Рейес хмыкнул, крутя сигару меж пальцев.
— Территория драконов небось. — он издаёт смешок, больше похожий на ещё один хрип, а его собеседник, лишь прожигает темноту за спиной последнего своими ярко красными белками. Если на секунду всё здание внезапно обесточат, то эти двое так и будут сидеть в темноте, сверкая алыми огоньками. Максимильен одобрительно мычит.
— У нас возникла небольшая проблема, севернее нашего района опять появились Толкачи.
Толкачами — обычно, называли «незарегистрированных» низкосортных барыг, которые торгуют на чужой территории, причём настолько глупых и неумелых, что их каждый бродяга мог вполне спокойной облапошить, эти гады помойные, чему только не научились…
— Проблема? — при таком освещении ухмылка Рейеса становится в несколько раз жутче, чем на свету. Он немного посмеивается обдувая собеседника дымом. — Ох, Макси, тебе вообще нечем заняться что ли? Прогулял бы ты свой чугунный зад куда-нибудь. Приходишь с какой-то ерундой ко мне или ты просто скучаешь? — Максимильен молчит. Если бы у него были бы хоть какие-то опознавательные признаки на лице, Рейес точно бы сказал, что тот недовольно хмурится.
— Моя работа — говорить вам, то, что рассказывают мне
ваши информаторы. Вам нужно внимательнее выбирать людей, босс. — точно обиделся. Вот сейчас ещё руки скрестит…точно!
— Неужели я задел нашу железную гордость? — собеседник молчит, соблюдая контракт с тишиной. — Брось, дружище, не в обиду тебе. Но ведь, мы выбирали их
вместе. -Теперь чувство лёгкого стыда приходится испытывать омнику, если он, конечно, может его испытать. — Как там, Аканде? Давно его не видел.
— Скоро возвращается с конференции в Аризоне, надеюсь, с уже подписанными бумагами. — саркастически произносит омник, сложив руки в замок, опираясь на столешницу.
— Вернётся, ты же знаешь. Он всю дурь из них повыбивает и ещё номер своего почтового им даст, чтобы денег туда скинули. — Рейес улыбается, смотря на угасающий огонёк, припадочно дёргающийся на конце скрутки.
— И ещё, вам письмо. — Максимильен протягивает конверт собеседнику. Он принимает его, туша сигару. — Советую его прочитать, как можно скорее. — Омник встаёт, стул под ним чуть скрипит, отодвигаясь назад. Он поправляет свой алый, в бордовую полосочку, галстук и преодолев половину пути до двери снова сообщает — И ещё…к вам посетитель.
Затем он исчезает за дверью и тогда свет наконец просачивается внутрь и озаряет рабочее место хозяина. Последний неприятно хмурится, но всё же вскрывает данный ему конверт, читая его содержимое, пока его не отвлекает лёгкий стук.
Когда Рейес прерывает своё чтение, дабы узнать ещё одного нарушителя спокойствия, он чуть отодвигает белый лист бумаги, обнажая два ярких янтарных глаза. Когда взор его достигает дверей и, стоящей в них, женской фигуре, облокачивающейся на дверной косяк, он обнажает свою дьявольскую улыбку.
— Давно не виделись,
Свифт. — тянет Рейес. Белый край пергамента касается деревянной столешницы и исчезает во мраке.
Девушка в дверях недовольно мычит, отлипая от косяка. Мужчина улыбается, приглашая её к столу, но та особо не спешит, всё ещё держа руки скрещёнными.
— Неудачный день, Такер? — последняя в конец закипает, театрально взмахивая волосами, непослушно торчащими из-за ткани капюшона и наконец садится.
— Бесит, когда ты меня так называешь. — приятно видеть, что чувствует человек, когда его злят. Ещё приятнее — когда ты злишь такую, как она. Рейес ухмыляется.
— Да брось, по-моему тебе даже нравиться. — сладко тянет он. Девушка обиженно фыркает, снова складывая руки в защитной позе и так естественно-приятно надувает пухлые губы.
Он любит играть в игры, потому что знает — мало кому удаётся выйти из этой схватки победителем. Последняя персона — не исключение. Она, на удивление самой себе, проигрывает чарам своего начальника с огромнейшим треском. А он — просто мастерски играет на её самолюбии и самообладании. Чёрт бы его побрал!
Она с каждым разом пытается деликатнее и по-свойски аккуратно подколоть его или же — поставить в неудобное положение, но планы её рушатся элегантно и резко, как карточный домик. Свифт, приходя сюда, явно хочет доказать Рейесу своё необычайное умение контролировать ситуацию, но чем больше старается, тем быстрее невольно превращается в жертву его величества — Жнеца.
— Вы хотели меня видеть, босс. — хотел и ещё как.
— Как там дела насущные? Есть какие-нибудь интересные новости? Может, ты бы хотела рассказать мне о чём-то? — он говорит с язвинкой и с искоркой в дьявольско-янтарных глазах.
— Дела — отвратно. Пятый день у вас в конторе мне не могут выдать пушку, которую я заказывала у вас. А ещё надоело торчать в этом сраном гадюшнике. — румянец вспыхивает на её щеках, он видит это даже в полумраке комнаты, за её копной русых волос и капюшоном.
— Я ведь предлагал тебе работать у нас в отделе…не так ли, детка? — грязно, очень.
— - Чтобы ублажать других пьяных уродов, извольте. —
— Думал, я для тебя не просто что-то большее, чем проходимец из бара. — девушка отводит взгляд, бой проигран. Снова. — Есть у меня для тебя интересное поручение. — мужчина кладет руки на стол, держа в них лист белого пергамента. — У нас появилась перспективная молодая банда, которой не помешало бы дать этакий…пинок. Если ты понимаешь, о чём я. Они придут на место, ну и вообщем-то всё, как всегда. — девушка кивает, подтверждая всё выше сказанное. И собирается было уходить, как её ручонку накрывает мощная рука Рейеса. — Твоё обновлённое обмундирование у меня в гараже, спроси Максимильена.
Брюнетка сглатывает и спешит удалиться. Когда Жнец лишь внимает тихому звуку удаляющихся шагов.
***
Этот город совершенно иной в дневное время суток. Стоит солнцу взойти над горизонтом и он перегорает, тухнет, словно догоревшая спичка. Но каждый день, с приходом ночи — покровительницы и властительницы этого места, он возрождается снова, словно феникс из потухшего пепла. Лос-Анджелес — место со своим собственным течением времени и распорядком дня.
Парню с тёмными волосами непривычен этот своеобразный распорядок и когда брат поднимает его полпервого ночи, он недовольно мычит.
С тех пор, как они вдвоём с огромной сумкой денег и двумя чемоданами вещей убегали из родного края, прошло два дня. Гендзи мало о чём думал в это время. Его круг мышления сузился до потребностей купить покушать и поспать парочку часов, желательно горизонтально, но небольшая смена часовых поясов всё-таки не давала ему шанса.
***
В душном самолёте, летевшем из Японии в Лос-Анджелес, уснуть не удавалось. Они сидели ближе к хвосту. Хандзо мирно читал книжку, лишь иногда перелистывая уже потёртый пергамент своими перебинтованными, вдоль и поперёк, пальцами. Они купили в аэропорте пару пачек печенья, три пакета чипсов и сок.
Младший сидел у иллюминатора и поглядывал на ночное небо, опершись на руку. Тяжёлый рюкзак, где лежали всякие блокноты, еда и мелкая техника, вроде мобильника и планшета, покоился на коленях у зеленоглазого. Его брат — напротив, был почти полностью налегке, взяв на борт лишь небольшую напоясную сумку и книжку, остальное они
благополучно сдали в багаж. Они сидели молча, не разговаривая, словно и незнакомы вообще. Когда желудок младшего начал жалобно петь песню о спасении, Хандзо не выдержал и прервал бесконечное молчание:
— Поешь, а то совсем сил не будет. — доставая из рюкзака пачку печенья, сказал он. Гендзи лишь на секунду перевёл на него взгляд своих зелёных глаз и вернулся к просмотру видов.
— Брось, ты с полудня ничего не ел. — молчание. Хандзо вздыхает. Им обоим тяжело, но если младший будет морить себя голодом — им легче уж точно не станет. Тогда он открывает пачку, с хрустящим треском, который раздаётся чуть ли не на весь салон. Печенье приятно пахнет шоколадом. Хандзо переводит взгляд на брата — ноль реакции. Тогда он пожимает плечами, он уже всё перепробовал.
Печенье хрустит на зубах, рассыпаясь песочной крошкой во рту. Старшему сейчас хотелось бы думать, что они дома, на кухне и он, развалившись на удобном мягком стуле, уплетает овсяное с шоколадной крошкой, как в старые времена. Рукой подать и ручка холодильника откроется, а внутри будет стоять пакет с молоком. И тогда, он нальёт его в свою любимую кружку с «Gorillaz» и сядет рядом с братом на диван, около тёплого камина.
Хандзо с того света возвращает неприятное ощущение того, будто он голый в толпе, а на него смотрят тысячи и тысячи любопытных глаз. Когда он распахивает глаза и хочет повернуться, натыкается взглядом на яркую зелень, накрывшую чёрный, как ночь, зрачок.
— Давай сюда свое печенье.
