***
Слизеринец ежился от промозглого февральского ветра, сидя на лавочке, на набережной. Настроение было отвратительное: весь Магический Мир словно рой пчел «жужжал» о Поттере. Драко снова вздрогнул и, взяв бутылку бренди в бумажном пакете, в очередной раз приложился к горлышку. Вкус напитка он не чувствовал, согревающего эффекта тоже. Где-то на подсознании он понимал, что ежедневные алкогольные возлияния ни к чему хорошему не приведут. Чувствовал он себя мерзко, поэтому решил себя вести соответствующе. После той встречи в отеле, он избегал общения с Асторией, а при редких встречах в рабочих коридорах парень делал вид, что они незнакомы. На День Святого Валентина он, конечно, отправил девушке шикарный букет желтых роз. Мисс Гринграсс отправила его обратно, и цветы незаслуженно закончили свою жизнь в мусорном баке. — Чертов, Поттер, — буркнул Драко и сделал глоток. С одной стороны, ситуация для Малфоя-младшего была печальная и поэтому он пытался утопить чувство одиночества в алкоголе, а с другой… Слизеринец как-то по-детски обиделся на собственные мысли. С другой, нынешняя суета с пропажей Гарри напоминала ему о времени, когда он в первый раз услышал про «Мальчика, которого выжил». Все рассказы о нем были с флером обожания и восхищения и эти чувства передались маленькому Драко, но Поттер не захотел с ним дружить. От обидных воспоминаний Малфой сильнее сжал бутылку: — Даже руку не пожал. Тогда эта ситуация взбесила юного наследника Малфоев и он поставил себе цель во всем превзойти этого выскочку. Чувства злости и обиды давали ему силы, чтобы издеваться над Поттером и его друзьями, и ему это нравилось. Так продолжалось до середины третьего курса. Пока юноша не поймал себя на мысли: что он начал как-то смущаться при чужих разговорах о Гарри, ищет всегда в толпе взъерошенную темную макушку, неотрывно следит за ловцом гриффиндорской команды на матчах, и что старательно отводит взгляд, когда ловит на себе взгляды Поттера. Если бы он сейчас был трезв, то смог бы назвать практически точное количество раз, когда Гарри смотрел на него тогда. Летом, перед четвертым курсом, слизеринец думал, что его попустит от чувств к гриффиндорцу. Но встреча на Платформе 9¾ показала, что это не так. В конце концов «Мальчик, который всех спас» для Драко стал «Мальчиком, которого нужно стереть из мыслей и сердца». И это ему удавалось, даже очень успешно, до того ноябрьского дня, когда Поттер оказался в его доме. Очередной порыв ветра вконец растрепал его волосы, которые он почему-то не захотел собрать в хвост. Драко убрал их с лица и посмотрел на зажженные огни в многоквартирных домах на другой стороне реки. Конечно, он мог обсудить все с Крамом, но сейчас болгарин был занят более важными делами. Малфой не хотел отвлекать Виктора и портить ему настроение своими переживаниями, пока молодой человек искал жилье для него и министра Уизли. Пока еще Уизли. Драко снова вернулся мыслями к нынешней ситуации с Поттером. Все снова носятся с Героем, а Малфой чувствует себя подростком, злящимся на весь мир. Однако сейчас ситуация совершенно похожая на сюр: никто не может найти Гарри, вещи Поттера все еще в чулане Драко, а сам слизеринец сидит на набережной и в очередной раз напивается. Малфой оглянулся по сторонам: на набережной никого уже не было. Он пошарил в кармане пальто и вытащил мобильник, чуть прищурившись от яркого экрана, и посмотрел время. Электронные часы давно показывали, что уже далеко за полночь. Встав с лавочки и бросив бутылку в ближайшую мусорку, парень задумался над тем аппарировать ему домой или добраться более традиционным способом. Но холодный ветер, пробирающий до костей, вызвал желание поскорее оказаться в теплом помещении. — Все равно стошнит, — буркнул себе под нос Драко и аппарировал с пустынной набережной.***
Утро пятницы началось с дичайшего похмелья и Драко уже привычным движением откупорил склянку с антипохмельным зельем и, поморщившись, выпил его. Он знал, что оно как раз подействует за то время, что он принимает душ. Стоя в расстегнутой рубашке перед раскрытой шкатулкой с запонками, Малфой-младший сначала занес руку над своими любимыми с изумрудами, но скривившись, вытащил простые запонки из белого золота без каких-либо камней или узоров. Поправив галстук, Драко надел пиджак и, поправив волосы, посмотрел на свое отражение в зеркале. Отражение всем своим видом кричало, что ему пора уже заканчивать с таким образом жизни. Пора бросить столько пить, злоупотреблять с антипохмельным зельем, начать нормально питаться и высыпаться. Лицо похудело, и черты заострились, под глазами залегли темные тени, а повседневная одежда стала свободней. Драко скорчил рожу отражению, и оно ответило ему тем же. Немного подумав, Малфой вытащил черную атласную ленту из ящика, и перехватил ей волосы, так он стал меньше походить на своего отца. Малфой еще раз посмотрел в зеркало, на него смотрел парень, очень похожий своим затравленным взглядом на него в школьные годы. Драко сидел за рабочим столом в полном одиночестве: Гремси и Уизли ушли на обед, а он под предлогом срочной работы остался в кабинете. Не то чтобы он врал насчет работы, просто ему не хотелось идти туда, где большое скопление людей и все разговоры о человеке, которого внезапно стало слишком много в его жизни, несмотря на его отсутствие. Пока юноша предавался своим грустным мыслям, в кабинет вошел министерский посыльный и протянул ему конверт. Парень поблагодарил и с неохотой взял его, письма от своего отца он узнавал всегда. Курьер ничего не ответил, а лишь развернулся и вышел из кабинета. В послании было приглашение на сегодняшний семейный ужин. Однако на этот раз Люциус написал, что ужин действительно семейный и никакой мисс Гринграсс не будет. Подчеркнутая вежливость письма и уточнения немного насторожили Малфоя-младшего. Очередной отвратительный вечер в моей жизни — это прекрасно!***
Люциус ходил уже несколько минут по своему кабинету, пытаясь начать разговор со своей женой, которая уютно устроилась с книгой на софе. Женщина незаметно наблюдала за своим мужем: его состояние вызывало чувство тревоги. Он стал чаще обычного интересоваться состоянием Драко, неумело пытался скрыть любопытство, когда миссис Малфой получала письма. Таким она его видела очень давно, когда была беременна долгожданным наследником. Малфой-старший не мог тогда нормально скрывать волнения и интереса. Нет, на людях он был всегда холоден и скуп на эмоции, но это было лишь на людях. — Это все кровь Блэков, — наконец, выпалил Малфой-старший. — Прости, что? — женщина посмотрела поверх книги на своего мужа. — Либо это проявление юношеского максимализма, либо начался переходный возраст. Хотя, какой переходный возраст в двадцать три? — Люциус проигнорировал вопрос жены, а та тихонечко рассмеялась. — Видимо, тот, которого у него не было, пока он учился в школе? — Цисси, а если он начнет курить или свяжется с плохой компанией? — Ты курил и связался с плохой компанией. Дважды, — спокойно ответила миссис Малфой. — Согласен, плохой пример. А если он вдруг станет музыкантом или… — Люциус задумался и посмотрел на огонь в камине. — Или притащит парня в дом, — очень тихо добавила Нарцисса, чтобы не услышал ее муж. Слухи о поведении ее сына после пропажи Поттера и то гневное письмо от главы семьи Гринграссов, заставило женщину задуматься кое о чем. — Ты что-то сказала? — Нет, просто не заметила, что прочитала строчку вслух. Ничего такого наш сын не сделает, он все-таки Малфой, а не Блэк, как ты предположил. Малфой-старший виновато посмотрел на свою жену. Все эти годы он не хотел сам себе признаваться в том, что порой тихий и вкрадчивый голос Цисси, пугает его сильнее, чем воспоминая о годе в Азкабане и Волдеморте. Люциус Малфой наблюдал за Драко, который с безразличным видом водил вилкой по тарелке и прикладывался к своему бокалу гораздо чаще, чем это позволял этикет. То, что с его сыном творится что-то неладное, он понял в тот день, когда единственный наследник заявил, что съезжает в собственный дом и собирается свести метку Пожирателя. Возможно, Малфой-старший был бы рад такой самостоятельности сына, не будь он его единственным наследником, который решил поэкспериментировать с неизвестными и опасными зельями и заклинаниями. Скрипя зубами и скрепя сердцем, Люциус примирился с таким поведением сына, в основном благодаря уговорам Нарциссы. Но последние полтора месяца Драко ведет себя так, как будто ему плевать, что он наследник старинного чистокровного рода. Драко не устраивал что-то сверхвызывающее, точнее, наоборот — он перестал делать что-то, что вызывало раздражение Люциуса. Отец переживал, но не знал, как это показать. Мужчина несколько раз попробовал хоть как-то растормошить Драко провокационными вопросами и колкостями, но это было бесполезно: Малфой-младший либо отвечал сухо, либо просто игнорировал выпады отца. Хозяин Малфой-мэнора с грустью посмотрел на свою жену, которая практически не притронулась к своей еде и смотрела на сына. Уже поздним вечером Люциус шел в свой кабинет и увидел, что Драко спит в кресле перед камином в небольшой гостиной второго этажа. Он был рад, что Цисси удалось уговорить парня остаться на выходные в родном доме. Мужчина много лет не видел своего сына спящим. Он тихо подошел к креслу, осторожно погладив Драко по голове, поцеловал в макушку и, забрав пустой бокал, стоящий у ножки кресла, тихо удалился.