Аукцион

      Тео кажется, что просто нет смысла снимать траурный костюм. Всё равно кто-нибудь скоро умрёт. Возможно, даже он. Тео вообще не хочет об этом думать, вот только, дурацкая ошибка отца на его предплечье противно пульсирует. Он бы почти ненавидел своего отца, но он не слишком смел для такой открытой провокации. Когда-нибудь позже, Тео поймёт, что именно этого от него и ждали.       Тео не любит отца, правда он не уверен, что это хорошо. Драко своего отца обожает. Наверно. Память услужливо вырезает большую часть воспоминаний, поэтому Тео начинает считать себя жертвой страшной драмы. Тео не знает жизни, поэтому его мир ограничивается… пожалуй, только им. То, что его не касается, не существует. Ни геноцид, ни войны, ни чьи-то смерти… Тео помнит только третий день их гнилой — вроде-бы — победы. Тео так и не понял. Они победили, но всё осталось по старому:       отец презрительно молчит на его вопросы;       все ходят злые и угрюмые, срываясь на домовиков;       а воздух отдаёт гнилью — как и до победы.       Тео не понимает, что ему делать, ведь…       Тео страшно;       Тео не умеет жить;       Тео не хочет умирать;       Тео, просто мальчик, мальчик с отцовским глазами и презрением родных, это же хоть что-то значит?       — Ты не достоин носить звание чистокровного волшебника.       Слова отца набатом звучат в его голове ближайшие две недели, отражаясь эхом от стенок черепной коробки.       «Не достоин!..» визжат родственники и скалят свои кислые лица с пересохшими от нехватки крови губами.       «Не достоин», холодным голосом вторят мраморные стены и бьют его на опережение, будто в нём не чистая кровь, будто он — не хозяин, будто он… проиграл.       «Не достоин…» сбивчивым шёпотом тянет от склепа предков, из дорогих гробов слышится беззвучный смех, а Тео не понимает, он просто не может понять, они же победили, так почему он как пленник в собственном доме? Пленник не/своих побед и не/чужих поражений.       Двадцать пятое мая тысяча девятьсот девяносто восьмого. Тео запомнил эту дату. Тогда он понял. Мужчину, пришедшего к его отцу, Тео видел впервые. Ничем непримечательный, абсолютно — от унылых усов, до маленьких грустных глаз — волшебник, который, кажется, сделал для Тео больше, чем кто-либо.       Его отец встретил мужчину радушно, предложил выпить наверху, в кабинете. Тео не хотел подслушивать. Просто так вышло.       Захмелевшие лица мужчин, невнятная речь и брошенная фраза мужчины: — В этой войне, друг мой, мы проиграли все.       У Тео совсем не осталось сил — он наконец понял, он не победил, потому что он не играл и его призирают, потому что проиграли и победившие. Он бездействовал — это его вина.       У Тео тяжёлые лёгкие наливаются победами, а стеклянное сердце бьется на осколки, Тео сам не знает, что он хочет, во что он верит, к чему идёт, но Тео не остановится. Он найдёт свою цель, найдёт причины жить, найдёт себя.. Раньше у Тео были только красивые глаза и презрение отца. Теперь у Теодора больше нет надежд на счастливое будущее, но он выгрызёт его себе сам.

Мальчик Тео проиграл битву, но Теодор Нотт не проиграет войну.