Боль забытой любви

      Проникнуть в архив Скотленд-Ярда оказалось не так уж и сложно, по крайней мере не сложнее, чем в любое другое место, которое Сиэль и Себастьян посетили подобным образом.       Демон предлагал юноше поехать домой и отоспаться, поручив ему выяснить, располагает ли Скотленд-Ярд хоть какой-нибудь информацией о Мари Блан, но парень посчитал, что всё равно не сможет заснуть, поэтому решил отправиться на поиски вместе со слугой, чтобы немного развеяться и отвлечься.       Разыскать дело о несчастном случае, произошедшем с первой графиней Транси, не составило ни малейшего труда: на стоящих ровными рядами в просторном помещении стеллажах были прикреплены таблички с годом, а на корешках пыльных томов красовались надписи с фамилиями жертв, либо преступников, а иногда и тех и других.       - Не слишком ли толстая для простого несчастного случая? – Сиэль взвесил на ладони увесистую пухлую папку, принятую им из рук демона.       Впрочем, эта странность очень быстро нашла своё объяснение: инспектор, который вёл дело, опросил каждого слугу в особняке, большинству из которых было запрещено даже заходить на ту половину дома с парадной лестницей, где всё и случилось.       Ныне покойный граф Транси утверждал тогда, что был в отъезде и смог вернуться в Лондон лишь на третьи сутки после гибели жены.       Нашлись в деле и показания некой Молли Блан, которая пояснила, что её рассчитали за пару дней до случившегося в связи с тем, что она более не могла должным образом исполнять свои обязанности горничной по причине крайне тяжело протекающей беременности, при этом зла на госпожу она не держала, а в день смерти последней, весь день провела лёжа в постели из-за плохого самочувствия, что подтвердила её подруга, которая приютила девушку у себя.       На основании того, что ни один из опрошенных не видел, как графиня Транси упала, а также того, что ни в особняке, ни возле него не было замечено подозрительных личностей, некто инспектор Уилкс пришёл к выводу, что с леди произошёл несчастный случай, в котором нет ничьей вины.       Сиэль счёл такие аргументы весьма слабыми и неубедительными: «А какая мне, в общем-то, разница? Убили графиню или она просто оступилась? Если это сделал Транси, то он и сам уже в могиле. Продажный инспектор? Что ж, ещё один довод к тому, что в Скотленд-Ярде не стоит слепо кому-либо доверять».       - Итак, Мари оказалась Молли Блан, но хоть в фамилии Анафелоуз не ошиблась. Даже более того, теперь мы наверняка знаем, что женщина была беременна на тот момент. Остаётся надеяться, что ребёнок благополучно родился на свет, до сих пор жив и согласится на сотрудничество с нами, - подытожил Сиэль, запомнив данные бывшей служанки дома Транси и возвращая материалы дела на прежнее место, - И раз уж мы здесь, то я хочу взглянуть на кое-что ещё.       Юноша прошёл через несколько рядов высоких стеллажей, достающих почти до потолка: «Здесь, оно должно быть где-то здесь. Декабрь 1885…»       Подняв фонарь выше, парень пробежался глазами по надписям на корешках томов.       - Его нет? Почему его нет? – дело о пожаре в особняке Фантомхайв там абсолютно точно отсутствовало. Сиэль перешёл к следующей полке стеллажа: «1886…», и к той, что была выше: «1884…», - Может что-то перепутали и положили его совсем не туда?       Юноша сделал несколько шагов вперёд и беспомощно окинул взглядом огромный архив, представляя сколько времени потребуется, чтобы всё тут осмотреть.       - Не думаю, дело об убийстве Ваших родителей ещё не закрыто и вероятно находится у кого-то из инспекторов на руках. Прикажете перевернуть вверх дном каждый кабинет в этом здании? – такая перспектива явно не устраивала демона. Он стоял чуть поодаль от своего хозяина, прислонившись плечом к одному из стеллажей и выжидающе смотрел на него.       «Может ли там быть что-то полезное? Что-то, что может помочь? Или же это обернётся лишь новыми проблемами в виде пристального внимания ко мне со стороны Скотленд-Ярда, учитывая то, что после взлома пропадёт лишь дело об убийстве моей семьи», - прикинул в голове Сиэль, опуская фонарь на пол.       - Мы не станем этого делать, по крайней мере, пока что. Вряд ли там может быть что-то, что может кардинально всё изменить, но взглянуть на него конечно стоило бы, - не глядя, юноша взял с одной из полок первое попавшееся под руку дело и открыл его примерно на середине. Там была фотография женщины с перерезанным горлом и вспоротым животом.       Поморщившись, Сиэль захлопнул том и взглянул на его корешок. «Джек-Поторошитель», - гласила надпись на нём.       Парень помнил нашумевшие убийства проституток, происходившие в Лондоне спустя год-полтора после его личной трагедии, о них тогда говорил чуть ли не каждый, и Мадам Рэд не была тому исключением, она утверждала, что сделать такое мог исключительно врач, обсуждая тошнотворные подробности с подругами, забежавшими на чай. Сиэль же, когда поднималась эта тема, старался по возможности уйти в другую комнату, чтобы не слушать всего этого.       Преступник так и не был пойман, но кровавые расправы над продажными женщинами прекратилось. Горожане строили разные теории по этому поводу: о том, что убийца затаился, умер, угодил в сумасшедший дом, сбежал, но вскоре вернётся и напомнит о себе. Впрочем, шумиха довольно быстро улеглась и вскоре о нём все позабыли.       - Да, мы ознакомимся с материалами дела о пожаре, когда будет возможность. Когда это будет удобно и не привлечёт ненужного внимания, - немного растерянно продолжил юноша, возвращая «Джека-Потрошителя» обратно на полку, - Возможно, Абберлайн сможет помочь с этим. Я всё же не посторонний человек и имею право знать, как продвигается расследование, не только с его слов, но и…       - Да, тише Вы, - шикнул на него демон.       Сиэль не заметил знаков, которые подавал ему до этого слуга. В коридоре, напротив двери архива, замерли шаги. Там и раньше периодически проходил дежурный, проверявший, всё ли в порядке, но в молчаливом пустом здании было отлично слышно, когда он приближался, чтобы затаиться на пару минут. Сейчас же юноша немного отвлёкся и не обратил на него внимания, говоря слишком громко.       Звякнули ключи и щелкнул дверной замок. До окна, через которое они проникли сюда, было слишком далеко и незаметно пересечь расстояние до него уже не представлялось возможным.       В одно мгновение погас их фонарь и скрипнула открывающаяся дверь, Себастьян схватил парня за руку и, протащив пару метров, прижал собой к стене в небольшой нише между стеллажами.       Кто-то вошёл. Из-за плеча демона Сиэль видел, как пятно света скользнуло по металлическим полкам и посеревшим от времени папкам совсем рядом с их укрытием.       - Господи, да кому сдалась эта макулатура, - с облегчением пробормотал этот кто-то, не пройдя даже до середины архива.       Юноша готов был поклясться, что он чувствует страх вошедшего. Мужчина явно не желал вступить в схватку с теми, кто притаился в архиве и погибнуть, защищая тонну «макулатуры», которая так и так со временем обратится в прах, оттого и топтался сейчас на месте, светя своим фонарём то в одну, то в другую сторону.       «Если бы он включил свет, или хотя бы обошёл помещение вдоль стен, то сразу увидел бы нас», - Сиэль приобнял демона руками, ощущая приятную упругость его тела под одеждой: «Не проще ли было пройти мимо этой двери, сделав вид, что ничего не слышал?»       Но чувство долга всё же заставило мужчину пару минут назад отпереть эту дверь, а теперь он будто раздумывал, достаточно ли формальностей он выполнил для успокоения своей совести и можно ли ему уже уходить.       К своему удивлению, юноша находил это забавным, он был уверен, что тот человек не сделает больше ни шагу вперёд, опасаясь переступить ту невидимую черту, которая позволяет ему чувствовать себя в относительной безопасности.       Немного подавшись вперёд, Сиэль коснулся губами шеи Себастьяна сбоку от кадыка и двинулся легкими поцелуями вниз, слегка прихватывая кожу. Прикрыв глаза, он услышал, как человек с фонарём вышел в коридор и повернул ключ в замке, оставляя их в кромешной темноте. Его поспешно удаляющиеся шаги вызвали у юноши легкую усмешку.       Демон шумно выдохнул и сжал его плечи сильнее.       - Как бы не был велик соблазн взять Вас прямо здесь, но тот дежурный может вернуться, и если Вы не желаете совокупиться в луже его крови, то нам пора уходить, - предостерёг парня Себастьян, отступая назад и позволяя ему выйти из их укрытия.       Сиэль не стал возражать против того, чтобы как можно скорее убраться отсюда прочь, так как оставаться дальше было уже не за чем, а опасения, что тот мужчина всего лишь пошёл позвать кого-нибудь на подмогу, заметив незапертое окно, были вполне обоснованными. …       «Основным, даже единственным свидетелем по делу о пожаре в поместье Фантомхайв, был я», - Сиэль пытался окончательно разобраться, может ли в материалах, имеющихся у Скотленд-Ярда, содержаться хоть что-то ценное для него, чтобы понять, стоит ли сильно наседать на Абберлайна по этому поводу.       Карета уныло тащилась по темным улицам Лондона, Себастьян советовал юноше провести эту ночь в том же доме в городе, что и предыдущую, дабы сэкономить время на дорогу и лучше выспаться, но тот отказался, решив вернуться в поместье, долгое отсутствие в котором счёл порочной практикой.       «Сейчас я не помню о тех событиях ничего такого, что имело бы значение и существенно помогло расследованию. Я не мог ничего забыть за прошедшие годы, это совершенно точно, а значит вряд ли в десятилетнем возрасте рассказал полиции что-то ещё», - Сиэлю казалось, что каждое мгновение той ночи стоит у него перед глазами, будто всё случилось вчера.       Тогда их старый дворецкий - Танака, обнаружив сына своих хозяев в комнате с телами Винсента и Рэйчел Фантомхайвов, велел мальчику бежать прочь из горящего дома, где-нибудь хорошо спрятаться и ждать, когда он найдёт его. Сиэль так и поступил: он выскочил на улицу, отбежал в сторону и забился под каменную скамью, скрытую среди деревьев, чуть поодаль от особняка.       Юноша не знал, сколько времени он пролежал там, на мёрзлой земле, той ночью, глядя на зарево от полыхающего поместья, слушая, как пламя пожирает всё, что было ему так дорого, ту счастливую беззаботную жизнь в окружении родительской заботы и любви, которая теперь казалась ему бесконечно далёкой. Возможно, он провёл так несколько часов.       Затем наступило утро. Возле скамьи остановились большие, похожие на солдатские сапоги, а затем незнакомый мужчина наклонился, вытащил мальчика из его укрытия и поднял на руки. Сиэль начал кричать и вырываться, подумав, что это кто-то из тех, кто убил его родителей и устроил пожар в особняке.       «Я нашёл ребёнка!», - крикнул кому-то мужчина, не обращая ни малейшего внимания на попытки мальчика отбиться от него и понёс его в сторону подъездной дорожки через кусты, видимо, чтобы обойти ещё дымящееся пепелище.       Вокруг было много людей, очень много людей: одни бегали и суетились, другие отдавали приказы, расхаживая с важным видом по почерневшему от пепла снегу. Чужая трагедия для них была всего лишь рутиной, а до осиротевшего ребёнка и вовсе никому не было дела.       Наверное, только тогда до Сиэля начало доходить, что всё случившееся не было кошмарным сном или дурной шуткой, что его мать и отец действительно мертвы, а дом лежит в руинах.       В их сторону направлялись Фрэнсис Мидфорд и какой-то мужчина.       «Да, это их сын», - подтвердила женщина, подойдя ближе. Даже в эти минуты хладнокровие не покинуло её. Горделивая прямая осанка, презрительный взгляд, голос ровный и чёткий, надменные губы, на которых её племянник никогда не видел улыбки. Наверное, Фрэнсис Мидфорд можно было бы назвать красивой, если бы не это отталкивающее выражение лица, на котором читалось явное пренебрежение к окружающим.       «Мой брат? Вы нашли его тело?» - спросила она у того, кто держал Сиэля на руках.       «Ещё нет», - ответил он.       «Вот уже битый час я пытаюсь выяснить хоть что-то и всё бестолку!», - тётя Фрэнсис резко повернулась к мужчине, с которым говорила до этого, её юбки при этом сильно колыхнулись, едва не подлетев вверх, а всегда суровое лицо исказил поистине свирепый оскал.       «Простите, мэм, мы сейчас занимаемся установлением всех обстоятельств произошедшего и без всяких сомнений сообщим Вам в самую первую очередь, как только что-либо станет известным. Прошу Вас, отойдите на безопасное расстояние и ожидайте», - отступив на пару шагов назад, дрожащим голосом начал объясняться её собеседник, но Фрэнсис Мидфорд была не из тех, от кого можно было легко отделаться. Она пошла за мужчиной следом. О чем они говорили дальше, Сиэль уже не слышал.       «Так что мне делать с мальчиком, сэр?», - крикнул им вдогонку нашедший Сиэля человек, невольно подчёркивая ненужность ребёнка в этом мире.       Попавший в лапы тёти Фрэнсис бедолага лишь махнул рукой куда-то в сторону, не оборачиваясь назад.       Сиэля пронесли ещё пару десятков метров в указанном направлении. Там на земле, размазывая по лицу слёзы, сидела растрёпанная Ангелина Дюлес, она была абсолютно убита горем.       «Сиэль! Ты жив!», - на секунду лицо женщины, увидевшей его, озарила надежда.       «Мама и папа… Они…», - только тогда мальчик зарыдал в голос, а следом за ним и Мадам Рэд.       «Стоп, разве я не плакал не прекращая с того самого момента, как увидел родителей мёртвыми?», - нахмурился юноша. Карету тряхнуло на ухабе. Демон бросил на него короткий взгляд и снова отвернулся к окну.       «Получается, что нет. Но мне всегда снится…», - действительно, в повторяющихся из раза в раз кошмарах, которые мучили Сиэля с той ужасной ночи, он всегда звал родителей и плакал, но дальше того места, где он обнаружил их тела в малом каминном зале, сюжет снов никогда и не заходил. Парень, заливаясь слезами, всегда оставался там, в одной комнате с убитыми родителями и мёртвым псом.       «Наверное, это можно объяснить тем, что в реальности я испытал сильный шок и скорее всего просто застыл на месте, осознание же того, что случилось тогда, пришло ко мне позже и приобрело такую форму в моих снах», - попробовал найти объяснение этому противоречию Сиэль: «Но это не такая уж значимая деталь. Всё остальное четко сохранилось в моей памяти. Так, что было дальше? Тётя Ангелина сидит на земле и протягивает ко мне руки, её лицо распухло от слёз, а одежда перепачкана в месиве из грязного снега и пепла, что было под ногами. Тот мужчина, который нашёл меня… Пожарный или военный, а может всё же полицейский? Кажется, у него были светлые волосы и усы. Он передал меня тёте и накинул мне на плечи свой мундир, куртку, бушлат? Что это было? Какого цвета? Я не помню!»       «Как я мог позабыть? Не сказать, что эти мелочи так уж существенны, но всё же…», - юноша заметил, что Себастьян внимательно смотрит на него.       С того момента, как они сели в карету, покинув здание Скотленд-Ярда, демон не проронил ни слова, впрочем, в течение сегодняшнего дня слуга то и дело становился задумчивым. Парню казалось, что Себастьян хочет сказать ему что-то ещё, и очень надеялся, что если это касается разговора, состоявшегося между ними утром, то он всё же решит промолчать.       «И всё-таки, зачем ему добровольно отказываться от моей души? От того единственного, что по сути интересует его в нашем контракте? Или он заранее знал, что я не соглашусь на такое, и устроил этот фарс, чтобы вызвать у меня нужные эмоции? Хотел немного взбодрить меня, создав ситуацию, в которой я снова сделал бы свой выбор, убедившись в правильности моего пути, чтобы избавить меня от ощущения того, что я лечу в бездонную пропасть и не могу ни за что зацепиться? Насколько хорошо он чувствует меня?», - юноша прищурился, всматриваясь в лицо демона.       - Смотри не переусердствуй, а то я могу и поверить, - Сиэль даже сам удивился тому, насколько холодно прозвучал его голос.       - М? Поверить во что? – удивленно приподнял бровь Себастьян.       - В то, что ты любишь меня.       Эту фразу демон оставил без ответа.       «Что ж, это лучше, чем если бы он сказал: “Разве Вы не этого хотели, мой господин? Всё будет, как по-настоящему, только невзаправду, и я постараюсь, чтобы Вы не заметили разницы, пусть я и не могу никого любить”. Хватит об этом, надо думать о деле. Допросы… Что я говорил на допросах в Скотленд-Ярде?», - но ничего вразумительного Сиэль на тех допросах и не говорил: как только инспектор начинал задавать мальчику вопросы, касающиеся убийства его родителей и пожара в особняке, тот сразу же принимался плакать.       Вряд ли из тех бессвязных обрывков фраз, которые парню тогда удалось выдавить из себя, можно было составить четкую картину произошедшего. ...       «Ну вот, развёл нюни прям как девка», - беззлобно, в грубоватой манере, предпринял попытку успокоить ребёнка уже немолодой мужчина с бакенбардами и усталым лицом.       Его кабинет казался неопрятным и давяще-маленьким, стол был завален бумагами, а воздух пропитан табаком. Инспектор нахмурил брови, между которыми залегли глубокие морщины, глядя на сидящего напротив него мальчишку, который и рад бы был прекратить рыдать, но стоило ему лишь только попытаться снова открыть рот, как вместо слов оттуда вырывался очередной надрывный всхлип.       «Может достаточно уже измываться над ним?», - это прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос.       Мадам Рэд поднялась со стула, который ей любезно принесли из соседнего кабинета и подошла ближе к столу. Её губы дрожали, будто она вот-вот сама расплачется, но женщина нашла силы сдержать себя в руках: «Если бы он знал что-то, то уже сказал бы! Довольно! Или Вы думаете, что я не найду на Вас управу?».       Это был последний допрос Сиэля и предыдущие мало чем от него не отличались. ...       Действительно ли тётя Ангелина тогда так заботилась о нём или же сама не могла вынести той боли, которую ей причиняли воспоминания о трагедии? Кого она оплакивала: родную сестру или мужчину, которого любила всю свою жизнь? У Сиэля и раньше возникали подобные мысли, которые он сразу же гнал прочь от себя, но сейчас почему-то каждый из этих вопросов всплывал один за другим в его голове, зарождая сомнения, оставляя после себя паршивое чувство из смеси брезгливого отвращения и стыда за то, что юноша позволил себе такие предположения.       Как часто Мадам Рэд мечтала о том, чтобы он погиб тогда вместе с матерью и не препятствовал её счастью с Винсентом Фантомхайвом? А такие фантазии, вероятно, имели место быть и высказанное тёткой перед самой смертью сожаление о том, что Сиэль не умер вместо своего отца, яркое тому доказательство.       Но могли ли такие чувства просуществовать столь долгий срок, никак не подпитываясь извне? Парень допускал, что юная девушка может влюбиться лишь от того, что мужчина был добр к ней. Однако на момент смерти Винсента Фантомхайва, тому было тридцать четыре, а Ангелине Дюлес почти тридцать два года, и наивной дурочкой, путающей галантность и флирт, последнюю назвать было сложно.       Об этой влюбленности знали многие, если не все вокруг, в том числе друзья его отца, что подтверждает история, рассказанная не так давно Дитрихом во время их с Себастьяном визита в Германию. А значит, и для самого объекта любви это не было секретом, как вероятно и для его жены.       «Почему отец не сделал ничего, чтобы прекратить это, если с его стороны никаких поводов не было? Тешил своё самолюбие или же…», - у Сиэль стало очень противно на душе: «И как на самом деле относилась ко всему этому мама? Неужели у неё никогда не возникало желания оттаскать сестру за волосы и вышвырнуть за дверь, чтобы та больше никогда не приближалась к её мужу?»       - Мы уже приехали, - демон немного наклонился вперёд и коснулся ладонью колена юноши.       Сиэль только сейчас заметил, что карета остановилась. Парень молча кивнул, ему хотелось сейчас броситься Себастьяну на шею, поделиться всем этим с ним и услышать в ответ, что ничего подобного не было и быть не могло, что его отец никогда даже в мыслях не изменял его матери, тем более с её родной сестрой, или хотя бы, что не стоит так думать, если реально подтверждённых фактов тому нет. Но этим утром демон уже высказал свои соображения по поводу Винсента Фантомхайва, и пусть в них и не было ничего о личной жизни последнего, зато теперь было ясно, какое мнение о покойном графе сложилось у того, кто заполучил душу и тело его сына.       Сиэль вышел из кареты и направился к дому. Когда парень уже поднялся по ступенькам, у самой входной двери, с боку от него, метнулось что-то красное. Юноша резко отпрянул в сторону. Перед ним стоял Грелль Сатклифф.       «Он с крыши спрыгнул что ли? Только этого чучела ещё тут не хватало», - парень испугался, что Жнецы передумали и договоренности о перемирии конец.       - Чего тебе, Грелль? – стараясь сохранить твёрдость в голосе, спросил он.       - Всего лишь выполняю свою работу, - хищно улыбнулся Жнец, - Хотел поздороваться.       «Выполняет работу? Означает ли это, что здесь сегодня снова кто-то умрёт?», - поёжился юноша, почувствовав пробежавший по спине холодок.       В ту же секунду Себастьян, убедившись в том, что карета, на которой они приехали, уже достаточно далеко, чтобы посторонний не смог ничего случайно увидеть, схватил Грелля за горло и припечатал затылком к стене рядом с дверью, так сильно, что раздался хруст не то черепа Сатклиффа, не то треснувшей штукатурки.       - Боже, ничего не могу с собой поделать… Питаю слабость к грубым и жестоким мужчинам, - со стоном выдохнул Жнец, - Так часто представляю себе, как меня берут силой…       - Будешь мозолить глаза и я тебя пришибу, - сдавил его глотку до хрипа демон.       «Сатклифф стал меня невыносимо бесить, даже больше, чем когда портил всё, за что брался в доме Мадам Рэд», - отметил Сиэль, наблюдая за происходящим.       - Я бы и рад продолжить начатое нами в прошлый раз. Вот только Уилли.., - потупил глаз Жнец, - Он без ума от меня, ты сам тогда видел, и если хоть один прекрасный волос упадёт с моей головы... Боюсь, тебе придётся драться с ним за меня, любимый.       Грелль потянулся рукой к лицу Себастьяна, но тот перехватил её на полпути, отпустив шею Сатклиффа, после чего отшвырнул Жнеца в сторону так, что тот упал на землю ничком.       «Как завуалированно он намекнул на то, что в случае новой стычки перемирию конец», - у Сиэля мелькнули подозрения, что действия Жнеца были умышленной провокацией.       - Хватит, Себастьян, - на всякий случай сказал вслух юноша, заходя в дом, - Я устал и хочу спать, нет смысла тратить на него время. Идём. …       Поднявшись на лестничный пролёт между первым и вторым этажом, Сиэль остановился. Там на стене висел большой, даже огромный, портрет его родителей. Их лица на картине были нечёткими, словно размытыми, когда юноша заметил это в первые дни во вновь отстроенном магией особняке, то испугался, что портрет получился таким оттого, что он забыл, как они выглядели. Себастьян заметил это тогда и поспешил успокоить парня, пояснив, что тот помнит такой именно эту картину, и что с реальными образами матери и отца в его голове она совершенно не связана.       Теперь же портрет будто отражал зародившиеся у Сиэля сомнения в том, что он действительно знал о своих родителях всё: был ли Винсент Фантомхайв на самом деле таким, каким юноша считал его все эти годы, верила ли Рэйчел Фантомхайв мужу безоговорочно и слепо и заслужил ли тот такое доверие с её стороны, или же она лишь делала вид, что ничего не замечает, улавливая запах чужих духов от его одежды, запах духов её сёстры, а после тихо плакала одна так, чтобы никто этого не увидел?       - Этот портрет. Себастьян, убери его отсюда, - тихо пробормотал Сиэль, продолжив подниматься по лестнице.       - Почему? – демон тоже остановился возле картины на том же месте, где до этого стоял его хозяин.       - Глава Дома Фантомхайв теперь я, а не мой отец, - юноша сказал первое, что пришло ему в голову, обернувшись и посмотрев на слугу через плечо.       - Желаете заменить своим портретом? – изобразив недоумение на лице, продолжил задавать вопросы Себастьян.       - Нет, ничем не желаю заменить. Просто убери отсюда эту картину. Ясно? – устало вздохнул Сиэль: «Вот же докапался до меня. Так сложно сделать то, о чем я прошу без лишних слов?»       - Да, мой господин.