Сумрачные сказки для юных лягушат.

Сегодня я хочу рассказать Вам об одном когда-то жившем у нас воине. Он всегда стремился стать лучше других в какой-либо племенной деятельности, но чтобы стать наиактивнейшим котом Сумрака, он заплатил свою цену. В этот день было осеннее холодное утро. Средь верхушек сосен завывал ветер, уже было не тайно, что совсем скоро начнёт выпадать первый снег. Сезон Листопада уже прошёл и начинались холодные, суровые дни, когда ветер не щадя бьёт прямо в морду и пробирается под шерсть, заставляя кота покрыться мурашками. Дичи становилось всё меньше, все попрятались, а значит и для того, чтобы поймать живность, стоит приложить не мало усилий. Лагерь уже давно встал. Непоседливые котята играли с игровиками, что ничуть не уступали молодняку по непоседливости. Оруженосцы то тренировались, то проводили время с семьёй, увлечённо о чём-то болтая, в то время как воители усердно охраняли границы. Сизый, молодой кот, но уже заработавший репутацию в племени как самый активный, с самого раннего утра, когда солнце только начинало вставать, уже находился на посту. Каждый день он дозорил, ходил в патрули, грезя о том, чтобы его любили за ответственность, активность и всегда ставили в пример.Он горел желанием стать наиактивнейшим, самым лучшим. Из палатки старейшин выползла тощая кошка, местами виднелась седина, когда-то тёмная, словно ночной небосвод шерсть поблекла, а тело покрывало множество шрамов. Глаза давно перестали светиться прежней бодростью, а видела она далеко не так хорошо, как пару сезонов назад. - Сизый, сынок, я уже не так молода, чувствую недолго мне осталось, - старейшина еле дошла до сына, что собирался выйти из лагеря вслед за уже ушедшими друзьями. – Я хотела бы… - Прости, мам, но мне надо идти, мне некогда, не хворай. – оборвав пожилую мать воитель выскочил за пределы, даже не взглянув на Явь. Сердце тёмной кошки сжалось, он очень мало проводил время с ней и его сестрой. Он постоянно занят, постоянно находил как отмазаться от разговоров. Явь понимала, что племенное благополучие важно для него, но она всё больше расстраивалась, когда её посещали мысли о том, что скоро она отойдёт к предкам, так и не успев наговорится с сыном. - А я уже и не помню, когда в последний раз мы с тобой общались… - еле слышно промолвила старушка в след уходящему Сизому. Глубоко выдохнув старейшина поплелась обратно, встретив по пути свою дочурку, которая, в отличии от своего брата, ни на минуту не хотела оставлять пожилую мать. У Черешни не было своих котят, она всегда мечтала порадовать Явь хорошей новостью, чтоб хотя бы на мгновение услышать давно, казалось бы, забытое довольное мурчание своей матушки. Добравшись до тёплого уголка палатки старейшин, белая в крапинку воительница уложила свою мать в подстилку. Кошка со скрываемым ужасом смотрела, как тело Явь становится всё более старым и немощным. Все понимали, что ей оставалось недолго. Во всём виновата старость. - Мам, давай я тебе принесу аппетитную толстую ящерицу, - Черешня посмотрела на выступающие рёбра тёмной кошки, ком вставал в горле каждый раз, когда воительница видела мать в таком состоянии. – Ты давно не ела, тебе нужны силы. Уже собираясь выйти из палатки, её остановил хриплый голос Яви. - Черешня, я видела сон, - старейшина присела на свою тёплую подстилку, сгорбив плечи, она посмотрела в изумрудные глаза своей дочери. – скоро, очень скоро, мне придётся покинуть вас. Я прошу тебя, позаботься о своём брате, он хоть сильный и умный, но кто знает, что с ним может случиться. В глазах Черешни мелькали огоньки беспокойства. Помявшись, воительница подошла к пожилой старейшине, прильнув щекой к её щеке. - О чём ты говоришь, - еле слышно мурча, дочь села рядом с боком матери. – Тебе ещё…Тебе ещё жить и жить! Черешня попыталась приободрить мать, но она понимала, что очень скоро Яви всё-таки придётся покинуть этот мир и начать охотиться в Звёздных степях. - Хотелось бы мне в это верить… - еле слышно прошептала старейшина, поудобнее ложась в подстилке. – Иди, я устала… Пустота и тревога, поселившиеся в сердце воительницы, не давали уснуть ей в эту ночь. Выйдя в лагерь, где было совершенно пусто, Черешня подняла взгляд на усыпанное звёздами небо. Звёзды сияли ярко, затмевая даже саму луну. Прохладный ветерок ерошил её белую шёрстку, а травка щекотала подушечки лап. Было уже раннее утро, веяло сыростью, а из тёмного небосвода плавно переходило в рассвет. Черешня ещё долго сидела на обители, пока солнечный свет не озарил своим теплом весь лагерь. Слишком уставшая и крайне расстроенная состоянием матушки, Черешня завалилась в подстилку и тут же провалилась в сон. Но, к сожалению, умиротворённое состояние длилось не долго. Сквозь сон Черешня почувствовала неладное, проснувшись, та выскочила из палатки. Добежав до матери, воительница увидела то, чего боялась увидеть. Практически обездвиженное тело матери безвольно лежало на подстилке, Явь еле дышала, бока с трудом поднимались. - Я… Хочу попрощаться с вами, дети мои, - хрипя, еле слышно произнесла старейшина. – п-пожалуйста, позови Сизого. Не в силах что либо произнести, Черешня на дрожащих лапах дошла до брата, что как раз собирался отдать своё «я» на сбор в пограничный патруль. - Сизый, там… - подавляя наступающие слёзы, сквозь парализующую боль, прошептала воительница. – мама… умирает. Она хотела попрощаться. - Замолчи! Сбор идёт, не видишь? Подождёт. – так и не услышав сестру, Сизый встал отойдя ближе к выходу из лагеря. Поражённая ответом своего когда-то настолько любимого брата, Черешня в сердцах прокляла Сизого. Вернувшись обратно в палатку, кошка легла у бока матери. Явь умерла. Умерла, даже не попрощавшись, не поговорив с сыном, не дав ему последнее, материнское напутствие. Глубоко в душе Черешня затаила колкую обиду на брата. Вылизав шерсть умершей, с тяжёлым грузом на душе, белоснежная воительница дождалась своего братца возле выхода в лагерь. - Черешня, что ты там про мать говори… - Неужели, племенная деятельность тебе была важнее… - тихо рыча, промолвила воительница, смотря полными злости и боли глазами на Сизого. – Важнее того, чтобы просто поговорить с матерью? Ты… так жалок… - О чём ты? - Сизый стоял в недоумении глядя на сестру, он не понимал, о чём она говорит. - Явь мертва, а тебя я больше видеть не хочу. У меня больше нет брата, которого я так любила… - не в силах больше что либо из себя выдавить, Черешня проскользнула в лагерь, скрывшись в потоке котов. Вслед за сестрой, в палатку вошёл Сизый.При взгляде на обмякшее тело матери, воитель почувствовал стыд и самоедство за то, что ставил главнее всего не семью, а свои интересы и племенную деятельность. Тело Яви вынесли на поляну, дабы все смогли проститься с умершей и проводить её в последний путь. Сизый смотрел на всё со стороны, его взгляд был пуст, осознание того, что он потерял тех, кто был дороже всего на свете душило его горькими слезами. С дырой вместо сердца, воитель отправился спать. Сознание мутилось, он не мог думать, не мог чувствовать, сейчас единственное чувство, что в нём играло – сожаление об упущенном прошлом и дикая боль. - Прости меня… мам… - тихо прошептал Сизый и, со слезами на пушистых щеках, погрузился в мир снов. [А ведь знаете, в жизни нет ничего важнее чем семья. Даже если на кону будет стоять вся твоя репутация доблестного воина или звание старшего по должности; даже если тебя не нарекут двойным именем из-за одного пропущенного с семьёй дня, плюй на это дело. Ничто не окажется лучше на всём свете счастливой улыбки матери, навещаемой сыном.]