Шанс взаймы

      — У тебя духу не хватит, Грейнджер.       — Не тебе меня судить, — сквозь зубы ответила Гермиона.       Малфой самодовольно ухмыльнулся.       — Тогда чего же ты не действуешь?       Гермиона сглотнула и сильнее стиснула выскальзывающую из взмокших пальцев волшебную палочку.       — Мне неприятно это делать… Но я должна.       Малфой чуть склонил голову на бок, всё ещё недвижно стоя под прицелом палочки, и сощурил глаза.       — Кому ты должна?       — Я… — Гермиона запнулась, осознав, что сама загнала себя в ловушку. Собственная неспособность объяснить свои поступки вызывала жгучее раздражение. — Чёрт подери, открой глаза, Малфой! Идёт война, а мы всего лишь дети. Так сложились обстоятельства, моего желания здесь нет. Если бы у меня был выбор, я бы поступила иначе…       — Вот именно, Грейнджер, — резко перебил её Малфой, и лицо его окаменело. — Если бы у нас был хоть какой-то выбор.       И не обращая больше внимания на волшебную палочку, давно гуляющую в дрожащей руке Гермионы, он отвернулся и отошёл к чёрному шкафу. Гермиона стояла как громом поражённая. Только слепой глупец или упрямец не смог бы принять того, что Малфой прав. У них нет никакого выбора. Ни у кого из них. Бессильное отчаяние навалилось на плечи, и Гермиона едва выстояла под его грузом.       Однако колотящееся сердце под гербом Гриффиндора не хотело принимать такую реальность. Ощутив его посыл, Гермиона порывисто шагнула к Малфою.        — Но я делаю это ради твоего спасения! Если бы ты согласился добровольно пойти к Дамблдору, мне бы не пришлось… мне не пришлось бы…       Малфой посмотрел на неё как на сумасшедшую.       — Грейнджер, ты в своём уме? Дамблдор? Серьёзно? Да он вышвырнет меня из кабинета и тут же сдаст аврорам вместе с матерью. Тебе мало того, что мой отец оказался в Азкабане? С чего ты взяла, что Дамблдор захочет мне помогать? Я пытался убить его!       — Малфой, ты не знаешь Дамблдора! — горячо возразила Гермиона и тоже подошла к шкафу. О волшебной палочке она давно забыла. — Он поймёт, он простит. Если ты расскажешь ему всё — о шантаже, о матери, об угрозе твоей жизни — он пойдёт тебе навстречу. Он выше этого!       Гермиона понятия не имела, как объяснить Драко Малфою, кто такой Альбус Дамблдор. Всё, что было очевидно для Гермионы, было совершенно неочевидно для Малфоя. Для неё благородство Дамблдора было чем-то само собой разумеющимся и не могло вызвать абсолютно никаких вопросов и подозрений. Но для Малфоя всё было иначе. Он смотрел на мир по-иному, через призму своего воспитания и своей жизни.       — Даже если это и так, есть другие причины, по которым я НЕ МОГУ пойти к Дамблдору.       — Если ты боишься, то я тебе повторяю: Дамблдор выше этого, — заверила его Гермиона.       — Грейнджер, не будь дурой! — окончательно вышел из себя Малфой. — Неужели ты не понимаешь, что в тот момент, когда я переступлю порог кабинета Дамблдора, я буду уже одной ногой в могиле! Неужели ты думаешь, что он не узнает? Он узнает, узнает быстро и не помедлит с тем, чтобы расправиться с моей матерью, а затем и с отцом — и никакой Азкабан ему не станет помехой!       — Но если мы всё сделаем осторожно, если ты не будешь говорить с директором напрямую, тогда, возможно, всё получится! — не сдавалась Гермиона.       — ОЧНИСЬ, ГРЕЙНДЖЕР! — гаркнул Малфой так, что она вздрогнула. — Неужели ты думаешь, что Тёмный Лорд настолько глуп, что не имеет прямых связей со школой? Неужели ты думаешь, что он не позаботился о шпионе, который будет иметь свободный доступ в любой угол Хогвартса и беспрестанно доносить ему? Ты и впрямь такая наивная?       От внезапно обрушившегося на неё откровения у Гермионы приоткрылся рот. Огромными глазами она смотрела на Малфоя.       — У Тёмного Лорда есть… шпион в школе?       Она не могла поверить в то, что слышит. Шпион Волдеморта, здесь, в Хогвартсе, под носом у профессора Дамблдора. И он регулярно доносит Тёмному Лорду обо всём, что происходит здесь. Обо всём, что происходит с Гарри. Обо всём.       — Как... как директор смог допустить такое?       — Смог. И раз уж он до сих пор не догадался обо мне, то и о шпионстве наверняка тоже.       Гермиона нащупала позади себя гладкую поверхность двери чёрного гардероба. Не может этого быть. Чтобы Дамблдор не догадался… Но тогда как ещё объяснить всё это? Малфой беспрепятственно ходит по школе, и по его словам, шпион тоже до сих пор здесь и не пойман. В голове острой занозой засел вопрос: кто? Преподаватель? Ученик? Неужели Волдеморт сумел настолько глубоко запустить свои щупальца?..       — Теперь ты понимаешь, что я полностью лишён выбора?       К своему вящему отчаянию, она это понимала. Как понимала и то, что действительно ничего не может предложить Малфою взамен. Чувство беспомощности грызло, разъедало изнутри.       Но не в правилах Гермионы Грейнджер складывать оружие, не испробовав всё. Голова уже раскалывалась, но она усилием воли заставляла себя думать, искать, перебирать варианты. Должно же быть хоть что-то, хоть какая-то зацепка…       И она наконец нашлась. Гермиона вскинула до того опущенную голову и пристально посмотрела на Малфоя. Тот ответил ей непонимающим взглядом.       — Ты ведь знаешь, кто шпион, Малфой? Ты знаешь его имя?       Сердцебиение участилось в ожидании ответа.       На мгновение в серых глазах мелькнули испуг и изумление, а затем Малфой отвёл взор в сторону.       — Нет, я не знаю, кто из преподавателей шпион.       — Всё-таки преподаватель! — торжествующе воскликнула Гермиона.       Она заметила, как едва освещённое тусклым светом лицо Малфоя на мгновение исказилось осознанием страшного промаха: проболтался. Теперь Гермиона больше не сомневалась: он точно знает, кто шпион. Но он ни за что ей этого не скажет, поэтому она решила сыграть по его правилам, сделать вид, что поверила.       Ну конечно. Кто ещё, как не преподаватель? Если Тёмному Лорду была нужна исчерпывающая информация обо всём, что происходит в Хогвартсе, то ученик тут никак не годился. Теперь оставалось только понять, кто? Гермиона перебирала в памяти фамилии профессоров, чувствуя глухие отголоски стыда в душе.       — Но ты точно уверен, что это преподаватель? — попытавшись изобразить как можно более искреннее сомнение, спросила Гермиона.       — Я… я… слышал краем уха. — Отнекиваться было поздно, видимо, Малфой тоже это понимал.       Гермиона подалась вперёд, заглядывая ему в глаза.       — Ты понимаешь, что это означает? — тихо спросила она, и Малфой встрепенулся, словно она плеснула ему в лицо холодной водой.       — Даже не старайся вытащить меня — это бесполезно, если до тебя ещё не дошло. — Жалкая попытка отбить её атаку.       — Мы точно знаем, что это кто-то из преподавателей, и это даёт нам, какое-никакое, а всё же преимущество, — Гермиона снова ощущала себя в своей стихии. — Разговор с директором можно просто-напросто скрыть от всех, сделать так, чтобы ни один преподаватель, ученик или портрет не узнал. Ещё есть шанс, Малфой, тебе только надо решиться…       Гермиона на мгновение встретилась взглядом с ним, но он тут же отвернулся.       — А ты не подумала о том, что директор сам может рассказать о нашем разговоре кому-то из преподавателей? Не подумала, что этим кем-то может оказаться шпион? Если Дамблдору неизвестно, что в школе крыса, откуда ему знать, что он не может доверять всем учителям?       — Мы… мы скажем ему! И ты поручишься за то, что в школе действительно есть связной Тёмного Лорда, Дамблдор поверит тебе! И мы попросим его не говорить об этом никому…       — И ты правда уверена, что Дамблдор не поступит по-своему?       Ответа не требовалось. Да, Дамблдор может поступить так, как сам посчитает нужным. Сколько обвинений летело в сторону Северуса Снейпа? И всякий раз Дамблдор оставался непреклонным: «Я доверяю профессору Снейпу».       Профессор Снейп… Снейп…       А что если…?       — Шпион — Снейп? — Вопрос выстрелил без предупреждения.       Малфой побелел. Напряжение в комнате вмиг стало осязаемо. Гермиона со страхом и трепетом ждала ответа.       — Я не знаю, — упрямо повторил Малфой.       У Гермионы не было сомнений в том, что он говорит неправду. Он не может не сообщаться со шпионом, тот наверняка передаёт ему личные указания и распоряжения Волдеморта.       — Малфой, это очень важно. Я просто хочу тебе помочь…       Кровь прилила к лицу Малфоя, отчего на щеках выступили бледно-розовые пятна.       — Я же сказал, что не знаю! Этого мне не сообщили — слишком ценная и важная информация. И с чего ты взяла, что это именно Снейп? — с вызовом осведомился он.       — Ну… я…       — Потому что он выглядит мрачнее остальных преподавателей, безвылазно сидит в своём кабинете, всегда мечтал преподавать Защиту, постоянно штрафует Гриффиндор и ненавидит Поттера? Это твои доводы? Ну, давай же, скажи, что это не так!       Гермиона промолчала и хмуро потупилась.       — Я так и думал, — скептично заключил Малфой. — Все шишки всегда летят на тех, кто больше всего отличается от других. Вот и со Снейпом та же история — ведь намного проще обвинить во всём белую ворону! — раздражённо фыркнул он.       «Скорее уж тогда чёрную среди белых», — хотела было сыронизировать Гермиона, но вовремя опомнилась.       Наверное, у Малфоя достаточно уважения к своему декану, если он так яростно отстаивает его честь. Хотя, с другой стороны, в этом нет ничего удивительного: Малфой всегда был любимчиком Снейпа, и тот даже не пытался это скрыть, а кроме того, Снейп постоянно задирал Гарри, что не могло не доставлять удовольствие тому же Малфою. Да, пожалуй, за несколько лет учёбы здесь Драко Малфой сильнее остальных привязался именно к Снейпу.       В чём-то он был прав, и Гермиона не могла не согласиться с ним, даже невзирая на причины его протестов. Да, из всех преподавателей — а Малфой сказал, что шпионит именно преподаватель, — профессор Северус Снейп подходил на такую роль лучше всего, но как это доказать? И какие причины у неё так полагать?       Однако если не он, то кто тогда?..       — Но кроме него…       — Да-да, все остальные на фоне Снейпа выглядят просто святыми, я знаю! А вообще, Грейнджер, я поражён. — Малфой слегка ухмыльнулся, и его ухмылка совсем не понравилась Гермионе, как и язвительность его голоса. — Уж от кого, а от тебя услышать обвинения — да ещё какие! — в адрес преподавателя, я не ожидал. Наверное, я на тебя плохо влияю.       На Гермиону словно вылили ушат ледяной воды. Ясность ума вернулась к ней рывком, и вся картина происходящего выкрасилась яркими, кричащими цветами.       Она что, ополоумела? Подозревать преподавателя! Снейп — связной Волдеморта? Что за абсурд!       Гермиона почувствовала, как краснеет, а вдобавок, к собственному ужасу, ощутила знакомое жжение в затылке — стыд. Но не перед Снейпом и всем преподавательским составом, а перед Малфоем. Сторонник справедливости и уважения к преподавателям, не допускающая сомнений в верности решений директора Дамблдора, и вдруг недвусмысленно высказывается в сторону профессора. Пытается уличить его, ни больше, ни меньше, в шпионстве и работе на Тёмного Лорда! И перед кем? Перед Драко Малфоем, чьё поведение всегда служило примером невоспитанности, самонадеянности и неуважения к окружающим.       Несусветное безрассудство.       Вот в какие условия ставит их даже не сама война, а этот… этот… Назвать его человеком и язык не поворачивается! Даже находясь далеко, Волдеморт умело манипулирует ими, заставляя скрываться, не доверять, грешить друг на друга, лгать.       Да кто разберёт этого Малфоя? Разве можно быть уверенным в том, что он сказал правду? Скорее всего, он просто боится гнева Тёмного Лорда, вот и выдумал эту банальную байку про шпиона. А она-то поверила!       Злясь на собственное малодушие, Гермиона решительно отогнала прочь все мысли о том, что кто-то в Хогвартсе может быть предателем. Но Малфою всё же придётся пойти с ней, хочет он этого или нет. Она снова притворится, что поверила.       — Что ж, возможно, это не так уж важно, — начала размышлять Гермиона вслух. — В конце концов, мы точно знаем, что это преподаватель, и это даёт нам шанс на удачный исход.       Малфой шумно вздохнул.       — Грейнджер, оставь это! Почему тебе просто не махнуть рукой? Что тебя так тянет в это… — Малфой не договорил, выразительно взглянув на неё. Гермиона поняла, каким словом он хотел всё это охарактеризовать, и невольно передёрнула плечами.       — Я хочу тебе помочь, — сказала она.       — Это я уже понял! Я не понимаю другого: почему? Зачем? Кто я тебе такой, чтобы стараться для меня, чтобы помогать мне?       Гермиона слегка растерялась.       — А разве это имеет значение? — ответила она с искренним удивлением.       Малфой воззрился на неё с нескрываемым ошеломлением, что не на шутку смутило Гермиону.       — Мерлин… Как с тобой разговаривать? — простонал он. — Давай начнём сначала. По порядку. — Он снова стал говорить в своей манере — медленно, чуть растягивая слова. Но сейчас это нисколько не мешало, а наоборот, даже помогало успокоиться и немного упорядочить несущиеся галопом через всю голову мысли. — Мы на одной стороне?       Гермиона поморгала, а затем отрицательно мотнула головой.       — Мы друзья?       — Нет.       — Мы хорошие знакомые?       И снова отрицательно.       — Мы учимся на одном факультете или на дружественных?       И вновь качание головой из стороны в сторону.       — Между нами есть хоть что-то общее?       Тут Гермиона задумалась.       — Есть, — уверенно сказала она.       Казалось, ответ несколько обескуражил Малфоя, и он потерял нить рассуждения.       — И что же? — с сомнением поинтересовался он.       — Право выбора. — Взгляд Гермионы был прямым и открытым. В этот момент ей нечего было прятать. — Всё же ты не прав, у нас есть выбор. Каждый день, каждую минуту мы встаём перед ним. И каждый сделанный нами шаг по тому или иному пути всё дальше уводит нас, лишает возможности выбрать из нескольких дорог дважды, лишает нас права вернуться назад и исправить. У тебя всё ещё есть шанс выбрать, по какому пути идти.       Глаза Малфоя как-то странно заблестели, он тут же спрятал их, обратив всё своё внимание к чёрному гардеробу.       — Я зашёл так далеко, что обратного пути у меня уже нет. Неужели ты до сих пор этого не поняла. Нет у меня права выбора, я лишился его ещё до того, как родился, — скорбно откликнулся он.       — Никто не вправе решать за тебя, Малфой. Всё, что ты сейчас решишь, будет только на твоей совести. Не на совести Тёмного Лорда, не на совести твоих родителей, а на твоей. Один ты ответственен за свои поступки.       — Вот только не надо намекать, что мне самому всё это так нравится! — раздражённо воскликнул Малфой и вскинул голову.       — Я намекаю вовсе не на это, а лишь на то, что в тебе осталось достаточно человечности, чтобы ты смог отыскать верный путь, — сдержанно ответила Гермиона.       — И ты правда веришь в это? — скептично спросил Малфой.       — Не сомневаюсь.       — Хотел бы и я верить, что это на самом деле так, — прошептал он.       Гермиона ощутила холодок в груди и сглотнула.       — Это на самом деле так.       Малфой отвлёкся от созерцания гладкой двери и посмотрел на неё. Не просто посмотрел, а словно пронзил насквозь. Гермиона ощутила себя вывернутой наизнанку этим взглядом.       — И как только у тебя это получается — каждый раз сражать меня своим видением, своей верой во всё доброе и хорошее. — Гермиона ошарашенно уставилась на Малфоя. — Чёрт, Грейнджер, ты точно маленький ребёнок — веришь в счастливый конец! Когда же ты поймёшь, что реальность далека от сказок…       — Она не далека и не близка, реальность создаём мы сами, — возразила Гермиона, пытаясь не вдумываться в то, что несёт Малфой о её влиянии на него.       — Что ты хочешь сказать?       — Что я верю в тебя, — с чувством произнесла Гермиона, по-прежнему стараясь заглушить остальные нелепые мысли. — Верю, что у тебя достаточно сил, чтобы противостоять. Верю, что ты хочешь всё изменить. — Не помня себя, она взяла его левую руку в том месте, где под пиджаком была выведена уродливая татуировка. — Я не хочу, чтобы тьма поглотила тебя безвозвратно.       На лице Малфоя застыло выражение глубочайшего потрясения. Серые глаза были непривычно широко раскрыты. Левая рука не шелохнулась, зажатая в тиски пальцев Гермионы. Его нижняя губа задрожала, он открывал и закрывал рот, а затем наконец сбивчиво заговорил:       — Мне казалось… Грейнджер… Я сомневался… Как такое возможно…       Нахмурив брови, Гермиона недоумённо смотрела на Малфоя. Она попыталась было спросить его, что он имеет в виду, но он вырвал свою руку и заметался взад-вперёд, запуская пальцы в волосы.       — Даже если и так… глупо, — забормотал он. — Глупо и безнадёжно. Это всё бесполезно. Даже не будь этой войны, у нас всё равно никогда не было бы шанса, пойми. Я не смогу, ведь мой отец… моя семья… Мы с тобой… нас никогда… — Малфой запнулся и сглотнул. — Нам нельзя.       Гермиона вслушивалась в отрывистую речь и никак не могла уловить её смысл. Мы? Нас? Шанс? О чём он говорит?       — Это просто неоправданный риск, — продолжал Малфой. — А если не ради нас, то больше не для чего. Тогда бессмысленно стараться.       Гермиона тупо смотрела на Малфоя и не знала даже, как сформулировать свой вопрос. В голове была только одна мысль: «Что. Он. Несёт?»       — Малфой. О чём ты говоришь?       — Я… — Он резко остановился и пристально глянул на Гермиону. И вновь словно заглянул в самую душу, снял всю шелуху. — Подожди… То есть ты… — Выражение его лица сменило, наверное, с десяток эмоций, из которых Гермиона отчётливо уловила ошеломление, неверие и страх. — Так. Хорошо, я понял. Я всё понял.       А вот Гермиона ничего не поняла. Малфой на миг прикрыл глаза, сделал глубокий вдох.       — Я, наверное, буду сильно жалеть об этом, — произнёс он, а взгляд его на миг стал стеклянным. — Но я обязан знать правду.       Он сделал широкий шаг, сокращая расстояние между ними и прижимая Гермиону своим телом к шкафу. Дыхание его сбилось, сердце колотилось так, что даже Гермиона ощущала его бешеный бег. На секунду ей стало страшно. Что он делает? Она даже не попыталась защититься. Он держал её крепко, ни единого шанса вырваться.       — Малфой, что ты делаешь? — дрожащим голосом проговорила она, почувствовав, как засосало под ложечкой.       — Прошу, не порти всё хотя бы сейчас, Грейнджер, — прошептал Малфой и накрыл её губы своими.