Гермиона во все глаза смотрела на Малфоя, чуть не подпрыгивая от нетерпения.
— Ну же! — не выдержала она. — Говори, Малфой.
Он провёл кончиками пальцев по столешнице, прослеживая своё движение рассеянным взглядом.
— Грейнджер, ты помнишь второй курс? Помнишь, как я впервые назвал тебя…
Гермиона непонимающе уставилась на Малфоя.
— Да, я помню, — произнесла она через некоторое время, отводя глаза. — Ты назвал меня грязнокровкой. Тогда я впервые услышала это слово и ещё не знала, что оно означает.
— Мне очень жаль, — сдавленно отозвался Малфой. — Но это не главное. Ты помнишь, что заставило меня это сделать?
— Да, я… я сказала… — Почему-то вспоминать об этом в такой момент Гермионе было неловко.
— Ты сказала, что, в отличие от меня, никто не покупал себе место в команде. И я разозлился. Одной фразой ты осадила меня, ткнула носом в мой же триумф над Поттером. И всё, на что я оказался способен, это оскорбить и унизить. С того самого момента ты засела в моей голове. Я пристально наблюдал за твоими успехами и неудачами. Меня выводила из себя твоя всезнающая натура. Постепенно ты превратилась в мою навязчивую идею. Я соревновался с тобой в учёбе и старался задеть при каждом удобном случае. И меня бесило твоё безразличие к тем гадостям, что я выдумывал. Я хотел видеть, как загораются твои глаза, как начинают пылать щёки, как стискиваются кулаки и скрежещут зубы от злости и обиды. Но ты всё пропускала мимо ушей и только твердила этим двоим: «Не обращайте внимания, не обращайте внимания».
Малфой скривился в отвращении.
Гермиона с опаской вслушивалась в его слова. Последнее было правдой. Она действительно старалась не придавать значения тому, что он говорил о ней, и только когда он задевал кого-то из её друзей, не могла себя сдержать.
— Я постоянно обсуждал вас в нашей гостиной, насмехался над вами, пока однажды Пэнси не заметила, что я стал чересчур часто упоминать твоё имя. Она сказала, что у меня нездоровый интерес. Я обозлился на неё за это, но только потому, что она была абсолютно права.
Малфой замолчал, и Гермиона едва не оглохла от наступившей звенящей тишины.
— В чём она права? — спросила она тихо, но её голос громовым эхом прокатился по комнате.
— В том, что я увлёкся и сам не заметил, как стал зависим от этого. Мне было необходимо то ощущение раздражения, которое я неизменно получал, когда ты находилась рядом. Наверное, со стороны это казалось… ненормальным, диким. Пэнси пыталась убедить меня, что я давно упустил контроль, но я не хотел, не собирался в это верить. До того урока зельеварения, когда Слизнорт показал нам амортенцию…
У Гермионы перехватило дыхание.
— Малфой, остановись.
— Нет! — запротестовал он. — Я в кои-то веки решился сказать правду, не останавливай меня!
— Малфой, пожалуйста, послушай меня и замолчи прямо сейчас, пока не поздно.
Он зарычал и развернулся к столу, с грохотом опуская кулаки на столешницу.
— Чёрт, Грейнджер! Я ведь и без того рассказал достаточно, разве не так? — Он повернулся к ней, сверкая глазами.
Гермиона невольно отступила.
— Ты ещё не сказал самого главного. Пожалуйста, не надо, — умоляюще произнесла она. — Эти слова ты не сможешь вернуть, ты должен быть уверен до конца.
— Я уверен! — упрямо настаивал Малфой, приближаясь к Гермионе.
— Откуда тебе знать? Сейчас тебе очень тяжело, тебе страшно. Ты пытаешься найти выход, но не видишь его. Ты запутался…
Зажатая в руке палочка задрожала, но Гермиона не смела направить её на Малфоя. Он замер в нескольких шагах от неё и раздельно выговорил:
— Амортенция не может лгать.
Гермиона отчаянно замотала головой.
— Нет, этого не может быть. Должно быть другое объяснение!
— Почему же? — осведомился Малфой, приподняв брови.
— Я просто не понимаю, как это могло произойти…
— Но тебе ведь нравится Уизли? Разве ты можешь это объяснить, Грейнджер?
Малфой скрестил руки на груди и посмотрел Гермионе в глаза. Эти слова обескуражили её. Откуда он знает? Ведь об этом известно только ей и Гарри, и ещё Джинни…
— С чего ты взял, что я и Рон…
— Нет никаких «ты и он», — отрезал Малфой. — Есть ты. И не смотри на меня так. У тебя как всегда всё на лице написано. То, как ты за ним наблюдаешь, как касаешься его невзначай. Думаешь, это незаметно? Я ещё с четвёртого курса обратил внимание, как ты смотришь на него. — Губы Малфоя искривились. — А он даже ухом не повёл, болван…
— Не говори так! — вступилась Гермиона, но нужно было быть честной с собой: сейчас её волновало совершенно не это.
— Да брось! Вашу нелепую ссору на Святочном балу видела каждая собака. И только полный кретин не сумел бы что-то понять тогда. — Малфой на мгновение зажмурился и снова открыл глаза. — Я понял всё.
Гермиона безуспешно цеплялась за гладкую поверхность чёрного гардероба, к которому её вновь вернули ноги. В душе разгорался огонь. Сквозь вихри мыслей и ураган чувств пробился низкий голос Малфоя:
— Это неприятно, Грейнджер, правда? Просто смотреть, как тот, кто тебе не безразличен, остаётся за гранью для тебя. И ты ничего не можешь сделать, чтобы это изменить.
Гермиона пыталась привести в порядок внутренний мир, но слова Малфоя задевали самые чувствительные струны её души.
— И что же теперь? — обречённо спросила она. — Ты ударил в самое больное, поздравляю, Малфой. Бинго! Ты заставил меня ощутить себя ненужной, пустым местом. А теперь мне интересно узнать, чего ты пытался этим добиться? — Собственная циничность тона испугала Гермиону, но сердце ныло от одной мысли о том, то Малфой прав.
— Я всего лишь хотел, чтобы ты поняла меня. — Он подошёл к ней, кладя руки на отяжелевшие плечи. — Поняла, каково мне жить с этим. Я ложусь спать, и твой образ преследует меня во сне. Мне никуда от тебя не спрятаться, но вместе с тем ты остаёшься непостижимо далеко для меня, потому что… Да ты сама знаешь, почему.
Гермиона закрыла лицо ладонями. Это всё какой-то бред, кошмарный сон. Как бы ей хотелось сейчас очнуться в своей кровати и навсегда об этом забыть.
— А как мне теперь с этим жить, Малфой? — сквозь пальцы прошептала Гермиона. Глаза щипало от навернувшихся слёз. — Как мне это принять? Я никогда не смогу ответить тебе взаимностью, но становиться тем, кто разобьёт тебе сердце, я тоже не хочу! Почему ты заставил меня выбирать? Почему взвалил на меня эту ответственность? Я не готова решать…
Малфой молчал. Его руки соскользнули с её плеч, и он упёрся ими в шкаф по обеим сторонам от Гермионы. Она решилась открыть лицо и увидела, что Малфой низко опустил голову. В следующее мгновение она услышала хриплый смешок.
— Так вот, значит, как всё вышло. Впервые в жизни я решился открыть свои настоящие чувства, облегчить душу, поделиться, а сделал в итоге только хуже. Какая ирония… Даже моя правда никому не нужна, даже она причиняет только боль.
Гермиона не могла больше сдерживать слёзы. Они душили, рвали глотку на части.
— Как бы я хотела забыть обо всём этом, — невольно шептала она сквозь слёзы. — Чтобы ничего этого никогда не происходило со мной…
— Это действительно то, чего ты хочешь сейчас?
Гермиона подняла глаза и встретилась взглядом с Малфоем.
— Прости, мне очень жаль, Малфой, но это слишком трудно и неожиданно. Я вижу, что тебе плохо. Непросто жить с пониманием, что я этому причина. Но и унять твою боль я тоже… Я не могу.
— Перед началом этого разговора я сказал тебе, что есть лишь одна вещь, способная заставить меня передумать.
— Малфой…
— Не сейчас, Грейнджер, — прервал её Малфой и приложил палец к её губам. — Просто дай мне сказать. Я уже понял, что ты не сможешь мне этого дать, а отнимать силой я не хочу. — Его голос дрожал. — Но если бы ты только дала мне один единственный шанс хотя бы попробовать… Я боялся, когда вёл тебя сюда под Империусом, но ещё больше я боюсь, что не доживу до завтра. Что Тёмный Лорд не захочет больше смотреть на мои жалкие попытки выполнить его приказ. — Он наклонился совсем близко к её лицу. — Всего лишь один раз.
Горячий шёпот опалил залитую слезами кожу. Гермиона вздрогнула.
— Ты просишь об очень многом. Я не могу вот так просто… Я не могу… Как потом я буду смотреть в глаза моих друзей? Если я сделаю это, то предам их…
— Ты всё равно ничего не вспомнишь о том, что случилось сегодня здесь. Тётя Белла обучила меня ещё кое-чему.
— Что?.. — Понимание пришло не сразу. Гермиона прижала ладонь ко рту, в ужасе глядя на Малфоя. — Ты хочешь стереть мне память?
— Мне в любом случае придётся это сделать. Я не могу позволить тебе уйти отсюда со всем тем, что я рассказал тебе о Метке и приказе Лорда. Прости, Грейнджер. — Он на мгновение отвёл взгляд и тут же снова посмотрел на Гермиону, и глаза его загорелись лихорадочным огнём, когда он сбивчиво заговорил: — Но если бы ты согласилась дать мне этот шанс, я бы рискнул всем и не стал стирать твои воспоминания. Мы бы продумали план и вместе отправились к Дамблдору.
Гермиона пыталась сглотнуть мерзкий колючий ком в горле и смаргивала новые слёзы.
— Малфой, ты же понимаешь, что между нами никогда ничего не будет. Да ты и сам не сможешь пойти против своей семьи. Даже не будь Волдеморта, ты бы никогда мне не признался!
— Может быть и так! Но сейчас всё иначе. Сейчас война, и моя жизнь под угрозой. Возможно, именно это дало мне смелости решиться! — Он схватил её за плечи. — Я чувствовал твой запах, хоть тогда ещё и не знал, что он твой. Я украл немного амортенции, чтобы носить её с собой. Я никогда не думал, что в жизни бывают такие чувства. И тем более не мог подумать, что я на них способен.
— Малфой, пожалуйста, прекрати. Мне очень тяжело это слышать…
Руки, сжимавшие её плечи, медленно отстранились. Гермиона подняла взгляд и встретилась с каменным выражением бледного лица. В этих серых глазах будто что-то надломилось, треснуло. И таким же надломленным был его голос, когда он снова заговорил:
— Ясно. — Он отошёл к столу и вцепился в край столешницы. — Я тебе противен. Никогда ты не сможешь воспринимать меня как-то иначе. Я сам всё испортил, сам виноват. — Он присел на стол, невидяще глядя перед собой. — Мне так страшно, Грейнджер. Может быть, я слаб, но я не могу не бояться. Впервые в жизни я ощутил себя настолько одиноким в своих мыслях и чувствах. Я просто не хотел больше оставаться один…
Гермиона с замирающим сердцем смотрела на Малфоя, который казался таким беззащитным, покинутым, непонятым… Она не могла просто смотреть. Невыносимо.
— Малфой. — Она подошла к нему и остановилась в нерешительности.
— Я просто жалок. И омерзителен сам себе.
— Ты не жалок, ты потерян. Если бы я только могла тебе чем-то помочь…
Малфой спрятал лицо в ладони. Гермиона села на стол рядом с ним и несмело положила руку ему на плечо.
— Уходи, — не поднимая головы, буркнул он.
Гермиона опешила.
— Что?
— Уходи отсюда, пока я не передумал.
— Но я не могу вот так взять и уйти… Что мне сделать, чтобы ты позволил мне тебе помочь?
Малфой невесело усмехнулся.
— Ты же прекрасно знаешь, что. И ты не сможешь этого сделать, Грейнджер. Не лги себе, ты презираешь меня.
— Я тебя не презираю! — горячо возразила Гермиона. — Между любовью и ненавистью огромная пропасть, и она полна множества различных чувств! Я могла бы… стать для тебя другом, попытаться тебя понять и принять. Но тебе этого не достаточно…
— А разве бывает дружба между мальчиками и девочками? — с лёгким сарказмом отозвался Малфой.
— Ты ведь дружишь с Пэнси… — неуверенно произнесла Гермиона.
— О нет. Мы далеко не друзья. Она боготворит меня, считает лакомым кусочком… А меня тошнит от того, что половина девчонок нашего факультета смотрит на меня как на кусок мяса, — зло выплюнул Малфой.
— Мы могли бы попробовать стать друзьями. — Гермиона нашла его ладонь и сжала.
Малфой не ответил ни на предложение, ни на пожатие, и несколько бесконечных мгновений в комнате висела абсолютная тишина.
— А ведь я мог вырвать твой поцелуй с помощью Империуса, — тихо заметил он наконец.
— Но ты так не поступил, — одобрительно сказала Гермиона.
— Грейнджер, как же ты не понимаешь! — Малфой вскинул голову и встретился глазами с Гермионой. — Мне этого мало.
Он стиснул её ладонь в ответ и привлёк к себе, вновь накрывая её губы своими. Второй рукой он обнял её за талию, притягивая ближе.
Этот поцелуй получился не похожим на первый. По спине у Гермионы побежали мурашки, тело откликнулось горячей волной. В голову ударила кровь, застучала в висках. На какие-то мгновения она забыла, кто перед ней, и отдалась во власть восхитительных и неизведанных ощущений. Именно это заставило её ответить на поцелуй, прижаться, скомкать чёрный свитер на вздымающейся мальчишеской груди.
Покорившись, Гермиона поняла, что не хочет освобождаться от этих ощущений. И чем дальше, тем сложнее было остановиться. Возможно, как раз потому, что этот поцелуй был наполнен искренней молодой хрупкой любовью?..
Но так не могло продолжаться вечно, и Гермиона первая разорвала поцелуй. Тяжело дыша, они прислонились лбами. И было в этом моменте что-то странное, что-то сокровенное. Что-то, чего у неё никогда прежде не было.
Она порывисто обняла Малфоя.
— Это неправильно! Всё не должно быть так! У нас должна быть обычная жизнь обычных подростков…
Малфой зарылся лицом в непослушные волосы Гермионы.
— Мы с этим справимся, обещаю тебе, — продолжала шептать она в его шею. — Мы пойдём к Дамблдору, он всё исправит, он защитит вас, мы сможем лучше понять друг друга… Мы всё исправим.
Малфой до боли стиснул её спину, но Гермиона и не думала его укорять за это. Она позволяла их телам делиться теплом, оставляла на его свитере свой аромат, согревала дыханием шею…
— Грейнджер… — Шёпот заглушили её густые волосы.
— Да?
— Зачем ты это делаешь? Я ведь для тебя никто. Ты позволила мне себя поцеловать, бормочешь чушь, чтобы меня успокоить. Ты это из жалости, да? Скажи. Скажи, мне важно знать!
Мягкие светлые волосы Малфоя щекотали кожу на щеке. Он всё сильнее обнимал её, словно боялся, что она вот-вот исчезнет, растворится в воздухе.
— Не из жалости. — Она не отрываясь смотрела на чёрный молчаливый гардероб; тусклые блики играли на его полированной поверхности. — Я не знала, что ты такой. Не знала, что внутри тебя нашлось место для подобных чувств. И ещё… Ты вёл себя настолько отвратительно, а оказался таким… настоящим. Ты настоящий, Драко Малфой. И мне жаль, что я узнала об этом вот так и лишь сейчас.
Она неосознанно поглаживала его по голове, положив подбородок ему на плечо. Он ослабил хватку и отстранился от Гермионы, заглядывая ей в лицо.
— А если бы ты узнала раньше? Если бы я всё это время не вёл себя как придурок? — прошептал он.
Гермиона сочувственно свела брови.
— Я не знаю. Но всё было бы по-другому.
Малфой опустил глаза и сглотнул, кивнув на её слова.
— Даже не знаю, рад ли я услышать такой ответ. Ведь прошлого не вернёшь.
— Но мы могли бы всё исправить. Если мы заручимся поддержкой директора, всё может измениться. Только если тебе хватит смелости!
Малфой горько усмехнулся.
— Да нечего тут исправлять, Грейнджер. Не-че-го. Я кретин, своими руками всё испортил. Это ты готова меня простить с наскока, а твои друзья Поттер и Уизли? Думаешь, они так же легко примут меня? Ни за что. Нет у меня никакого выбора, я сам же себя его лишил.
Малфой высвободил Гермиону из своих объятий и поднялся на ноги. Она увидела, как он не спеша вытягивает из кармана волшебную палочку.
— Что ты собираешься делать? — переводя взгляд с хмурого лица Малфоя на зажатую в его руках волшебную палочку, спросила Гермиона.
— Мне очень жаль.
Она раскрыла было рот, чтобы что-то сказать, но он её опередил:
—
Акцио, палочка Грейнджер.
Гермиона протянула руку, но пальцы схватили лишь пустоту. Малфой ловко поймал на лету чужую волшебную палочку.
— Малфой, подумай, прежде чем всё закончишь.
— А о чём мне думать? Я чистокровный наследник древнего аристократического рода. Мне подберут невесту по статусу и заключат брак без права расторжения. Если, конечно, я вообще доживу до этого. Никому неинтересно, что и к кому я на самом деле чувствую. Общество никогда бы не приняло такой союз, что уж говорить о моих родителях! А в условиях нынешнего положения, когда Тёмный Лорд пытается захватить власть…
— Ты ведь не согласен с ним. — Получилось больше похоже на утверждение, чем на вопрос.
Малфой покачал головой.
— Я не свободен от своей семьи. Куда моя семья, туда и я. Мы неотделимы. И ты никогда бы не смогла стать частью этой семьи. — Он смотрел прямо на неё, но как будто не видел перед собой. Палочка сотрясалась в его дрожащей руке. — Я просто хотел, чтобы ты узнала. Теперь ты знаешь, пришло время всё забыть.
Гермиона глубоко вздохнула, но поперхнулась воздухом. Жилы на шее напряглись.
— Драко, — тихий шёпот сорвался с её губ вместе с прозрачными слезинками, и в глаза ударил ослепляющий белый свет.
Наступила темнота.
*
Грейнджер рухнула на пол, как подкошенная. Но Драко продолжал стоять и смотреть на неё, не опуская палочку. На негнущихся ногах он подошёл к ней и опустился на колени.
— Стоять и смотреть, как ты уходишь, — вот и всё, что я себе оставил.
Он обнял её и крепко прижал к себе, приподнимая с пола. Он будто прощался с ней так, если бы она умерла.
— Ты умерла для меня, Грейнджер. И унесла с собой надежду на что бы то ни было светлое в этой поганой жизни.
*
Гермиона открыла глаза. Поначалу она не могла понять, где находится и как сюда попала. Осмотревшись, она поняла, что оказалась на восьмом этаже. Под собой она с удивлением обнаружила удобный стул с мягкой спинкой. Сумка с учебниками стояла тут же, рядом с её ногами.
Потирая лоб, Гермиона поднялась. Как она здесь очутилась? Кажется, она не выспалась сегодня ночью и присела здесь, чтобы отдохнуть, так и задремала. Гермиона потянулась. Что ж, на историю магии она уже безвозвратно опоздала, судя по часам.
Взяв сумку, она отправилась прямиком на травологию.
Заходя за поворот, она чувствительно врезалась в чью-то грудь.
— Смотри, куда прёшь, грязнокровка Грейнджер.
Злобный, полный яда голос неприятно зацепил слух. Гермиона мельком оглянулась на Малфоя, чтобы встретить холодный взгляд стальных глаз. Передёрнув плечами, она быстро пошла вперёд, не оглядываясь.
*
Драко стоял, словно прикованный, и смотрел, как удаляется спина Гермионы Грейнджер, безвозвратно исчезающей из его жизни. Навсегда.
