Candy and zombies.

"Залезь мне в душу, а не в ширинку джинс" (с) монеточка.

            Локи лежал, расслабленный, на полу своей камеры, округлой, с прозрачными стенками, похожей на аквариум. Кровать в ней предусмотрена не была, но аса это явно не смущало. Питер мялся, стоя неподалеку, и не сводил с него взгляда, наивно полагая, что остается не замеченным. И потому вздрогнул, когда Локи заговорил: — Ты так и будешь стоять там или скажешь, зачем пришел? В голосе трикстера затаенная усмешка, и Питер стушевался еще больше. — Почему ты спас меня? Повисла пауза, и Питер повторил вопрос, думая, что Локи не услышал. — Я думаю, — медленно протянул Лафейсон и сел. Его плавными, четкими движениями хочется любоваться. Он перевел взгляд на Питера, и в голубых глазах мелькнула усмешка. — Потому что ты мне нравишься, должно быть. — И что это должно означать? — щеки парня залила краска, и вид у него чертовски очаровательный. — Все что захочешь, Питер, — Локи произносит его имя так интимно, что по коже бегут мурашки. — Вопрос в том… — он поднялся, высокий, изящный, пугающий. Даже заточенный здесь, он пугает Паркера. Кажется, стоит ему прикоснуться к стеклу, и оно рассыплется в снежное крошево. — Почему пришел ты? — Локи старательно держит на лице невозмутимое выражение, но внутри все пылает и дрожит от желания и волнения. Пальцы колет желание прикоснуться к нему, к нежной, почти детской коже, к мягким волнам волос. — Потому что хотел узнать… Локи улыбнулся и пожал плечами. Его улыбка словно говорит: «Ты можешь попытаться обмануть меня, но мы оба знаем правду». Питер нахмурился, открыл рот, чтобы возмутиться, но тут тяжелые, прохладные ладони легли на его плечи. Локи, стоящий за его спиной, легко подался вперед, ожег дыханием щеку, сомкнул зубы на мочке его уха, мягко сжал. Шепнул, тихо и вкрадчиво: — Попался. Локи в клетке развел руки, словно извиняясь, и растаял в воздухе. — Мистер Ста.! — Питер не успел позвать на помощь — на уровне инстинктов, Старка, — когда ладонь Локи легла на его рот, грубо зажимая. — Тшшш… — мягко выдохнул Лафейсон. — Тебе стоит немного поспать, малыш, — в голосе аса улыбка, тонкие пальцы с удовольствием скользнули в волосы Питера, поглаживая, — спи. Вокруг заклубилась серая тьма, и Питер провалился в сон, рассеянно подумав о том, как приятны эти осторожные прикосновения. Он и проснулся от прикосновений. Прохладных на ощупь, но вызывающих жар в животе. — М-мистер Старк, — выдохнул он, открывая глаза, чувствуя, как тело медленно наливается горячим свинцом. — Мистер Старк? — Локи усмехнулся, заставив Питера под собой похолодеть, и склонил голову набок, изучая выражение лица паука. — Я предполагал, но… — Что вы… — Питер дернулся, когда пальцы Лафейсона медленно скользнули по его животу, очертили тень каждого твердого кубика мышц. — Ну, от мысли о прикосновениях «Мистера Старка», — тон Локи превратился в издевательский, — у тебя встает, то ты явно знаешь ответ на вопрос «что я делаю». Этот мальчик, с предательски краснеющими щеками и смущением во взгляде назвал его на «вы», просто очаровательно. — Даже не… — Локи не дал ему договорить, приподняв лицо Питера за подбородок, и, чуть сжав, поцеловал, горячо прильнул к мягким губам, очертил их языком, стараясь угадать вкус, прежде чем властно скользнуть дальше, во влажную горячую глубину. Питер дернулся, зажмурившись, и вновь дернул руками. Раздался тихий металлический звон — наручники на его запястьях звякнули о столбики кровати, на которой он лежал. Прикусив его губу, Локи отстранился, с удовольствием рассматривая его лицо, наслаждаясь делом рук, вернее, губ своих. — Еще раз так сделаете, я вам язык откушу, — неуверенно пробормотал Питер, и Лафейсон тут же приник к его губам, словно насмехаясь. Навис сверху, неожиданно большой, оперся рукой о постель рядом с головой Паркера, и увлеченно скользнул в его рот снова, влажно лаская, вылизывая каждый сладкий дюйм. Целовать Питера нестерпимо приятно, чувствовать языком его язык, неуверенные, робкие движения, ощущать легкое сопротивление, которое так легко подавить. Локи жадно ловит языком его первый стон, сжимая пальцами его член под тонким латексом костюма, спущенного до низа живота. Умело ласкает, поглаживает, чуть давит большим пальцем на напряженную и уже твердую головку, заставляя Питера выгнуться, сжаться от накатившего желания. Он еще так юн, и так открыто реагирует на все действия партнера, совсем не может сдерживать себя. — Что, все еще хочешь откусить мой язык? — Локи усмехнулся, отстранившись, облизнув влажные губы. Он едва попробовал его, а уже почти на пределе. Черт, этот мальчишка… — Не хочу, — шепчет смущенный Питер, смотря на него снизу вверх. Незамысловатых ласк хватило, чтобы завести его, и видеть его таким — нестерпимое удовольствие. Горящие румянцем щеки и влажные от слюны губы, чуть приоткрытые, словно призывающие коснуться их вновь, почти обнаженное тело, готовое к ласкам, напряженный под тканью член. Локи касается его снова, более властно и уверенно, следя за тем, как учащается дыхание Питера, и улыбается. — А чего ты хочешь? — Локи склоняется к его животу, щекочет темными волосами чувствительную кожу, оставляет темные следы на ней, и тут же зализывает их, мешая боль с наслаждением так умело. — Чтобы… — Питер выгнулся, прикрывая глаза, чувствуя смущение и желание. Разве можно отказаться от этого? Отказаться от Локи, от одного взгляда на которого внутри становится жарко? — Чтобы? — он осторожно прикусывает выпирающую косточку таза, проводит языком по линии ребер, прикусывает сосок, вновь ловя судорожный вздох парня. — Чтобы вы сняли наручники, они мне натирают. Трикстер усмехается, вновь целует его, уже почти нежно. Щелкает застежкой, и наручники падают на постель. Питер мог бы уйти, но больше не хочет. Ему хочется остаться и продолжить. В конце концов, Локи всегда проигрывает, это его удел. И если они немного поиграют в постели… И мистер Старк ничего не узнает… Питер слишком смущен, чтобы думать. Ему не хочется думать о том, хорошо это или плохо, и что будет после. Сейчас это — «хорошо», а прекратить это — «плохо». — А мистера Старка ты тоже зовешь на «вы» в постели? — С мистером Старком мы редко делаем это в постели, — Питер целует его сам, касается дрожащими от смущения пальцами его щеки, темных волос. Он целует неумело, почти неловко, но так старательно, что этот поцелуй хочется продолжать вечно. Хочется остановить время, чтобы Питер целовал его вечно, чтобы его пальцы скользили по плечам и животу, касались волос. Питер заводит, Питер заводит всем: своим невинным видом, неловкими возбуждающими движениями, своим запахом, который кружит голову. Губы Локи впиваются в его шею, пока ас освобождает его от такой ненужной роскоши как остатки костюма. — А белье мы, значит, не носим? — Оно мне натирает, — Питер застенчиво морщит нос, отворачивается, откинувшись на подушку, завитки его кудрей покоятся на ней. Он — как опасное оружие, невероятно милый и сексуальный одновременно, им хочется овладеть, его хочется защитить ото всех. Локи не думает об этом, обводит языком напряженную головку, сверкающую от выступившей горячей смазки и Питер стонет, запуская пальцы в его волосы, сжимая в пальцах длинные чуть витые пряди. Поднимает темный от возбуждения взгляд на Питера. Он весь — его. Раскинувшийся на постели, послушный и возбужденный, сжимающий пальцами ткань простыни и развратно раздвинувший бедра. Он зажмурился, облизнул губы, наслаждаясь горячими ласками полубога и, кажется, вовсе утонул в них. Локи чуть улыбнулся, прикрыл глаза, стремясь сохранить образ Питера в памяти, спустился языком ниже, толкнулся им в узкую дырочку, заставив Питера вспыхнуть, напрячься. — Э.эй, — выдохнул он, чуть приподнимаясь на локтях, кусающий в смущении губы. — Осторо… Продолжение потонуло в вязком стоне, когда Локи скользнул языком глубже, помогая пальцами, раздвинул стенки, тщательно вылизывая, заставляя Питера изогнуться, сжаться, стонать снова и снова. — Ло.Локи, — выдыхает Питер впервые, влажными губами, чуть припухшими от поцелуев, когда твердая головка касается чуть покрасневшей от губ и пальцев дырки, и тут же стонет вновь, громко и сладко, когда она скользит дальше. Локи не нужна смазка, ведь хватает одного движения пальцев, и она появляется сама собой, приятно пахнущая, густая, позволяющая его члену скользнуть глубже без боли, оставляя лишь удовольствие, которое заставляет обоих выгнуться, застонать, и стоны взвиваются вверх, к потолку, наполяют комнату, сливаясь в один. Локи двигается в нем плавно, размашисто, заставляя подаваться навстречу, сжимает пальцы на его бедрах, оставляя округлые следы своих пальцев на нежной бледной коже. Краем глаза Питер следит за его лицом, жмурясь от наслаждения, замечает, как хорош ас сейчас. Плотно сжатые губы, целующие так сладко, глаза прикрыты, ко лбу прилипла темная кудряшка. Движения Локи внутри так приятны, что выбивают все мысли из головы, член Питера трется о его живот, и это сводит с ума. Паркер излился первый, вскрикнул, и зажмурился от удовольствия, как кот, чуть улыбнулся, прислушиваясь к быстрым, почти судорожным движениям в себе. Наконец поймал глубокий стон Локи, когда кончил и он. Лафейсон тяжело опустился рядом, притянул ближе, словно опасаясь, что Паркер сбежит, но тому слишком хорошо и он лишь нежится подле, сохраняя в памяти удовольствие, что познал. Локи медленно ткнулся носом в его кудри и затих, словно бы задремав. Но уже спустя несколько минут, его пальцы скользнули по внутренней стороне бедра Питера. — Да вы издеваетесь, — застонал Питер, опускаясь на его бедра, и Локи лишь насмешливо улыбнулся.