Здоровый образ жизни

Когда Хэнк предложил Коннору пожить у него, он фатально недооценил масштабы того ада, в который андроид превратит его жизнь. Нельзя сказать, что Хэнк совершенно не подозревал, что так будет. Коннор вопиюще игнорировал понятие личного пространства и умудрялся вести себя совершенно несносно даже тогда, когда они были просто напарниками. Девиант или нет, Коннор оставался Коннором, но Хэнк какого-то лешего решил, что это неплохая идея. Понадеялся на лучшее. Конечно, зря. Веру в человечество он где-то похерил уже давно, а теперь, очевидно, настал черед веры в андроидов. Существовала ли она когда-то? Нет, но когда это ему мешало? Первое время — первый вечер — ничто не предвещало беды. Коннор с любопытным видом ходил по дому, разглядывая содержимое комнат с таким интересом, будто бы еще тут не бывал, но Хэнк был готов сделать ему скидку: в тот раз у Коннора оставалось мало времени на разведку — он был немного занят тем, что помогал несчастному пьянице дойти до ванной и как следует проблеваться там, а не на ковре в гостиной. — Будешь так вертеть головой — в шее что-нибудь заест, — проворчал Хэнк, когда мельтешение перед глазами стало невыносимым. Сумо по сравнению с этим недоразумением был раза в три флегматичнее. Коннор выглядел оскорбленным. — Мое тело составлено из высококачественных биокомпонентов и прошло несколько десятков проверок, прежде чем... Хэнк стоном дал понять, что подробности физиологии андроидов Киберлайфа его мало интересуют. Следует отдать Коннору должное, он сразу заткнулся. Возможно, это и послужило поводом для каких-то ложных надежд. Эти ложные надежды разбились о суровую реальность на следующий же день, когда Хэнк решил промочить горло и обнаружил вместо своих запасов алкоголя нечто, что одним своим видом нанесло ему глубокую психологическую травму. — Коннор! — заорал он, не утруждая себя тем, чтобы самому отправиться на поиски главного подозреваемого. — Что это за херня?! Коннор образовался рядом с ним мгновенно, как будто только и ждал, чтобы его позвали. — Безалкогольный виски, — сообщил он невозмутимо. — В два раза менее калорийный, чем его алкогольный аналог. А также, как можно догадаться, значительно снижается нагрузка на печень и сердце. Хэнк постарался, чтобы испытываемое отвращение в самой красочной гамме отразилось на его лице. — Ты с ума сошел? Какого дьявола ты творишь? Коннор вытянулся в струнку, хотя казалось, стоять прямее уже некуда. — Я оценил риски, которым подвергается организм при таком образе жизни, и пришел к выводу, что кто-то должен предпринять какие-то меры. Почему бы не начать с алкогольной зависимости? — Ты здесь больше не живешь. Это заявление произвело на Коннора меньше впечатления, чем Хэнк надеялся. Вместо того, чтобы каким-нибудь волшебством вернуть все на свои места или хотя бы немедленно выкатиться из дома, тот пустился в объяснения, как важно в возрасте Хэнка следить за своим здоровьем. Лекций про здоровый образ жизни Хэнк еще в молодости наслушался навалом от каждого встречного-поперечного, и еще одну терпеть не собирался. Иногда было проще пойти по пути наименьшего сопротивления: Хэнк набросил на плечи пальто и направился в ближайший бар. Уже выйдя из дома, он решил, что все-таки зря не высказал Коннору в лицо все, что думает о нем и его затее, и даже испытал какое-то сожаление из-за того, что тот не предоставил ему такую возможность, увязавшись следом, но оно и к лучшему, верно? Шанс все равно представился позже, после вечера в баре, где Хэнк, испытывая детское удовлетворение от возможности поступить назло, выпил куда больше, чем следовало. Вездесущий Коннор появился как раз тогда, когда бармен объявил, что заведение закрывается и самое время звонить кому-нибудь, кто сможет дотащить его полусознательную тушу до дома. Первое, что сделал Хэнк, оказавшись на свежем воздухе, — открыл рот, чтобы сообщить Коннору важную мысль: "ты придурок", — но вместо этого заблевал ему ботинки и, почувствовав себя отмщенным, с чистой совестью позволил довести себя до дома. На следующее утро Хэнк чувствовал себя настолько омерзительно, что в виде исключения смирил свою гордость и позволил Коннору по мере возможностей облегчить его горестное похмельное существование, всю дорогу до ванной испытывая мощное дежавю, а во время отпаивания неизвестно из какой аптеки притащенной жижей — не менее острое желание отрубить себе голову, лишь бы избавиться от пульсирующей боли в висках. Несколько часов в постели с холодным полотенцем на голове немного помогли: Хэнк чувствовал себя чуть менее мертвым, но все еще крайне паршиво. На секунду приоткрыл глаза: Коннор сидел в кресле у его кровати, просматривая какой-то электронный журнал, но, как-то почувствовав его взгляд, оторвался от чтения. — Как самочувствие? — осведомился со свойственным ему напором, но голосом тише обычного — щадил разрывающуюся от боли голову? Хэнк хотел предложить ему задавать поменьше тупых вопросов, но смог издать только стон умирающего тюленя. Ну, это само по себе было неплохим ответом. Коннор понимающе наклонил голову. Хэнк ожидал, что первым делом он сейчас опять заговорит про вред алкоголизма, но вместо этого Коннор сказал: — Забирать человека из бара, на двери которого нет надписи "с собаками и андроидами вход запрещен", оказалось проще. — Думаю, твой приятель скоро позаботится о том, чтобы таких дверей вообще не осталось, — отмахнулся Хэнк, про себя задумавшись, какое значение Коннор вложил в слово "проще". И заодно о том, действительно ли он принципиально выбрал бар с чистой от надписей дверью. Черт знает, он плохо помнил вчерашний вечер. Коннор, тем временем, взялся за старое. — С алкоголем надо быть осторожнее. Последствия алкогольной интоксикации... — Избавь меня от этого, — перебил его Хэнк мрачно. Закатил бы глаза, да опасался, что голова от этого разболится сильнее. — Я не понимаю, — сказал Коннор. — Алкогольную зависимость настолько сложно перебороть? Или жизнь все еще настолько непривлекательна, что вызывает потребность заливать ее алкоголем? Я думал, теперь все по-другому. А вот теперь — почти понуро. Хэнк вздохнул. — Нет. Не в этом дело. Это... Это не так просто. Нельзя так разом избавиться от всех старых привычек, будь это алкоголь или... — он поморщился. — Депрессия? — закончил за него Коннор. Хэнк закрыл глаза. — Слушай, я чувствую себя как кошка, которую размазало по асфальту шинами грузовика. Дай мне поспать, хорошо? — Хорошо, — согласился Коннор. И никуда не ушел. Хэнк лежал с закрытыми глазами. Заснуть бы, действительно. Или хотя бы полежать молча. Но с закрытыми глазами говорить оказалось чуточку легче. — Сложно после стольких лет отвыкнуть быть вечно мрачным, понимаешь? — Не уверен, — честно ответил Коннор. — Но уверен, что ты привыкнешь. Быть счастливым. Хэнк еще раз вздохнул и натянул одеяло повыше. Хотелось бы верить.