Здоровый образ жизни

Если попытки ввести сухой закон и протащить идею утренних марафонов были полной чушью, то последняя затея с закачанными в оперативную память кулинарными рецептами оказалась не такой уж провальной. Как выяснилось, готовить у Коннора получалось. Если совсем честно, получалось здорово. Хэнк с трудом мог вспомнить, когда последний раз кто-то что-то для него готовил, так что... Ну, это было неплохо. Есть вкусную еду на своей кухне оказалось удивительно приятно. Еще более приятно и потому еще более удивительно — наблюдать, как Коннор чуть ли не засветился, когда Хэнк сообщил ему, что повар, в отличие от сожителя, из него хоть куда. Возможно, впрочем, и в качестве сожителя он был не так плох. Как-то незаметно на Коннора перетекла почти вся работа по дому: что ни говори, подобные обязанности у него получалось выполнять, выражаясь его языком, куда эффективнее. Хэнк сохранил за собой только священное право выгуливать Сумо и, заодно, самого Коннора. Из Сумо вышел отличный пример для подражания — Коннор, наконец, перестал тянуть всякую пакость в рот. Во всяком случае, у Хэнка на глазах. Вечера стали менее одинокими. Иногда — настолько уютными, что Хэнк всерьез подумывал о том, что с алкоголем можно и завязать. Когда они вдвоем сидели на диване, а Сумо разваливался поперек их колен, на Хэнка снисходило давно забытое чувство умиротворения. Казалось, забытое навсегда. Размякаю, — думал Хэнк рассеянно. Пожимал плечами. Да нет. Неожиданные инициативы Коннора — и где он раздобыл такую неиссякающую фантазию? — были все такими же безумными и идиотскими. Хэнк не уставал ему об этом напоминать. Коннор не уставал пытаться снова. Причина этого нечеловеческого энтузиазма заключалась не в том, что Коннор был андроидом. Причина заключалась в том, что Коннор был Коннором. Как-то раз к ним в гости зашел Маркус, и Хэнк, получив, наконец, возможность узнать его получше, остаток дня проходил в немом шоке: прямо вот здесь — нормальный интеллигентный андроид, имеющий представление о таких вещах, как тактичность и личное пространство. Что Хэнк натворил в прошлой жизни, чтобы получить свое ходячее недоразумение? Пинал котят? Был агентом по недвижимости? Писал тупые посты про политику в интернете? Тем же вечером Коннор вешал на стену подаренную им картину, Сумо — путался у него под ногами, а Хэнк — наблюдал за ними обоими. На взгляд Хэнка, Коннор возился слишком долго, но девиантность не выбила из него бзик на перфекционизм, так что спорить было бессмысленно. Наконец, он отошел на пару шагов и остановился, оценивая полученный результат. Две пары рук — в красном и в синем. Андроиды, из под кисти которых выходят оригинальные шедевры. Похоже, мир действительно перевернулся, но это не было так уж плохо. — А твой друг умеет рисовать, — признал Хэнк. Коннор кивнул. Затем, не отрывая взгляда от картины, сделал еще несколько шагов назад и сел на диван. Он выглядел задумчивым. Хэнку нравилось, когда Коннор был задумчивым. Уверенный Коннор иногда вызывал неприятные воспоминания о начале их знакомства. Колеблющийся — это куда лучше. — В этом и есть суть искусства, правильно? — Коннор смотрел на свои руки. — Заставлять о чем-то думать. Хэнк пожал плечами. — Веришь или нет, за всю свою многовековую историю люди так и не определились с тем, что же считать за искусство. Думай об этом, как тебе нравится, — так все и делают. — Мне нравится мой вариант, — сказал Коннор после непродолжительного молчания. — Вот и хорошо. Хэнк машинально опустил взгляд на собственные руки. Вздохнул и сжал в ладони пальцы Коннора. — И о чем ты думаешь сейчас, умник? Коннор легонько сжал его руку в ответ. — О том, что тебе на самом деле стоит бросить пить. Хэнк чуть не взвыл. — Умеешь поддержать атмосферу, да? — он скорчил гримасу. — Чего тебе так неймется, Коннор? На самом деле нравится роль наседки? Или что? Коннор вдруг резко повернулся к нему, и Хэнк чуть не отшатнулся — не от неожиданности, а от того, как отчаянно Коннор на него смотрел. Пронзительнее, чем в башне Киберлайфа. Скорее — как сам Хэнк когда-то смотрел на него, когда напарник только чудом избегал очередной смертельной опасности. — То! Что люди и без того такие хрупкие и недолговечные, а ты даже не пытаешься себя беречь. Ты совершенно не думаешь о том, что только ускоряешь процесс разрушения, и когда... и... Хэнк потрясенно отметил, что Коннора трясет. Последний раз он видел его таким... когда же? После визита к Камски? — Ох, Коннор... — он слабо представлял, что можно на такое ответить. Попробовал приобнять Коннора, неловко похлопывая его по спине. Тот молчал, прижатый лбом к его плечу. Черт возьми, Хэнк, ну какой же ты идиот. — Слушай, не хорони меня раньше времени. У меня еще полжизни впереди. Как минимум, у нас же тут средняя продолжительность с каждым годом только растет. Ну и, мир вокруг меня не вертится. — Вокруг тебя — не вертится, — подтвердил Коннор. — Из-за тебя — да. Ведь ты был одной из причин, по которой он начал вертеться. Одной из самых важных. Хэнк вдруг испытал очень сильное желание съездить самому себе по лицу. — Ладно, ладно. Послушай, я не собираюсь умирать в ближайшее время. Когда-то тебе все равно придется двигаться дальше без меня, но... — Я знаю! — перебил его Коннор сердито. — Проблема сейчас в другом — из-за того, что ты не ценишь себя, выходит, что ты не ценишь то время, которое осталось. Хэнк шумно выдохнул через ноздри. Поджал губы. И неожиданно нашел, что сказать. — Знаешь, ты, может, и прав. Может, самое время отучиться от парочки дурных привычек. Коннор вскинул голову. От надежды в его глазах Хэнку стало немного некомфортно — слишком большая ответственность, — но какой у него был выбор? — Не знаю, что там с тем, чтобы ценить себя, — этому сложно научиться заново. Наверное, я попытаюсь, хотя бегать по утрам, конечно, не буду, это ты выкинь из головы. Но не это... Не только это важно. Я ценю то, что у меня есть сейчас, понимаешь? То, что есть у нас. Ты сейчас — моя семья. Ну вот. Он сказал это. Признал вслух то, что подсознательно чувствовал уже давно. Стало одновременно легче и тяжелее. Легче — из-за искренности, тяжелее — из-за непривычной ответственности за кого-то кроме себя. Она навалилась неожиданно, будто только этого и ждала, таясь в засаде. К новому сложно привыкать, да? Коннор ничего не сказал, но в кои-то веки ответ можно было прочитать в его глазах. Хэнк похлопал его по плечу и, поднявшись с дивана, повернулся к входной двери. — Куда?.. — начал Коннор, но Хэнк махнул рукой. — Дышать свежим воздухом. Здоровый образ жизни, и вот это все, как ты любишь. И выйдя во двор, он на самом деле остановился подышать свежим воздухом. Запрокинув голову к ночному небу над Детройтом, Хэнк мысленно перебирал свои воспоминания. Страхи утягивали Коннора в беспрерывное беспокойство о будущем, а сам Хэнк черт знает сколько времени был погребен под грузом прошлого. Но, может быть, если они вцепятся друг в друга покрепче, им удастся задержаться в настоящем. Хотя бы на какое-то время. На время, которое заслуживает того, чтобы его ценили. Когда Хэнк вернулся в дом, Коннор все еще сидел на диване в расслабленной позе. У него на коленях вальяжно развалился сонно ворчащий Сумо. Они оба излучали умиротворение. Позволив себе искренне улыбнуться, Хэнк подошел к ним и потрепал своего хорошего мальчика по голове.