In mir Leere

Было слишком поздно, когда Тони понял, что с ним происходит. Слабое жжение в области груди не покидало его с того момента, как Локи в крепких объятьях Тора покинул Нью-Йорк. Состояние с тех пор только ухудшилось, и он уже думал, что Северный Олень наложил на него какое-то проклятье, потому что другого объяснения аномалиям, происходящим с ним, он найти просто-напросто не мог. — Сэр, Ваше самочувствие ухудшается. Мне вызвать врача? — Не стоит, Джарвис. — Старк ежится от неприятного чувства под сердцем, но не прекращает упорной работы. Создавалось чувство, будто его кожу обливают кипятком раз за разом, а после выливают на нее раскаленное железо, — Тут чертовски жарко! Ты следишь за температурой в башне? — Но сэр, температура и так ниже среднего, Вы уверены, что… — голос, доносившийся с потолка казался обеспокоенным. Видимо, просто казался. Температура тела и без того была высокой — запросто можно было сослаться на бред. — Все в порядке. Я продолжу работу. На самом деле Старк уже давно прекратил работать. Мозг будто плавился, поэтому перед глазами все расплывалось. Он постоянно ссылался на простуду и неисправную вентиляцию. «А еще мне вредит общение с такими неприятными людьми, как вы!» Все было хорошо. По крайней мере так казалось мужчине, когда он не мог засыпать ночами от учащенного из-за боли сердцебиения. Точкой невозврата стал день, когда Старк упал в обморок. Тогда причины для настоящего беспокойства появились и у него, и пришло время задуматься над своим здоровьем. Но что бы не предпринималось, что бы он не пытался сделать, чтобы облегчить свою боль — все было без толку. Внутренние органы будто выкручивало судорогой, а кожа словно горела. Иногда Тони просыпался как раз от подобного чувства, а иногда чувствовал запах паленой плоти. Все это было списано на бред и галлюцинации в результате повышенной температуры тела. Градусник в первый день всего слежения показал сорок градусов, и с тех пор показатель не падал. Сорок один и пять. С каждым днем уровень смага возрастал на одну десятую, и никто не мог найти тому объяснение. В отличие от организма бога, организм человека не способен был к самовосстановлению, поэтому он умирал. Медленно, доставляя ужасные мучения хозяину, пытающемуся утешить жар ванной со льдом и нескончаемым количеством лекарств, которые для него нашла Пеппер. Жаропонижающие, обезболивающие в больших количествах, казалось, только усугубляют положение. Но Тони не отчаивался и каждый день, по возможности проводя время за работой в мастерской, пытал Джарвиса насчет симптомов, поиска причин и лекарств. Болезнь может стать последствием всякой причины. Поэтому не исключалось ничего, как и древние проклятья, и давно исчерпавшие себя болезни. — Джарвис, как поиски? — после данного вопроса следовала тишина. Долгая и мучительная, иногда затягивающаяся на 10 минут. Мозг барахлил, а не система. — …сэр, Вы слышали меня? — Да, говоришь, какой-то очередной абсурдный синдром? — у Тони еще были силы смеяться, хоть и не так громко, как и всегда. И смех его походил на отчаявшийся крик о помощи человека, который никак не хотел умирать такой глупой смертью. Отчаянье съедало мужчину сильнее болезни. Он никогда не сможет более коснуться, сказать, что любит… — Я понял, спасибо. На сегодня хватит. Я очень устал. И так день за днем. Чеканные фразы, куча таблеток, холодные ванны, огромные потоки информации, жалеющие взгляды. Он устал от этого сильнее, чем от самой болезни. Тошнило от окружения, от однообразности, от собственной беспомощности. Хотелось провалиться под землю… Скорее. Все продолжалось несколько дней. Но казалось, будто бы события растянулись на месяца. Жар, плавящийся за считанные секунды в руках лед, постоянная головная боль. На спине были ожоги, а на душе рубцы от обиды на самого себя. Почему. Почему он не сказал раньше? Почему именно тогда, когда между ними нескончаемое количество световых лет, он умирает, лежа в постели и ненавидя себя за бездействие? Почему именно сейчас его настигло это? Слезы словно сразу же испарялись на его щеках. Да, он плакал: они душили его изнутри, причиняли еще большую боль. А он был разбит из-за бессилия. Жизнь научила не уходить в крайности, но что-то внутри все-таки подталкивало его к мысли о том, что все кончено. Ничего не поменять, все закончилось — от болезни не вылечиться. Человеческая слабость перед несчастьями сейчас не знала границ и пощады. Она сжигала все. В том числе и самого Старка. И Тони не понимал, что на самом деле все это время он кричал эти слова шепотом, не в силах даже поднять руку, чтобы не утопиться в ванне. Или специально не поднимал, чтобы утопиться? Но вода все же переливалась через край, не давая Старку и подумать, чтобы сейчас закончить жизнь. Надежда жила. Такая ничтожная и маленькая, что можно было бы ее не считать совершенно. Но она жила, и Тони не собирался ее убивать до тех пор, пока он сам не умрет. Больно было постоянно. Он не жаловался на нее, не пытался найти решение ей и уже не принимал обезболивающее. Лишь ждал каждый день каких-то изменений, записывал показатели и сверял с теми, что были сделаны два часа назад. Это уже было похоже на одержимость, фанатизм, потому что показатели менялись. С тех пор, как до Тони дошли известия о том, что Тор и Локи вернулись на Землю, ему стало намного лучше. Его не волновали причины возвращения, обстоятельства, но он ждал визита в свою башню. Ждал, как никогда прежде. — Это похоже на самовнушение, Джарвис. Но я давно знал причину. Только этому нужно было подтверждение. — Старк уже улыбался, глядя на свои чертежи. Наконец он и работал почти также, как прежде. — И вот оно, вот оно!..