Чимину было...

      Чимин был уверен, что в свои двадцать четыре он уже вполне состоявшийся омега: у него есть любящий муж, который его чуть ли не на руках носит, и Чжусон — плод их с Намджуном любви и счастья.       В двадцать четыре он уже не был тем зажатым мальчишкой с кучей комплексов из-за мнимых недостатков, он стал омегой, в полном значении этого слова. И, конечно, Чимин испытал на себе все грани удовольствия, которые только может испытать омега, потому что их с Намджуном чувства не съела бытовуха, потому что они всё так же горячо и страстно любили друг друга.       Чимин обожал, когда они занимались любовью. Именно любовью, а не сексом, потому что в такие моменты где-то в сердце щемило от переизбытка чувств и нежности. Они занимались любовью, когда Чимин был ещё в положении. Беременность действительно сделала его ненасытным, но, когда живот начал расти в геометрической прогрессии, им пришлось поумерить свой пыл.       Весна в том году была тёплая, но дождливая, и омега практически не вылазил из дома, посвятив всего себя изучению пособий по воспитанию. Джун, конечно поощрял такой энтузиазм со стороны Чимина, но не раз ему говорил, что он будет прекрасным папой и без всего этого. Потому что Чимин априори не может быть плохим папой: он нежный и ласковый, а ещё он просто до беспамятства любит детей.       Во время беременности Чимин словно светился изнутри, заполняя этим светом всё вокруг, и Намджун не мог не улыбаться, когда тот, устроившись на их диване в гостиной, читал очередную книгу или даже просто бесцельно лежал. Он вызывал улыбку одним своим присутствием. Омегу хотелось касаться: трогать его мягкие щеки, обнимать со спины и класть руки на упругий выпирающий живот и гладить, пока ребёнок, почувствовав отца, не начинал шевелиться и пинаться.       Они невероятно любили лежать в обнимку, так, что руки Намджуна могли гладить живот Чимина, а губы выцеловывать на шее только ему известные узоры. Малыш толкался, доставляя Чимину небольшой дискомфорт, а будущему отцу невероятное счастье. Намджун вообще всегда любил детей, и мечтал о своих чуть ли не с самого детства. Однажды у него спросили, кем он хочет стать, когда вырастет, и он без раздумий ответил: «Папой». Поэтому беременность омеги приносила ему нереальный кайф, а мечты о будущем ребенке делали его чуточку счастливее каждый день.       У Джуна было много работы, потому что семья ждала прибавления, а значит нужны были деньги. Он возвращался поздно, Чимин уже обычно спал, но в этот раз, когда Намджун по привычке, стараясь не разбудить, скользнул под одеяло и осторожно обнял омегу поперёк живота, тот закопошился и развернулся лицом к альфе.       «Солнце, ты чего не спишь, — Намджун мягко провел по щеке Чимина и поцеловал в лоб, спускаясь поцелуями к губам. Он оставил на них почти невесомый поцелуй и отстранился, — что-то случилось?».       Чимин потянулся за новой порцией ласки. «Нет, всё в порядке, просто соскучился по тебе.»       Поцелуи становились всё более глубокими и мокрыми, и, когда с губ омеги сорвался первый стон, он слегка неуклюже развернулся, спустил свои боксеры и поднял ногу в колене. Намджун было потянулся к тумбочке, чтобы взять презерватив, но Чимин схватил его за руку и положил её на свой член.       «Просто не кончай внутрь».       В ту ночь они в очередной раз любили друг друга, растворялись во всепоглощающей нежности и целовались так, словно каждый из них фарфоровая кукла — одно неосторожное движение, и она сломается.       После того как родился Чжу, времени на долгие прелюдии и медленный чувственный секс почти не осталось. Приходилось довольствоваться быстрыми перепихонами в ванной, пока ребёнок спит, или страстными ночами, когда сын гостит у чьих-нибудь родителей. Но Чимин не жалуется, потому что он получал своё сполна и был более чем удовлетворён.       И сейчас, когда ему уже двадцать четыре, он может сказать, что он действительно счастлив. Любимый альфа рядом, пятилетний проказник Чжусон под боком и море любви вокруг них.       «Спасибо, папа, ты был прав, он действительно замечательный.»