***
Оказывается, то, что показывают в фильмах и сериалах очень редко соответствует действительности. Взять хотя бы стрельбу из пистолета: на экранах плохие и хорошие парни то и дело стреляют из разного оружия, и в этом нет ничего страшного. Это чертова обыденность, о которой никто из нас не задумывается. Но стоит столкнуться с этим в реальной жизни и что-то меняется. Как минимум становится не по себе… а еще у Зака вот до сих пор слегка звенит в ушах и это при том, что во время стрельбы Кэтрин находилась на другом краю поляны. Череда выстрелов, утробное рычание пробирающее до самых костей и до одури спокойное «беги» въелось не просто в память, а, кажется в каждую клеточку тела. Зак смотрит на Кэтрин и не узнает ее. Вероятней всего это последствия пережитого стресса, как звон в ушах и легкое совершенно незаметное для окружающих подрагивания пальцев на руках. После спринта не на жизнь, а насмерть и прыжка веры в воду, наверное, простительно смотреть на девушку, о которой думал в момент, казалось бы, неминуемой смерти, а видеть при этом совершенно другого человека. Не то чтобы Майерс по щелчку пальцев превратилась из кареглазой брюнетки в зеленоглазую блондинку или прибавила к своему метр семьдесят добрых двадцать сантиметров. Нет, ничего подобного. Но при этом правая рука Хейза, на той злосчастной поляне преобразилась до неузнаваемости. Взгляд — полный решимости и какого-то дикого отчасти первобытного азарта. Голос — Кэтрин ни кричала, она отдавала четкие приказы, которые хочешь, не хочешь, а выполнишь, потому что прозвучали они твердо, уверенно, а главное без тени сомнения. Как будто Майерс каждый вторник бегает от ТиРекса или его близких родственников и точно знает как и что нужно делать для того чтобы выжить. А еще движения, доведенные до нереального автоматизма. Пистолет просто исчез из рук девушки, когда она полностью опустошила обойму, а на берегу заводи волшебным образом вновь материализовался в ее изящных пальчиках. И Зак готов поклясться, что Кэтрин испытала не только облегчения, когда огнестрельное оружие вновь оказалось у нее в ладони, но и странное совершенно непонятное ему удовольствие. Вот только когда они только выбрались после вынужденного купания на берег, у Майерс видимо случился какой-то сбой системы. Он длился не больше минуты, но в эти невероятно длинные шестьдесят секунд кареглазая предстала перед Заком совершенно с другой стороны. Митчелл никогда не видел Кэтрин растерянной, напуганной, а главное совершенно беззащитной… правда стоило брюнету открыть рот, и в ту же секунду девушка взяла себя в руки. И не сказать, что это сильно обнародовало парня. Расчетливое безразличие Майерс больше не привлекает, по-прежнему цепляет, хотя скорее просто злит.— Поверь, так будет лучше для всех, но в первую очередь для тебя.
Именно эту фразу кареглазой, Зак прокручивает у себя в голове пока они неспешно прогуливаются по вполне живописной лесной чаще. Джунгли кстати тоже оказались совершенно не такими, какими их показывают по ТВ, но это даже к лучшему. Будь они действительно непроходимыми, Митчелл бы уже давным-давно сорвался, а так вполне удается держать себя в руках. Правда, когда он краем уха слышит признания девушки о бывшем женихе, то за малым не спотыкается на ровном месте. Вообще-то Кэтрин и до всего этого безумия была для брюнета той еще головоломкой со звездочкой: невероятно увлекательной, но до безобразия сложной. Но при этом все это время Зак методично подбирал ключи к сердцу Майерс. На кой ляд он этим занимался не понятно, ведь изначально было ясно, что ничего серьезного из служебной интрижки не выйдет, тем не менее, кареглазый всегда был уверен в своей безоговорочной победе, хотя при этом никогда не ставил перед собой цели покорить сердце стервозной красотки. Зато сейчас, когда на и без того наглухо закрытой двери появилась табличка «не беспокоить» Митчелл впервые задумался, а стоило ли вообще стучаться… Всё, точка невозврата пройдена, теперь остается только выбраться из этого гребаного парка живыми и желательно хотя бы физически невредимыми, потому что после пережитого кошмара о здоровой психики речи как бы уже и не идет, и можно начинать жизнь с очередного чистого листа. Правда, до этого момента еще нужно в прямом смысле этого слова — дожить. Так что нет ничего странного и противоречивого в том, что Зак так отчаянно цепляется за хрупкую девичью ладонь, надеясь продлить момент мимолетного единства как можно дольше. Кэтрин руки не вырывает, послушно идет следом, позволяя Митчеллу провести ее по заброшенным переходам строения. И не просто строения, а мать его гостевого дома старого Парка. И если Грэй, как и Зак чувствует себя в этом Богом забытом месте хотя бы в относительной безопасности, то Кэтрин передергивает от любого шороха. Импровизированный факел из палки и не до конца сгнившего приветственного баннера, найденного на входе в здание, не столько освещает дорогу, сколько искажает незамысловатые рисунки на стенах. И если братья по ходу действия не без интереса изучают исторический объект, то Майерс предпочитает смотреть исключительно себе под ноги. Такое поведение девушки настораживает, но кареглазый решает не задавать глупых вопросов из серии все ли с тобой в порядке, ибо и так знает, в каком именно направление его пошлют в ответ. К тому же, любому нормальному человеку нужна передышка после того, как он чудом избежал участи десерта в меню у доисторической рептилии.***
Стены давят, так частенько происходит, когда оказываешься один посреди огромного заброшенного здания. Приходится дышать пылью, прислушиваться каждому шороху, а главное строить из себя бесстрашную идиотку, попутно задаваясь вопросом, почему встречу назначали именно в этом месте. Ответ очевиден — здесь нет посторонних глаз и легко устроить засаду, а еще в таком месте даже не придется прятать труп, ибо случайных прохожих здесь просто напросто не бывает. И вот стою я посреди этого бетонного монстра, который когда-то был то ли фабрикой, то ли заводом и пытаюсь понять, какого хрена вообще здесь делаю. И думаю об этом не в контексте конкретно данной вылазки, а вообще в целом. И тут в самый неподходящий для этого момент, в голове мелькает мысль, что меня давным-давно раскрыли и в этот раз уйти живой точно не получиться. Везти ведь вечно не может… В горле мгновенно появляется ком размером с кулак Грэйди, но я лишь расплываюсь в хищной улыбке, еще не видя, но уже чувствуя красную точку у себя на груди. Дышу ровно, а сердце того и гляди пробьет грудную клетку. Усмехаюсь, демонстрируя свою непоколебимую уверенность в собственных силах, а сама отсчитываю секунды до момента икс. И когда я уже мысленно попрощалась со всеми кто мне дорог, меня приглашают на прогулку по лабиринту пустых коридоров. И в этот момент по идее можно выдохнуть с облегчением, красная точка исчезает, зато захлопывается смертельно опасный капкан. А из него без потерь не выбраться… и зная об этом не понаслышке, в этот раз в логово льва я отправляюсь в гордом одиночестве. Бравые ребята в форме обычно прикрывающие мне спину и готовые вытащить меня из передряги ценой собственной жизни сейчас прохлаждаются на базе, даже не догадываясь о моей суицидальной выходке. А я дышу пылью, думаю, о предрассветном небе Венеции и надеюсь, что все это не напрасно. У меня с собой только Glock 19, пара обоим и нож, а еще совершенно бесполезная в плане спасения собственной жизни флешка, ибо все, что от нее требуется — это дать беспилотнику отмашку на пуск ракет. Я до последнего убеждаю себя, что и на этот раз мне удастся выкрутиться, я непременно что-нибудь придумаю, но при этом точно знаю, что уже ничего не изменить. Более того, я знала, чем все это закончится еще на базе, но убедив себя в обратном, решила действовать. В момент икс я не думаю о Саймоне, жизнь не проносится перед глазами, я ни о чем не жалею и даже не даю себе глупых обещаний из серии если все обойдется, то я брошу разведку, выйду замуж за Оуэна и стану лучшей матерью на свете. Я просто теряюсь в антрацитовой бездне чужих глаз, надеясь, что успела расплатиться по всем своим долгам сполна… Заброшенные здания никогда не возглавляли список моих фобий, да и к паническим атакам никакого отношения не имеют и это при том, что с такого рода строениями у меня связаны далеко не самые приятные воспоминания. Но всеми забытый центр старого Парка пугает меня до чертиков. Стресс вкупе с полученным сотрясением от неудачного прыжка в воду заставляет шарахаться в сторону от любого шороха. Я не боюсь напороться на динозавров или диких животных, зато я до одури боюсь, что за очередным поворотом меня поджидает человек с оружием. Я из-за всех сил пытаюсь переключиться, сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас, но все равно теряюсь в лабиринте собственных воспоминаний… Все пошло не по плану еще на базе, когда отряда Браво не оказалось на месте. Выяснилось, что Хейза с ребятами приставили к очередной важной персоне, которая исключительно из благих побуждений, а не ради пиара приперлась на мирные переговоры на территорию одного из самых жестоких картелей в стране. Вот не зря говорят, что коней на переправе не меняют… Следовало дождаться Эйдана, еще раз взвесить все за и против, а заодно как следует продумать пути отступления. Но я убила столько времени, сил, а главное ресурсов на то чтобы узнать, когда и где появится столь желанный мне объект, что упустить даже призрачную возможность пообщаться с ним с глазу на глаз, было бы самым настоящим кощунством. — Рискованно. Слишком много переменных. — Оуэн складывает руки на груди, и вальяжно закинув ноги на край стола, отрицательно качает головой. — Да и вообще с чего ты взяла, что ты в его вкусе? — усмехается Грэйди, окидывая меня оценивающим взглядом. — За меня можешь не переживать, главное, чтобы ты оказался достаточно «хорош» для него, — приторно улыбаюсь из последних сил сдерживая рвущиеся наружу раздражение. — В смысле? — морпех даже и не думает скрывать свое удивление. — Нет, я, конечно, знаю, что я не отразим и передо мной просто невозможно устоять, но это уже перебор! — за спиной командира Эхо раздаются сдавленные смешки, да и он сам расплывается в самодовольной улыбке и этим он еще больше действует мне на нервы. Приходится сделать глубокий вдох и очень-очень медленный выдох, но эффект от этого действия нулевой. — Ну что за детский сад? — устало тру пальцами переносицу, после чего окидываю всех присутствующих в комнате вояк тяжелым взглядом. Невольно цепляюсь за Грэйди, который почему-то напоминает мне сейчас кота. Но не домашнего пушистика, которого всегда можно почесать за ушком, а самого настоящего льва. Льва, который, несмотря на свое показательное веселье и расслабленность готов в любой момент вцепиться мне в глотку. — Тебе придется сменить амплуа и на один вечер превратиться из обычного парня без мозгов в настоящего отморозка, который считает, что может распоряжаться девушкой, как вещью. Уверена, тебе это по зубам. — Допустим, этот упырь спасет тебя от ужасного меня, а дальше что? — в ореховых глазах мелькает что-то очень нехорошее, не сулящее лично мне ничего приятного, но я отмахиваюсь от этого, так же как и от вопроса морпеха. — А дальше дело за мной, вы просто наблюдаете. — Ты же понимаешь, что можешь не выйти из этого клуба живой? И это еще не худший вариант развития событий, — в голосе Эхо — один нет и намека на веселье, и это очень сильно контрастирует с его усмешкой и вальяжным покачиванием на стуле. — Не спорю, с Браво было бы спокойней, да и от прикрытия Дельты я бы никогда не отказалась, они все-таки лучшие в освобождение заложников. Но к моему глубочайшему сожалению, конкретно в этом случае выбирать мне не приходится. Ну, так что, мы работаем или Эхо создано исключительно для плановых зачисток? — Работаем… Не стоило задевать профессионально эго Оуэна, но в тот момент я искренне верила, что цель оправдывает средства. Да и все риски, казалось бы, были исключительно на мне. То, что все идет не по моему сценарию, понимаю, только оказавшись сидящей напротив своей цели. Грэйди выполнив свою задачу на отлично, покинул стены ночного клуба в сопровождение охраны, а вот меня любезно сопроводили на второй этаж на аудиенцию к моему «спасителю». Надо отдать Оуэну должное роль отморозка жаждущего вернуть свою девушку в отель любыми способами удалась ему на славу, он так вжился в роль, что мою левую руку теперь украшает целая россыпь пока еще невидимых глазу гематом. Теперь настала моя очередь блеснуть актерским мастерством, вот только встретившись с объектом глазами, я понимаю, что с треском провалилась. Изображать из себя насмерть перепуганную девчонку нет смысла. Он знает кто перед ним, я знаю, кто передо мной, а главное мы оба знаем, кто уйдет из этого злосчастного клуба живым. Как бы мне не хотелось это признавать, но Оуэн оказался прав. Молчание затягивается, я на всякий случай держу язык за зубами, а мой собеседник видимо обдумывает, что ему делать с таким «подарочком» судьбы. Закинув ногу на ногу, откидываюсь на спинку дивана и с откровенным безразличием устремляю взгляд на своего оппонента. В голове настоящий белый шум, я реально совершенно ни о чем не думаю, просто пялюсь на мужчину. — Знаешь, а ты мне нравишься, правда, нравишься. Еще никто из твоих коллег не подбирался ко мне так близко. Так что если выйдешь из этого здания живой, можешь рассчитывать на мою лояльность к тебе в будущем. И раз я сегодня такой добрый, то на выходе из клуба тебя будет ждать подарок, но если через полчаса ты не покинешь территорию этого заведения, мои люди устранят твою группу поддержки. Надеюсь, наша первая встреча не окажется последней. Сдержанно улыбнувшись, мужчина поднимается со своего места и направляется к выходу, оказавшись у меня за спиной, он вдруг разворачивается, слегка наклоняется, его горячее дыхание обжигает мою ушную раковину, а от насмешливого «не разочаруй меня» по спине бегут мурашки. Потратив несколько драгоценных секунд на переваривания произошедшего, подрываюсь с проклятого дивана, оглядываюсь по сторонам и решаю, будь что будет. Тридцать минут, всего мать вашу тридцать минут! На спасения собственной жизни, а заодно и отряда Грэйди мне дали каких-то жалких 1800 секунд. Кто-то может сказать, что этого времени более чем достаточно, но только не я. Мои способности явно переоценивают, но не зря говорят — хочешь жить умей вертеться. А еще бегать, прыгать, драться и стрелять без промаха. Я и раньше недолюбливала все эти роскошные увеселительные заведения, раскинувшие свои владения на пару тройку гектар, а сейчас и вовсе возненавидела. Одно дело преодолеть два лестничных пролета и оказаться вне стен злачного заведения и совсем другое дело покинуть территорию схожую с площадью современного торгового центра. При других обстоятельствах, я бы схитрила. Вот только на кону оказалась не только моя жизнь и это не сказать, что выбивает землю из-под ног, но заметно меняет сценарий. По большому счету мне плевать на ребят из Эхо, они знали, на что шли. Проблема в том, что мне почему-то не плевать на Грэйди, а он не простит мне гибели своих ребят. Поэтому приходится подставляться, идти на совершенно неоправданный риск, пачкая руки не только в чужой, но и своей крови. Как и следовало ожидать, я не уложилась в отведенное время, 30 минут это слишком мало, когда каждый второй, а то и первый пытается тебя убить. Но на выходе из здания меня действительно ждал сюрприз — цифровой носитель попал мне в руки, стоило только открыть дверь черного выхода. Но до заветных ворот, отделяющих клуб от остального мира, было все еще очень далеко. Как итог двое парней из отряда отправились в лазарет, а Оуэн прямиком на операционный стол. Мне же досталась благодарность с занесением в личное дело от вышестоящего руководства, угрызение совести и еще один кровавый сценарий для моих ночных кошмаров… Зак сильнее сжимает мою ладонь, но это не сильно помогает, перед глазами по-прежнему маячат картинки из не такого и далекого прошлого. Злющий как черт Эйдан, на удивление молчаливый и понимающий Оуэн, а еще собственное отражение в зеркале ванной комнате на базе… — Как прошел твой день? — Что? — Я спрашиваю, как прошел твой день? — оперативник устраивается рядом со мной на прилично нагревшемся за день бетонном перекрытии, протягивает одну из принесенных им на крышу бутылок, но когда я отрицательно качаю головой, смотрит укоризненно, и я нехотя принимаю из его рук охлажденный алкоголь. — Да, как обычно, — пожимаю плечами, не зная, что ответить на этот, казалось бы, совершенно безобидный вопрос. Если честно, до того как прошел мой день есть дело только моим родителям, а так как из-за службы я общаюсь с ними крайне редко, то вполне понятно почему такой стандартный для большинства людей вопрос ставит меня в тупик. — А как прошел день у тебя? — интересуюсь не из вежливости, а из-за того, что мне действительно интересно. Агент МИ-6 покинул пределы лагеря с первыми лучами солнца, а вернулся на базу далеко после полуночи. — Совершенно не так как планировал, но это даже к лучшему. — Алекс устало улыбается, открывает свою бутылку и вопросительно поглядывает на меня. Мешать алкоголь с болеутоляющими таблетками в мои планы совершенно не входит, но я все же дергаю за колечко на крышке. — С днем рождения, Кэтрин. — С днем рождения меня, — вторю оперативнику с идиотской улыбкой на губах, мы чокаемся и я делаю небольшой глоток из своей бутылки. — Боже, да это же кока-кола! Как тебе удалось достать ее в этой жопе мира? Спасибо, спасибо, спасибо! — заключаю мужчину в крепкие объятия и несколько раз целую его в щеку. — Знаешь, это самая вкусная кола в моей жизни. — Да кто бы сомневался. — Смит довольно усмехается, наблюдая затем, как я смакую газировку. — А пару минут назад, кто-то воротил от подарка нос. — Так темно хоть глаз выколи, я думала это пиво, — оправдываюсь я, устраивая голову на плече разведчика. — Ты не пьешь пиво, терпеть не можешь ваниль и до чертиков боишься змей. Ты брезглива, заносчива и до одури самонадеянна. Ты пьешь кофе с молоком, можешь часами смотреть на звездное небо и с детства мечтаешь о немецкой овчарке. — И откуда ты только это знаешь? — Да без понятия. Просто знаю и все. — Спасибо. — За что? — За то, что знаешь… Грэй задевает какую-то штуковину на полке, и она падает на стол, звук от удара сродни грому среди ясного неба или взрыву. Зак недовольно шикает на брата, а я облегченно выдыхаю, ибо наконец-то прихожу в себя. У меня слегка кружится голова, ужасно ноет поврежденная лодыжка, хочется пить, а еще я дико устала. Но, по крайней мере, теперь я нахожусь здесь и сейчас, а не теряюсь в отголосках прошлого.