I'll Fight For You

Два месяца спустя. Нью-Йорк.

— Что ты почувствовал, когда Кэтрин ушла? — Ничего. Совершенно ни-че-го. Та Кэтрин мне была безразлична. Я не знал ее. И предвосхищая ваш вопрос — нет, я не испытываю чувства вины из-за того, что позволил ей уйти. — Уверен? — Да. — Зак… — Но, я виню себя за то, что девушка, которую я люблю, так и не вернулась. — Она осталась той Кэтрин, которую ты не знал? — Не знаю, я же говорю — она не вернулась. В помещении воцаряется давящая на нервы тишина. Зак не выдерживает первым, поднимается с кожаного кресла, застегивает пиджак и по привычке бросает взгляд на свои наручные часы. До конца сеанса еще добрых сорок пять минут, но Митчелл легко может позволить себе выкинуть сто долларов на ветер. Коротко кивнув очередному горе специалисту на прощание, молодой человек делает несколько уверенных шагов по направлению к выходу из кабинета психотерапевта, но брошенные, казалось бы, невзначай слова, заставляют его остановиться. Правая рука так и зависает в воздухе, когда до дверной металлической ручки остается всего каких-то пара сантиметров. — Ты не любишь Кэтрин. Более того, никогда и не любил. В этом и кроется твоя проблема. — Что? — Митчелл оборачивается на мозгоправа, искренне надеясь, что ему просто послышалось. — На самом деле это обычное дело. Каждый второй навязывает себе чувства и привязанности, которых на самом деле нет. Я не говорю, что ты совсем ничего не испытывал к этой девушке, как раз наоборот. Она была важной частью твоей жизни, раз ты так отчаянно убеждаешь себя, что до сих пор любишь ее. — Вы сами себе противоречите. — Это только на первый взгляд. В твоей жизни совсем недавно произошло травмирующее событие перевернувшие все с ног на голову. И для того, чтобы вернуть все в привычное русло, тебе нужна Кэтрин, ведь на протяжении длительного времени она была неотъемлемой частью твоей жизни. Не так ли? К тому же, любовь — понятие растяжимое… для одного любить — значит дарить подарки, для другого — сочувствовать и сопереживать, а для третьего любовь — это самопожертвование. — Да. — Зак вновь занимает кресло напротив стола психотерапевта. — Была… — Ты, безусловно, скучаешь по Кэтрин, но так же ты скучаешь по той «нормальной» жизни, частью которой она являлась. Понимаешь, к чему я клоню? — Что есть только здесь и сейчас и мне нужно перестать цепляться за прошлое? — Зак, твое прошлое никуда не денется. И скучать по человеку, который был тебе дорог — совершенно нормально. Тебе стоит прекратить делать вид, что ничего не произошло. — И что, тогда мир заиграет новыми красками? — парень демонстрирует едкую ухмылку, но сбежать от разговора больше не пытается. — Нет, не заиграет, и ты это знаешь. — Знаю… — Митчелл облокачивается на спинку кресла, запрокидывает голову назад, устремляя потухший взгляд в белый потолок. — А еще мне доподлинно известно, что Кэтрин никогда не вернется, из чего следует вывод, что о старой доброй «нормальной» жизни стоит забыть. И вы правы, я выдаю желаемое за действительное. Навязываю себе чувства и эмоции, которых на самом деле не испытываю. И это я сейчас не про любовь к Кэт, а в целом про все. Кажется, вы — мозгоправы называете это эмоциональным выгоранием. — Да, а еще имитация чувств является отличительной чертой социопата, — мужчина надменно ухмыляется, смотря на своего «пациента», с толикой призрения. Но прежде чем до залипшего на изучение потолка парнишки доходит смысл произнесенных мужчиной слов, мозгоправ умело сглаживает углы. — Но не переживай, ты совершенно точно не страдаешь диссоциативным расстройством. Зак, ты сказал, что тебе доподлинно известно, что Кэтрин не вернется, но откуда у тебя эта информация? — Эйдану удалось раздобыть уцелевшие записи видео наблюдения из лаборатории. Так что мы точно знаем, что в момент взрыва Кэт находилась в самом его эпицентре. — Митчеллу не следовало этого говорить, как и не следовало ранее рассказывать о том, что на самом деле произошло на Исла-Нублар. Это информация "не для всех", поэтому допуск к неотредактированной истории имеют лишь избранные. И это, по мнению Зака несправедливо. Кэтрин спасла ему жизнь, а он должен просто взять и забыть об этом. Более того никто так и не узнает, что на самом деле Кэтрин Майерс погибла вовсе не в результате несчастного случая. Её при исполнении умело замаскировали, под банальное оказалась не в то время, не в том месте. Так бывает, никто не застрахован. Более того шумиха вокруг произошедшей трагедии в " Мире Юрского периода» оказалась настолько масштабной, что никто из офиса даже не заметил исчезновения на минуточку правой руки генерального директора. Нет, сотрудники тридцать второго этажа для приличия полчаса горестно повздыхали, некоторые состроили печальные мины, пара особо впечатлительных особ даже выдавили из себя слезу, но к концу рабочего дня о Кэтрин Майерс все дружно забыли. — Мне очень жаль. Прими мои… — Нет. Не надо этого. — Как скажешь. Тогда поговорим о том, что ты почувствовал в момент просмотра той записи. — Я же сказал — ничего, я ничего не почувствовал… знаете, у нас в офисе сейчас ремонт. Эйдан разгромил весь этаж. Уцелел только кабинет Кэтрин. Сотрудники думают, что босс психанул из-за проебанного контракта, но я-то знаю, что виной всему, мажор в дорогом костюме. Именно он поставил в истории Кэтрин точку. — Понятно. — Зак не знает, что именно стало «понятно» психотерапевту, но его чистосердечное явно пришлось мужчине по душе. А вот Митчеллу от разговора «начистоту» становится, мягко говоря, не по себе. И дело вовсе не в том, что он сболтнул лишнего. Просто дышать вдруг стало трудно. Больно. Практически невозможно. Грудь сдавило тисками, а на глаза впервые за очень-очень долгое время навернулись слезы. Кажется, до него только сейчас дошло, что точку в истории Кэтрин на запятую не исправить, да и в многоточие не превратить. Точка — это финал без продолжения. Психотерапевт вновь говорит… констатирует очевидные вещи, тыкает кареглазого носом в его фатальные ошибки, между делом довольно скалится и смотрит надменно, с нескрываемым превосходством. Зак не слышит из монолога врача ни единого слова, стук рвущегося из груди сердца, кажется, заполняет все пространство. Глаза жжет от невыплаканных в свое время слез, и от безысходности ситуации. В это время где-то на задворках измученного жестокой реальностью сознания здравый смысл отчаянно кричит, что все что здесь и сейчас происходит неправильно, ошибочно и чревато уничтожением того немногого, что Заку все же удалось в себе спасти. — Надеюсь, ты не против, если я пренебрегу профессиональным этикетом и резану правду-матку в глаза. — Это не вопрос и даже не констатация факта, это сраное предупреждение, мол, готовься услышать то, что тебе точно не понравится. — Ты можешь продолжать путешествовать от одного психотерапевта к другому, и возможно даже найдется еще один специалист, которому ты не станешь вешать лапшу на уши и выложишь все как на духу, без сглаживания углов и утаивания неудобных моментов. Но вряд ли ты еще когда-нибудь услышишь эти слова — Кэтрин, не твоя ответственность. Она знала, на что шла. Но для тебя главное то, что она была не той за кого себя выдавала. И именно из-за этого ты не стал ее останавливать. Ты, конечно, можешь и дальше заниматься самовнушением, но реальность такова, что даже если бы Кэтрин вернулась из поездки на Исла Нублар — жили они долго и счастливо, все равно было бы не про вас. Да ты и сам все прекрасно понимаешь. Так что выдохни и отпусти. — Я приму ваши слова к сведению. — Надеюсь. Я редко раздаю бесплатные советы. — Я оплатил сеанс. — И я тебя выслушал, даже задал наводящие вопросы. Сочувствие и дельные советы в стоимость консультации не входят. Митчелл смотрит на врача в упор, с виду обычный молодой мужчина, не глянцевый красавчик, но и на упоротого ботаника не похож. Что-то среднее между ничего из себя не представляющим зазнайкой и милым соседским парнем, на которого всем насрать. Вот только серые глаза психотерапевта холодные, ничего не выражающие, пугающие. Но взгляд при этом до боли знакомый. Кэтрин так же смотрела на наемника, перед тем как пустить в его бронежилет пулю. — Вы ведь не психотерапевт. — А ты догадлив, — мужчина самодовольно улыбается, делает пометку в своем блокноте и только после этого продолжает: — Ты прав, я практикующий психиатр, но лично для тебя это ничего не меняет. — Выходит мне нужно доплатить? — Нет, тебе нужно прекратить винить себя в том, что она не вернулась. В этом нет твоей вины. — Вы, правда так думаете? — Я это знаю. Зак вновь поднимается с кресла, кивает мужчине то ли на прощание, то ли в благодарность за его последние слова и уверенной поступью направляется к выходу из кабинета. Лифт игнорирует, спускается по лестнице, благо в здание всего пять этажей. На улице темно, холодно, безлюдно. До припаркованной машины рукой подать, но Зак не спешит оказаться в теплом салоне иномарки. Вдыхая морозный воздух полной грудью, Митчелл достает из кармана пиджака сигареты, закуривает, сминает пачку и отправляет ее в полет в конец улицы. Затягивается, выпускает едкий сизый дым в ночное небо и улыбается почти по-детски искренне. У него сегодня оказывается очередной не календарный день рождения… а в день рождения принято загадывать желания задувая свечи на торте. Зак смотрит на медленно тлеющую в руках сигарету и решает рискнуть, чем черт не шутит. К тому же, день рождения все равно условный. — Хочу… хочу вновь встретиться с Кэтрин. Пожалуйста, пускай все это окажется простым ночным кошмаром. Зак бросает сигарету на грязный асфальт, проходится по ней подошвой туфель и неспешным шагом направляется к машине. Желание он загадал, остается только ждать…