Искупление

      Офис Райса расположен на тридцать втором этаже одного из Нью-Йоркских бизнес-центров. Панорамное окно в его кабинете открывает прекрасный вид на Центральный парк. Не то чтобы Клэр успела соскучиться по зелени.       — Могу вас порадовать, слушание будет открытым, — говорит адвокат, — хоть на прессе можно будет сэкономить, но будет суд присяжных. А основные свидетели это ваши племянники, которые, не иначе, как чувствуя привилегии, нарушили правила безопасности, проникнув за ограждения. И человек, с которым вы целовались посреди пытающихся спастись посетителей. Присяжным это не понравится.       Клэр только вздыхает.       Райс несколько дней подробно выясняет и записывает все обстоятельства у Клэр, Оуэна и мальчиков.       — Нам нужны доказательства, — он нервно стучит ручкой по дорогому лакированному столу из темного дерева, — записи, хотя бы с камер наблюдений. Конечно, я сделаю запрос через суд, но, что-то мне подсказывает, во-первых, это будет долго, и, во-вторых, не то что нужно.       Не иначе как чудом, буквально на следующий день на пороге офиса Райса появляется Лауэри с терабайтами информации.       — Это же коммерческая тайна, — хмурится Клэр, — разве тебя не обвинят в хищении?       — Они и так пытаются свесить на меня вину, за то что я якобы не заблокировал ворота, когда бежала Индоминус, этим сделав меня виновным во всём, так что хищение не самое страшное, — он грустно улыбается. — В конце концов, они слили в сеть ваш эффектный поцелуй, почему бы и нам не слить твою не менее эффектную пробежку? Как ни крути ты звезда, Клэр.       — Прекрати, — стонет женщина, — и без тебя ничего бы не получилось.       Клэр смотрит запись побега с ракетницей от Ти-Рекса отстранённо. Ей почти каждую ночь снится, что-либо из того дня. Видео, не в состоянии передать всего ужаса. Рядом выдыхает побледневшая Карен. Одно дело слышать вопли мальчишек со смесью ужаса и восторга «тётя Клэр убежала от Ти-Рекса!», другое - видеть это.       — Думаю, это повлияет на присяжных, — со свойственным опытным юристом хладнокровием замечает Райс, и на его губах появляется чуть заметная улыбка.       Адвокат ещё неделю изучает полученную информацию. А потом приглашает Клэр и Оуэна, чтобы, как он выражается, прояснить некоторые вопросы.       — Перед тем как мы пройдемся по основным темам, мне нужно уточнить одну вещь. Вы сейчас в отношениях?       — Нет.       — Да.       Отвечают одновременно Клэр и Оуэна, а потом удивленно смотрят друг на друга. Адвокат поднимает брови.       — Лучше, если вы побыстрее определитесь. Мне нужно строить защиту, — недовольно и устало вздыхает Райс. — Вы были в отношениях?       — А причем здесь наши отношения? — нервно спрашивает Клэр.       — Видите ли, мисс Диринг. Протокол записи в диспетчерской говорит, что мистер Грэйди говорил вам отменить миссию по поимке Индоминуса, но вы сказали, цитирую «ты здесь не командуешь». Так же потом он предлагал план, который в итоге попытались осуществить. На сколько вы были объективны в тот момент? Чем вы руководствовались разумом или эмоциями?       — Я… — Клэр не знает, что ответить.       — Я вас уверяю, она думала о двадцати шести миллионах, — усмехается Оуэн, — к тому же, Мазрани был там, и он тоже не остановил миссию и не одобрил мой план. А последнее слово, как известно, всегда было за ним.       — Хорошо, — адвокат что-то печатает в своём ноутбуке.       Клэр выдыхает.       — Так вы были в отношениях?       — Одно неудачное свидание, — пожимает плечами Оуэн.       — Вы спали? — непроницаемо спрашивает Райс.       Клэр задыхается.       — Одно очень неудачное свидание, — усмехается Оуэн, и, увидев нахмуренные брови Райся, уточняет, — нет.       — Так в каких вы сейчас отношениях?       — Ну… — тянет Оуэн.       Клэр в пору бы вмешаться, но она не знает, что сказать.       — Лучше вы бы не были, — подсказывает Райс, — мы можем строить защиту на том, что мисс Диринг не была подвержена эмоциям. Конечно некоторым присяжным, возможно, и понравится романтичная версия, но их явно будет меньшинство. К тому же вам запрещено общаться, кроме как в моём присутствии.       Он смотрит на них и, дождавшись кивков, продолжает:       — Ладно, начнем. Главное обвинение строится на том, что вы, как управляющая парка в кризисный момент оставили контрольную комнату.       — Есть регламент. Все работали по нему, — отвечает Клэр.       — То есть уже был побега динозавра?       — Нет.       — Тогда как вы могли быть уверены, что действия по регламенту будут правильными?       — В диспетчерской оставался мистер Мазрани, — неуверенно отвечает Клэр.       — Да, он являлся владельцем, но, мисс Диринг, у него был опыт управления в подобной ситуации?       — Нет.       — Если бы вы остались на месте вы бы проследили, чтобы гости и сотрудники на момент нападения птеранодонов были в номерах, а не на улице?       Клэр молчит, а в ушах снова начинают звучат крики тысяч людей, ей становится трудно дышать.       — Мисс Диринг?       — Что вы хотите услышать? — выдавливает из себя она, — это мои племянники. И если мне снова придется выбирать между безопасностью тысяч людей и жизнь родных, я поступлю совершенно так же.       Райс поджимает губы. Клэр чувствует резь в глазах и обжигающие слезы на щеках. Ей казалось, она уже выплакала всё, что могла, но, видимо, очередной раз ошиблась.       — Это хорошо, что вы плачете, не скажу, что на суде это даст много очков, но на некоторых присяжных искреннее раскаяние действует…       — Достаточно! — обрывает его Оуэн, но Райс не слушает и продолжает.       — Клэр, я на вашей стороне, и моя задача подготовить вас к подобным вопросам и придумать для них достойные ответы.       — Извините, — она не может больше этого слушать, встает и выходит из кабинета.       Женщина идет по тёмному коридору в туалет. Включает холодную воду и несколько раз проводит мокрой рукой и лбу и щекам. Избегает смотреть на себя в зеркало. Успокоившись, она выходит, но не спешит возвращаться. Вместо этого подходит к окну и смотрит на ночной город. Сколько проходит времени она не знает.       — Клэр? — окликает её Оуэн, подходя ближе, — мы уже начали беспокоиться.       Она не отвечает. Они стоят в тишине.       — Мне кажется, я не выдержу, — наконец произносит она.       — Только не говори, что ты думаешь о полёте с тридцать второго этажа?       Она фыркает. Оуэн продолжает:       — Я надеюсь, ты не обвиняешь во всем себя?       — А кого же ещё?       — Знаешь, конечно, легче было бы обвинить во всём Ву, Мазрани, но это просто череда многих ошибок многих людей… именно я настоял зайти в вольер.       — У тебя не было доступа к открытию дверей, и ты не открывал главные ворота.       — Мы не должны были заходить до того как ты всё не выяснишь. Должны были сначала обойти вольер и увидеть следы.       Ей нечего ответить.       — Ну так, что мы ответим Райсу, мы в отношениях?       — Нет. Не сейчас. Не так. Райс прав и я не хочу врать на суде, — она вздыхает.       — Ладно, подождём, когда тебя посадят, так начать отношения будет проще, по крайней мере из тюрьмы ты точно не сможешь сбежать, как с нашего первого свидания, — он говорит совершенно серьезно, но она улавливает знакомые весёлые нотки.       — Это не смешно, — женщина пытается не улыбаться.       — Немного смешно.       Мужчина кладет руку ей на плечо и его спокойствие, уверенность и сила каким-то невероятным образом передаются ей:       — Ладно, пора возвращаться.       — И последнее, — продолжает Райс, — насколько резонно было выпускать Ти-Рекса?       — Что? — до этого момента Клэр была уверена: это единственное, что она сделала правильно.       — Почему нельзя было спрятаться в укромное место и подождать военных?       — Я… — женщина пытается собраться с мыслями, но ей просто не за что зацепиться.       — Мистер Райс, вы хоть раз участвовали в военных действиях? — спрашивает Оуэн.       — Не довелось, — равнодушно пожимает плечами адвокат.       — Я вам кое-что расскажу. Когда ты весь день на ногах без воды и еды, под постоянным воздействием стресса, к концу такого дня мозг просто отключается, и ты реагируешь просто на слова. На войне это называется приказами. Грэй сказал нужно больше зубов — щёлк, — в подтверждение Оуэн щёлкает пальцами, — мозг реагирует. Это не план, это просто выполнение действий. К тому же военных не было. На острове оставалось по-прежнему около двадцати тысяч человек. Никто не знал, как может повести себя Индоминус. Её нужно было уничтожить и чем раньше, тем лучше.       Адвокат кивает головой и улыбается.       — Больше вопросов нет.       Процесс опроса многочисленных свидетелей и запрет на посещение острова, даже для сбора материалов и доказательств, оттягивает заседание. Когда же слушания начинаются, они кажутся бесконечными. Каждая минута, злополучного дня обсуждается минимум несколько часов. Свидетелей желающих выступить на стороне обвинения тоже много. Наконец всё близко к завершению. Райс показывает запись и произносит:       — Да, мисс Диринг покинула центр управления, но она сделала это, чтобы найти племянников, как бы поступили вы? Она не покидала парк до последнего момента, и сделала единственное, что можно было в этой ситуации.       После показа записи в зале суда звенящая тишина. Даже обычные перешептывания не слышны. Клэр равнодушно смотрит в окно и пытается услышать шум улицы.       — Пусть каждый ответит для себя, оказавшись на месте мисс Диринг, хватило бы у него храбрости поступить так же, — адвокат заканчивает.       Тишину нарушает голос одной из присяжных:       — Какой марки были ваши туфли?       Штраф — внушительный. Исправительные работы — продолжительные. Запрет на занимание руководящих должностей — пожизненный. Срок — условный.       — Ну, какие планы? — спрашивает Оуэн, когда, преодолев свору журналистов вокруг здания суда и попрощавшись с семьей Митчелов, они наконец-то остаются одни.       — Ну, — тянет Клэр, — когда я, наконец, продам свою квартиру, чтобы расплатиться с Райсом и официально стану бомжом, а даже без учета исправительных работ я теперь вряд ли когда-либо смогу найти нормальную работу, то у меня только один выход — ехать в Висконсин. Ненавижу холод…       — Могу предложить кое-что другое…