Питер
В животе Питера всё ныло и скручивало. Причиной тому было не полузажившее ножевое ранение. Вовсе нет. Дело в том, что первым уроком сегодня стояла тригонометрия, которая совпадала с расписанием Мэри Джейн, а значит, подруга должна сидеть с ним в одном классе. Питер не виделся и не говорил ни с одним из своих лучших друзей после окончания той катастрофической вечеринки в честь дня его рождения. Он много раз собирался послать им СМС, но так и не дописал ни одного из них, не зная, что можно сказать. Он хотел извиниться, особенно перед Гарри, однако когда ему удалось-таки набрать полноценный текст, тот показался ему слишком поверхностным, поэтому он просто всё стёр. Гарри столько сделал для Питера, а тот ― пусть и неосознанно ― повернулся к нему спиной и предал. Конечно, Паркер не планировал целовать предмет воздыхания лучшего друга, но что случилось, того не воротишь. И это действительно поганый способ отплатить другу за его безграничную доброту. Питер думал, что должен с глазу на глаз поговорить с ЭмДжей и как-то объясниться. Он раз за разом мысленно прокручивал их возможный разговор, но когда сегодня шёл по школьному коридору ― внезапно все слова показались неуместными. Должен был вот-вот прозвенеть звонок; Питер никогда не опаздывал на уроки, а ноги его совершенно не слушались. Он серьёзно рассматривал возможность прогула. Только разочек. В животе всё сжималось и скручивалось, и Питер допускал, что нарушение идеальной посещаемости того стоило, если взамен не придётся говорить своей красивой, забавной, удивительной лучшей подруге, что не может ответить ей взаимностью. Был ли Питер после этого психом? Он никогда, ни за что не подумал бы, что кто-то такой охренительный, как ЭмДжей, вообще обратит на него внимание. Да он из штанов должен выпрыгивать от радости, что ему выпала возможность загулять с такой девчонкой, однако он… ничего такого не чувствовал. Питер думал, что причиной был Гарри, ведь он ни на секунду не помыслил бы о выстраивании любовных отношений, если б точно знал, что это могло причинить боль лучшему другу. Однако дело не только в этом. Питер не мог представить себя с ЭмДжей… Не мог вообразить, что будет с ней… не в платоническом смысле. Но раньше он представлял подобное, поэтому всё становилось ещё страннее. В первый год учёбы в средней школе он был по уши влюблён в эту рыжую девчонку, но его чувства со временем куда-то исчезли. И каким таким невероятным образом он мог бы вывалить всё это на неё и не сделать тем самым больно? Он не хотел принести ей страдания. По крайней мере, не больше, чем уже причинил. Питер остановился напротив двери в класс, позволив остальным ученикам огибать его, входя внутрь; некоторые кидали в его сторону любопытные взгляды. Наконец Питер собрал волю в кулак и вошёл. В конце концов он Человек-паук; если он боится встретиться с какой-то девчонкой, тогда как он может называть себя героем? Он задержал дыхание, заметив, что ЭмДжей сидела за своим обычным столом, стоящим рядом с партой Питера. Он направился в её сторону. Отодвигая стул, Питер чувствовал такое волнение, что, казалось, его вот-вот вырвет. Он приземлился рядом с ней и немного поморщился от боли. ― Привет, Питер. Паркер удивлённо взглянул на Мэри Джейн, не ожидая, что она заговорит первой. Голос её звучал прохладно, она неотрывно смотрела в свою тетрадь, но, по крайней мере, говорила. ― Привет… ― ответил Питер и раскрыл рюкзак, доставая принадлежности для урока. В основном он делал это, чтобы чем-то занять руки и не говорить с ЭмДжей. Однако не понадобилось много времени, чтобы вытащить ручку и тетрадь, и Питер замер, кожей ощущая неловкость от тишины и отстранённости между ними. Он прикусил губу. ― Эм… Могли бы мы… э… поговорить? ― неуверенно произнёс Питер. Он вдруг понял, что слегка дрожал и совершенно не знал, как нужно начинать подобные беседы. Мэри Джейн мимолётно посмотрела на него и слишком быстро отвела глаза, Питер не смог разглядеть, что за выражение в них застыло. ― Урок сейчас начнётся, ― вежливо, но всё же прохладно заметила она. Питер почувствовал, как сжало грудь от осознания того, насколько ЭмДжей от него отдалилась. Неужели он так её обидел? ― Ой, да. Что ж… Может, мы могли бы… ― Зазвенел звонок, перебивая Питера. Он откашлялся, решив начать снова, но ЭмДжей уже смотрела в тетрадь: волосы свесились, загораживая лицо, словно ширма. Она совершенно точно не желала продолжать разговор. Учитель привлёк внимание студентов и начал урок. Момент упущен. Следующие пятьдесят минут превратились для Питера в пытку. Он то и дело ёрзал, поглядывая в сторону Мэри Джейн, проверяя, насколько она расстроена, смотрела ли на него в ответ. Но каждый раз его встречало лишь её безразличие, ведь ЭмДжей сосредоточила внимание на уроке. Питер же едва слышал хоть слово из всех, что говорил учитель. Внезапно он понял, что находился на грани нервного срыва: желание думать о чём-то другом и оказаться где угодно, лишь бы не тут, превысило все допустимые нормы. Питер уже подумывал отпроситься в туалет, чтобы сходить проветриться. Паркер попытался отвлечься, мысленно перебирая вещи, которые могли бы всерьёз его занять. Практически сразу он вспомнил о Дэдпуле. Сейчас наёмник казался Питеру самым интересным и одновременно сбивающим с толку событием его жизни ― даже молчаливая пытка от ЭмДжей и Гарри не могла с ним сравниться (а это о чём-то, да говорило). Питер думал о руках Дэдпула, которые успел заметить, пока тот его зашивал. Поначалу зрелище немного шокировало: вся эта усеянная шрамами кожа… Но чем дольше Паркер думал, тем больше это обретало смысл. В ту ночь, когда они ели на крыше тако, Дэдпул вёл себя довольно странно. Питер списал это на очередные закидоны наёмника, но с него бы сталось попытаться скрыть от взгляда Человека-паука свою кожу. Возможно ли, что подобными шрамами усеяно его лицо? Питеру хотелось бы знать наверняка. И он чувствовал стыд за своё любопытство, потому что, конечно, никакой нормальный человек не захочет, чтобы на его шрамы таращились. Однако Паркер ничего не мог с собой поделать: он хотел узнать, как они появились и что послужило причиной. Дэдпул был сплошной загадкой. Он убивал людей за деньги. Чёрт, да он весь был покрыт кровью очередной жертвы в ту субботнюю ночь. Питер же ужасался только одному ― собственному равнодушию к этому факту. Да, ему не нравилось, что Дэдпул убийца. Но действительно стыдно Питеру было за то, что он не мог найти в себе силы даже расстроиться по этому поводу. Он сидел тогда на диване Дэдпула, глядя на пропитанный кровью костюм, слышал его признания в убийстве и просто ощущал… любопытство. Человек-паук не должен увлекаться Дэдпулом. Он по меньшей мере должен попытаться его перевоспитать. Потому что Дэдпул сумасшедший и ещё — киллер, но он также стал его спасителем. Он дважды спас ему жизнь. Вот почему Питер совершенно был сбит с толку. И заинтригован. И ещё больше от этого злился, ведь не должен ощущать никакого любопытства. Не должен думать о Дэдпуле посреди урока и задаваться вопросами о его жизни. Не должен с нетерпением ждать их следующей встречи во вторник. Мораль Дэдпула вызывала огромные сомнения, а Человек-паук должен служить примером высоконравственности. Что и говорить, оставшееся до конца урока время голова Питера просто шла кругом от подобных рассуждений. Он настолько погрузился в мысли, что почти подпрыгнул, когда раздался звонок. Повернувшись к ЭмДжей, он раскрыл рот, да так и завис, поняв, что не придумал, что именно скажет. Пока он колебался, подруга натянуто ему улыбнулась и, быстро собрав в рюкзак вещи, покинула класс. Паркер лишь успел уловить тоску в её прекрасных зелёных глазах. Он мгновенно ощутил себя совершенно несчастным. На следующем уроке Питер тем более не смог сосредоточиться. Слава богам, третьим у них был английский, и можно пойти в библиотеку, что было плюсом — ему не пришлось делать вид, будто он слушал учителя. Питер завис в секции мифологии, задумчиво касаясь пальцами корешков книг, когда почувствовал, как вдоль позвоночника прошёлся лёгкий зуд. Он замер и принялся осматриваться, но в проходах никого не было. Слегка нахмурившись, Питер вновь повернулся к стеллажу. Он только что приметил одну книгу, которая могла бы пригодиться. Потянувшись к ней, Питер вдруг почувствовал, как кто-то схватил его: одна рука незнакомца оказалась на плече, а другой тот закрыл ему глаза. Питер взвизгнул от неожиданности и, проигнорировав острую вспышку боли в боку, тут же попытался вывернуться. Нападавший почти сразу отпустил его, а когда Паркер повернулся, то увидел Гарри, с совершенно невинным видом державшего поднятые перед собой руки. ― Это всего лишь я, трусишка. Господи… ― закатил он голубые глаза. ― Не подкрадывайся так ко мне! ― Питер подавил желание прижаться рукой к перевязанному боку. ― Что ты тут забыл? ― Он понизил голос, чтобы не привлекать к ним лишнего внимания. ― У тебя разве не политология по расписанию? Гарри сложил руки на груди и пожал плечами, небрежно облокотившись плечом о стеллаж. В своей дизайнерской одежде он выглядел словно модель. ― Прогуливаю, ― просто ответил он. Питер нахмурился, но решил, что сейчас не самый лучший момент начать его отчитывать. Он не хотел и дальше быть в ссоре, если, конечно, то, что происходило между ними, можно так назвать. Набрав в грудь побольше воздуха, Питер твёрдо решил расставить с Гарри все точки над «i», как не мог сделать этого с ЭмДжей. ― Слушай, мне правда очень и очень жаль. Знаю, ты… Гарри замахал рукой, прерывая Питера, как делал это всегда, когда ему не нравилась тема разговора. ― Не важно. Не волнуйся об этом. ― Питер нахмурился, но, прежде чем успел возразить, Гарри продолжил: ― Ну, признавайся, что там с ЭмДжей? Вы уже официально объявили? Питер видел, что друг храбрился, но то, как тот играл желваками, выдавало его печаль. ― Нет, ― ожесточённо замотал головой Питер. ― С ЭмДжей всё хуже некуда. С тех пор как я её отшил, она даже со мной не говорила. А сегодня утром… ― Ты её отшил? ― перебил Гарри, глядя на Питера распахнутыми глазами. ― Ну… да. Я от неё этого совсем не ожидал… Гарри, ты должен был сказать мне, что она тебе нравится. И ей сказать. То есть я уверен, что, если б вы начали встречаться, это было бы гораздо логичнее. Скорее всего, она поцеловала меня в честь моего дня рождения или типа того, просто пыталась быть милой. Я не хотел так ранить её, но, кажется, всё же сделал больно, потому что она… ― Питер замолчал, вопросительно взглянув на Гарри. Осборн широко улыбался, всё его тело будто разом расслабилось, он словно испытывал… облегчение. ― Что? Гарри недоверчиво мотнул головой, тихо рассмеявшись. ― Ох, Питер… Какой же ты, блядь, бестолковый. Это просто восхитительно. ― Неправда, ― нахмурился Паркер. Гарри оттолкнулся от стеллажа, опустив руки, и осторожно шагнул к Питеру. ― Мне не нравится ЭмДжей, Питти. ― Но почему тогда?.. ― нахмурился он сильнее, недоумённо глядя на друга. Гарри положил руки на плечи Питера, скользнув к нему ещё ближе, и легко сжал их пальцами. ― Может быть, это прояснит ситуацию. Несколько долгих секунд Гарри удерживал взгляд Питера, ожидая, когда недоумение в карих глазах превратится в удивление, а потом склонился к нему. Питер понял, что сейчас будет. Он, конечно, просто охуел, но в этот раз буквально видел, как момент приближался (не так, как с ЭмДжей, когда одну секунду она просто стояла рядом и в другую ― будто случайно врезалась в его лицо). Питер вовремя всё понял и мог бы этого избежать. Отклониться. Упереться другу в грудь, чтобы остановить его. Но ничего подобного не сделал. Гарри сократил между ними последние дюймы и накрыл рот Питера своим. Губы его были прохладными и нежными, он так осторожно прикасался ими, что Паркер даже удивился, почему сердце вдруг пустилось вскачь, а к щекам прилил жар. Издав тихий удивлённый стон, он услышал, как перехватило дыхание Осборна. А потом губы Гарри шевельнулись, и это было очень странное ощущение; ноги Питера задрожали, колени ослабли, но он пытался абстрагироваться, раствориться в этом поцелуе и, может быть, повторить некоторые движения за другом. А когда Паркер приоткрыл рот, ощутив языком горячий выдох Гарри, у него перехватило дыхание. Потом Гарри отстранился, их губы разомкнулись, и прохладный воздух остудил пылающие места. Питер с трудом сфокусировал взгляд и, широко распахнув глаза, встретился со взором друга. Паркер не мог понять, что он выражал в этот момент, но глаза светились. А потом он заметил, как неосознанно крепко сжал пальцами рубашку Осборна. Питер громко сглотнул, мысли, словно вспугнутые птицы, метались в голове, а сердце ― в груди. Они всё ещё стояли настолько близко, что Питер чувствовал дыхание Гарри на подбородке, когда тот тихо промурлыкал: ― Увидимся, Паркер. Скользнув пальцами вниз по рукам Питера, он отпустил его и растянул губы в фирменной усмешке, отступая и заставив Питера отцепиться от своей рубашки. Паркер стоял как громом поражённый, наблюдая, как Гарри повернул за угол и исчез из вида. Сейчас он ощущал, как частичка его невинности покидала его вместе с другом. Питер ещё долго слепо глазел в ту точку, где скрылся Гарри. И не верил самому себе. ― Какого. Хуя, ― прошептал он себе под нос. Гарри Осборн. Гарри Осборн. Запал на него. Питера Паркера. Погодите-ка. Гарри был расстроен их с ЭмДжей поцелуем, потому что ему нравился Питер? Какого. Хуя. Это какой-то бред. Даже больший, чем тот, что Мэри Джейн на него запала. О, господи, ЭмДжей. Теперь-то что он должен ей говорить? Питер просто не мог заставить себя увидеться ни с одним из друзей, особенно теперь, когда понятия не имел, что им говорить. Одна мысль о том, что он их увидит, вызывала тошноту от волнения. Даже большую, чем этим утром. Поэтому обед был пропущен, а Питер укрылся в химическом классе. Остаток дня прошёл как в тумане. Он вообще ни на чём не мог сосредоточиться. Его спросили на истории, и он даже не смог ответить на вопрос, это было просто унизительно. Чем дольше Питер думал, каким, мать твою, невероятным образом получилось так, что оба его друга в него втюрились, чем тщательнее пытался рационализировать их поведение или найти ему другие причины, тем больше он думал о поцелуе с Гарри. Своём первом поцелуе. По крайней мере настоящем. Потому что то, что случилось с ЭмДжей… ну, поцелуем не было. А то, что случилось в библиотеке, ― было. И это произошло с Гарри. Питер никогда не рассматривал друга с подобной стороны. Никогда не думал о парнях с такой стороны. Но не стал бы отрицать, что… Ну, что и говорить, это не было противно. На этом выводе, пожалуй, лучше было бы остановиться. И каждый раз, когда Питер думал о… думал о губах Гарри на своих, то чувствовал, как жаром заливало щёки и шею, а пульс невероятно ускорялся. Это всё охренеть как сбивало с толку. А что ещё хуже, Нед под конец дня настойчиво принялся выпытывать у Питера, о чём тот так упорно не хотел говорить. ― Чувак, ты обязан рассказать мне: чем всё закончилось с ЭмДжей? Она тебя поцеловала? Поцеловала, так ведь? Теперь вы встречаетесь? Почему ты, чёрт возьми, не написал мне об этом? Ты что, не видел мои СМС-ки? ― Нед остановил непрерывный словесный поток, чтобы втянуть побольше воздуха, и вдруг схватил Питера за предплечье, пока оба они шли по коридору. ― О боже. Ты что, не только целовался? Ох, чёрт, скажи, что не только. Питер раздражённо застонал и замотал головой, буквально ощущая, как подступала головная боль. ― Нет, Нед… Боже мой. ― Погоди. ― Нед выглядел озадаченно. ― Она тебя не целовала? Или вы не делали ничего такого? Питер вырвал руку из захвата друга, зашуганно оглядевшись. Последнее, чего бы он сейчас хотел, ― это столкнуться лицом к лицу с ЭмДжей или Гарри. ― Да, она меня поцеловала… Нед победно завопил и вскинул кулак. ― О да! Я так и знал! Питер нахмурился, качая головой. ― Всё прошло не очень. Я… Ну, я удивился. И типа… ― О нет… ― Нед спал с лица. ― Неужели ты всё испортил, Паркер? Питер насупился. ― Да это не моя вина вообще! Никто ведь не предупредил меня, что происходит! Я так удивился, что отпрянул… Вот и всё. А теперь ЭмДжей на меня злится. Или ей больно или типа того. В любом случае она со мной не говорит. Отстой. Нед сочувственно нахмурился. ― Действительно отстой. Но всё же ты виноват. ― Да пофиг, ― закатил Питер глаза, будто вовсе не чувствовал себя виноватым. Всё было гораздо сложнее, чем думал Нед. Но Питер просто не мог рассказать другу о Гарри. Пока нет. Он всё ещё чувствовал дикое смущение по этому поводу и не собирался ни с кем это обсуждать. ― Но тебе ведь она нравится, да? То есть ты же попытаешься всё исправить? Потому что ты просто должен это сделать. Ты ведь её знаешь, она тебя простит. А потом вы сможете начать встречаться! Да это же будет просто охуеть как круто! Питер издал неопределённое мычание, отчаянно желая, чтобы этот разговор наконец закончился. От дальнейших разглагольствований его спасло предчувствие, резко кольнувшее в затылок. Питер стиснул зубы, изо всех сил сопротивляясь инстинктивному желанию прыгнуть на потолок, чтобы избежать угрозы. Но когда он на периферии зрения заметил движение, то слегка отстранился, чтобы уберечь покалеченный бок. Удар пришёлся на скулу вместо носа, куда, несомненно, был нацелен. Питер охнул и врезался спиной в шкафчики, стараясь не показывать вида, как больно ему стало, когда бок в очередной раз прострелило. По крайней мере, в этот раз очки уцелели. ― Какого. Хуя? ― выплюнул он, прижимая руку к щеке и возмущённо глядя на Флэша Томпсона. ― Это тебе за физру, Педик Паркер. В следующий раз оставайся в своём углу для ботаников, ― выпалил Флэш излюбленную фразу и понёсся дальше по коридору в сопровождении своей свиты. Питер напоследок пронзил его тупую широкую спину острым взглядом. ― Какого хуя я сделал на физре? ― возмущённо спросил он, взяв Неда за руку: тот помог Питеру отлипнуть от шкафчиков и вернул в центр коридора. ― Ты реально не заметил? ― Нед недоверчиво посмотрел на друга. ― Ты сделал его в кикболе. Никто никогда его не выбивает. Питер закатил глаза, похлопывая себя по щеке, которая уже отошла. Без сомнения, у него появится милый синяк через час или около. ― Я даже не заметил. Боже. Ну что за ёбаный гондон. Нед согласно кивнул. Когда они уже подходили к выходу, Питер остановился. Он не хотел встретиться с Гарри на парковке. ― Я, эм… забыл учебник, который нужен для домашней работы. ― Нед окинул Питера подозрительным взглядом, но тот проигнорировал его. ― Пойду возьму. Увидимся завтра, лады? ― Не хочешь сегодня прийти? ― с надеждой спросил Нед. ― Могли бы начать собирать модель. Питер покачал головой. ― Не могу. Должен помочь тёте Мэй днём. Увидимся. ― Не дожидаясь ответа, Питер развернулся и пошёл к своему шкафчику. Он болтался по коридору ещё минут пять, поглядывая по сторонам, чтобы ненароком не столкнуться с ЭмДжей, Гарри или Недом. Он выскользнул из бокового выхода, крадясь из здания, будто малолетний преступник. Питер так и не смог расслабиться, пока не дошёл без происшествий до метро.***
Тётя Мэй настоятельно попросила Питера помочь ей в доме престарелых. Он на самом деле не возражал, тем более взял перерыв от героических предотвращений преступлений, по крайней мере до завтра. До того, как стать Человеком-пауком, он часто приходил к ней, но последнюю пару месяцев просто не находил времени. Мэй была проницательной женщиной и без труда заметила угрюмое настроение Питера в эти выходные (не то чтобы он старался его скрыть, когда весь день расхаживал по дому в пижаме, смотрел ток-шоу по ящику и постоянно лопал мороженое). В субботу это просто стало какой-то вечеринкой себяжаления. Питер чувствовал себя просто отвратительно из-за ЭмДжей и Гарри, а то, как Дэдпул прервал их болтовню и сбежал в ночь после дня его рождения, вселило в душу необъяснимое беспокойство. У них с тётей состоялся марафон кино, как они и планировали, но Питеру тогда было совсем не до того. Большую часть кино он просто сидел молча, глядя, как мелькали картинки на экране, не затрагивая сознание. Хотя обычно он любил отпускать шуточки по делу и без. В воскресенье его подкосила колотая рана под рёбрами, и он почти весь день лежал, восстанавливаясь. Питер делал вид, что всё ещё не в настроении (хотя это в той или иной степени было правдой), поэтому у него появился предлог валяться на диване и не двигаться. Ему с трудом удалось влезть в окно своей комнаты в шесть утра, выпутаться из костюма Человека-паука и, переодевшись в пижаму, забраться в постель, тут же уснув до полудня. Тётю Мэй обеспокоило его поведение, а Питеру за это было стыдно. Последняя вещь на свете, которую он хотел бы допустить, ― это заставлять её переживать. Он искренне надеялся, что его сегодняшняя помощь в доме престарелых снова их сблизит и Мэй почувствует себя гораздо лучше. Если ему удастся вести себя жизнерадостно и оптимистично, она сможет списать его настроение на подростковые закидоны (что частично правда…) и перестанет беспокоиться. Питеру будет сложно изобразить жизнерадостность из-за случая в библиотеке, который то и дело крутился в голове, но он искренне надеялся вытеснить его хотя бы на некоторое время и вести себя как обычно. По ярко освещённому коридору он прокладывал уже знакомый путь до сестринской, стараясь глубоко не вдыхать старческий запах, чтобы не тревожить обострённые чувства. Он уже давно тут не появлялся, но вокруг ничего не изменилось. Питер натянуто улыбался; подойдя к стойке и отчаянно надеясь, что улыбка не выглядела слишком фальшиво, бодро поздоровался с тётей Мэй. Тётя подняла палец, призывая подождать, пока делала какие-то пометки в планшете. Закончив, она подняла голову, взглянув на Питера, и вопросительно приподняла бровь на его чересчур восторженное выражение лица. ― Добрый день, Питер. Вижу, ты горишь желанием помочь мне сегодня? Питер кивнул, но постарался убавить энтузиазм на лице. ― Да. То есть конечно. Да-да. Уже давно ведь не помогал… Так что я не против. Вдруг тётя Мэй, заметив что-то на его лице, нахмурилась и цепко взяла за подбородок, поворачивая голову. ― Что такое случилось с твоим лицом? Питер тяжело сглотнул, поняв, что удар Флэша, должно быть, уже проступил на коже и теперь наверняка красовался тёмно-красным пятном. Он вырвал подбородок из её хватки. ― Ничего такого. Упал на физре, ― быстро соврал он. Тётя Мэй пронзила его недоверчивым тяжёлым взглядом, но, слава богам, промолчала. ― Понятно, ― покачала она головой, но почти сразу улыбнулась Питеру. ― Ладно. Что ж, надеюсь, ты не будешь возражать, если сегодня станешь ответственным за тележку с едой. Питер не смог сдержать разочарованный стон. Дежурство с тележкой было самым худшим. Хотя, может быть, и не самым, но всё-таки точно отстой. Готовые блюда разогревались и раздавались каждому на руки: выглядели они ещё менее аппетитно, чем пахли, а Питеру приходилось разворачивать каждую упаковку, прежде чем передать пациенту. Он не был уверен, почему время обеда в четыре часа дня. Возможно, старики действительно рано ложились спать, хотя ему всё равно казалось это странным. Но всё-таки он пришёл сюда не жаловаться, поэтому со вздохом согласился. ― Вот это мой парень! ― Тётя Мэй собрала планшеты и направилась на кухню. Питер бросил в угол рюкзак и последовал за ней. На половине пути она вновь пронзила его взглядом и спросила: ― Как дела в школе? ― Нормально. Всё как всегда, ― пожал плечами Питер. Он избегал поднимать на неё взор: если она заглянет ему в глаза, то всё поймёт. Нормально в школе не было. И всё было не как всегда. Всё было странно. И запутанно. Но он пока не мог об этом говорить и просто старался не вовлекать в это тётю, чтобы не волновать лишний раз. Похоже, она купилась. А может, была слишком проницательна и поняла, что Питер не хотел говорить о чём-то, что его тревожило (Питер подозревал, что так оно и было, потому что вряд ли ему удавалось так легко обмануть Мэй, как хотелось бы). Как бы там ни было, они дошли до кухни в уютной тишине. Он взял тележку с маленькими колёсиками, заставленную лотками с едой, и выкатил её в коридор. Нос наполнили запахи блюд, Питер с трудом подавил желание задержать дыхание. Сегодняшний обед выглядел как картофельное пюре, перемешанное с горохом и каким-то загадочным мясом. О, и брауни. Хотя оно тоже выглядело как пюре. Всё должно выглядеть как пюре, когда большинство обитателей приюта не имеют зубов. ― Для начала зайдём к мистеру Эвансу! ― жизнерадостно объявила тётя. Когда они добрались до палаты, она вежливо постучала в дверь и не вошла, пока не получила разрешение. Тепло болтая со стариком, сидевшим в кровати, тётя Мэй записала его жизненные показатели, добавила недостающие лекарства на тумбочку, задала пару вопросов о самочувствии. Питер представился, пожав морщинистую руку, и подал ему еду. Так продолжалось и с остальными обитателями дома престарелых. Некоторые были в своём уме, некоторые ― нет, кто-то был жизнерадостным, кто-то ― угрюмым. Всё было не так уж и плохо. Питеру даже нравилось, когда его называли «таким приятным молодым человеком», особенно потому, что подобные оценки заставляли улыбаться и гордиться его тётю. Они уже раздали половину тележки (и Питер забеспокоился, что еда слишком быстро остывала, что являлось частой проблемой в домах престарелых), когда добрались до первой комнаты, в которой был посетитель. Ещё с начала коридора они услышали оживлённую беседу, звучавшую явно не по телевизору или радио. Кстати, оба говоривших много ругались. А вот один из голосов показался Питеру до боли знакомым. Паркер в замешательстве нахмурился, стараясь понять, где же слышал его раньше. Замешательство усилилось, когда тётя Мэй остановила его в паре шагов от комнаты, слегка улыбнувшись. ― Похоже, тут племянник Ал. Это хорошо: он уже давно не заходил. ― Питер кивнул, не понимая, почему тётя Мэй остановилась, чтобы сообщить ему об этом. Мэй взглянула в сторону открытой двери, откуда доносились спорящие голоса. ― Уэйд, он… ну, особенный и немного странный. ― Она вновь повернулась к Питеру, и тот с удивлением заметил приязнь, отразившуюся на её лице. ― Но он очень хороший парень. Всегда очень вежлив… в своей манере. ― Хорошо… ― Теперь Питер даже не знал, что и думать. Он не понимал, почему она уделяла разговору о постороннем человеке так много времени, и это начинало раздражать. ― Он попал в катастрофу… ― тётя Мэй тихо вздохнула. ― И очень раним по этому поводу. Поэтому не пялься, ладно? Питер изумлённо посмотрел на неё. ― Эм… Хорошо, не буду. С этим у него вообще не должно возникнуть проблем, ведь он был вежливым парнем (каким его и растили тётя с дядей). Последовав за тётей в нужную комнату, Питер неосознанно вслушался в болтовню Ал и её посетителя. ― Не пори эту херню, старуха. Даже Флаффи по тебе не скучает, ― снова раздался такой знакомый голос. ― Ой, надень на него носок, Уилсон. Или вложи его в носок. Уверена, ты наслаждаешься жизнью в одиночестве, занимаясь своим любимым делом каждые пять минут. Питер удивлённо поднял бровь, когда они почти подошли к двери: он не ожидал услышать подобную пошлятину от старой женщины. ― Ой, Ал. Мы же оба знаем, что не это моё любимое дело, ― Уэйд опасно понизил голос; хоть и звучал он дразняще, но по позвоночнику Питера всё равно прошли предупреждающие мурашки. Тон его голоса тоже был очень… очень знаком. ― Может быть, она на втором месте любимых занятий. К тому же твоё присутствие никогда мне не мешало. ― О, я в курсе, ― горько сказала старушка. Тётя Мэй, подняв руку, постучала в дверь, прерывая оживлённую беседу. ― Войдите! ― ответила Ал. Питер нахмурился сильнее: тон её голоса теперь звучал куда приятнее, чем когда она говорила с племянником. Тётя Мэй вошла первой; Питер последовал за ней, вталкивая тележку. ― Добрый день, Ал. Здравствуйте, мистер Уилсон. Очень рада видеть вас! Питер наконец втиснулся в комнату, взгляд его скользнул по старухе, сидевшей на кровати и одетой в розовый плюшевый костюм и тёмные очки, а потом с любопытством посмотрел на её посетителя, расположившегося в кресле, который приветственно кивнул тёте. Питер замер, совершенно задохнувшись и выпучив глаза. Даже рот приоткрылся. Лицо мужчины было покрыто грубыми, толстыми шрамами, точно такими же, какими были усеяны руки одного его знакомого наёмника. Этот голос. Этот тон. Эти слова. Дэдпул. Дэдпул сидел в доме престарелых. Дэдпул был здесь без маски. Питер и не осознавал, что открыто пялился, шокированный такой встречей, пока тётя Мэй резко не одёрнула его: ― Питер! Паркер моргнул, закрыв рот и тяжело сглотнув. Он заметил, как что-то мелькнуло в голубых глазах Уэйда, что-то сломанное, злое и опасное. А потом тот надел на голову капюшон красной толстовки с символикой Человека-паука. Уэйд натянул его так низко, как позволяла ткань, прикрывая лицо, поэтому Питер больше не видел его глаз. Чёрт. Что-то неприятное заворочалось в груди, когда он понял, как выглядела его реакция со стороны. ― П-простите. Простите меня. ― Он стыдливо опустил глаза, пытаясь выдумать оправдание своему поведению, но ничего на ум не приходило. Он ведь не мог сказать им, что узнал в Уэйде самого бесславного наёмника в маске. ― Без проблем, пацан. ― Голос Уэйда прозвучал более грубо и низко, чем обычно. Питер рискнул вновь поднять на него глаза, вина ворочалась в животе, будто комок слизней. ― Должен был, блядь, уже давно привыкнуть к этому, ― пробормотал он. Питер желал провалиться сквозь пол. Боже, почему у него нет способностей путешествия во времени? Тогда он мог бы отмотать назад секунд десять и не вести себя как полный мудак. Тётя Мэй хмурилась, глядя на него; Паркер чувствовал себя ужасно. ― Это мой племянник ― Питер. Прошу прощения за его поведение. Питер, это Ал и Уэйд. Питер, ощущая себя совершенно ужасно, кивнул им, получив от Ал взмах рукой; Уэйд же никак не отреагировал. Продолжая молчать и отчаянно желая исчезнуть, Питер подкатил тележку к Ал, пока Мэй проверяла, достаточно ли у неё лекарств, и справлялась о здоровье. Глядя на них, Питер вдруг понял, что Ал слепая. Она не смотрела на Мэй, когда они говорили, а за тёмными очками глаз было совсем не видно. Питер украдкой посматривал на Дэдпула… точнее, Уэйда: наёмник, скрестив руки на груди, сидел, низко опустив голову, и, пока Питер разворачивал и клал на прикроватный столик контейнер с едой, не произнёс ни звука. Подавшись вперёд, Уэйд принялся рассматривать еду: глаз его Питер так и не смог увидеть, но вот скривившийся в улыбке рот заметил. ― Посмотри-ка, слепая Ал. ― Он хихикнул над каламбуром, а Питер не удержался и тоже расплылся в улыбке. ― Они размололи в пюре всю еду, и всё для тебя! Мило с их стороны, не находишь? ― сказал он с преувеличенным энтузиазмом, подцепив с тарелки брауни. Вдруг с удивительной скоростью и точностью слепая старуха шлёпнула Уэйда по руке, не давая украсть десерт. ― Еда тут чудесная, Уэйд. На самом деле божественная, по сравнению с твоей стряпнёй. Если это вообще можно так назвать. Издав стон раненого тюленя, Уэйд прижал руку к груди (Питер заметил, что он в перчатках, хотя на улице было тепло). ― Как же низко, леди. Мы оба знаем, что вы готовы убить за мои банановые блинчики с арахисовым маслом. ― Зависит от того, кого мне придётся убить, ― ответила Ал, взяв брауни и откусив немного. Питер расплылся в широкой улыбке. Даже тётя Мэй улыбнулась, отсчитывая таблетки для Ал. ― Ну-ну. Ведите себя хорошо, вы оба. ― Я с удовольствием, если и она будет вести себя прилично! ― воскликнул Уэйд, снова откинувшись в кресле. Теперь он казался более расслабленным, хотя капюшон снимать так и не стал. Питер прислонился спиной к стене в коридоре при входе в палату и разглядывал Уэйда, пока тот не видел. Это было очень странно. Какова вероятность, что Дэдпул знал кого-то, кто жил в заведении, в котором работала тётя Человека-паука? Шансы минимальны. Питер не верил в такие совпадения. Хотя было совершенно понятно, что Уэйд его не узнал. Питер улыбнулся ироничности ситуации, разглядывая охватившую широкие плечи наёмника толстовку с символикой Человека-паука. Он выглядел иначе, когда не был обтянут красно-чёрным кожаным костюмом. Уэйд по-прежнему оставался огромным и опасным: было ясно, что он мог вынести любого с полпинка, но также он будто был… более уязвимым, сидя там в своих красных найках, джинсах и толстовке. Когда тётя Мэй протянула Ал мензурку с лекарствами, Уэйд резко схватил её быстрее старухи. ― Они дают тебе хорошие пилюли? ― с любопытством спросил он, разглядывая набор разноцветных таблеток. ― Уэйд… ― Мэй сурово посмотрела на мужчину, и тот даже изобразил стыд, отдавая Ал лекарства. ― Просто интересно! ― воскликнул он, подняв перед собой руки. Откинувшись в кресле, он прошептал себе под нос: ― Да… И мне бы тоже хотелось. Совершенно неожиданно небесно-голубые глаза метнулись к Питеру, поймав его. Паркер ощутил, как прилил к щекам жар от взгляда Уэйда, и подавил порыв отвернуться. Лёгкая, почти нерешительная улыбка скользнула по губам Уилсона, а Питер ощутил, как от неё затрепетало в животе. ― Ладно! Было приятно повидаться, Уэйд. Постарайся не дразнить Ал слишком много. Ал, я загляну до отбоя. Желаю обоим хорошего вечера! Питер перевёл взгляд на тётю, собравшуюся на выход, и постарался не обращать внимания на горящие щёки. ― Пока, ― робко сказал им Питер, всё ещё коря себя за идиотизм вначале. Он вывез тележку в коридор, готовясь к выговору, который должен был состояться в ближайшее время. И точно: как только они направились к следующей палате, тётя Мэй начала выражать негодование: ― Питер Бенджамин Паркер, я не учила тебя быть таким бесцеремонным. Он низко опустил голову, ощущая, как вина пожирала его с головой. ― Знаю… Прости. Просто я удивился. Но это, конечно, не оправдание. Тётя Мэй покачала головой, поджав губы. ― Ты прав. Я ожидала от тебя большего. ― Знаю. ― Питер тяжело сглотнул, голос его был едва ли громче шёпота. ― Не хочу быть с тобой слишком суровой, дорогой, ― вздохнула тётя Мэй. ― Просто Уэйд очень раним из-за своей кожи. Знаю, он, может, и не выглядит ранимым, но он такой. Если ты узнаешь его получше, то поймёшь, что он на самом деле очень хороший. Питер задумчиво кивнул, лихорадочно стараясь соединить подобное описание Уэйда Уилсона с тем, кого он знал как Дэдпула. Он будто держал в руках два кусочка пазла, которые совершенно точно были из разных коробок, но каким-то образом всё равно подходили друг другу. Питер вспомнил те разы, когда общался с Дэдпулом: в каких моментах тот ослаблял оборону и показывал уязвимость. Журавль. Та осторожность, с которой он зашивал Питера. Смущение по поводу своих рук. Эти моменты подходили Уэйду Уилсону. А тот гнев, шутки и изящество, с которыми Уэйд двигался, ― всё принадлежало Дэдпулу. Каким-то образом оба этих образа уживались в одном человеке. Следующий час Уэйд Уилсон не выходил у Питера из головы. Как же он стал Дэдпулом? Как получил такие шрамы? Чем занимался по жизни, была ли у него другая работа? Как он познакомился со слепой старушкой по имени Ал? Каким-то образом Питер догадался, что Уэйд не её племянник. Он настолько погрузился в эти мысли, что даже забыл о ситуации с Гарри. Когда они с тётей раздали остатки еды, затолкали пустую тележку на кухню и вернулись в сестринскую, чтобы Питер забрал рюкзак, он уже принял решение. ― Тётя Мэй? ― позвал он, забрасывая рюкзак за спину. ― М? ― Она не подняла головы от планшетов, которые заполняла. ― Эм… Можно посмотреть, не ушёл ли ещё Уэйд Уилсон? Хочу перед ним извиниться. И может быть, он захочет пообедать вместе. Тётя Мэй, удивлённо подняв брови, воззрилась на него. ― Думаю, это хорошая идея, Питер. Так и сделай. ― Хорошо, ― расплылся в улыбке Паркер. ― Увидимся дома после твоей смены. Он никогда не ложился спать, не дождавшись её возвращения (даже несмотря на то, что очень редко действительно ложился спать после этого, потому что ― ну вы в курсе ― паучьи дела). ― Договорились. Когда пойдёшь домой, будь осторожен. ― И она вновь уткнулась в планшет. ― О’кей! ― Питер уже был на половине коридора, ведущего к выходу, когда она окликнула его: ― Попроси Уэйда проводить тебя до метро, дорогой! Он послужит отличным защитником. Питер развернулся к ней всем телом и возмущённо уставился в ответ: ― Тётя Мэй! ― Покачав головой на её усмешку, он повернулся и продолжил путь к выходу. Щёки его горели. Чёрт бы побрал его легко краснеющую бледную кожу. Питер остановился у двери в палату Ал, тяжело сглотнув от того, как неуверенно и дёргано сейчас себя чувствовал. Может быть, это не самая лучшая идея? Нужно подумать как следует, стоило ли рисковать раскрытием тайной личности перед Дэдпулом. Он ведь в любую секунду мог понять, кто такой Питер. Оставался ещё вопрос, была ли честной его попытка узнать получше Уэйда Уилсона, когда он точно знал, что это Дэдпул. Не было ли это вторжением в частную жизнь? До того, как Питер успел с головой погрязнуть в дебрях моральных терзаний, дверь распахнулась. На пороге стоял Уэйд, нависнув над Питером с оборонительно-настороженным выражением лица. ― Так и знал, что маленький щеночек что-то здесь вынюхивает. Питер закусил губу и засунул руки в карманы, переминаясь с ноги на ногу. ― Прости, я только… Эм, я пришёл извиниться. Уэйд сузил глаза, но плечи его заметно расслабились; он скрестил руки на груди и облокотился плечом о дверной косяк. Питер старался не пялиться на безволосую голову мужчины. Его шрамы не казались такими уж ужасными, а лишь… вызывали любопытство. Линия Уэйдова подбородка, его острые скулы… Что и говорить, непривлекательным он не был. ― Ну? Питер моргнул и поднял взгляд на Уилсона. Паркер облизал пересохшие губы, поняв вдруг, что снова пялился. ― Ну, эм… Прости. Я не хотел тебя обидеть. ― Питер нервно провёл пятернёй по волосам, зачёсывая их назад: нервная привычка, которая заставляла шевелюру выглядеть ещё более всклокоченной. ― Я повёл себя непозволительно грубо, и подвёл свою тётю, и, ну… не хотел, чтобы ты чувствовал себя неуютно. Это вообще последняя вещь, которую я бы хотел. Уэйд нахмурился, глядя на Питера так, будто пытался что-то понять, что заставило его немного поёжиться. ― Что-то новенькое, ― пробормотал он. ― Но я уверен, что медсестра заставила его это сказать. Питер подавил улыбку. ― Тётя не заставляла меня извиняться. Я сам захотел. И ещё я хотел спросить: не хочешь ли ты перекусить? Его предложение, похоже, сильно озадачило Уэйда. Он так высоко поднял брови, что на лбу собрались складки, а Питер невольно изумился, насколько эти голубые глаза перед ним были живыми и выразительными. На лице Уэйда вновь отразилась подозрительность, что опечалило Паркера, ведь он понял, что Уилсон, возможно, не так часто получал от людей приглашение потусить вместе. ― Послушай. Спасибо, конечно, за твоё предложение из жалости, но не думаю, что это хорошая идея, парень. ― Уэйд отступил внутрь палаты и уже потянулся к двери, чтобы захлопнуть её, как вдруг Питер выпалил: ― Как насчёт тако? ― Паркер внезапно вспомнил, что говорил ему Дэдпул по поводу тако. Сможет ли Уэйд устоять перед ними? Уилсон замер, глядя на Питера с удивлением и замешательством. Между ними повисла напряжённая тишина, а затем он отрывисто кивнул: ― Да… Ладно. ― Он повернулся и крикнул в палату: ― Я выметаюсь, Слепыш! У меня теперь есть дела поинтереснее. Ещё увидимся, если ты не помрёшь на следующей неделе. Питер поднял бровь на это странное прощание, с весельем наблюдая, как Уэйд захлопнул за собой дверь, отрезав скучающий ответ Ал: «Пошёл ты на…» ― Ваши отношения с тётей очень отличаются от тех, какие у нас с моей, ― иронично сказал Питер. Уэйд на это пронзил его удивлённым взглядом и фыркнул от смеха: ― Что правда, то правда, пацан. Вместе они пошли по коридору на выход, и Питер вдруг осознал, что только что позвал Дэдпула вместе пообедать. Без масок. Это было нечто серьёзное, но теперь что-то менять уже поздно. ― Как ты узнал, что я люблю тако? ― Уэйд скосил взгляд на Питера. Паркер пожал плечами, избегая зрительного контакта. ― Просто повезло. Он продолжал держать руки в карманах, глядя прямо перед собой, и не знал, как должен себя вести. Питер боялся, что если будет собой, то Уэйд может понять, кто он такой. Хотя вполне возможно, что он слишком себя переоценивал. Человек-паук всегда был другим, не похожим на простачка Питера Паркера. Человек-паук был уверенным в себе, бесстрашным. Он был умнее, сильнее, лучше, чем он. А Питер был… ну, просто Питером. Так что, вполне возможно, быть самим собой безопасно. Да и в конце концов он чувствовал, что мог довериться Уэйду. Он ведь спас Человека-паука. Дважды спас. И, несмотря на то, чем зарабатывал на жизнь, и на слухи вокруг своей персоны, Дэдпул казался Питеру хорошим парнем. Поэтому он решил дать ему шанс, расслабиться и попробовать узнать Уэйда Уилсона получше. Когда они вышли на улицу, Питер рискнул посмотреть на него снова. ― Итак… От чего Уэйд Уилсон кайфует? ― спросил он. Это было не самое лучшее начало разговора, но действенное. Уэйд усмехнулся, покачав головой и натягивая на голову капюшон. Питер не был уверен, делал он это, чтобы защитить кожу от солнечных лучей или чтобы спрятаться от людей. ― От многих вещей, Питер, очень многих… ― Он на время задумался, слегка склонив голову набок, будто прислушивался к чему-то (к голосам, понял Питер). Уэйд наконец поднял руку и принялся загибать пальцы. ― Чимичанга, лимонные пирожные, Человек-паук, блинчики, ириски, горячие попки, тако, моя… эм, работа, мармеладные червячки и Человек-паук, ― загнул он последний палец и кивнул. Питер не смог сдержать широкую улыбку. ― Ты перечислил Человека-паука дважды. ― О, я знаю. Это потому что я буквально им одержим, ― Уэйд сказал это так убеждённо, что Питер невольно рассмеялся. ― Да, оно и видно, ― он указал на толстовку Уилсона. По-прежнему было странно видеть свою символику на одежде людей. Питер не захотел ставить авторское право на свой символ, хотя мистер Старк и посоветовал ему это сделать. А теперь задавался вопросом, правильно ли поступил. Но, в конце концов, это не так уж и важно, ведь печатали его на вполне безобидных вещах типа толстовок, детских игрушек и футболок. Хотя существовал один довольно смущающий календарь (Питер бы не удивился, что Уэйд приобрёл такой), но Паркера всё же не настолько беспокоила продукция, продаваемая от его имени. ― Ой, вот бля! ― Уэйд остановился, уставившись на свои руки. Питер тоже остановился; желудок сжался. ― Что? Что случилось? Уэйд поднял на него взгляд, полный отчаяния: ― Я забыл «Золотых девочек»! А теперь у меня для него и пальцев не осталось! С минуту Питер просто пялился на Уэйда, а затем расхохотался от души. ― Ох… Боже, Уэйд, ты меня так напугал. ― И да, это уже показался Дэдпул. Теперь Питеру было несложно понять, как обе личности уживались в одном человеке. ― Ты можешь и одиннадцать вещей иметь в своём списке, Шерлок. ― Питер возобновил движение, и Уэйд последовал за ним, поравнявшись плечом к плечу. ― Мне тоже нравится «Золотые девочки», ― признался он. ― А ты ведь старшеклассник? ― удивлённо посмотрел на него Уэйд; Питер кивнул. ― Тогда откуда ты вообще знаешь про «Золотых девочек»? Только древние леди их смотрят. ― А ты что, тайная древняя леди? ― поднял бровь Паркер. Уэйд расплылся в улыбке; Питер подумал, что она ему очень шла. Он часто замечал, как наёмник улыбался под маской, но саму улыбку увидел впервые. Питер понял, что она ему очень нравилась. ― Ты удивишься, если я скажу, что да? ― смешливо глядя на Питера, спросил Уэйд. ― Да, очень удивлюсь, ― серьёзно кивнул он, едва сдерживая улыбку. ― В таком случае… ― Уэйд вдруг замолчал, глядя на что-то за спиной Питера. Он остановился. Питер тоже в замешательстве замер. Прежде чем он смог поинтересоваться, что случилось, Уэйд шагнул к нему, нарушая личное пространство, и потянулся за чем-то за его спиной. Питер втянул носом воздух, ощущая запах пороха и мятной конфетки. Уэйд же через пару секунд отступил, держа в руках газету и уставившись на первую полосу. Питер обернулся и увидел палатку с журналами. На первой странице «Дэйли Бьюгл» красовалась цветная фотография лежащего без сознания на руках Дэдпула Человека-паука, а на заднем фоне запечатлелся раскуроченный бронированный грузовик нью-йоркской полиции. Заголовок гласил: «ЧЕЛОВЕК-ПАУК НАКОНЕЦ СОРВАЛСЯ С ПАУТИНЫ», а внизу страницы: «Как к этому причастен киллер в маске по имени Дэдпул? (подробности на 4 странице)». Питер нахмурился, но даже не думал читать статью. Он знал, какие пакости писал о нём «Бьюгл», и давным-давно решил, что чтение подобного принесёт ему лишнее расстройство. Не важно, что они говорили, единственное, что имело значение, ― что он помогал людям. Хотя в субботнюю ночь ему не удалось помочь кому-либо. Он проиграл битву Зелёному Гоблину и сильно при этом пострадал. Человек-паук никогда не нёс столь сокрушительное поражение. На самом деле до той ночи он ни разу не проигрывал. Теперь же этот новый опасный преступник блуждал где-то на свободе, готовый напасть на город в любую секунду, и всё потому, что Питер не смог ему противостоять. От этих мыслей вина тяжёлым грузом вновь осела в желудке, как и последние несколько дней до этого. Питер никак не мог себя оправдать. Он должен был быть быстрее, сильнее, умнее в конце концов. Раньше он никогда не сражался ни с кем, кто мог так легко его победить. Даже с Дэдпулом они были на равных (а может быть, Человек-паук даже сильнее). Чёрт, да даже Капитан Америка в своё время не смог его победить. Зелёный Гоблин же уделал его. Причём довольно быстро. Всё, что теперь мог сделать Питер, ― быть готовым к следующей схватке. Он не собирался больше проигрывать. Потерявшись в мыслях, Питер не сразу понял, что Уэйд что-то тихо бормотал: ― Да, конечно он видел… Ну, а ты бы нет? ― Уэйд злобно развернул газету на четвёртой странице, сминая бумагу пальцами. ― Нет… Что ж, я… Бля, ты только посмотри на эту хуету, ― он покачал головой, бегая глазами по строчкам; с каждой секундой они распахивались всё шире. ― Да это, блядь, просто смешно. Питер прикусил губу, глядя на Уэйда. Он хотел бы посоветовать наёмнику просто проигнорировать эту тупую газету, как делал сам. Они всё равно никогда не писали правды, будучи просто недостойными мудаками, делавшими скандал из добрых поступков городских героев. Однако Питер видел, насколько Дэдпул уязвим, и не хотел расстраивать его ещё сильнее. Продавец из палатки прервал его бормотание. ― Эй, приятель, ты собираешься платить за неё? ― крикнул он с сильным акцентом, подлетая к Уэйду, едва не задев лысеющей головой его плечо. ― Потому что есть и другие желающие покупать газеты, но не в том случае, если они будут похожи на смятое говно! Питер знал, что это случится, и всё равно поморщился, когда Уэйд схватил продавца за грудки и поднял в воздух так высоко, что тот едва доставал ногами до земли; склонившись, он прорычал мужчине в лицо: ― Отъ-е-бись. Питер шагнул к Уэйду и положил руку ему на грудь, слегка отталкивая от испуганного продавца. С тяжёлым вздохом Уилсон отпустил мужчину и просто пошёл дальше по улице, так и не выпустив из руки смятую газету. ― Простите, извините, ― виновато улыбаясь, сказал Питер, доставая из кармана бумажник и расплачиваясь. ― Вот, держите. Ещё раз извиняюсь. Продавец забрал деньги, качая головой. Повернувшись к палатке, он пробормотал что-то об «опасных ёбаных недоумках». Питер рысцой последовал за Уэйдом. ― Эй. ― Он поравнялся с ним и вновь пошёл плечом к плечу. ― Как ты? Уэйд бросил на него взгляд, в котором читался немой вопрос: в своём ли Питер уме? ― Нормально, ― наконец выдавил он, на лице всё ещё играли желваки. ― У меня просто, блядь, горит, когда они пишут о Человеке-пауке всякую хуйню. ― Я бы на твоём месте так не переживал, ― вздохнул Питер. ― То есть я хочу сказать, что большинство людей знают, что это неправда. Я могу с уверенностью сказать, что это полная хрень. А Человек-паук просто выше этого всего, понимаешь? ― Верно, ― серьёзно кивнул Уэйд. ― Да. Потому что у него есть голова на плечах. Чёрт, этот мелкий Паучок умный малый. Питер прикусил губу, чтобы не улыбаться, и опустил голову. Уэйд понизил голос и вновь забормотал: ― Дело не в этом, Белый… Ну да, я знаю, просто… ― он вздохнул. ― Да какая разница. Отъебись. Питер подумал, что ему надо бы отвлечь Уэйда от разговора с голосами в голове. До сих пор они не казались особенно приятными собеседниками. ― А что насчёт Дэдпула? ― с любопытством спросил Питер, глянув в лицо Уэйда, всё ещё наполовину скрытое капюшоном. Он даже и предположить не мог, что в газете могли напечатать о наёмнике. Огорчило ли это Уэйда так же сильно? Уэйд лишь пожал плечами, но лицо его стало пустым при упоминании об альтер эго. ― Этот ассасин? Хрен знает. Непонятно вообще, зачем Человек-паук с ним тусит. ― Ну, ― нахмурился Питер. ― Кажется, он спас Человек-паука. И по мне, так это очень клёво. ― Глядя перед собой, он мягко добавил: ― Знаю, что люди говорят о Дэдпуле, но, возможно, он может стать героем. Если приложит усилия. Уэйд молчал достаточно долго, чтобы Питер успел занервничать и вновь заглянуть в лицо мужчины. Уэйд смотрел на него со странным выражением, Паркер изо всех сил пытался не краснеть под этим взглядом. ― Может быть. А может, и нет, ― тихо ответил Уилсон наконец. Остаток пути они молчали. Вскоре они добрались до ресторана мексиканской кухни. Питер первым вошёл внутрь, поскольку бывал тут раньше. ― Он, конечно, не фешенебельный или типа того, но еда тут замечательная. ― Питер направился к стойке, взяв меню. ― Знаю, ты любишь тако, но за их начос-суприм не грех и убить. ― Знаю. ― Уэйд встал рядом с ним. ― Я тут бывал раньше. ― Правда? ― удивлённо посмотрел на него Питер. ― Ты должен был сказать мне. Если хочешь, мы могли бы… ― Нет, ― покачал головой Уэйд. ― Здесь хорошо. Кроме того, я в любом случае бывал в каждом мексиканском ресторанчике Нью-Йорка. Питер изумлённо уставился на него. ― Ух ты… Впечатляет. ― Да ты даже ничего такого ещё не видел, парень, ― слегка ухмыльнулся Уэйд. Питер хихикнул и покачал головой, подходя к бармену, чтобы сделать заказ. Он заказал начос, а Уэйд ― два тако, две чимичанги и тоже начос. Паркер достал бумажник, молясь, чтобы ему хватило денег. Однако Уэйд треснул его по руке, тут же протянув кассиру хрустящую стодолларовую купюру. Питер слегка вздрогнул. ― Уэйд, я… собирался заплатить. Всё-таки это извинительный обед. Тебе не следовало… ― Ой, ладно тебе, пацан, ― фыркнул Уэйд. ― Ты выглядишь так, будто и себя-то не можешь прокормить, не говоря уже о такой чёрной дыре для еды, как я. Да и всё равно я при бабле. Питер вспыхнул, когда Уэйд сказал, что он не способен себя прокормить. ― Как хочешь… ― пробормотал он, взяв стаканчик для воды и отправившись выбирать им столик. Почему все, с кем тусовался Питер, обязательно оказывались чертовски богатыми? Паркер приземлился в кресло у окна, не глядя на Уэйда, который сел напротив. Минуту они не произносили ни слова, но молчание не было неловким. Даже когда Уэйд начал напевать себе под нос нечто похожее на: «You make me… feel like I’m living a teenage dream… The way you turn me on… I can’t sleep…»¹ Питер очень старался не рассмеяться, ведь не понимал, достаточно ли громко Уэйд пел для обычного человеческого слуха. Их номер назвали, и оба встали, чтобы забрать еду с барной стойки. Питер остановился у разлива, чтобы наполнить стаканчик водой. Когда он дошёл до столика, Уэйд уже съел больше половины тако. ― Ты не шутил по поводу чёрной дыры, ― усмехнулся Питер, садясь. ― Мэ-а, ― покачал головой Уэйд с набитым ртом и, прикончив тако, взялся за чимичангу. Питер посмотрел на начос, взяв в рот первый, и с трудом подавил стон удовольствия. С минуту они просто молча наслаждались едой. ― Ну и кто вмазал тебе по лицу? ― М? ― Питер взглянул на Уэйда большими глазами. Было ясно, что такой профессиональный боец, как Дэдпул, без труда мог различить намеренные удары и случайные ушибы. ― О, эм… кое-кто в школе. Снова опустив глаза на начос, Паркер взмолился, чтобы щёки вновь не вспыхнули. По крайней мере, сейчас синяк, вероятно, уже окрасился в жёлто-зелёный оттенок. Обычно они держались на коже Питера не более пары часов. ― Знаешь, что ты должен в следующий раз сделать? Питер украдкой оглянулся, опасаясь того, что может посоветовать Уэйд. ― Что? ― нерешительно подал он голос. ― Ударь его по яйцам. Питер фыркнул от смеха. Если бы… Боже, это было бы просто уморительно. ― Нет, я серьёзно. Сделай это лишь раз ― и они отвалят. ― Всё не так просто, ― покачал головой Питер. Он мог бы использовать этот приём, но не тогда, когда существовала вероятность сделать Флэша бесплодным или вообще вбить его яйца в тело. Хотя обоих этих вариантов он вполне заслуживал. ― Кроме того… ― он усмехнулся Уэйду. ― Кто сказал, что бил парень? ― Хочешь сказать, ты огрёб от девчонки? Не то чтобы девчонки не могли так сильно ударить… Поверь, они могут. Знаю по опыту. Плюс, ну знаешь, я не сексист. На самом деле я считаю, что девчонки бьют даже сильнее парней. Они лучшие в этом деле. Питер закатил глаза. ― Ну, это была не девчонка. Но могла бы быть. Я как раз недавно одну расстроил. ― Он опустил взгляд на свои начос, теперь с меньшим энтузиазмом запихивая их в рот, потому что вновь вспомнил об ЭмДжей. Весь вечер он не думал о ней и теперь чувствовал себя ещё более виноватым. ― Оу-у-у… У малыша Питти проблемы с девушками? ― Нет, ― стрельнул Паркер взглядом в наёмника, с трудом подавив порыв показать язык. ― Просто… недопонимание. ― Считалась ли его ситуация «проблемами с девушками»? Не важно. Питер поспешил сменить тему, потому что меньше всего на свете хотел обсуждать это с Дэдпулом: ― Ну а ты чем занимаешься? Кем работаешь? ― Он запихнул в рот ещё начос, задаваясь вопросом, какую историю-прикрытие припас Уэйд. Тот пожал плечами, тоже набивая рот едой. ― Работаю по контракту, ― ответил Уилсон с полным ртом еды; Питер неприязненно сморщил нос. ― Какого рода? ― любопытно склонил он голову. ― Военному. ― Уэйд так построил ответ, что дальнейших вопросов было не задать. Питер даже впечатлился немного. ― Понятно. ― Паркер повернулся к окну, размышляя над новой информацией и поедая начос. Чисто, просто, сдержанно ― идеальное прикрытие. Питеру тоже следовало придумать что-то подобное… Хотя зачем, если он точно знал: чтобы прожить, ему будет необходима нормальная работа; героической деятельностью он зарабатывать не станет. Да и за простое болтание на паутине по городу ещё не ввели оплату. ― Знаешь, а ты хорошо справляешься. Питер вернулся взглядом к Уэйду, удивлённый его внезапным комментарием и напряжённым голосом. ― М? Уэйд смотрел вниз, тень от его капюшона падала на лицо. ― Я знаю, что не красавчик, ― ты хорошо скрываешь отвращение. Если б ты не офигел так в первый раз при виде меня, я бы даже поверил, что ты не замечаешь. Или что тебе плевать. ― Уэйд… ― Питера буквально захлестнуло волной обжигающего стыда. ― Нет, всё в порядке. ― Его насторожённый, отстранённый взгляд скользнул по лицу Паркера. ― Я уже привык. Сердце Питера готово было разбиться вдребезги. ― Уэйд, ― снова начал Паркер, потянувшись к обтянутой перчаткой руке Уэйда, лежавшей на столе. Уилсон опустил взгляд на их соприкасающиеся пальцы так, будто это дохлая рыба. ― Мне плевать на твою ёбаную кожу. И Питер не врал. В этот самый момент Паркер осознал, что ему действительно всё равно. Конечно, поначалу это шокировало. Казалось, шрамы были везде (хоть он и старался не представлять тело Уэйда в подробностях, что давалось ему с трудом, потому что костюм Дэдпула не оставлял места для разгула фантазии). Но не его кожа делала его тем, кем он был. Даже за то непродолжительное время, что они были знакомы, Питер мог с точностью сказать, что Уэйд гораздо более глубокая личность, чем о нём судили. Паркер вдруг с удивлением понял, что даже шрамы не скрывали его привлекательности. Он с вызовом уставился в глаза Уэйда, стараясь выглядеть уверенным и честным, а тот вернул ему смущённый, подозрительный и немного обнадёженный взгляд. Для начала и этого было достаточно. С лёгкой улыбкой на губах Питер убрал руку и продолжил есть, позволив Уэйду посидеть в молчании и обдумать всё. Скорее всего, в мыслях у него творился хаос. Через минуту Уэйд откашлялся и уставился на свой последний тако, потому что остальная еда уже исчезла в его прожорливом брюхе. ― Итак… чем развлекается сейчас молодёжь? ― снова набив рот, спросил Уилсон, избегая смотреть Питеру в глаза. Паркер пожал плечами, отпустив предыдущую тему и позволив Уэйду перевести разговор в другое русло. ― Не знаю даже. Думаю, я не лучший представитель той молодёжи, которую ты имеешь в виду, ― он криво улыбнулся. Скорее всего, многие так о себе думали, но Питер решил, что в его случае эта мысль имела куда большую подоплёку. Он взял последний начос и откусил, задумчиво жуя. ― В основном я занят домашними заданиями. А ещё у меня стажировка в исследовательской компании, поэтому я всегда чем-то занят. ― Так ты ботаник, ― усмехнулся Уэйд, смяв обёртку от последнего тако и кинув её на поднос. ― Я так и знал. Питер закатил глаза, ощущая, как жар прилил к шее, однако это отрицать не мог. ― Всё дело в очках, ― серьёзно сказал Уэйд, кивнув самому себе. ― Ботанический хипстер. Питер рассмеялся. Люди всегда обращали внимание на его очки, но ему это только на руку. Возможно, это основная маскировка, чтобы сохранить тайну его альтер эго. ― Да, я знаю, ― признался Паркер. Уэйд ему улыбнулся, и он вернул улыбку. Питер вдруг подумал, что, вполне возможно, они могли бы стать друзьями. Мысль, конечно, странная, но невероятно сильная. Он, Питер Паркер, ака Человек-паук, захотел дружить с Уэйдом Уилсоном, ака Дэдпулом, да так страстно, что сам удивлялся иррациональности и неожиданности этого желания. ― Что ж… Отлично повеселились. Прямо как на американских горках, которые тоже весьма неплохи. Эй, да это лучший аттракцион в Диснейленде. ― Питер понял, что последнее сказано не ему. ― Но мне пора. Стул Уэйда заскрипел по полу, Питер немного отчаянно выкрикнул «Погоди!». Он только что осознал, что при желании никак не сможет найти Уэйда Уилсона. Быть может, лишь через его подругу Ал, но тётя Мэй упоминала, что он нечасто навещал её. Питер резко вжикнул молнией рюкзака и закопался в нём, ища блокнот и ручку. Найдя искомое, он порывисто вырвал листок и, сложив его пополам, записал своё имя и номер телефона и с небольшим колебанием протянул его Уэйду. Уилсон вновь посмотрел на его руку, как на дохлую рыбу. ― Эм… Слушай, пацан… Было, конечно, весело. Ты и правда забавный. Серьёзно, отличный вышел обед из жалости. Или извинительный. Не важно. И, не пойми меня неправильно, в тебе есть какая-то ботаническая горячая перчинка, а попка почти такое же совершенство, как и у Человека-паука, но… ты, типа, для меня слишком молод. Питер неистово покраснел, и понимание того, что сейчас его лицо выглядело красным как помидор, смущало сильнее. ― Н-нет… Я не… Я просто подумал, что мы могли бы подружиться. ― Он продолжил упрямо протягивать клочок бумаги. ― Мне с тобой тоже было весело. И ничего такого. И вновь выражение лица Уэйда отражало недоумение, в глазах так и читалось: наёбывает ли его Питер? Но в конечном счёте он взял протянутый листок. ― Ладушки… ― выдохнул он, с таким вниманием разглядывая листок, будто Питер написал там нечто большее, чем просто контактные данные. ― Да… Ну, думаю, следующий шаг за тобой, ― улыбнулся Паркер, стараясь выглядеть как можно более непринуждённо. Уэйд покачал головой, бормоча себе под нос: ― Дружба с подростком… Ниже падать уже некуда. ― Потом добавил с лёгкой улыбкой: ― А может быть, я порождаю новую моду. Паркер тихо кашлянул, взяв свой поднос, показывая, что тоже собирается уходить. Это, казалось, привлекло внимание Уэйда. ― Ладно, Питер Паркер. ― Уэйд поднялся с места, сунув бумагу в карман; Питер последовал его примеру. ― Если мне когда-нибудь понадобится компания для ночного поедания тако или помощь ботаника-подростка, я тебя наберу. ― Звучит просто замечательно, ― усмехнулся Питер. ― Только поздно ночью не звони: тётя может волноваться, если услышит звонок. Не говоря уже о том, сколько проблем придётся разгребать, если Уэйд/Дэдпул решит позвонить ему, когда он будет на очередном патруле. Он не хотел давать шанса умному наёмнику собрать пазл воедино. ― Договорились, ― кивнул Уэйд. ― Твоя тётя добрая женщина. ― Да, она такая, ― гордо кивнул Питер. ― Но она слишком много работает. ― Как и остальные добрые люди, ― грустно улыбнулся Уилсон. ― Да… ― Питер решил, что в этом есть доля печальной правды. Он заглянул в ярко-голубые глаза Уэйда. Боже, он ведь мог никогда не узнать, какие великолепные глаза скрывались под маской Дэдпула. ― Ну ладненько, ― разорвал Уэйд их зрительный контакт. ― Увидимся, парень. ― Увидимся. ― Питер дал Уэйду уйти первым, наблюдая, как он вышел и пошёл вниз по улице, залитой оранжевым светом заходящего солнца. Как только Уэйд оказался за пределами кафе, его плечи сгорбились, голова низко опустилась, а руки он сунул в карманы толстовки. Это зрелище заставило сердце Питера ныть. Сорок минут спустя он добрался до дома и вдруг понял, что не вспоминал о лучших друзьях часы напролёт. Блядь. И как ему следовало поступить? Трудно принять какое-либо решение, когда все мысли скатывались к Уэйду Уилсону, его голубым глазам и тупому не скрывающему ничего костюму Дэдпула. В кои-то веки Питер был рад, что сегодня у него выходной от Человека-паука: появилось время на раздумья. Даже если все они сводились к тому, чтобы спросить у Уэйда, почему же ему так нравился Человек-паук, в следующий раз, когда они встретятся без масок. Когда тётя пришла домой, Питер на самом деле отправился в кровать. И спал как убитый. А бок вообще его не беспокоил. Дэдпул действительно постарался, когда зашивал его.