***
— Я никому не позволю так с собой обращаться! — Наруко нанесла несколько ударов по снаряду. — Какое он вообще имел право говорить такое? Да он мне никто! И вообще, кто делает выводы после одной тренировки? Может, я была не в духе. Или день неудачный. Со всеми бывает. Как будто с ним не бывает! — Узумаки сделала ещё несколько ударов, начиная выходить из себя. — Чего я вообще расстраиваюсь? Довёл меня, старый извращенец… да на кой чёрт он мне сдался?! Что, тренироваться мне не с кем? Будто он меня может чему-то научить… он ведь совсем несерьёзный, не думает, что говорит, и верит моему отцу. Мы с ним характерами никогда бы не сошлись! — Наруко начала остервенело лупить снаряд, вымещая на нём всю свою злость. Неприятные мысли выводили её ещё больше. На излюбленном полигоне было тихо. Здесь почти никогда не бывало людей и можно было побыть наедине со своими мыслями. Ведь если так подумать, одиночество — это не так плохо. Не надо корчить из себя невесть что, можно быть собой и не бояться осуждения. Можно говорить всё, что захочешь. Наруко уже почти смирилась с тем, что осталась одна. Но в груди, где-то слева, всё ещё было так… плохо и больно… От бессилия, незнания, беспомощности. У неё не было никаких идей, а спрашивать не у кого. Обычно в таких ситуациях она обращалась к Кураме, но… теперь она точно осталась одна. Нет, с ней рядом была семья, были несколько очень близких людей — те же Хината, Шикамару, Сакура, Саске. Но у неё не осталось никого, с кем можно поговорить о том, что её действительно волнует. Никто не мог понять её лучше, чем понимал Курама. Он ведь буквально чувствовал каждую её эмоцию, чувствовал малейшие изменения её состояния. — Ненавижу это всё… Хочу перерасти это, но не могу! Я никогда не справлюсь со всем этим и никогда не верну прежнюю жизнь. Почему я не могу просто исчезнуть? Ненавижу эту жизнь, ненавижу, ненавижу, ненавижу! — каждое слово сопровождалось всё новым остервенелым ударом, а под конец Узумаки не выдержала. С резким и хриплым вскриком отчаяния она выкинула ногу вверх и со всей силы ударила по снаряду. Послышался хруст. Глубокая трещина прошла по шероховатой поверхности деревяшки, и девушка, наконец, выдохнула, расслабляя плечи. Наруко посмотрела на свои дрожащие руки. От её яростных ударов на костяшках начала проступать кровь. — Легче стало? Узумаки вздрогнула, резко разворачиваясь на источник голоса. — Саске? Ты что тут делаешь? Как ты меня нашёл? — Мимо проходил, — парень поднял руку со знакомым пакетом, что держал всё это время. — Не против? Наруко выдохнула, лёгким кивком соглашаясь с его предложением. Тогда ребята сели под ближайшим деревом. Учиха протянул ей одноразовую тарелку с горячим раменом и палочки. Узумаки подтянула к себе ноги и, разместив на коленях еду, принялась есть. Она всё-таки не завтракала и, оказалось, была очень голодной. Саске поставил свою тарелку рядом с собой, ожидая, пока горячий рамен слегка остынет. Они сидели молча, но им и не надо было говорить. Вокруг была тишина, как будто в мире кроме них никого не было. И это не напрягало. А даже наоборот. Переживания будто отодвинулись на второй план. Ветер тихо шелестел листвой, мимо пролетели несколько птиц, а где-то в небольшом отдалении журчал водопад. И всё это несло такое умиротворение, которое не могло дать Наруко ничего другое. Ни тренировки, ни семья… ничего. — Почему ты пришёл? — вдруг спросила Узумаки, не сводя с парня внимательный взгляд. Саске лишь усмехнулся, смотря куда-то вдаль. — Мимо проходил. — Проходил мимо полигона в лесу, вне деревни, совершенно случайно взяв рамен навынос, увидел меня и спонтанно решил предложить перекусить? — с сомнением отозвалась девушка. Парень кивнул. — Не хочу тебя расстраивать, но над фантазией придётся поработать, ттебайо. А теперь не юли, как ты меня нашёл? Саске улыбнулся уголками губ, но во взгляде смутно читалось беспокойство. — Ты какой-то расстроенный в последние дни, Изуми. Всё в порядке? Саске застыл перед дверью в комнату брата, так и не успев постучать. — Я не знаю. Всё как-то быстро навалилось, со всех сторон проблемы. Нару-чан в последние дни ведёт себя странно. Не ест с нами, не говорит, ходит с кислой миной и постоянно где-то пропадает… Парень прислушался. Неужели все эти три дня Наруко что-то гложило? Может, это как-то связано с тем, какой Саске видел её тогда? — Она же дала понять, что хочет побыть одна. Не стоит так переживать. Она расскажет, когда придёт время. — Я знаю. Но обычно она всегда делится с нами своими переживаниями. Я боюсь, что в этот раз могло произойти что-то серьёзное. — А я думаю, что всё наоборот. Если бы случилось что-то действительно страшное, она бы вам рассказала. А вообще я думаю, что она просто переживает из-за предстоящего экзамена. Мне кажется, что она сейчас тренируется, — Итачи кашлянул, будто привлекая чьё-то внимание. — Наверняка у неё есть какое-нибудь место, где она тренируется, когда хочет побыть одна. Саске бесшумно усмехнулся, мысленно благодаря старшего брата за подкинутую идею. — Может, ты и прав, а я просто себя накрутил… Так же бесшумно, как и пришёл, парень двинулся прочь. Вместо ответа на вопрос, Учиха лишь начал есть рамен, больше ничего не говоря. Наруко фыркнула и, закатив глаза, вернулась к еде. Они просидели так ещё минут пятнадцать, пока, что удивительно, Саске не нарушил их молчание. Парень протянул руку и, осторожно взяв Узумаки за запястье, оглядел сбитые в кровь костяшки. — Что произошло, Наруко? Девушка нервно сглотнула и слегка отвернулась. — Не хочу об этом… Да и к тому же, ты всё слышал, пока я… выпускала пар, ттебайо. — Просто слышать недостаточно. Не думай, что я забыл о том, какой тебя видел тогда. Узумаки вздрогнула, слегка неловко забирая руку. Саске лишь мысленно разозлился сам на себя. Испортил момент своими словами… и снова задел её. В очередной раз причинил боль. Он наблюдал теперь за её опущенным лицом. Плотно сжатые искусанные губы, будто потускневшие голубые глаза с залёгшими мешками и подрагивающие руки, которыми она обнимала колени… Что же с тобой случилось, Наруко… Внезапно девушка приподняла голову. Кулаки разжались, и она резко повернулась к парню, едва не заставив его вздрогнуть. — Подожди-ка… ты что, снова говоришь со мной или типа того? — Учиха выпрямился, сразу отводя взгляд. — В глаза смотри. Что происходит? — парень ничего не ответил. — В какие игры ты играешь, Саске? Парень выдохнул, опуская взгляд. Сжал зубы, покачал головой. Он не мог сказать ей сейчас. Наруко бы попыталась во всём разобраться, начала бы своё дурацкое расследование, которое обязательно приведёт к правде. А допустить такого он просто не мог. — Мне пора. Парень поднялся на ноги, Наруко подскочила с места. — Не уходи от темы. Ты сам тогда сказал, что ты такой же, каким всегда был, но тебе надо вести себя иначе. А теперь всё вроде бы в порядке, но ты опять уходишь от меня, — Саске вздрогнул. — Я не понимаю тебя. Парень остановился, но так и не обернулся. — Знаешь… без тебя в моей жизни чего-то не хватает. Я даже скучаю по твоим неожиданным поступкам. Узумаки застыла, с непониманием и неким неверием смотря ему в спину. — Подожди… ты сказал, что скучаешь по мне? — удивлённо произнесла она, растягиваясь в искренней улыбке. — Ещё чего… — фыркнул он. Но в голосе его не было злости или обиды. Скорее наоборот. — Я тоже скучаю! — крикнула она ему вслед, не скрывая радостной улыбки. Парень вдруг почувствовал, как внутри стало как-то тепло. Будто посреди зимы внезапно вышло летнее солнце, что начало согревать своим теплом и дарить это приятное чувство надежды. Саске шёл прочь и едва улыбался, понимая, что мать была права. Отец поступает жестоко и неправильно, когда пытается разделить их с Наруко. Не переставая улыбаться, девушка покачала головой, смотря за Учихой до тех пор, пока он не скрылся в лесной чаще. Вроде как у неё даже настроение поднялось, будто легче стало. Наруко перевела взгляд на что-то маленькое, что осталось лежать под тем самым деревом. Недоумённо оглядевшись, она подошла поближе, поднимая с земли маленький свёрток. На лице вновь растянулась тёплая улыбка, когда Узумаки обнаружила в пакете небольшой рулон бинта. В пакете было ещё что-то маленькое. Она присмотрелась. «Всё наладится, Нару-чан…». Чувствуя, как щёки залились краской, девушка по-доброму усмехнулась. Но вдруг спохватилась. —Чего это я… — с этими словами она начала тереть своё лицо, будто это что-то изменит. — Глупый, глупый Саске-ку… Ой, Ками! Какой ещё кун?! Что, Сакура покусала что ли…— пробормотала она, начав перематывать руки. Но девушка даже не услышала, как совсем неподалёку красный, как помидор, Саске, поперхнувшись кашлем, чуть не упал с дерева. — Э? Что за звуки? Утка что ли… — пожав плечами, Наруко продолжила перематывать руки.***
Джирайя беспрепятственно зашёл в знакомый коридор и двинулся в сторону кабинета. Каждый, кому он встречался, приветственно кланялся и с почтением приопускал голову. Да, Джирайя был очень известен здесь… Интересно, почему Наруко не узнала его? Наверняка Минато должен был вечерами приходить с работы и рассказывать ей истории из прошлого о том, как Саннин учил его техникам, как они боролись с врагами, путешествовали и клеили цыпочек... Хотя о последнем лучше было умолчать, ведь тогда Кушина выбила бы из них обоих не то, что всю дурь, но и все внутренности... Вообще, Джирайя не был удивлён тем, что именно его попросили тренировать Наруко (хотя его насторожило уже то, что предложение поступило не от Минато), но его всё равно кое-что смущало в семье Намиказе-Узумаки. Отношения Минато с родными вызывали серьёзные вопросы, но задать их возможности не было. Минато пропадал в кабинете сутки напролёт, а каждый раз, когда Саннин приходил к ним домой, Кушина старалась любыми способами перевести тему. Белобрысый малец сразу менялся в лице и начинал злиться; Изуми сдержанно сжимал зубы, стараясь не показывать эмоций; малявка же еле усмиряла себя, чтобы не взорваться, и лишь умоляющий взгляд Кушины заставлял её хоть чуть-чуть успокоиться. Потирая подбородок, Джирайя сам не заметил, как оказался напротив нужной двери и постучал. — Привет, Минато! Мужчина стоял возле большого окна, что находилось за рабочим столом Хокаге, и смотрел вдаль, будто оглядывая свои владения. Лицо его было отрешённым, но вполне спокойным, а взгляд мало что выражал. —Здравствуй. Зачем ты пришёл? Саннин слегка нахмурился, явно не радуясь такому приветствию ученика. Минато механически указал на стул, будто приход сенсея был чистой формальностью, а сам сел в кресло. Джирайя пожал плечами и спокойно опустился на стул. В конце концов, быть Хокаге — большая ответственность. Наверняка у Намиказе сегодня был очень тяжёлый день… — Да так, глобально, просто так… поговорить хотел. Я занимался с Наруко пару дней назад. Ты был прав, она мало чего добьётся с такой силой. Ты в свои годы почти сразу добрался до Гамабундты, и пары часов не прошло. Она весь день пыталась, а к ней даже Гаматацу не пришёл. Минато лишь усмехнулся. — Как видишь, я был прав. И предупреждал тебя. Если бы не просьба Кушины, я бы на твоём месте даже смотреть на неё не стал. Джирайя нахмурился. Хоть он и был солидарен с Минато, не питая особой любви к этой девчонке, но всё-таки она его дочь… Намиказе же вместо поддержки наоборот будто пытался унизить её ещё сильнее в глазах мужчины. — Слушай, Минато, я не понимаю, что с тобой происходит. — А что не так? — непонимающе спросил мужчина, чем вызвал ещё больше вопросов от учителя. — Какой бы она ни была, она всё-таки твоя дочь. Да и дело не только в этом. У тебя дома жена сидит в одиночестве. С детьми, вечно на кухне, без твоей любви и внимания. Ты когда домой-то в последний раз приходил? Работа работой, но тебя скоро дети собственные узнавать перестанут. Куда пропал этот жизнерадостный мальчишка, готовый всё отдать ради семьи? — А почему я должен ставить семью превыше деревни? Если до этого были какие-то сомнения, то сейчас Джирайя был абсолютно уверен, что пропустил в жизни своего ученика что-то очень серьёзное (и не сказать, что приятное). — Что ты такое вообще говоришь?! Тебе напомнить, как долго ты бегал за этой красноволосой бестией? С какими горящими глазами смотрел на неё на свадьбе? Делал меня крёстным отцом своих детей? И не думай, что я поверю в твои байки про работу. На миг Джирайе показалось, что что-то во взгляде Минато поменялось. Как будто он бесконечно сожалел о том, что он говорит. Но Саннину ведь просто показалось… — Это бессмысленный разговор, Джирайя, — холодно отозвался Минато. — Попрошу покинуть мой кабинет. Просить дважды не пришлось, но уйти молча Джирайя не смог. — Минато, которого я знал, никогда не стал бы вести себя так. И с этими словами мужчина поднялся с места, молча выходя из кабинета. Терпеть такое хамство по отношению к семье Саннин просто не смог. Он абсолютно точно не понимал, что случилось, а потому ему было сложно что-то говорить и делать какие-то выводы. Ясно было лишь одно. С Минато явно что-то произошло, и это что-то не сулило ничего хорошего. Мужчина двинулся к выходу из Конохи, чтобы проветрить голову. Самым жутким было осознание тяжести происходящей ситуации. Теперь на него мгновенно обрушилось понимание того, почему разговоры о Минато были запретной темой в их семье, почему дети и Кушина так остро реагировали на любое упоминание о нём. Теперь всё стало предельно ясно, кроме одного: что же с тобой случилось с Минато?.. Услышав странные звуки где-то неподалёку, Джирайя свернул с тропы и отодвинул мешающую ветку. На полигоне тренировалась Наруко. После того, как развеялся последний теневой клон, девушка обессиленно упала на траву, пытаясь перевести дыхание. Она тренировалась весь день, организм был истощён, а чакры осталось очень мало. Джирайя перевёл задумчивый взгляд вперёд, обратно на тропу, будто пытаясь что-то вспомнить. Ухмыльнувшись, он вдруг выпрямился, уже точно понимая, что он сейчас сделает. — Это должно сработать. И с этими словами он двинулся в сторону Узумаки.