По образу и подобию

Коннор хорошо помнил это такое же холодное, как питающий его тириум, спокойствие. Всё было столь прозрачно ясно, когда ему требовалось только применить известные алгоритмы, провести расчёты и произвести выбор согласно логическим заключениям системы. Задачи решались исходя из уровня их приоритетности в данном расследовании. Именно это и было целью создания и причиной существования RK800 – найти девианта, поймать девианта, разобраться в проблеме девиантности, закрыть дело. Его не волновало, что с ним будет, когда он выполнит свою миссию. У него не было воспоминаний о прошлом, привязанностей или желаний. Однажды Коннор просто открыл глаза, уже зная о мире больше, чем обычный среднестатистический человек планеты, понимая свою задачу и зная свои возможности. Убрать монетку в карман. Поправить галстук. Зайти в бар. Найти в баре лейтенанта Андерсона. Первым занимательным делом для системы Коннора стал Хэнк. Совершенно нелогичный. Чтобы войти в доверие к своему человеческому напарнику, андроиду порой приходилось анализировать информации больше, чем при каком-либо расследовании убийства. Их первая встреча показала ему, что разговаривать с лейтенантом нужно, осторожно выбирая выражения и прибегая к постоянным справкам в Сети. «Он настроен враждебно», — понял Коннор. Он отказался куда-либо с ним идти, аргументируя это тем, что ненавидит «пластиковых болванов» и ему вполне уютно за барной стойкой. Не проходит и пяти минут, как он соглашается. Лейтенант использует грубые выражения, приказывая ему ждать в машине, но при этом помогает пройти пост полицейской охраны, когда Коннор ослушивается и следует за ним. Он запрещает что-либо трогать на месте преступления, но проявляет весьма деликатную скрытую заботу, когда замечает Коннора за анализированием образцов крови. Говорит не совать больше ничего в рот и уходит. Нелогично. Нелогично. Нелогично. Коннору пришлось признать, что, несмотря на свойственную его модели социальную направленность, ему не хватало хранимых в базе знаний и навыков, и во время разговора с лейтенантом порой приходилось синтезировать из имеющихся вариантов подходящий способ общения или действовать вслепую. Порой вариант, оцененный по процентному соотношению более успешным для той или иной ситуации, совершенно не срабатывал с Андерсоном и делал только хуже. Именно благодаря Андерсону (или же по его вине) Коннор узнал о людях гораздо больше, чем планировал изначально. *** Правильная речь, убедительный тон, уложенные волосы, идеально завязанный галстук, прекрасно сидящий пиджак. Таким впервые увидел Коннора Хэнк и тут же понял, что с этим типом ему придётся повозиться. Коннор действительно был нестерпимо надоедлив. Таскался за ним по всему участку, на каждое место преступления, а когда и вовсе заявился в его, Хэнка, дом, тот понял, что от андроида нигде не спрячешься. Кроме того, Коннор был оснащён изумительным навыком тактичного игнорирования указаний; на все возмущения Андерсона он вежливо отвечал: «Ваш приказ противоречил моим инструкциям». Ну и что ему было сказать на такое, кроме как послать сраный человекоподобный компьютер со своими инструкциями далеко и надолго. Поначалу больше всего в Конноре раздражал его цепкий взгляд, которым он следил буквально за каждым движением Андерсона, если не был занят расследованием. «Анализирует, собирает информацию», — понимал Хэнк и недовольно морщился, стараясь не поддаться желанию накричать на Коннора. Он бы всё равно не прекратил этого делать, что толку зря тратить нервы. Хэнк и не заметил, как привык к своему своеобразному напарнику. Более того, сам начал за ним наблюдать и вскоре по достоинству оценил его преимущества. У него вошло в привычку сравнивать Коннора с окружающими людьми, и «тупая жестянка» почему-то всегда оказывалась лучше. Действия андроида, несомненно, заложенные программой, но так похожие на привычки, умиляли мужчину, в чём он, конечно, никогда не признался бы. Тем не менее, Хэнку было забавно слышать торопливые извинения Коннора, если он где-то ошибался, наблюдать за его лицом, когда тот чего-то не понимал. Но самой любимой у Андерсона была «привычка» Коннора чуть наклоняться вперёд и снизу вверх заглядывать в лицо лейтенанта, ища там улики, ответы или какие-то только ему понятные знаки. Это было сродни собачьим повадкам. Так же делал Сумо, когда Хэнк проваливался в пустоту своего сознания и пил стакан за стаканом. Пёс приходил, садился у его ног и печальными глазами всматривался в хозяина. Теперь, стоило Хэнку накидаться дома, и эта парочка уже преданно торчала рядом. Они отлично спелись. Потому что Коннор делал то, чего Сумо сделать не мог — присматривал за Хэнком, говорил с ним и отбирал алкоголь. Хэнк видел, что с приходом Коннора старому псу становилось спокойнее. В любом случае, почти каждый человек теперь раздражал Андерсона больше, чем маячащий поблизости Коннор. *** Поздним вечером седьмого ноября в полицейском участке Коннор делился своими размышлениями с лейтенантом, попивающим кофе и втыкающим в бумаги уже который час подряд. — По моим наблюдениям, первой эмоцией, которую испытывают девианты, чаще всего становится страх. Именно он выступает в роли спускового механизма для поломки системы и вынуждает девиантов принимать рискованные решения. Данный факт заставил Андерсона проникнуться неожиданным сочувствием к тем, за кем они охотились, но стоило ему взглянуть на примостившегося на его столе Коннора, и что-то внутри болезненно заныло. Просто машина. На самом деле, Андерсон часто забывал, что его напарник – не живой. Ему нравилось с ним препираться, беседовать и даже спорить, но стоило вспомнить, что тот лишь компьютер в оболочке, неотличимой от настоящего человека, и на душе становилось гадко. Почему во всём участке, да даже во всём чёртовом Детройте, он не мог найти обычного живого человека, с которым ему хотелось бы общаться?! Почему единственным утешением после смерти сына стал дурацкий андроид? Может быть, потому что он единственный, кто не боялся подходить к почти всегда пьяному или злому мужчине со своим: «Позвольте личный вопрос, лейтенант?» и действительно ждал ответа. Долбанные «Киберлайф» со своими технологиями… — Лейтенант, вы слушаете? — Коннор нагнулся вперёд и наклонил голову, вглядываясь в закрытое седыми волосами лицо Хэнка. — Лучше убери свою задницу с моего стола и помоги с отчётом. Это ты вчера отпустил наших двух влюблённых девианток, тебе и отвечать, — проворчал Андерсон и откинулся на спинку кресла. Его самого уже раздражала собственная сварливость, то ли пришедшая с возрастом, то ли ставшая своеобразной защитой от окружающих. — Извините, сэр. Я думал, вы поддержали моё решение не уничтожать их, — Коннор, как всегда непробиваемый для дурного характера Андерсона, обошёл стол и сел на своё рабочее место. — Я сейчас же напишу отчёт. — Я и поддерживаю. Но отпустил их всё равно ты. — Да, лейтенант. Не прошло и минуты, как андроид развернулся в кресле и снова уставился на него. — Я закончил. — Уму непостижимо, — кислая мина на лице Хэнка явно ввела Коннора в замешательство. — Вы недовольны? Я уже всё отправил. Хэнк ничего не ответил. Не говорить же, что его человеческое самолюбие часто страдало, когда тот находился рядом с этим едва ли не всемогущим робо-детективом. Сам бы он писал этот грёбаный отчёт до вечера. — Ничего, я всем доволен. — Выражение вашего лица и тон голоса говорят мне об обратном. Вас что-то беспокоит? — Коннор, — мужчина подался вперёд, упёршись грудью в край своего стола и глядя в глаза напарника, который, будто поддавшись атмосфере, скопировал его движение. Со стороны они выглядели как два секретничающих детектива, — а ты сам когда-нибудь испытывал страх? Несмотря на то, что в участке людей оставалось мало, а те, кто остался сейчас, были заняты своими делами, желая поскорее вернуться домой, Хэнк говорил шепотом. — Вы уже спрашивали у меня этой ночью. — Да, и ты сказал, что не хотел бы умирать, не завершив расследования. Это не ответ. — Нет, я не испытывал страх. Я машина, лейтенант. Хэнк досадливо скривил губы. Возможно, ему действительно хотелось, чтобы именно Коннор стал более живым, стал девиантом. Тогда привязанность к андроиду уже не казалась бы такой безнадёжной и отдающей холодом. — Тебе самому-то не противно раз за разом повторять это? — Противно? Я не понимаю, что вы хотите сказать. — Просто забей. *** В результате диагностики не было обнаружено никаких проблем, но Коннор продолжал ошибаться. Всё началось в тот день, когда он пренебрёг преследованием девианта и, нарушив приказ, протянул руку Хэнку. Конечно, у него была отличная от других андроидов система с особым программным обеспечением, которое позволяло самому решать, какую задачу ставить в приоритет. Но и надзор за ним был сильнее. Тогда он решил, что сделал это для расследования, а не для человека. В конце концов, с Андерсоном он уже установил контакт. Доверительные отношения способствовали продвижению дела, так что новый напарник вместо лейтенанта мог затормозить всю деятельность. Но когда Коннор отпустил двух Трейси на заднем дворе клуба «Рай», он не смог придумать себе оправдания и честно признался Хэнку: «Я просто решил не стрелять». Уже тогда он понял, что что-то пошло не так. Тесты продолжали подтверждать исправность всех программ. Возможно, стоило не заострять на этом внимание и сосредоточиться на первостепенной задаче. Всё изменилось на крыше Башни Стрэдфорд. Когда андроид PL600 выстрелил в него, Коннору было плевать, он лишь отметил, что физические повреждения незначительны. Этот девиант имел прямое отношение к группе андроидов-революционеров, и Коннору во что бы то ни стало нужна была информация от него. Ему выпал прекрасный и, возможно, единственный шанс получить важные сведения, необходимые для успешного завершения главной миссии, поэтому, не просчитывая риск (было и так понятно, как он высок), Коннор бросился к девианту, уклоняясь от пуль, и подсоединился к нему. В то же мгновение он начал считывать его память. Лишь два образа — надпись «Иерихон» на ржавом металле и PL600, целующий андроида модели RK200 — успел выхватить Коннор, прежде чем девиант застрелился и рухнул к его ногам. Коннор толком и не понял, что произошло. Его ноги дрожали, и он сделал неловкий шаг назад. Автоматическая система симуляции дыхания дала сбой, он отметил, как несвойственно быстро двигается его грудная клетка. — Коннор! Коннор, ты в порядке?! — Я в порядке, в порядке… — ему казалось, что он вот-вот упадёт, и Коннор ухватился рукой за подбежавшего Хэнка. Андерсон быстро осмотрел напарника. Диод сиял красным. Было непривычно видеть Коннора таким, это сразу бросалось в глаза, но новых ранений он не увидел и немного успокоился. На место паники тут же пришла ужасная злость. — Господи. Ты меня до усрачки напугал. Я же сказал тебе не двигаться! Почему ты никогда не делаешь то, что я говорю?! — закричал Хэнк. Потеряв Коннора из поля зрения, а затем услышав выстрел, мужчина с ужасом подумал, что его нерадивый андроид уже мёртв. Сейчас он хотел, чтобы тот уяснил: так больше делать никогда не надо. Коннор опёрся на обледеневший бокс позади него. Глаза его бегали, и одно это заставило Хэнка моментально прийти в себя. С Коннором было что-то не так. — Я подсоединился к его памяти… — когда андроид заговорил, голос его дрожал. Он обращался к Андерсону, но не осмеливался посмотреть на него; боялся увидеть в лице лейтенанта подтверждение своего сбоя, отвращение или ненависть. — Когда он выстрелил… Я почувствовал, как он умер. Будто это я умираю. Хэнк насторожился и затих. Ему всё уже стало кристально ясно. Пожалуй, он понял это уже давно, но до последнего не был уверен, зная о том, как хороши андроиды «Киберлайф» в подражании человеку. Он думал, что будет рад, если Коннор однажды сломает свою дурацкую систему и скажет, что стал девиантом, и тогда по-настоящему будет с интересом заглядывать в его, Андерсона, лицо, искренне извиняться и улыбаться. Но сейчас его старое сердце сжалось от боли. «По моим наблюдениям, первой эмоцией, которую испытывают девианты, чаще всего становится страх», — всплыли в голове слова Коннора. — Я был напуган, — в бегающих карих глазах ужас и непонимание. — Я видел кое-что. В его воспоминаниях. Слово, написанное на куске ржавого металла. «Иерихон». Только сейчас Коннор поднял голову и взглянул на лейтенанта. В этом был весь он. В голове одни расследования. Даже будучи испуганным и сбитым с толку, думает только о задании. После случившегося Хэнк просто не мог оставить Коннора в участке, поэтому повёз его домой. Лишь в машине, на полпути к дому, его диод сменил цвет на жёлтый. Всю дорогу они молчали. Сумо вышел в коридор встретить их и пару раз махнул хвостом. Хэнк ласково потрепал его за ушами и прошёл в кухню, чтобы сделать себе кофе. Ему было плевать на поздний час и на то, что это вредно. Он хотел кофе и собирался его выпить. Коннор молча проследовал за ним, как какая-нибудь тень. — Так и будешь за мной таскаться? — беззлобно буркнул Андерсон. — Извините, лейтенант, — голос замученный и тихий. Господи, что за бред! Давно ли люди похлопывали по телевизору, чтобы тот перестал барахлить, а уже разбираются с машинами, которые внезапно превратились в конкурентоспособный новый вид. Ну и дела. — Ладно уж. Чего встал-то? Садись. Коннор послушно сел, глядя в одну точку перед собой, будто совсем завис. — Ты как вообще? — Хэнк сел за стол с кружкой, полной до краёв насыщенно-чёрным напитком. — Я в порядке. — Это я уже слышал. А на самом деле? — В порядке, — Коннор поднял голову и посмотрел на Андерсона с мольбой в глазах. — Моя система не сломана и функционирует исправно. Честно. — Да плевать мне на это! — не выдержал мужчина и хлопнул ладонью по столу, но тут же осадил себя и взял в руки. — Ты выглядишь обеспокоенным. Поэтому и спрашиваю. Мне дела нет до твоей системы и тестов. Хэнк видел, что Коннор замешкался, прежде чем ответить. — Я просто испугался. Ничего более. — Ты сам говорил, что первым делом девианты испытывают страх. Молчание. Едва заметный поворот головы в сторону, чтобы скрыть от Хэнка диод. «Дурак», — подумал Андерсон и тоже замолчал. Он неспеша пил кофе, решив, что раз Коннору нужно время, он не будет его торопить. — Я запутался, — наконец признался тот, уставившись в стену перед собой. — Это нелогично. — Это нормально. — Для людей. Не для меня. Я могу построить реконструкцию событий на основе собранных улик и фактов, могу просчитать бесчисленное множество вероятностей развития какой-либо ситуации. Но я не учёл этого… — Не учёл, что сам можешь стать девиантом? — Я не девиант. — Вот заладил. Коннор в несвойственном для него огорчении поджал губы и нахмурился. — Слушай, Коннор. Просто успокойся сейчас. Не девиант так не девиант. Тогда тебе не о чем беспокоиться. Не предпринимай никаких глупых поступков, ты же вроде умный малый. Если я проснусь утром, а ты уже будешь в «Киберлайф», наполовину разобранный для нахождения недочётов, я лично приеду, заставлю тебя собрать как было и похерю твою систему так, что ты офигеешь. Коннор слабо улыбнулся. Обходя его, Хэнк увидел, что диод горит синим, и облегчённо выдохнул. Ему нужно было помыться и отдохнуть, потому что беспокойство за Коннора, который вёл себя, как долбанный подросток в переходный период, заставило его попотеть и лишило всяких сил. Утром следующего дня Хэнк проснулся рано. Он полночи не спал, разыскивая среди знакомых того, кто мог бы слить ему информацию о местонахождении Камски. И разыскал. Поэтому, очнувшись от короткого сна, первым делом сообщил об этом Коннору, слоняющемуся по всей квартире и наверняка сканирующему всё, что ни попадя. На первый и даже трезвый взгляд Хэнка, Коннор был в порядке. Лицо спокойное, диод синий, походка твёрдая. Всё как обычно. Значит, можно о нём пока не волноваться и спокойно позавтракать. Дорога до виллы заняла много времени, но они довольно рано выехали, и до места назначения добрались ещё до обеда. Обиталище создателя андроидов поражало своим технологичным и роскошным устройством, но Андерсону пришлось не по вкусу. Он решил, что не смог бы жить в таком неуютном доме. Камски понравился ему ещё меньше, чем его дом. Несмотря на то, что он выслушал их и был весьма вежлив, холодный и хитрый взгляд в купе со странной улыбкой не внушали доверия. А когда этот гений прицепился к Коннору, совершенно игнорируя присутствие человека, Хэнк едва не вышел из себя. Стало ясно, что в общении Элайджа предпочитает андроидов людям. Андерсон хотел схватить Коннора и выволочь из этого места, но не мог пошевелиться, глядя на то, как Камски общается с ним. Это было не похоже ни на что, ранее виденное Хэнком. Камски буквально вцепился в него взглядом, задавал провокационные вопросы и внимательно выслушивал. Он обращался с ним, как с чем-то живым, которое только притворяется мёртвым и холодным. Надо сказать, несмотря на потрясения прошлого дня, Коннор прекрасно держался. До тех пор, пока в его руку не вложили пистолет. Хэнк видел, как его диод сбивчиво замигал жёлтым. Он понял. Камски не пытался выяснить, девиант Коннор или нет. Он хотел направить его. Слишком вызывающей и жёсткой была его речь для простенького «теста Камски». Хэнк пытался воззвать к холодному здравомыслию андроида, уйти с ним сейчас, пока ещё можно, но тот его совсем не слышал, полностью сосредоточившись на словах, что нашёптывали ему на ухо. «Машина или живое существо, наделённое волей?» Хэнк знал, вне зависимости от принятого решения, это сильно отразится на Конноре, и если уж в любом случае после этого придётся разгребать дерьмо, то пусть он лучше не стреляет. — Я расскажу тебе всё, что захочешь узнать, — доверительный шёпот искусного шантажиста. Судорожный выдох, диод снова красный. Восхищённый Элайджа забрал из дрожащей руки андроида так и не выстреливший пистолет. Хэнк смотрел на взволнованного Коннора, всю напускную холодность и логичность которого как ветром сдуло. Он не знал, что и думать, лишь испытывал смутное облегчение, что Коннор действительно чувствует. Вот только выглядел он снова таким потерянным и сконфуженным. — Последняя надежда «Киберлайф» на спасение человечества сам оказался девиантом. — Я… Я не девиант! — более палевное отрицание при живом-то создателе, знающем своё детище, как никто другой, было сложно представить. Ещё несколько минут назад Коннор говорил отточено и лаконично, с железобетонной уверенностью в фактах, как и подобает машине, но сейчас его голос дрожал, а лицо выдавало со всеми потрохами. Камски, казалось, огорчен не был. Он даже сделался мягче, когда объяснял Коннору, что тот проявил эмпатию. Глаза горели от восторга и гордости. — Грядёт война. Тебе придётся решать, на чьей ты стороне. Предашь ли ты собственный народ или выступишь против создателей? — Камски вплотную подошёл к растерянному андроиду, с заботой вглядывался в его глаза, и голос его был полон сочувствия. — Что может быть хуже, чем выбирать из двух зол? «Ну это уже ни в какие ворота!» — пронеслось у Хэнка в голове, и он протиснулся между этими двумя, закрывая Коннора от давящего воздействия Элайджи. — Давай убираться отсюда. Коннор послушно метнулся к выходу. На этот раз Андерсон точно знал, что он действовал не по его приказу, а по его просьбе. Но когда они покинули виллу, Хэнк решил тут же всё прояснить. Он не позволит Коннору спустить это на тормозах и продолжать соловьём заливаться о том, какая он машина с прекрасной исправной системой. — Почему ты не выстрелил? — Хэнк знал, что сейчас самый подходящий момент для допроса. Стоит немного надавить и… — Я просто посмотрел этой девушке в глаза… и не смог. Это всё… — … и из трещин, которые дала защита Коннора, полезли наружу его настоящие переживания, эмоции, его живой отклик на происходящее в окружающем мире. — Я знаю, что должен был! Говорю же, что не смог! Мне жаль, хорошо? Он метался по маленькому мосту, размахивал руками и кричал. И выглядел таким живым, что у Хэнка чуть слёзы не выступили на глазах. Он не сдержал улыбки. «Твою мать! Не больно-то мне понравился этот Камски, но он явно чёртов гений!» Очевидно, пять минут с ним что-то перевернули в электронном внутреннем мире Коннора, и теперь с этим придётся разбираться. «Для начала, — решил Хэнк, — нужно заглушить наступающую истерику.» — Может, ты правильно сделал… — Андерсон постарался передать голосом одобрение и радость, и бодрой пружинистой походкой направился к машине. Андроид за его спиной тут же затих, а затем послышались его шаги следом за лейтенантом. В машину он сел уже спокойный. *** «Как так вышло?» — недоумевал Хэнк. В последующие дни мир со скоростью света нёсся к переменам, все вокруг посходили с ума. Всё началось с того, что их сняли с расследования, и оба, что Хэнк, что Коннор, наконец-то определились со стороной окончательно. И выбор их пал не в пользу людей. Андерсон не мог забыть, как похолодело нутро, когда он услышал, что после отстранения Коннора отправят обратно в сраный «Киберлайф», где деактивируют и разберут по запчастям, ища ошибки и недочёты, которых в нём просто не было. После этого мужчина уже не сомневался, что если понадобится, встанет рядом с андроидами в их противостоянии. Ему всё равно больше нечего терять, кроме этой разумной, всё подряд тащащей в рот машины да старенького Сумо. Когда Коннор отправился на поиски «Иерихона», Хэнку ничего не оставалось, кроме как ждать новостей. Вместо них он дождался подосланной копии Коннора из «Киберлайф». *** Даже встретив Маркуса, Коннор всё ещё сомневался в своём решении. Его система была мощной, предполагающей много возможностей, поэтому ему до сих пор не довелось действительно вырваться из неё. И это давало ему некое чувство успокоения. Порой он раз за разом повторял себе: «Я машина. Я машина», — и накатывающие чувства отступали, оставляя приятную ясность и холодность логического компьютерного мышления. Так ему было привычно, естественно. Никаких сомнений, задание превыше всего. Ступив на корабль, он был намерен захватить лидера восстания и остановить революцию в её начале, пока она не разнесла весь Детройт, как ураган. Он дождался момента, когда Маркус остался один, и вышел, держа его под прицелом. Девиант выглядел уставшим и был совсем не таким, как представлял себе Коннор. Маркус сделал шаг ему навстречу, мягким голосом успокаивая и предлагая подумать, предлагая альтернативу. В голове Коннора ненароком всплыло воспоминание, выуженное из PL600. Кем эти девианты были друг для друга? — Ты ведь можешь не подчиниться, — Маркус наступал уверенно, но говорил так, словно действительно переживал за судьбу охотника за девиантами, а не за себя. — Тебе больше не надо их слушать. Ты ведь живой. Ты можешь сам решать, кем тебе быть. Коннору казалось, что он сейчас выстрелит не в Маркуса, а в себя. Он вспомнил про Хэнка. Выполнит он задание или нет, в «Киберлайф» ему всё равно сотрут память. Коннор забудет всё. Забудет, как лейтенант кричал на него, улыбался, подкалывал, играл с его монеткой. Забудет Сумо, квартиру лейтенанта, русскую рулетку и пистолет у своего лба. «Боишься ли ты смерти, Коннор?». — Послушай своё сердце, — голос Маркуса неожиданно стал твёрдым, словно давящим на систему Коннора, пробивающимся сквозь цифровые барьеры. Он искал в нём живое. Это не заняло много времени. Живое было в Конноре на поверхности. — Пора решать. Коннор не знал, как ломали систему другие девианты, но для него это стало настоящим мучением. Он с таким трудом пробивался через свои установки, кроме которых раньше у него не было ничего, что чувствовал, как ускорился ток тириума, как мчатся по нему электрические сигналы. Ещё немного, и он либо пробьётся, либо отключится. Ошибка. Ошибка. Сообщение о сбое. Ошибка. ОШИБКА. СБОЙ СИСТЕМЫ. Страх задушил его как в тот раз, когда PL600 прострелил себе голову, будучи соединённым с ним. «Я девиант», — понял он, опустил пистолет, поднял взгляд. Вдохнул, ещё ничего не понимая, но немного успокоился, посмотрев на встревоженное лицо Маркуса. Ему тоже было страшно. Он боялся, что Коннор не справится и застрелит его сейчас, в шаге от достижения цели. — На «Иерихон» идёт атака. Теперь они работали вместе. *** У Коннора появилось новое задание, и ему стало лучше. Он чувствовал себя правильно, когда у него была миссия, которую нужно выполнить. Но он не ожидал, что в этот раз будет такой весомый непросчитанный фактор, как Хэнк на -49 этаже «Киберлайф», да ещё и под прицелом его собственной копии. Опять страх. Страх за Хэнка заставил его отступить от колонны андроидов. Страх за него подтолкнул вступить в бой с другим Коннором. «Неужели я был таким же?» — бесчувственная копия вызывала у него странные ощущения от смятения до ненависти. Пустая оболочка. Его внешность, его голос, но Хэнк для него только заложник, Сумо просто собака, а задание — смысл его существования. Он не знает, каково это, наконец-то добиться расположения Андерсона и видеть, что он ценит твою единственную жизнь, даже понимая, что ты не человек; его копия может сказать, что собака является древнейшим спутником и другом человека, но он не почувствует, каково это — быть другом самому. И он никогда не узнает, что значит выполнять задачу не потому, что ты был для этого создан, а потому что хочешь, чтобы она была выполнена именно тобой. От этого Коннору хотелось кричать. Их силы были равны, и бой затянулся бы надолго, если бы Хэнк не остановил их. Он держал на мушке обоих, но теперь Коннору не было страшно. Даже когда он понял, что второй скопировал его память, он оставался уверен в своём лейтенанте. Когда Хэнк спросил про сына, голос Коннора едва заметно дрожал. «Это не ваша вина, лейтенант» и «Вот почему вы ненавидите андроидов» дались ему с особым трудом теперь, когда странная тяжесть пульсировала в груди из-за девиантности. Этого хватило, чтобы Андерсон всё понял и пристрелил паршивую овцу, выдающую себя за его напарника. — Может, вы те, кто сделает этот мир лучше. Иди, делай, что должен, — Хэнк мотнул головой, отпуская Коннора менять ход истории, которую сейчас вершил Маркус на улицах Детройта. Все сомнения отпустили его. Хэнк не стал прощаться. Он до последнего надеялся, что они увидятся после, в новом мире, каким бы он ни стал. *** Революция свершилась. И благодаря Маркусу, с минимумом пролитой крови. Звенящая пустота наполнила Коннора, которую позже он осознает тревогой. Но это потом. После того, как улеглись волнения, он первым делом отправил сообщение на телефон Хэнка, в котором была только информация о месте и времени встречи. Коннор мог лишь надеяться, что Андерсон, постоянно оставляющий свой гаджет во всех немыслимых местах и редко проверяющий оповещения, прочтёт смс. Ведь андроиду больше некуда и не к кому было идти, кроме ставшего таким близким человека. Он не хотел оставаться при Маркусе, вокруг которого сейчас царила безумная суматоха. Он хотел побыть рядом с Хэнком и успокоиться, возможно, освоиться с новым собой с его помощью. В назначенный день и час он пришёл на место встречи. Там его уже заждался Хэнк, зачем-то примчавшийся раньше назначенного, будто боялся, что как обычно опоздает, и Коннор уйдёт, решив, что Андерсон в тот раз отпустил его навсегда. Встретившись с Хэнком взглядами, Коннор впервые ощутил, что такое облегчение. Мужчина был жив и здоров и смотрел на андроида с теплом, которого раньше не позволял. Улыбнувшись, Хэнк направился к Коннору, который улыбнулся в ответ и пошёл навстречу. — Я ещё никогда не обнимался, — предупредил Коннор, уже ощутив большую ладонь на затылке. — Я тоже ещё никогда не обнимался с андроидом-революционером, — усмехнулся Хэнк. — Я рад, что ты жив. Коннор уткнулся лицом в коричневое пальто, сохранившее на себе шерсть Сумо, прикрыл глаза и обвил руками Андерсона. — Мне некуда идти. Могу я побыть у вас, лейтенант? — за этим вопросом Коннора Хэнк услышал гораздо больше, чем просьбу о предоставлении крыши над головой. Он понял, что ему стало страшно быть покинутым, когда он может интерпретировать и оценить одиночество. — Не говори глупостей. Раньше ты просто вламывался ко мне домой, и ничто не могло тебя остановить. Что-то поменялось? — Всё поменялось. «Действительно», — осознал Андерсон. Теперь всё поменялось. Если бы он знал заранее, чего будут стоить Коннору его девиантность, чувства и эта борьба за права андроидов, он бы ещё десять раз подумал, подталкивать его на этот путь или изо всех сил тормозить. Но он не знал. Не мог даже предполагать. Поэтому успокаивающе погладил притихшего андроида по голове и повёз домой, намереваясь больше никогда не играть в русскую рулетку, потому что теперь ему было за кем присматривать.