***
Собрать все вещи было несложно: Токоями, пусть и привёз сюда едва ли не всё из своего дома, успел сложиться за несколько минут. Асуи хватило пакета из супермаркета. — Так… мы поедем прямо сейчас? — она спросила это, наверное, в четвёртый раз за весь вечер. Токоями терпеливо кивнул: — Чем скорее, тем лучше, — следователь ходил по комнатам, проверяя, не забыл ли он чего, — да и ночью будет куда безопаснее, чем днём. Всё-таки, ты всё ещё в розыске. — Я в розыске… — протянула Асуи. — Члены моего ковена ищут меня, полиция ждёт не дождётся моего тела, чтобы получить новые улики, а я сижу прямо здесь, рядом со следователем. — К чему ты клонишь? — нахмурился он. — Столько всего случилось за эти две недели, — она прижала к себе пакет с вещами, — я думала, что проживу всю жизнь здесь и так никогда не… неважно, — девушка тряхнула головой, приободряясь. Токоями задержал взгляд на ней: Асуи задумчиво смотрела в сторону и едва различимо двигала губами, словно проговаривая то, что не смогла сказать ему. «Я просто устал, — подумал Токоями. И почему он так решил, откуда такие мысли? — Ничего она не проговаривает. Просто… волнуется. Или поджимает губы, или просто двигает ими, без всякого умысла». Конечно, нельзя забывать о зеркале, которое он нашёл, но и вести себя напряжённо или недоверчиво рядом с Асуи повода у него не было. — Хорошо, — пожал плечами Токоями, — ты готова? Асуи улыбнулась и кивнула. Что же, теперь оставалось самое сложное. Знакомого ему парня за ресепшеном сегодня не было: вместо него за стойкой стояла женщина средних лет. Она доброжелательно улыбнулась ему, принимая оплату, и пожелала удачной дороги. Асуи, спускаясь с ним по лестнице, вцепилась в его руку мёртвой хваткой и, кажется, совсем не дышала. Девушка молчала до того, как они сели в ночной автобус. В нём сидело несколько мужчин, и Асуи прижалась лбом к его плечу так, чтобы волосы закрывали ей лицо. Они проехали так до конечной, ни слова не сказав друг другу за всю поездку. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Токоями, когда остановка осталась позади. — Это… было сложно, — Асуи покачала головой, мыча что-то, — но… но всё хорошо. Немного поспать, немного поесть… — продолжала она, сбиваясь. — Уже скоро? — Почти пришли, — солгал следователь. Они только вошли в лес, и идти им нужно было ещё минут двадцать-тридцать, но Асуи вряд ли могла сейчас трезво оценивать расстояние. Какой бы силой она не пользовалась — магией ли, самовнушением, — это правда действовало на неё. И, если честно, на него тоже. Ночью любой звук казался просто оглушающим. Не то чтобы Токоями боялся диких животных, но он чувствовал себя уязвимым. Им не разрешалось носить с собой оружие, но этот страх имел иную природу. Ту самую, которой подчинялись люди, жившие в пещерах в далёкие от них времена. Он не хотел поддаваться этой природе, но она мягко проступала через кожу, давая страху пропитать рубашку и ворот пальто, запечатляясь с ним вплоть до рассвета. Наконец они услышали запахи воды и тины. Сейчас Асуи, похоже, чувствовала себя лучше: она уже не опиралась на него и не держалась так, будто собиралась рухнуть тотчас же. Она просто выглядела немного сонной. — Я сейчас постелю, — сказал Токоями, проводя девушку через коридор, в котором было почти так же темно, как на улице. — Посиди пока на диване. — Нет, — Асуи покачала головой. — Тебе тоже нужно спать. В последние дни ты спал на полу, а работа… — Не страшно, — отмахнулся следователь, — я буду на диване. — Нет, — настаивала она, — нет. Я прошу, поспи сегодня в комнате. Я — маленькая, мне и на диване будет очень просторно. Токоями не видел смысла спорить, поэтому просто кивнул, соглашаясь. Он стянул с софы старую простынь и отдал Асуи пакет с новым комплектом. Следователь вдруг почувствовал себя ужасно вымотанным. Это ведь был по-настоящему тяжёлый день: утро прошло в дикой суматохе, в участке он разбирал документы, а потом этот разговор с Мисаки Саберо и его попытки прибраться… а ещё выселение и дорога на автобусе… Одно за другим, события наваливались на него, и голова начинала раскалываться. — Пожалуйста, Фумикаге, — мягко сказала она, — тебе правда нужно отдохнуть. И что он мог сделать? Едва Токоями добрался до постели, он уснул, завернувшись в старую простынь как в одеяло. Озноб, накативший вслед за слабостью, прошёл, как только он провалился в сон. Несколько раз он просыпался — открывал глаза лишь на секунду, — и его вновь и вновь накрывало. Несколько раз Токоями видел лица убитых девушек: бледные, до ужаса схожие между собой, они робко смотрели на него, а потом все разом исчезали. Вода, вода, на полу в номере была вода. Двадцать пять порезов да четверть века. У Момо прозрачная зажигалка, такая же, как из лавки с сувенирами. А он хоть раз смотрелся в то зеркало? Токоями проснулся за час до того времени, в которое он обычно вставал. Он сильно хотел пить, но у него была с собой лишь минералка, и то там была лишь половина. «Наверное, её лучше оставить Тсую?» — спросонья подумал следователь, зевая. Он нехотя встал, потянулся из стороны в сторону — мышцы ломило после сна на жёстком матрасе. Токоями натянул поверх майки толстовку, взял минералку и тихо вышел из комнаты; идя по коридору, он заглянул в гостиную, в которой осталась Асуи. Девушка спала, наполовину съехав с дивана: одна рука Асуи обнимала подлокотник, вторая свисала так, что почти доставала до пола. Одеяло сбилось к ногам, подушки вообще было не видно… «Похоже, не только у меня была тяжёлая ночь», — усмехнувшись, подумал следователь. Токоями поставил бутылку на пол, в проёме, для Асуи. В доме было темно, но он понял это только тогда, когда вышел на улицу. Там утро выглядело так, словно сошло со страниц Брэдбери: яркое летнее солнце, озеро, совсем пустая поляна… Токоями на мгновение показалось, что здесь, наверное, очень хорошо жить. Что это мгновение, такое спокойное, такое знакомое по книгам и фильмам, оно стоило того. Стоило отсутствия удобств, стоило даже соседей-сектантов. Оно стоило того. Токоями спустился к озеру и умылся. Пить застылую воду он всё же не решился, но в доме была плита. Может, он сможет отыскать кастрюлю и прокипятить воду или найти в аптечке йод и продезинфицировать её так. Правда, нужно было торопиться: ему придётся выйти из дома гораздо раньше, чем он привык, чтобы добраться до участка. А ещё перед этим стоило разбудить Асуи, предупредить её, может, сказать что-нибудь… «Например, доброе утро», — хмыкнул Токоями. Нет, ему совсем не нравилось чувство зарождающейся симпатии к Асуи: во-первых, это сильно помешало бы его расследованию, во-вторых, отношения ему были вообще не нужны, а в-третьих… Его настораживала вся эта «ведьмина» тема. Но даже несмотря на это, Асуи всё равно казалась ему… милой. Немного наивной, но в то же время таинственной и определённо в чём-то пугающей своим молчанием, отношением к ковену и, конечно, тем зеркальцем. Надо было со всем этим что-то делать, надо было. Токоями побрёл обратно к дому. Ему всё ещё хотелось пить, да и на работу уже нужно было собираться.***
Криминалисты, похоже, ночевали прямо в участке. Тодороки спал прямо за столом, положив голову на руки, а Яойорозу, которая, кажется, закалывала волосы с самого поступления в академию, сейчас сидела, наматывая на пальцы длинную чёлку. Из-под её мятой рубашки выглядывала футболка, а на лице совсем не было макияжа — Токоями не видел её такой с их самого первого дела. — А, Токоями? — Яойорозу прищурилась, смотря на него. — Привет. — Привет? — следователь придвинул стул к соседнему столу. — Ты как? — Хуже, чем мне хотелось бы, — усмехнулась она, заправляя прядь за ухо, а потом понизила голос, кивая в сторону Тодороки. — Давай выйдем ненадолго. Мне нужно выпить кофе и… — Я понял, — ответил Токоями и поднялся, — пошли. Криминалистка связала волосы в пучок и рассеянно осмотрела стол. Она потянулась за пачкой сигарет и нечаянно сбросила несколько бумаг. Чертыхнувшись, Яойорозу обошла стол и собрала документы, положила их рядом с папкой. Она кивнула ему, и они вышли из кабинета. — Что с Тодороки? — спросил Токоями, едва закрылась дверь. — Спит, — пожала плечами криминалистка, — сейчас его очередь. — Очередь? — переспросил он. — Очередь, — сонно кивнула Яойорозу. Они завернули в кухню, и она сразу пошла к кофемашине. — Я поспала немного ночью, пока он занимался всем этим, а сейчас моя… очередь. — Разве улик так много, что вам даже суток на описание не хватает? — сочувственно спросил Токоями. Яойорозу высыпала в кружку пакетик сахара, а потом добавила сливки. — Нет… просто мы не совсем понимаем, что происходит, и, вот… — речь у криминалистки была медленная, а голос звучал немного глухо. Она поморщилась в ответ на грохот от кофемашины, а едва кружка наполнилась, тут же отпила. — Так, мне легче, — уже бодрее сказала она, — давай выйдем на улицу. Сколько уже, кстати? — Полдевятого, Момо, — пробормотал Токоями. Ему стало стыдно за свой свежий вид — как он может спокойно отсыпаться, пока его коллеги так стараются? Как он может оставаться безучастным? Следователь вздохнул, не зная, что сказать. Яойорозу повела его к выходу; оттуда они вышли во внутренний двор, через который обычно ходили к моргу. Криминалистка села на каменный выступ и поставила кружку прямо на растрескавшийся асфальт. — У тебя есть что-нибудь? — вдруг спросила она. Токоями, наклонив голову набок, вопросительно посмотрел на неё. — Я имею в виду хоть что-нибудь. Зацепки? Улики? — Ты точно хочешь об этом говорить? — поинтересовался Токоями. — Может, вам лучше с Тодороки немного отдохнуть? — Может, — Яойорозу достала из кармана юбки пачку сигарет, открыла её и вытащила зажигалку. — Значит, у тебя что-то есть. Следователь постарался смотреть только на кружку с кофе. — Токоями? — Только догадки, — вдруг сказал он, хотя и не собирался ничего говорить, — и это даже не догадки, а так, мысли… Криминалистка щёлкнула зажигалкой, поднесла к огоньку сигарету и глубоко затянулась, а потом с облегчением выдохнула. Она кивнула, призывая его продолжать. — Это правда просто… мысли, — пожал плечами Токоями, — но ты не думала, что к убийству причастны разные люди? — Прошу прощения?.. — Ну, даже если взять те порезы. Их порезали после смерти — мог ли это сделать другой человек? Мы знаем, что подобные убийства происходили здесь и раньше, но про изувеченные тела не было и слова. — Что? Откуда ты знаешь обо всём этом? Глаза Яойорозу покраснели, обычно полные щёки впали, но несмотря на свой растрёпанный вид, она смотрела на него с тем выражением, какое обычно бывает у отличников, когда те заподозрят ошибку учителя: собранно и с подозрением. Ох, он об этом пожалеет. — Яойорозу, выслушай меня, — Токоями оглянулся по сторонам, но во внутреннем дворике никого не было, — это были старые архивы, и это совсем не то, во что следует ввязываться кому-либо из нас. Криминалистка, внимательно его слушая, затушила сигарету об асфальт. — Я думаю… — он глубоко вздохнул. Возможно, он совершал большую ошибку. Возможно, только что подверг не только себя и Асуи, но и своих коллег большой опасности. — Завтра утром. Встретимся здесь, и я отведу вас к… доказательствам. — Погоди, что? — Яойорозу недоумённо посмотрела на него. — Ты серьёзно? — Да. Только тише, — следователь понизил голос. — Сегодня всё будет как обычно: вернёмся в кабинет и будем работать. Я объясню, но только завтра. — Но… — И не обсуждайте это между собой с Тодороки. По крайней мере не при незнакомцах. — Я не совсем тебя поняла, но, — она взяла кружку с кофе и встала с выступа, — но ладно. Надеюсь, что это действительно что-то стоящее. Сначала Токоями подумал, что напугал её, но быстро отмёл эту мысль: Яойорозу, скорее всего, просто устала — заработалась — пусть она и держалась хорошо. Именно поэтому он и решил, что встретиться лучше завтра утром: его коллегам определённо стоит хорошенько выспаться перед тем, как он расскажет им всё. Вернувшись в кабинет, они первым делом разбудили Тодороки. У него вид был, пожалуй, не лучше, чем у его коллеги, но это мало меняло дело. Криминалисты просидели до обеда, а потом отпросились на несколько часов раньше, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Сидеть в пустом кабинете было непривычно. Хотя в участке в городе у него был свой собственный, за то короткое время, какое они пробыли здесь, он привык к компании криминалистов, а ведь до того, как оказаться здесь, они почти не общались… Он ошибся. Ему не стоило говорить обо всём Яойорозу. Но ему нужна помощь — в одиночку он не сможет поймать тех людей самостоятельно. Ему нужна поддержка. Но… у него же есть Асуи, так? «Нет-нет-нет-нет, — Токоями зажмурился, пряча лицо в ладонях, — хватит с меня. Она мне не подруга, даже не сообщница», — он упёрся лбом в поверхность стола. Не хватало ему только привязаться к Асуи — ах да, этот пункт он уже успешно завалил. Он уже эмоционально вовлечён в дело, ему уже небезразлична судьба жертвы. Отдалиться. Он будет оставаться на работе допоздна, будет обращаться к Асуи только по делу — и нет, нельзя забывать о зеркале. Он будет помнить о нём, и не позволит какой-то глупости подвергнуть себя или дело угрозе. Зеркальце и сейчас было с ним — оно так и осталось в пальто. Токоями вдруг поднялся и подошёл к вешалке, достал его и немедля открыл. Бумажки посыпались на пол, но следователя это не интересовало: он внимательно вглядывался в собственное отражение. Он немного похудел, осунулся. Под глазами тёмные круги — признаться, Токоями не помнил, когда они у него появились, но точно до того, как он начал работать. А ещё ему бы не помешало помыть голову. Хотя кое-что смутило Токоями, но, возможно, это была игра света. В холодном люминесцентном его глаза, тёмно-карие, почти чёрные, отливали зелёным.***
Токоями вошёл в лес непривычно рано, ещё до того, как село солнце. И хотя в это время — семь вечера — его работа в будни и должна была заканчиваться, сейчас это чувствовалось так, будто его отпустили совсем рано. Тишина изредка прерывалась криками птиц. Он брёл по тропе, внимательно смотря под ноги, и думал лишь о том, как ему хочется есть. В портфель следователь кое-как уложил пакет с консервами, хлебом и овощами, и, если бы была возможность, он бы устроил пикник прямо здесь и сейчас. Увлечённый своими мыслями, он не заметил, как сошёл с тропы. Та легко терялась в высокой траве, но из-за того, что быстро темнело, а он думал совсем о другом, Токоями, кажется, свернул не туда… Он остановился и глубоко вздохнул, успокаиваясь, и вдруг понял, что вокруг него совсем тихо. «Я никуда не сворачивал. Если я буду идти обратно так же по прямой, то обязательно… то я обязательно выберусь», — подумал следователь. Тишина давила всё больше, и он, чтобы хоть как-то рассеять её, начал специально задевать траву портфелем и плащом. Так Токоями вышел к огромному поваленному дереву. Он не помнил, чтобы встречал его вчера или сегодня утром на своём пути: паника, до этого сдерживаемая хоть какой-то надеждой, вдруг обрушилась на него вместе с тишиной. Следователь стоял, не зная, что делать дальше, а тем временем становилось всё темнее. Он продолжал стоять на месте, пялясь на дерево. Ему следовало бы возвращаться обратно — наверняка он просто где-то упустил тропу из вида и сделал несколько лишних шагов. Токоями оглянулся по сторонам — сплошной ряд деревьев, кусты и высокая трава. И только он решил двигаться дальше, он услышал. Мягкий шелест, треск сухой ветки. Асуи вышла из-за поваленного дерева. Токоями пробил холодный пот. — О-откуда? — следователь отступил на полшага, — Тсую! Почему ты здесь? Как ты вообще?.. — Прости, — она пожала плечами и улыбнулась, — но там было так скучно. Я вышла совсем недавно, как только услышала, что ты идёшь. — Услышала? — всё это походило на плохо сыгранную сцену. — Тут же так далеко, да и деревья… — Но я услышала, — покачала головой девушка.— Не волнуйся из-за меня. Никто ничего не увидел, никто ничего не узнал. И что он мог на это сказать? Даже если он попробует обратиться к здравому смыслу, то наверняка услышит очередной виток истории о ведьмовстве. Конечно, вероятность того, что они встретились здесь случайно, мала, но Асуи могла увидеть его, пока шла по тропе. Это объяснение его вполне устроило. — Ладно. Но ходить по лесу ночью в одиночку всё равно небезопасно. Асуи протянула ему руку: — Давай, я выведу к тропе. Тут совсем недалеко, но нам стоит поторопиться. — Поторопиться ради чего?.. — с сомнением спросил Токоями, но всё же взял её за руку. Девушка немедля пошла вперёд, прочь от дерева — совсем не туда, куда уже почти решил идти следователь. — Мм… — она оглянулась из-за плеча, — ночью в лесу небезопасно, пусть мы и вдвоём. Они продолжали идти достаточно быстро, и Токоями уже не один раз споткнулся, но Асуи даже и не думала сбавлять шаг. Она уверенно, обходя коряги и ветви, двигалась по известному только ей пути. Спустя ещё минуту бега, они вдруг остановились: тропа была прямо перед ними. — Вот и всё, — тяжело вздохнув, сказала Асуи. Она сдула со лба непослушную чёлку, бегло осмотрелась и тут же потянула его дальше, хотя уже гораздо медленнее. Её ладонь всё так же была в его, и, кажется, она не собиралась его отпускать. «И зачем она это делает?» — вздохнул про себя следователь. Он только сегодня подумал о том, что ему нужно хранить дистанцию с ней, и вот, теперь они идут, держась за руки, а он даже не… Словно прочитав его мысли, Асуи ускорила шаг, и её ладонь легко выскользнула. Она заправила прядь тёмных волос за ухо и едва слышно вздохнула, но прежде, чем Токоями мог что-либо спросить, она обернулась к нему: — Осталось совсем немного. — До новолуния? — Да, — девушка переступила через еловую ветку, — но я думаю, что даже тогда всё не будет потеряно. Тот, кто всё это сделал, явно не остановится и не будет ждать следующие двадцать пять лет, особенно раз то, что он задумал, пошло не по плану. Токоями зажмурился: ему не хотелось ничего обсуждать сейчас, хотя хоть какой-то разговор был гораздо лучше неловкого молчания. — Я… я решил рассказать всё своим коллегам. — Что? — Асуи остановилась. — Кому ты рассказал? — Они не из этого города, — поспешно ответил следователь, — мы вместе приехали сюда, и… они хорошие люди. Им можно доверять. — Ты должен был обсудить это со мной, — нервно произнесла девушка. — Я пока ничего им не сказал. Только предупредил, что хочу с ними поговорить завтра. Асуи поджала губы и, ничего не сказав, пошла дальше. Токоями надеялся, что он не обидел её, всё-таки это был её… секрет. Она сама решила рассказать обо всём ему, но он такого права не имел. Но, с другой стороны, он только хотел помочь. — Я ещё ничего им не сказал, Тсую, — следователь ускорил шаг, догоняя её, — но если мы правда хотим поймать того человека, тех людей, то нам нужен ещё кто-то. Ты же сама сказала, что осталось всего ничего, и пусть шансы ещё будут, нам всё равно нужна помощь. — Нам? — спросила Асуи. — Нам, — кивнул Токоями, пытаясь её приободрить, — мы в каком-то смысле команда, да? — Ну, да, — усмехнулась девушка, — наверное, это правильно. Если ты считаешь, что они заслуживают доверия, то и я могу им доверять. К тому моменту, как они вышли на поляну к дому рыбака, стало гораздо светлее: месяц больше не скрывался за верхушками деревьев. Асуи уже уверенно двигалась по тёмному коридору — она вывела его в гостиную, принесла свечи, найденные на одной из полок. Они наконец-то поужинали. Было непривычно тихо, но совсем не страшно от мысли, что они одни на несколько километров вокруг. Часы на стене, пусть и покрытые толстым слоем пыли, показывали ровно восемь вечера. Достаточно, чтобы человек с нормальным режимом лёг спать, но слишком рано для следователя, ведущего двойное дело о трёх убийствах с неимением улик. Асуи потянулась на диване, зевая. Токоями сидел в кресле, которое девушка днём перетащила из спальни, и пытался уловить хоть крохи дремоты, но сон никак не желал приходить даже после относительно сытного ужина. Помня о том, что он решил сегодня, ему бы стоило уйти в другую комнату, но какой в этом смысл, сидеть по разным углам и также молчать? Нет, лучше пока остаться здесь хотя бы до того, как Асуи не захочет спать. — Откуда ты родом? — вдруг спросила девушка. Она лежала на спине, свесив голову с края, и смотрела на него. — Ну… я родился далеко от сюда, — уклончиво ответил Токоями, — но уже довольно давно живу в крупном городе по соседству, — и, после недолгого молчания, — а ты там бывала? — Нет, — она покачала головой, и волосы выбились из хвостика, упали, почти доставая до пола, — а может и да. Может, когда-то в детстве. Токоями сдался — залез на кресло с ногами. — Там не то чтобы хорошо. Такой же город, только побольше. — Прямо такой же? — усмехнулась Асуи. — Ну… почти, — пожал он плечами. — Хотя и там, я уверен, есть ваши корни. — Ветви, — поправила его девушка, — там наши ветви. Корень находится здесь. Следователь приподнялся, чтобы лучше видеть лицо Асуи: та лежала с закрытыми глазами всё в том же положении, подняв руки к потолку. На стенах плясали причудливые тени от её пальцев. Токоями тихо вздохнул, и девушка открыла глаза. Почему-то никто никому ничего не сказал — они так и застыли, глядя друг на друга. Асуи будто была чем-то расстроена, он сам чувствовал себя очень странно. Вечер, который Токоями так тщательно пытался сделать нормальным, вдруг пошёл совсем по другому пути. Асуи села. Некоторое время она сидела спиной к нему, а потом глубоко вздохнула — точно приняла решение — и повернулась. Не разрывая зрительного контакта, девушка встала и подошла к нему. Токоями считал её шаги про себя — ближе и ближе, чем ближе она была, тем сильнее в нём билось противоречие: мысленный договор с самим собой рвался на части. Асуи встала напротив него и слегка наклонилась, опираясь на его плечи. Её волосы соскользнули Токоями на щёки, и больше он не видел ничего, кроме лица напротив. Асуи поцеловала его. Токоями, чуть помедлив, обхватил ладонями её лицо, провёл большими пальцами по скулам. Договор распался на искры. Девушка придвинулась ещё ближе, садясь ему на колени. Он подтянулся выше, так, чтобы им хватало места, и всего на секунду отстранился. Асуи крепко сжала его плечо, второй рукой опираясь об грудь. Она тяжело, громко дышала. Токоями зажмурился — не думать, только бы сейчас ни о чём не думать — и подался вперёд, углубляя поцелуй. Асуи, кажется, что-то сказала, простонала ему в губы, но он не расслышал. Он провёл рукой по её шее, убирая волосы в сторону. Ей даже ничего не нужно было говорить, только вздрогнуть, окликнуться на его прикосновение вздохом, и Токоями понимал, что делать. Теперь уже он нависал над девушкой и, кажется, даже взял инициативу. — Т-туда, — Асуи указала куда-то в сторону. Сидеть на кресле вдвоём уже стало неудобно, и он без лишних слов понял, что она имела в виду. — Хорошо, — кивнул Токоями. Девушка встала и подошла к дивану, ведя его за руку. Она вновь его поцеловала и, слегка надавив, заставила сесть, оставшись пока стоять. Асуи медленно расстёгивала ему рубашку, и Токоями поблагодарил её мысленно: сам он бы точно запутался. Асуи отстранилась, чтобы снять майку. Пока она возилась с волосами, застрявшими в вороте, он вдруг запаниковал. Это что, правда? Это он сидит сейчас в одних брюках, это Асуи Тсую — девушка из сувенирного магазина, девушка, которая пряталась в его номере, девушка, которая плакала у него на руках, девушка, которая доверилась именно ему, это она перед ним? Асуи Тсую, Асуи Тсую — Токоями повторял про себя её имя, разглядывая в неровном блеске свечей её тело. Асуи Тсую так настойчиво его целовала, так крепко сжимала его плечи, так густо краснела и так красиво прикусывала нижнюю губу, пока он возился с ремнём или перехватывал инициативу, помогая раздеться и ей. Так просто и так естественно, как будто всё, что было раньше — все разговоры, отведённые взгляды, неловкие прикосновения — как будто всё это было одной большой прелюдией, которая вела именно к этому. Асуи выдыхала через рот, целуя или случайно цепляя зубами его плечо. Они словно стали одним целым на несколько мгновений, несколько коротких, бесстыдно бегущих секунд. Она обеими руками проводила по его лопаткам, от шеи и дальше по позвоночнику, что-то стонала ему в плечо, прося или ускорить темп, или замедлиться. Токоями честно пытался прислушиваться, пусть по телу и бежали тёплые волны от паха и выше, унося сознание прочь. Асуи жарко выдохнула ему на ухо — последняя капля, необходимая ему для разрядки. Тепло, смешанное с яркими образами, накатило на Токоями, и он отстранился от девушки. Та подвинулась — на диване места было совсем мало для них двоих — и по её расслабленному, довольному лицу он понял, что всё в порядке. Токоями подтянулся чуть повыше и, убрав с лица девушки пряди, поцеловал её в лоб. Асуи, усмехнувшись, поближе прижалась к нему, так, чтобы уткнуться в его грудь. Горячая кожа постепенно остывала, и мысли — обломки того, что было сознанием, — уже грозили ему бессонницей. Одной рукой он нашёл простыню, сбившуюся в угол. Токоями раскинул её и укрыл себя и Асуи. Та благодарно засопела. Завтра он пожалеет об этом — сильно пожалеет, это точно. Но и разберётся он с этим завтра. А сейчас, пока в голове пусто, а на сердце легко, он постарается уснуть.