мойст

окей, возможно, когда юнги с первого раза не сдал то дерьмо на экзамене по зарубежной литературе, он не предполагал, что с подготовкой к пересдаче у него возникнут сложности с обильным запоминанием большого количества всякой содержательной чуши. он перебирает страницы ответов на вопросы и слышит, как раздраженно на кровати рядом вздыхает хосок. — твою мать, — шипит хосок, скидывая с постели стопку бумажек и маркеры, — я не устал, я заебался. — если я выпью хотя бы еще кружку кофе, я блевану, клянусь, — пыхтит юнги. — какого хрена все это дерьмо путается в моей голове? я ни черта не отличаю. — потому что мы должны были, блять, сразу подготовиться и все сдать, а не бегать от мужика по подворотням с травкой за пазухой. — достаточно было бы простых ответов на семинарах. — да, но мы и тут проебались. по всем фронтам, смекаешь? юнги поднимается с постели, поправляет майку и чувствует, как по ребрам стекают капли пота. блять. он говорит, что им нужно проветриться хотя бы минут на семь, потому что в комнате душно даже с открытым окном. хосок кивает, ищет где-то свои сигареты, и юнги говорит, хрен с ними, он даст ему пару. к курилке за общежитием они идут каждый в наушниках. музыка долбит так громко, что юнги не слышит ничего, кроме бита, который знает от и до. ему нужно что-нибудь интенсивное. не рок, не панк — не все это агрессивное говно. ему нужно просто что-то крутое, и его the chainsmokers сюда как к пизде рукав. он просто уснет, если они остановятся и задымят — прямо с сигаретой в руках. юнги врубает что-то про аплодисменты из старого нового альбома какого-то молодого корейца, делает на максимальный максимум, который и без того уже достигнут. скоро рассвет, но у юнги нет ни сил, ни энтузиазма. он молча дает сигарету хосоку и опускается к траве. желудок дерет изнутри, голова гудит. проблема юнги заключается в том, что он не может просто запоминать основные пункты в каждом вопросе: он почти все заучивает наизусть. он не умеет по-другому, его мозг иначе не функционирует. поэтому юнги ненавидит поэзию, но поэтому же юнги после первых пяти прослушиваний запоминает слова абсолютно любых песен. намджун говорит, это дар божий. юнги говорит, его кто-то проклял за какой-то сраный грешок. хосок толкает его в плечо, и юнги вытаскивает наушник. — я поеду раньше, займу очередь и все дела. не ложись спать, понял? даже на пятнадцать минут. тебя просто срубит, чувак. — я знаю. я смотрю на подушку, и, блять, у меня уже сердце кровью обливается. когда они возвращаются, хосок достает из холодильника термокружки, которые они запихали минут двадцать назад. и они все еще теплые. юнги вытаскивает лед и бросает по паре кубиков на кружку. юнги говорит, залог современности — литры холодного кофе и килограммы вредной, но дешевой еды. но хосок сейчас запрещает есть им обоим, потому что после захочется прилечь и отдохнуть, и у них нет на это времени. у юнги футболка от пота липнет к спине. он чувствует, как головная боль на почве пущей раздраженности начинает только обостряться. юнги ставит будильник, чтобы успеть сходить в душ, переодеться, собрать все, что нужно к экзамену, и свалить нахрен из этих удушливых стен. все, что помнит в итоге юнги, — историю создания «страданий юного вертера», «фауста» и что-то про бога и дьявола у мильтона. юнги, стоя под душем, разглядывает картинки геля для душа и понимает, как может выкрутиться, если подвалит возможность. игра на ассоциациях в его воображении всегда прокатывала. если он справится, ему можно будет перечитать тот замусоленный его пальцами рассказ, успокаивающий его тонкую и восприимчивую нервную систему. питер брейгель был гением, и его «падение мятежных ангелов» — это гребаный шедевр. буквальный прикол картины заключается в том, что это не падение, а прямое вознесение. признание совершенного греха — это принятие жизни такой, какой она является. святость — прошлый век, и человек, который осознает этот факт, может справиться и выжить. буквальный прикол произведения мильтона в том, что бог, пытающийся отстоять свое в попытке уничтожить дьявола, выглядит ничуть не лучше сатаны. он превращается в жестокого и хитровыебанного монстра, который добивается того, чего хочет, всеми доступными ему методами. и дьявол вызывает у читателя сострадание. дьявола хочется если не защитить, то хотя бы поддержать, потому что в его поступках имеются свои смыслы и идеи. мильтон молодец, потому что проделал сложную работу: в его произведении авторская позиция совершенно никак не прослеживается. это круто, потому что это сложно. юнги старается не вдаваться в детали, иначе они вытеснят информацию о произведениях по. блять, он уже это сделал, окей. юнги пихает в рюкзак блокнот, пару черных ручек, зачетку, распечатки с ответами, зарядку для телефона. юнги пялится на свой дезодорант, а потом просто укладывает его на дно. вместе с сухими салфетками, влажными салфетками и антисептиком. юнги думает, его голова сейчас слишком болит, следовательно, она не будет подбрасывать его телу всякие посторонние сигналы на потливую атаку. но юнги всегда ошибается. каждый день своей жизни, черт. в автобусе душно даже утром. людей не очень много, но их достаточно, чтобы вызвать у миновых рук зуд. юнги смотрит в экран телефона, переключая песни, поправляет наушники. он отделяет мысленно слова и бит, сосредоточиваясь только на музыке. юнги даже не засыпает. юнги чувствует, как капля скатывается по его виску. это всегда начинается именно так. сначала виски, затем руки, после ребра, напоследок спина. его стопы постоянно мокрые. юнги каждый день надевает чистую пару белых носков, которые пидорит как не в себя. затылок покрывается мелкими каплями, и осадков в виде воняющего потом пиздеца не избежать. но юнги привык справляться с этим. пусть и в толпе ему все так же сложно. перед аудиторией на втором этаже столпились все лузеры потока. юнги замечает рыжую макушку хосока и поднимает руку. — какими пойдем? — спрашивает он. — я пятый, ты шестой. не в самом начале, не в самом конце. людей много, провозимся долго. юнги кивает, выдыхает ртом как-то судорожно, и хосок говорит, что юнги выглядит пожевано лицом, но не видом в целом. юнги говорит, его зад сейчас в прямом смысле горит, но он не может больше сбивать температуру сигаретами. зад припекает еще жестче, когда юнги тянет билет. хосок, вытянув свой, вылупил глаза и прошел к какой-то парте, сев так, как приказали. юнги хреново. он ничего не помнит об англии и гулливере. юнги ничего не помнит об итальянской драматургии. хосок ничего не помнит о готике. твою мать, хосок еле выдавливает из себя ответ о литературе времен французских движений. его снова отправляют на пересдачу, до которой около шести дней. твою мать, хосок охренеть как сейчас счастлив: есть сутки на нормальный сон, боже. когда юнги садится перед преподавателем, он понимает, что ему стыдно снова просить о пересдаче, но ему даже нечего ответить. он не может попытаться. пустой листок с отсутствующим ответом на билет влажный от его вспотевших рук. — госпожа ли о вас, юнги, очень лестно отзывается, вы знаете? — спрашивает преподаватель. — она говорит, я умный, но ленивый, да? — говорит юнги. — нет, тут вы ошибаетесь. она говорит, что в области литературы вы очень талантливы. современный слог, новое течение. поколение других героев. — вероятно, ей просто приходятся по вкусу новаторы. в любом случае мне нравятся занятия с ней: она о многом может рассказать, хоть по возрасту и не скажешь. — она сказала, что о некоторых вещах вы говорите с особым увлечением. что расскажете мне сегодня? юнги смотрит на свой билет и давит панику. по билету ему совершенно нечего сказать — на все сто процентов. преподаватель замечает это. и переворачивает билет, говоря: — не волнуйтесь, юнги. просто расскажите мне о том, о чем бы сегодня рассказали ей. удивите меня. юнги понимает, сейчас нужно давить на ту тему, в которой он мастак. последнее, что он помнит, — полная история вертера. юнги распрямляет плечи, хрустит шеей и вцепляется в кольцо на указательном пальце. он говорит о том, что гете приехал в вейцлар для прохождения адвокатской практики — по отцовскому наставлению. на тот момент императорский суд был перенесен именно туда, конец семнадцатого века и все дела. юнги говорит, как-то гете получил приглашение на бал, на котором и встретил небезызвестную шарлотту буфф, влюбившись без памяти. шарлотта была замужем, была верной и порядочной — у гете не было шансов. история начала зарождаться уже тогда. и окрепла она, когда гете пришло письмо о том, что из-за несчастной любви покончил с собой секретарь посольства, карл вильгельм иерузалем. гете нахватал прототипов и в отличие от вертера не покончил с собой. юнги говорит, гете создал вертера, но больше к нему никогда не возвращался. преподаватель расписывается в зачетке, но юнги по ощущениям не рассказал даже десятой части того, что знает. — если не секрет, почему именно это вас так заинтересовало? — это потрясающе. я имею в виду отклик. массовые самоубийства. люди нашли в этом что-то от своей истории или, может, им наоборот такой истории в жизни и не хватало. это поражает меня. — бедный мальчик, — говорит она, возвращая зачетку, — увидимся с вами в следующем семестре. будьте более подготовленным, друг мой. — нет, подождите, — юнги кладет зачетку на стол и не поднимается со своего места, — я еще не все рассказал, этого недостаточно, пожалуйста. — мин юнги. я говорю, что на сегодня вы свободны. всего хорошего. и не празднуйте слишком бурно. когда юнги выходит из аудитории с удивленной мордой, его сразу же окружают. его спрашивают о том, сдал ли и какой билет попался, спрашивают, что он на него ответил, пока хосок не расталкивает остальных, потому что знает, что юнги мало воздуха: лицо юнги красное, влажное. хосок раскидывает руки в стороны, пытаясь отгородить юнги от остальных. — юнги, ну? — спрашивает гаен: ее пшеничные волосы в высоком хвосте, лицо заспанное и не готовое ко дню, который даже не посвящен ее пересдаче — она просто пришла поддержать своего хосока. — блять, сдал, — говорит юнги, и хосок верещит. юнги даже позволяет себя — мокрого и мерзкого — обнять хосоку. хосок прижимается тесно, но на секунды. гаен делает то же самое. они его друзья и, черт, они знают, что с юнги не так. — эй, — чанель где-то в стороне вздергивает свои длиннющие руки, чтобы обратить на себя внимание, — давай, иди сюда. и юнги обнимает его сам. обнимает ровно на семь секунд и отстраняется, выдыхая с улыбкой. бэкхен раскрывает объятия, и юнги принимает их. юнги говорит, что отвечал по билету, зная, сколькие позади его слушают. он говорит, никаких поблажек не было и с билетом ему просто повезло. остальные выдыхают сперто и недовольно. — можно сигарету у кого-нибудь, а? — спрашивает какой-то парень, юнги, кажется, не помнит его имя. бэкхен достает свою пачку из кармана рюкзака, раскрывает и позволяет парню взять столько, сколько он на нервной почве может захотеть. парень берет две, поправляет лямку своего рюкзака и идет к лестнице. парень выглядит красивым, но нервным. юнги только успевает заметить его маленькие водянистые из-за усталости глаза, круглую сережку в ноздре и пухлые погрызанные губы. — мне тоже надо покурить, дыхание, блять, перевести, иначе я сейчас блевану, я серьезно, — говорит юнги, зажимая нос рукой. — ребят, выдвигаемся, гвардия рвоты не должна нас настигнуть, — улыбается гаен, и юнги ей даже подмигивает на радостях. на воздухе юнги раскидывает руки и позволяет утреннему ветру обдать тело. юнги чувствует, от него несет удачей и потом, миндальным гелем и мятным шампунем. но потом несет больше. господи, он ненавидит это, но у него нет на это сил. он просто пытается радоваться тому, что перейдет во второй семестр только с двумя «удовлетворительно». он, блять, господин удачи. он, блять, ебырь непостоянной фортуны. и ему просто круто, пусть и до принятия душа около часа. — если я сдам, — говорит хосок, — мы завалимся в клуб и будем куражить до тех пор, пока я не начну отрубаться. — мне потом опять заталкивать тебя в машину? — говорит чанель. — если не ты, то никто, — гаен выпускает дым носом и стряхивает пепел, — потому что я в этот раз просто оставлю его там, правда. — мне нужно много водки, новое тату, — говорит юнги. — тебе нужен сон, юнги, ты бледный и выглядишь как тошнотик, — смеется бэкхен. — простого «спасибо» за то, что не обгадил тебе сегодня рубашку, было бы достаточно, — юнги пожимает плечами и хрустит пальцами, — но отоспаться правда нужно. — отоспишься — приезжай нормально поесть, — чанель потягивается, и бэкхен тянет его футболку ниже, чтобы прикрыть несовершенства чуть отъетого живота. когда они с хосоком возвращаются в общежитие, юнги раздевается на ходу, чтобы пойти в душ, а хосок заваливается на постель, даже не переодевшись. юнги после накрывает его пледом. он открывает окно, брызгается дезодорантом, пока хосок во сне не начинает кашлять, натягивая плед на лицо. юнги знает, что он как сосед совсем не душка — со всеми своими заходами, привычками и сбитым режимом. но хосок влился в его поток практически сразу. хосок веселый, почти радиоактивный, подвижный, старающийся не показывать уровень усталости после тренировок и учебы в принципе. его гаен тоже такая простая, заботливая и внимательная. гаен и юнги схожи в музыке, сигаретах и цветах. гаен нравится пшеничный, она в такой же покрасила волосы юнги. они с хосоком тактичные и понимающие, и юнги им благодарен за терпение и принятие его приверженности к личному пространству. гаен с хосоком похожи так же, как чанель похож с бэкхеном. и юнги нравится наблюдать за их взаимодействием. потому что никто из них не переходит границ при юнги: друзья просто стараются не усугублять нехватку у юнги партнера хотя бы на короткий срок жизни. это знак заботливости с их стороны. да, юнги может сказать, что его друзья — шик, блеск и красота. без шуток и сарказма. юнги просыпается, когда на часах переваливает за девять вечера. хосок сопит в подушку, сбросив руку с постели. на телефоне два пропущенных от чанеля и куча сообщений из твиттера. юнги мониторит любимчиков как верный пес, окей. он набирает чанелю, но тот не берет трубку. юнги звонит бэкхену. — вы спите? — спрашивает юнги. — нет, все в порядке. — я просто видел, что чанель звонил, но я спал, так что. — все нормально. приедешь сегодня? — да, я думаю, что… — эй, чувак, я взял новый табак, и это тебе понравится. и коньяк, — говорит чанель, отнявший телефон у бэкхена. — я не пью коньяк. — нет, юнги, ты не пил хороший коньяк. то дерьмо, от которого ты тогда отрубился в кустах, не в счет. так что я жду тебя. и бэкхен позаботился о мясе ряди тебя. — в душ и выезжаю, — улыбается юнги. бэкхен знает, что юнги любит мясо, хотя не ел его до пятнадцати. чанель знает, что сладкие вкусы юнги не переносит, поэтому всегда берет для кальяна какой-нибудь табак с кислинкой. когда юнги на выходе из душа просушивает волосы, хосок сидит на кровати и растирает лицо. хосок сжимает телефон у уха и что-то бормочет. юнги прекрасно знает, что на сегодняшнюю ночь хосок точно помчится к гаен. из-за этой сраной учебы они не могут толком побыть вместе. не съезжаются, кажется, потому что боятся, что с ними случится та же история, что случилась с чанелем и его парнем. измены — это отстой. но такое случается иногда, от этого не спрячешься и не сбежишь. людям свойственно желание изменять себя, мир, других и другим. это хреново и это больно. но чанель справился, бэкхен справился тоже. дело в том, что бэкхен не из простых людей, и чанель здесь не козел и не урод, по мнению юнги. на улице прохладно, хоть и нет ветра. юнги вздыхает, подергивает плечами и выбирает самую удачную песню. его руки почти сухие, он выглядит почти отдохнувшим. он пытается быть нормальным. юнги действительно нормален, когда абсолютно один. он не потеет и не волнуется так сильно, когда вокруг него никого нет. нет тех, кто может его толкнуть, зацепить или что-то в этом роде. для юнги существует большое количество вещей, которые давят на его неуверенность в нужности происходящего. сомневаться для юнги — это приемлемо. он боится толпы — честно и откровенно, но это не значит, что он должен изолироваться. ему хочется общаться, хочется пить текилу с друзьями и делать тупые фотки, обнимаясь. все знают, как мин юнги выглядит, но никто не знает его настоящего. никто не знает, что юнги обожает наблюдать за влюбленными, обожает гребаных курильщиков. никто не знает, что юнги хочется держать кого-то за руку, хочется ругаться с кем-то или ссориться шутливо из-за последнего куска сырной пиццы. блять, юнги хочет обычных вещей, но он не может взять это просто так. он волнуется об окружающей его жизни так часто и так сильно, что буквально постоянно бывает вспотевшим. он нервничает, иногда его мелко трясет. юнги носит кольцо только для того, чтобы трогать его в стрессовые моменты. никто не знает, как юнги на самом деле переживает. никто нихрена о нем, блять, не знает. но юнги дает людям свой образ. юнги говорит, обманывать людские ожидания — это круто. потому что юнги знает, что может по-настоящему здорово выглядеть в глазах других, но дома он кутается во что-то светлое, немного мешковатое, чтобы раскидывать свои конечности без стеснения одеждой. юнги нормален, когда в душе. юнги нормален, когда чанель включает кондиционер без вопросов о температуре. юнги нравится их квартира. двухкомнатная, небольшая, но черт, она действительно их. в каждом уголке можно разглядеть их совместную жизнь. они не устраивают дележку пространства, потому что оно общее. их кровать всегда заправлена каким-то симпатичным пледом. их диван всегда мягкий по отношению к юнги. они курят вместе на балконе, смеются, шутят. юнги нравится замечать, как высокий чанель наклоняется к бэкхену, чтобы поцеловать в плечо. бэкхен всегда улыбается. и это красиво. их бытовые прикосновения, их взаимодействие — то, что заставляет юнги чувствовать себя немного лучше. потому что они оба бессознательно доказывают юнги, что из любой ситуации можно найти выход, какой бы сложной она не казалась. бэкхен — асексуал, и чанель отказался от секса ради него. это трудно, юнги понимает. и он пытается понять, насколько же сильным оказалось чувство чанеля по отношению к бэкхену. и насколько сильно бэкхен любит чанеля, что позволил после того дерьма быть вот так рядом. они оба проделали хорошую работу. юнги хочется думать, что он когда-нибудь сможет перебороть свое волнение. юнги думает, что когда-нибудь его руки будут сухими, и он будет достаточно смелым, чтобы переплести с кем-то пальцы. чанель потрясающий. он старше юнги на курс и он потрясающе пишет. он внимательный и обходительный. он подмечает всякого рода мелочи, фиксирует и запоминает. чанель умеет замечать микросмыслы. бэкхен удивительно проникновенный и проницательный, он никогда не давит. вместе они представляются юнги какой-то каноничной семьей в бежевых тонах и с запахом сухого дерева, прогретого и без гвоздей. это восхитительные ощущения. и юнги рад, что когда-то просто познакомился с чанелем как с самым лучшим на его курсе. юнги хотел тогда посоветоваться по поводу свежей истории, а чанель оказался радушным и довольно милым. вместе с чанелем юнги набил свою первую татуировку. их связывают пусть и типичные, но необходимые каждому молодому сознанию дружеские воспоминания. юнги падает на диван и закрывает глаза, ловя кайф от прохлады в комнате. пахнет расправленным сыром и грибами, пахнет углями, которые чанель греет прямо на плите. когда юнги приходит к ним, они ему многое позволяют. например, есть в гостиной перед теликом, напиваться в слюни и танцевать под то, что нравится. об этом никто не знает, но бэкхен позаботился о серых и неярких фонариках, чтобы включать их, когда юнги ловит свою атмосферу. такое бывает. юнги иногда танцует, когда что-то в нем доходит до кондиции. они делают все, чтобы он волновался минимально. если он перебирает лишнего, они укладывают его на диван, накрывают чем потеплее, потому что на время пребывания здесь юнги всегда слишком прохладно. они позволяют ему спать столько, сколько было б достаточно. и бэкхен каждый раз готовит что-то вроде сытного завтрака, пока чанель дает юнги стакан воды и таблетку от головы. юнги курит где-то на балконе, пока чанель несет ему крепкий сладкий чай. это его друзья. и юнги думает, они — его охуеть какое крутое вознаграждение за потливость. чанель купил табак с маракуйей и виноградом. чанель забивает это, потому что будет кисловато. и забивает холс, потому что знает, что юнги нравится, когда его горло чуть схватывает прохладой. но как-то раз они оба переборщили, и глотки им свело так, что пить невозможно было. такое случается, но куда без этого? тоже опыт, говорит юнги. они смотрят какие-то фильмы, но юнги практически не цепляется за сюжет. он смотрит на майку, которую чанель дал, чтобы переодеться, и думает о том, что, наверное, быть чанелем — это здорово. не потеть и не переживать, спокойно касаться кончиками пальцев чьего-то бедра. когда бэкхен хихикает, потому что ему щекотно, чанель утыкается лицом ему в шею, прижимаясь ближе. в этом нет никаких посторонних намеков на секс или возбуждение. но примерно так в воображении юнги выглядит простая радость от возможности находиться рядом, вот так вместе. обычные прикосновения, поддержка, фильмы, совместные друзья, совместный быт. это круто. и этого у юнги нет. у юнги есть любовь к сигаретам и антисептикам, которые пахнут жвачкой. у юнги есть любимая история, которую он перечитывает — которую он знает практически наизусть. у юнги есть свой стиль. и ему на поверхности души хочется рассказать кому-то о любви к особенным песням. когда последний фильм кончается, юнги собирает бокалы из-под коньяка с колой по всей гостиной — молча, нахмуренно и с тихими вздохами. бэкхен подключает колонки к своему телефону и зачем-то открывает рот, но юнги просто отворачивается. он, кажется, знает, что тот собирается сказать. юнги всегда раскрывает их мотивы за секунду, но на деле его друзья даже не скрывают желание поговорить и поддержать. потому что юнги всегда тяжело приходится. он цепляет у микроволновки свою пачку сигарет и выходит на балкон, но чанель выходит за ним. чанель отдает ему свою зажигалку. — брось, юнги, просто расскажи мне. — все нормально. — нет, не все нормально. не отговаривайся от меня, — чанель складывает руки на груди и пристально смотрит на кончик сигареты юнги. бэкхен шуршит пакетом мусорного ведра на балконе, двигает чанеля и тащит сигарету из пачки юнги. — я не отговариваюсь. все действительно нормально. — ты выглядишь точно так же, как тогда, — говорит бэкхен, стряхивает пепел с сигареты и выталкивает дым в ритм со словами, — ты плакал, когда признавался в своей ориентации. — хотя твои друзья — геи, — говорит чанель. — а я потливый гей, и дальше что? — юнги сводит брови, и чанель поджимает губы от его недовольства, — все в порядке, мне не о чем вам рассказать, окей? — ты смотришь, как мы прикасаемся друг к другу, — говорит бэкхен, отворачиваясь от обоих, — ты смотришь как щенок, на которого некому натянуть поводок, юнги. чувствовать себя одиноким — это нормально, в этом нет ничего страшного. юнги смотрит на свою сигарету. он не видит смысла в бесполезных признаниях, потому что они все скажут ему, что с ним все в порядке. что он ничем от других не отличается, и хотеть отношений — это здорово, потому что он молодой и ему хочется контакта — в любом смысле слова. но юнги не в порядке. он не чувствует себя хорошо. когда он в толпе, когда он в общественном транспорте, когда он на тусовке — под его кожей копошатся черви, а в желудке возятся новорожденные котята, которых он топит в желчи. чувствовать это — не быть в порядке. юнги представляет, как берет кого-то за руку, и его ладони начинают поблескивать. юнги всегда противен, мерзок. юнги не урод, не идиот, он просто много потеет. он ненавидит это ебаное ощущение, будто он грязный, будто, если кто-то его обнимет даже на секунду, он извозит этого человека в своем дерьме. он не хочет, чтобы его друзья или простые знакомые испытывали дискомфорт от соприкосновения с ним. он не хочет быть таким дерьмом для них. поэтому он сводит любую физику на минимум. так ему просто удобнее. — тебе нравится кто-нибудь? — спрашивает чанель, и юнги благодарит его за отсутствие контакта глазами. — нет, я не обращаю на это внимание, — говорит юнги. — ты обрати. присмотрись. кто мог бы тебе понравиться? — спрашивает бэкхен. — я не знаю, я стараюсь не думать об этом, правда. — кто-то нежный, но настойчивый, — говорит чанель. и юнги просто пялит на него. — тебе нравятся чистые звуки. так что даже смех должен быть легким и ненавязчивым, — говорит бэкхен. — это должен быть кто-то симпатичный. и талантливый. ты не посмотришь на него больше, если он не заинтересует тебя словами, да. — крепкий. он точно должен быть крепким. ты не говоришь, но всегда видно, когда твои силы на исходе. тебе нужен кто-то, на кого ты сможешь опереться во всех смыслах. — эй, я все еще здесь, — юнги машет рукой перед их лицами, но они не реагируют. — но если он почувствует себя слабаком, сразу же свалит, — бэкхен хмурится, смотря на чанеля, а затем переводит взгляд на юнги, — значит, он не умнее тебя, не выше ростом, не лучший во всем. может, в чем-то — да, но точно не во всем. он нетребовательный, некапризный, сдержанный и неприхотливый. — купите мне щенка, ребята, — говорит юнги и улыбается: ему нравится это. — блять, мы реально говорим об этом так, будто собираемся ему животное приобрести, — смеется чанель. они все смеются, потому что это по-настоящему забавно. их желание помочь — это здорово, и они даже не перегибают палку, вау. юнги так сильно их любит, черт, что почти давится своими ощущениями. ночью юнги буквально борется за место с кошкой, которую чанель подарил бэкхену. в итоге юнги сдается и позволяет ей пожевать немного его волосы. ей надоедает, она переползает через юнги и укладывается прямо у минова лица. она буквально упирается своим носом в нос юнги. от нее пахнет теплой шерстью и каким-то сраным шампунем, потому что это животное любит воду так же, как ее любит бэкхен, который купает кошку. она мурчит, и юнги улыбается. это успокаивает. он кутается в плед, потому что дома прохладно. его руки сухие и холодные, и это потрясающе. юнги не снится ничего. в этом прелесть сна у друзей. он спокоен и мысленно пуст настолько, что спит без картинок и вспышек. ближе к обеду, когда юнги просыпается от запаха еды, бэкхен на ходу отдает ему кружку с чаем, пока юнги шлепает на балкон. — подъем, чувак, у тебя подушка на лице, — чанель щелкает юнги по плечу и улыбается, — поехали на старый пляж после? юнги просто кивает. это вроде как их место — троих. юнги там просто слушает воду, курит и смотрит на камни под подошвой. там зелено и несильный ветер. там всегда очень мало людей. и пусть вода темная и мутная, юнги любит это. он тоже темный и мутный, и они чем-то даже схожи. юнги слушает воду и в этот раз, пока бэкхен обрывает яблоки с диких веток. чанель говорит, что после этого налета бэкхену снова будет хреново. и в итоге он просто борется за то, чтобы бэкхен не лез на дерево. юнги смотрит на них, отряхивая руки от песка с коряги, на которую сел. они перебрасываются какими-то словами, которые юнги не запоминает за собственными мыслями. и юнги становится скучно. он лезет на корягу, и бэкхен лезет к нему. когда юнги теряет равновесие, его клонит назад, и он почти падает, когда бэкхен хватает его за футболку на груди и тянет на себя. чанель позади держит юнги под лопатками, немного упираясь в его спину. юнги дышит горячо и смеется. черт, они действительно держат его. они похожи на сэндвич, но юнги сжимает бэкхена в объятиях так сильно, и бэкхен отвечает ему тем же. чанель гладит его лопатки и вздыхает. через шум воды бэкхен говорит, что юнги не один. даже если ему кажется, что он один, он никогда не будет одинок на самом деле, потому что у него есть друзья. и они принимают его вот таким. — мне нужно ехать, — говорит юнги позже, — я хочу помочь хосоку подготовиться, но для начала его нужно хотя бы отлепить от гаен. — позвони, если что, хорошо? — говорит бэкхен. — да, я знаю. оттаскивать хосока от гаен — не круто, но иначе хосок не сосредотачивается. юнги думает, им должно было хватить ночи, чтобы насладиться временем вместе, но теперь этого времени нет. хосоков режим нужно восстановить, нужно нормально его подготовить, чтобы он мог сдать без косяков. даже на такое дерьмо как «удовлетворительно». юнги всегда говорил, хосокова крутость заключается в том, что хосок все запоминает на слух. это его талант, его прелесть, его преимущество. юнги планирует читать и попутно рассказывать все важное хосоку. просто до собственной сдачи юнги пекся о своей заднице, он не смог бы вообще ничего впитать, если бы тратил время на друга. друг. юнги постоянно сосредотачивается именно на этом слове. оно такое странное. оно молодое, глупое и бедное. и это лучшее слово в жизни юнги. он может говорить все, что богу и черту известно, но факт остается фактом, потому что юнги влюблен в своих друзей в лучшем смысле. это делает его независимым от побочных ситуаций, потому что он знает, что в случае чего, ему есть к кому пойти, чтобы остаться на ночь или просто перекусить. юнги по-настоящему влюблен в дружбу. юнги — старый герой доброго и простодушного романтизма, и это, да, это, пожалуй, отвратительно звучит. хосок упирается рогами, но возвращается в общежитие. они долго курят вместе, и хосок говорит, что юнги становится чертовски привлекательным, когда выпьет. и им действительно нужно напиться. юнги говорит, они напьются и сходят все вместе в клуб, если хосок реально сдаст все это дерьмо, чтобы выдохнуть и расслабиться по-настоящему. юнги его дрочет. хосок так и говорит: — ты дрочешь меня, юнги. и, сука, я бы согласился, конечно, но блять. не вот так же, а. юнги смеется: — ты не интересуешь меня в этом плане, придурок. юнги смеется: — я просто хочу напиться, окей? поэтому сейчас прилагаю усилия. юнги смеется: — я люблю тебя, поэтому запоминаю всю эту херню, чтобы потом запихать ее в твой мозг. хосок наигранно верещит и валится на юнги, обнимая. такое бывает. хосока переполняют эмоции, когда он вбрасывает что-нибудь честное и теплое. хосок просто сдается, потому что иногда юнги забывает о своих проблемах и позволяет себе быть нормальным. и хосок умело подлавливает этот момент. в день хосоковой пересдачи они все на нервах: юнги слишком много воды выпивает, гаен вздыхает и ходит из угла в угол, чанель опускает кепку ниже на глаза и просто смотрит в пол, бэкхен грызет ноготь на большом пальце. юнги думает, что достаточно постарался, что у хосока в его способной головешке хоть что-то задержалось надолго. — можно сигарету? — да, конечно, — бэкхен достает пачку, и парень вытаскивает столько, сколько ему нужно, — не переживай так, все будет нормально. — посмотри, — парень указывает на синяки под глазами, заправляя сигарету за ухо, — я проторчал на работе, потом приехал и просто дочитал то, что не успел до этого. все не нормально, потому что я в панике, меня тошнит. — может, воды? — юнги протягивает парню бутылку. это тот же парень, который стрельнул сигарету на первой пересдаче. он выглядит мрачно и очень устало. и юнги не помнит, как его зовут. их на потоке больше ста человек, юнги не помнит имена всех, потому что он не близок с ними. парень от бутылки вежливо отказывается. — я пойду с тобой, если ты не очень хорошо себя чувствуешь, — говорит чанель. — нет, все в порядке. я просто очень устал. — блять, — хосок пихает свой рюкзак юнги, ручка в его руках трясется. — хосок, все нормально. сделай это, и сегодня мы напьемся, — говорит юнги. — и ты подрочешь мне? — хосок улыбается нервно, вздыхает — играет. — ну ты и идиот, — гаен дает ему подзатыльник. юнги начинает тошнить. он складывается пополам, когда с хосокова захода отмеряется минут семь. на подготовку к ответу — двадцать. чанель опускается на колени рядом с юнги, и юнги говорит, что все нормально. когда проходит пятнадцать, юнги начинает грызть ногти. после двадцати пяти юнги говорит, что это пиздец. но хосок выходит и падает на колени, эпично вздергивая руки вверх. и гаен с визгом бросается к нему. хосок выныривает из ее объятий, чтобы повернуться к юнги. — много водки, чувак, много водки и вишневого сока, — говорит он. — и ебаный блок сигарет с тебя за мои нервы, — улыбается юнги. — по рукам. юнги вздыхает и прикладывается головой к стене. значит, в нем есть толк. и теперь он может выкинуть из головы лишнюю информацию. слава богу, блять, спасибо. чанель говорит, юнги потрясающий человек. юнги настолько потрясающий, что слово «потрясающий» не описывает его в точности. хосок говорит, юнги великолепен в перевоплощении. гаен говорит, юнги плевать на все, когда в нем хотя бы малая часть алкоголя. бэкхен говорит, юнги — явление, которое это поколения, блять, получило за все ебаные прегрешения. потому что когда юнги пьян, он божественен. юнги любит свое лицо, когда он пьян. он выглядит лучше даже в глазах совершенно трезвых. его походка меняется только потому, что ему похрен. хосок любит юнги пьяным, потому что юнги пьет еще больше и много танцует. и когда юнги танцует, все повторяют за ним. потому что чувство ритма при алкогольной стимуляции буквально дает остальным хорошенько просраться. это нечто, говорит гаен. но это их юнги. и отчасти они сделали его таким неописуемым. ну, они и водка. юнги в эту ночь даже не перебирает. юнги в эту ночь даже почти клеит кого-то, пока гаен и хосок соревнуются в том, кто поцелует кого больше. они целуют чужих людей — это совершенно нормально и вполне приемлемо для них. бисексуальность, говорит юнги, иногда бывает не занозой в заднице, а потенциальным развлечением. если учесть, в каком они клубе, то все очень даже здорово. юнги собирается поаплодировать хосоку, потому что он точно сделает гаен. хосока обожают целовать какие-нибудь сладко-нализанные мальчики. и хосок круто целуется. юнги знает это, потому что как-то гаен попросила хосока устроить маленькое шоу, и хосоков язык творит чудеса. он в миновом рту почти творил гребаную поэзию, сука. юнги хочет много и долго трахаться, когда он пьян. когда трезв — тоже, но он просто старается не думать об этом, как и всегда. блять, в его времени хотеть с кем-то переспать — это нормально, так и должно быть. ни одна современная история не строится без секса. даже та, которую он перечитывает и почти знает наизусть. там тоже парни ебутся, но это просто изображено со вкусом. все в порядке, юнги не перебарщивает с этим. юнги выглядит как идиот, когда не может сосредоточиться, пытаясь зашазамить какую-то песню, под которую все танцуют, но он просто хочет ее себе, хоть это и не в его стиле. ему нравятся такие песни — это особый трек-лист. но наутро его тошнит с этой песни, окей. допустим, он хапнул лишнего ночью. но он в своей постели, от него несет дымом и перегаром. ему жарко, его майка прилипла к спине. он поднимает голову, оглядывает себя — все в порядке, на его одежде нет рвотных пятен. и он в постели с одним кроссовком. хосок у гаен, а юнги здесь. его голова ноет так, что остаток дня он просто пролеживает в постели. к вечеру он умудряется поесть. юнги здесь даже на время выходных. университет творит херню во время аккредитации, и их выходные — это всего лишь пара недель перед новым семестром. хосок не уезжает домой. и они все еще пьют, прогуливаются и сочиняют истории, хотя хосок больше хорош в стихах, чем в прозе. — юнги, скинешь мне список литературы по античной? — спрашивает тэхен. — я поищу, — говорит юнги. — возьми мне колу, — рядом, протягивая тэхену бутылку с красной этикеткой, возникает тот парень с сережкой в носу, — о, что это? он пытается заглянуть в листы, что юнги пытается удержать в руке, другой рыская в рюкзаке в поисках кошелька. юнги дергает листы на себя. их поток действительно крут, и юнги это впечатляет. те, кто пишет повествовательные истории, те, кто пишет стихи, — эти люди пускают свои тексты по рукам потока. прочесть может каждый желающий, но автора не узнает никто. работа всегда должна быть в потоке. на свою любимую историю юнги так и наткнулся: забрал ее себе, сделал копию и вернул в поток. юнги свои тексты тоже так частенько запускает. слова всего потока буквально никогда не будут забыты. — я видел тебя в клубе, — говорит парень, — ты остановился с телефоном в руках прямо посреди песни, это было забавно. — ну, спасибо, — говорит юнги: он пихает тэхену в руки свой телефон, кошелек, пока пытается сложить потрепанные страницы в рюкзак. — кинешь мне песню? — спрашивает парень, и тэхен рядом морщится, потому что его очередь подходит, но юнги слишком возится. — это sfb, — говорит юнги. — что? — парень наклоняется ближе, — окей, просто напиши мне название. — окей. парень забирает колу и говорит, что займет тэхену место на лекции. — нахрена ему песня, — ворчит юнги. но в итоге тэхен с улыбкой настаивает на том, что юнги нужен номер этого парня. юнги записал название песни на каком-то огрызке и пихнул тэхену. тэхен после лекции возвращает юнги листок, подловив его на курилке. «песня крутая», — рядом подписан номер, — «и если найдешь что-нибудь такое же крутое, напиши мне». хосок смотрит на листок и улыбается, поигрывая бровями. — о, я знаю эту песню, — говорит гаен и опускает глаза к номеру, — о, юнги. гаен присылает юнги песню — это тоже sfb. юнги набирает номер в ка-токе и смотрит на фотку. парень симпатичный, но юнги не смотрит вокруг. или юнги не заметил его, потому что этот чувак редко появляется на лекциях. юнги общается с тэхеном, потому что он в его группе. а тэхен общается с этим. и «этого» зовут чимин. юнги делает скрин трек-листа, где только sfb и пересылает чимину. «о, спасибо». «к вашим услугам». «взаимно». юнги почти два часа сидит за ноутбуком в постижении всего спектра творчества sfb.