Месть Тёмного Лорда.

Мдя, не думал, что после своего эксперимента в коматозе двое суток проваляюсь. А ведь про святое совсем забыл — жратву (ну как я посмел так поступить? Как только меня такого грешного ещё земля носит?!). И вот, теперь я по-тихому пробираюсь к святая-святых для меня в данный момент жизни. Нет, ну нифига себе, около пяти суток себя любименького голодом морить. Лёгкими шажками, прям как ниндзя, ей Мерлин, я преодолеваю коридор, вход на кухню, и вот он передо мною стоит и манит меня, чертовка. Так и крутит перед моими глазами, своими белыми телесами… Кажись, у меня глюки от недоедания… Точно, глюки. Надо быстрее жрать. Пофиг на конспирацию, когда перед тобой ЖРАТВА. Подхожу, протягиваю ручку к моему белоснежному ангелу, открываю, заглядываю… А там, там… Мышь повесилась от горя и безысходности бытия!!! У меня сразу же слёзки на глазах появились, ну, а ещё я во весь голос издал вопль Души. И тут я вспомнил, что Дурсли на десять дней свинтили на море, и это я как раз тогда от голода чуть не помер. Эти паразиты должны приехать к шести утра. Ждать, как ворон крови на попе ровно, или вспоминаем фильм «Один дома»?.. Во дилемма, и что бы выбрать такого? Хи-хи-хи. Так и тянет потереть ручки словно муха. Ну держитесь, родственнички, это Война. Хрен вам, а не спокойная жизнь. Видят Высшие с дементором в совокупности, я хотел мирно прийти к консенсусу в наших взаимоотношениях, но не судьба, не судьба. На часах стрелка приближается к шести часам и двадцати пяти минутам. За дверью слышится их последнее весёлое курлыканье и шуршание одежды с сумками. Ключ вставлен в замочную скважину. Щелчок. И боров-младший заходит первый. Его толстенькая ножка задевает леску, он спотыкается и летит с грацией косо-хромающей, находящейся в недельном запое балерины. На звук смачной посадки подскакивают к нему его родители. И тут (как) по мановению волшебной палочки на их светлые головушки сыплются раки фиолетовые (Нет, ну, а что? Почему бы и нет?). Они так весело кричали и прыгали, что я, глядя на их потуги изобразить шимпанзе во время спаривания, вперемешку с брачным периодом, не смог сдержать дикого хохота. Знаю, банально, но блин, как же ржачно! Ради такого зрелища ничего не жалко. От переизбытка эмоций я даже согнулся пополам, обхватив живот руками. Представление длилось ещё где-то минут двадцать, и я решил сжалиться и трансфигурировал раков обратно в какие-то тряпки и дощечки. Дадли расплакался, тётя Петуния тут же поскакала отводить его на второй этаж и успокаивать свою прелестную дитятку, а дядя Вернон, побагровев, начал сверлить меня взглядом. На это я ответил личиком невинного ангела и ещё глазками для правдоподобности похлопал, осталось только ножкой пошаркать. Не прокатило. Поэтому я, не долго думая, со всей вселенской дури, балансируя и чуть ли не поцеловав все косяки, побежал к себе в окоп, то есть в чулан, пока боров-старший не начал двигать на меня бочку. Мне нужно отсидеться и только после второго моего сюрприза в их спальне выползать и начинать понемногу права качать, а там можно и монархию забабахать до кучи. Нет, ну, а что? В доме должен быть хозяин! И по такому поводу я решил выдвинуть свою скромную кандидатуру. Совсем скромную, если что. Боров-старший ломится в дверь и кричит всякую непотребщину. У меня от такого обилия эпитетов даже ушки завяли, а они у меня ведь ветераны. Даже узников Азкабана легко выслушивали, а тут? Всё, старею, народ. Старость не в радость. Ладно, пусть покричит, запирающие чары ему всё равно не снять. Жаль, заглушку наложить пока не могу — надо услышать, когда они поймут, кто их томно ждёт в супружеском ложе. Вот я поражаюсь глотке этого мужика! Нет, ну правда: полчаса без перерыва строить из себя пароходную сирену и не охрипнуть. Пиздец, а не мужик. Ходячий, что прискорбно. — Вернон, ну что ты к двери приклеился? Жрать захочет — выползет как миленький, — походу, тёте Петунии просто слушать эту «милую» сирену надоело, ей Мерлин, кошачьи вопли и то лучше. Вот она и решила сжалиться над бедным сироткой и дать ему поспать. — А то я малыша нашего только уложила, а ты тут на всю округу орёшь, — ан нет, не сподобилась, просто умаялась, бедненькая. — А, чёрт с тобой, ненормальный! — Фи, какой. Ну ничего, мы не гордые, потерпим, а вы идите, по-тихому, спатеньки. А то вас там заждались. Лестница заскрипела, оповещая об отходе от бедной дверки в мою обитель пока ещё хозяина этого дома. От предвкушения новой порции эмоций я облизнул вмиг пересохшие губы. Подошёл к зеркалу, которое сделал из своих старых очков, провёл рукой по отражающей поверхности и увидел спальню Дурслей-старших. Перед тем, как начать тихо ожидать их на кухне, я прошёлся по всему дому и зачаровал все отражающие поверхности и напоследок сделал своё зеркало главным, с которого можно просматривать всё, что происходит в доме. А также ещё одно маленькое переносное зеркальце зачаровал для тех же целей. Эх, идиллия у них там. Уже переоделись, попутно, небось, перемывая мне косточки, и уже стали ложиться в кровать. Дядя Вернон что-то, размашисто жестикулируя, разъясняет поджавшей губы и скрестившей руки на груди Тёте. Жаль, звука нет — для него пришлось бы слишком много сил на сегодня потратить. Пришлось смириться с немым кино. Так-с, кажись они успокоились и начали укладываться. Выключили светильник. Всё, пора посылать ментальный приказ к началу действия красавице моей ненаглядной. И вот я смотрю, как к расслабленно лежащим под одеялом людям ползёт пятиметровый Василиск. Хорошо, что она может менять размер по своему усмотрению, очень удобно, а то как бы я тут ютился с двадцатиметровой чешуйчатой тушкой? Вот именно — как? И тут раздался двойной визг фальцета. Му-ур-р-р, просто музыка для моих бедных ушек и хорошая компенсация за моё молчаливое слушание вашей недавней истерики, родственники. Ладно, пошёл я забирать Бел, пока она их до седых волос не довела, а она ещё как может — уже проверял на других. Размеренным шагом и с весёлым напевом придуманной на ходу песенки я поднялся в их спальню. На меня уставилось две пары немного удивлённых и довольно ошарашенных от страха глаз, но потом тут же переключились на мою весело шипящую красотку. Она оплела заднюю стенку кровати и, скалясь на них, «угрожающе» шипела. Полюбовавшись ещё минутку, я всё так же расслабленно подошёл к ней, погладил её треугольную мордашку, поцеловал между глазок и ответил ей на парселтанге. У дяди чуть инфаркт не случился, когда я так миловался с Белладонной. А про тётю вообще говорить нечего — простой обморок на почве стресса. Ухмыльнувшись, я попросил Бел уменьшиться до метра, а потом положил её на свои плечи. Она тут же, пригревшись, засопела — устала, бедненькая. Бросив на её умиротворённую мордочку последний взгляд, я кинул на кровать нашатырь и жестом показал, что буду ждать их внизу. И когда я повернулся, чтоб уйти, в дверях заметил впечатывавшегося в дверь Дадличка. Мило улыбнувшись ему, прям как голодный инфернал, я пошёл на кухню заварить себе чаю. Ну уж так и быть, ещё и им сделаю, я же не изверг какой-то. Да и я сегодня добрый. Ага. Прям вселенская добродетель, с рожками. Прождал я их около получаса. Оперативные, не ожидал, думал, больше часа провозятся. Приятно всё-таки смотреть на их бледные физиономии, как они пытаются не показать дрожи во всем теле и прячут от меня глаза. Дождавшись, когда они вдвоём усядутся, я начал разговор: — Дурсли мои дорогие, давно не виделись, я скучал! А вы по мне? — Так-с, главное не заржать в полный голос как сивая бурка от их перекосившихся физиономий. Вернон вмиг побагровел и хотел уже было раскрыть рот, как его схватила за руку тётя. — Вернон, помолчи. — Всё-таки она умом не обделена.— Значит ты в курсе насчёт своей ненормальности? — скорее она утверждала, чем спросила. Я про себя усмехнулся и одарил их улыбкой век голодающего вампира. — Ну, что вы, тётя… — снисходительно начал я, попутно поглаживая мордочку Бел, — нельзя так о Магии, она может обидеться, а вы всё-таки сквибы и вас эта, как вы выразились, «ненормальность», не обошла. Надеюсь, вас не нужно знакомить с термином «сквиб»? — Нет, — как-то убито произнесла она. — Превосходно… И ещё: на моего кузена наложены полные ограничители на Магию, вы в курсе? — И смотрю я на них сейчас как на аквариум — там так же рыбы смотрят на тебя выпученными глазами и открывают и закрывают рот — …ограничители я сниму, а также сниму с вас ментальные закладки на ненависть ко мне и Магии в частности и чрезмерную любовь к своему сыну. — Дядя Вернон судорожно сглотнул, и я учтиво, не обделив и тётушку, протянул две кружки с чаем. Они, приняв мой признак лояльности к ним, стали судорожно пить подлитое мною снотворное. После трёх глотков они стали более вялыми, пока полностью не уснули за столом. Я отобрал у них кружки и с помощью аппарации (хоть и не люблю её), перенёс их в спальню. Уложив их, я приступил к снятию закладок, для этого, правда, пришлось переходить на магическое зрение и вновь воспользоваться Старшей палочкой, а то я наверчу, в этих плетениях такой коллапс, что и Высшие заебутся распутывать. Короче, я себя знаю. Хоть я и не мастак в этой области науки, но уж закладку-то смогу снять? Я ли не умничка? Пока руки заняты, начнём обдумывать, как лучше снять с кузена «оковы», а то не дело это — терять хоть и небольшую, но крупицу Магии. Если мне его обучить нормально, то потом его в одиннадцать можно отправить в Шармбатон, там как раз отличный мастер ведёт целительство, то, что надо! Главное обучить его правильно: этикету (и самому тоже не мешает, а то всё месть да месть. Сам, блин, неуч), законам Магии, приучить к ритуалам. Эх, работы воз и малая тележка. Если бы Мей за него не попросила и заниматься бы не стал, а просто в военное училище сплавил или ещё куда-нибудь. Но она сказала, что при должном образовании из него может получиться отличный колдомедик и исследователь в этой сфере деятельности. Вот и придётся возиться ещё и с ним в придачу. Своих проблем достаточно! Тяжело вздохнув над своей нелёгкой ношей, я продолжил разбирать эту паутину всего и вся. Нет, ну пипец, ради моего благополучия такой клубок создать, трындец и абзац с точкой! Мучения мои длились ещё часа три. Как же я спать хочу! Вервольфом готов уже выть. Всё, устал, ну их, потом объясню, что да как. Спать! Вот одна моя единственная цель. Плетусь обратно в чулан, хотя эти хоромы уже вряд ли так можно назвать. Блин, со всеми этими экспериментами и войнами забыл себе комнату обустроить, только лабораторию создать и вспомнил. А кровать? Как всегда, блин. Ладно, ща побыренькому что-нибудь из чего-нибудь — и спатеньки. Не глядя, из чего да как, я трансфигурировал кроватку, бухнулся туда и заснул ещё во время полёта головы к подушке. Споки, меня не тревожить даже во время армагеддона. Особенно — во время него.