Месть Тёмного Лорда.

К утру лёгкий снегопад, начавшийся ночью, превратился в настоящую вьюгу. И последний урок травологии в семестре был отменён: профессор Стебль хотела сама укутать мандрагоры, чтобы они скорее росли. Без них целебный настой для миссис Норрис, профессора Амбридж и Колина Криви не приготовишь. Гарри, состроив скорбную мордашку, умчался в подземелья, говоря, что боится взглядов, что бросают в его сторону всё утро. Мало ли, что захотят сделать? А он ещё просто ученик второго курса, с одним может ещё и справится, но не с компанией задир… Вот так вот под благим предлогом он и вернулся к тёплому камину греть «старенькие косточки». Вроде и больше часа не прошло, как он вышел из покоев зельевара, как уже замёрз. Завернувшись в плед и заказав какао, Гарри устроился с книгой практически у самого огня, пока Том не начал капризничать с домовиком в спальне. С ним становилось всё труднее и надо было бы ускорить Люциуса с документами и вывести ребёнка погулять. Хоть в тот же Лондон… Гарри хлопнул себя по лбу. — Идиот… — шепнул он себе под нос. Думал ведь об этом, а потом забыл. К магглам-то можно! На этих же выходных устроит выход в свет. Вот почему об этом Снейп не подумал? Или ему даже в голову не пришло? Может они просто слишком привыкли к МагМиру и уже начинают забывать про другие… Вытянув ноги, Поттер, потянувшись, сбросил с себя плед и пошёл к Тому.

***

Гарри поднялся по лестнице, свернул в тёмный коридор, порывом ветра распахнуло окно и задуло факелы. Пару раз про себя матюкнувшись, Поттер настороженно пошёл дальше, стараясь выглядеть естественно: что-то окошко слишком подозрительно открылось. Пройдя практически весь коридор, Гарри при свете Люмоса замечает, что на полу кто-то валяется. С ходу бросив диагностические и подойдя вплотную, парень опознаёт в нём ученика Хаффлпаффа и даже не посмотрев на результат диагностики Гарри уже знает, почему этот студент тут лежит без движения. Закаменел. Рядом парил Безголовый Ник, что тоже не проявлял никаких признаков «мёртвой жизни». Он был не как обычно туманно-прозрачный, а будто измазанный сажей. Выпрямившись, Поттер осмотрелся, кроме вереницы пауков ничего — это вдруг дало толчок воспоминаниям, и Гарри, как-то грустно улыбнувшись, провожал их взглядом. Парень вздрогнул, когда скрипнула дверь, и из неё вылетел Пивз. — У-у-у! — взвыл полтергейст, пролетая мимо. — Страшный, жуткий Поттер! Что он тут делает? От кого-то прячется? Гарри, оскалившись предвкушающе, провёл языком по губам и направил волну магии в сторону Пивза. Так он ему не навредит, но запугать может… — Нападение! — не хуже сирены заорал полтергейст перед тем, как понёсся по коридору подальше от пугающего до дрожи слизеринца. — Спасайтесь, люди и духи! Спасайтесь, кто может! От этого вопля одна за другой распахнулись двери. В коридор высыпали ученики. Закаменевшего ученика чуть не раздавили, Гарри заблаговременно прижался к стене, а по Нику ступали как по пустому месту. Наконец учителям удалось угомонить возбуждённых ребят. Прибежала МакГонагалл со своим классом — у одного из учеников волосы на голове были всё ещё в чёрно-белую полоску, как у зебры. Громким хлопком из волшебной палочки она заставила всех замолчать и приказала разойтись по кабинетам. В этот миг в притихшую толпу ворвался хаффлпаффец без кровинки на лице. — Попался! — он ткнул пальцем в Поттера. — Это он во всём виноват! — Сейчас же замолчите, МакМиллан, — призвала его к порядку профессор Трансфигурации. МакМилан бросил злобный взгляд в сторону слизеринца и послушно не стал продолжать сыпать обвинениями в сторону, по его мнению, виновного. Дальше Флитвик и Синистра, что тоже примчались на душераздирающие крики Пивза, осторожно подняли и понесли пострадавшего в больничное крыло. А вот с Почти Безголовым Ником вышла заминка: как понесёшь привидение? Задачу решила Минерва — наколдовала из воздуха большущий веер, дала его хаффлпаффцу и объяснила, как его использовать. Гордый Эрни замахал веером, и чёрный призрак как воздушный корабль поплыл наверх к месту своего обитания. В коридоре остались только Гарри, скромно помалкивающий, и профессор МакГонагалл. — Пойдемте, Поттер, — сказала она. — Профессор, это не я, — жалобно пискнул слизеринец, стискивая пальцами мантию. — Не мне это решать, — холодно кинула она, развернувшись на каблуках. «Не было печали…» — ворчливо пронеслось в голове Поттера. Они молча двинулись по коридору, свернули за угол и остановились у огромной уродливой горгульи. — Лимонный щербет! — произнесла МакГонагалл пароль. Проехав по винтовой лестнице, Минерва негромко постучала в дверь. Та беззвучно отворилась, они вошли. Профессор Трансфигурации велела Гарри ждать и оставила его одного. Оглядевшись, парень понял, что кабинет так и не изменился с прошлого года. Это была круглая просторная комната, полная странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Стены увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. В центре громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — потёртая латаная-перелатаная Волшебная шляпа. Увидев её, на ум парня всегда напрашивался вопрос: «А как она ещё не развалилась?». Внимательно рассматривая шляпу, Поттер вспоминал, как однажды, находясь в точно такой же ситуации, надел её, чтобы узнать: «а на том ли я факультете?». Тогда это действительно казалось очень важным, а сейчас очень далёким. Наверное, всё же стоило нарушить закон мироздания, чтобы попасть обратно. Поттер улыбнулся, когда вспомнил фразу Волшебной шляпы: - Ты бы прекрасно учился в Слизерине… — Как оказалось, она была права на все сто процентов. Он так и продолжал бы разглядывать шляпу, но тут за его спиной вдруг что-то зашуршало, и он обернулся. На золотой жёрдочке возле двери сидела дряхлая на вид птица, смахивающая на полуощипанную индюшку. Гарри, хмыкнув, смотрел на неё — птица сумрачно смотрела в ответ, издавая сдавленное квохтанье. Глаза потухшие, и за то время, что он наблюдал за ней, из хвоста выпала пара-другая перьев. Птичке определённо нездоровилось — это значит, что её вряд ли была возможность транспортировать, и возможно Дамблдору приходилось туго без своего «младшего дружка». Поттер чудом не засмеялся в голос, а только грустно покачал головой. На такое отвратительное зрелище обрёк птичку! В этот самый миг по перьям птицы пробежал огонь, и всю её охватило пламя. Феникс превратился в огненный шар, издала пронзительный крик, ещё мгновение — и от неё ничего не осталось, кроме дымящейся на полу горстки пепла. Дверь кабинета открылась, и вошёл Дамблдор, с виду не то мрачный, не то сердитый. Гарри постарался изобразить страх вперемешку с волнением. — Профессор, — срывающимся голосом начал говорить слизеринец. — Ваша птица… Я ничего не мог поделать… Она… сгорела… Директор наставительно улыбнулся. — Да уж пора бы. Он был совсем плох последние дни. Я же говорил ему не тянуть с этим, — добродушно заговорил он. — Фоукс — это Феникс, Гарри. Когда приходит время умирать, Фениксы сгорают, чтобы возродиться из пепла. Взгляни-ка на него… — Взгляду Поттера предстала высунутая из пепла маленькая неказистая головка птенца. -…Досадно, что ты увидел его в день сожжения, — заметил Дамблдор, усаживаясь за стол. — Большую часть жизни он очень хорош — в удивительном красном и золотом оперении. Восхитительные создания эти Фениксы. Они могут нести колоссальный груз, их слёзы обладают целительной силой, и ещё они — самые преданные друзья, — говорил он поглаживая бороду. Как только Гарри сел на стул перед директорским, помявшись для вида, под проницательными старческими глазами он тихонечко начал говорить: — Директор Дамблдор, я даже не знаю, зачем меня к вам отвели точно, могу только догадываться. — Он поднял на него решительный взгляд. — Это был не я, директор, сэр, поверьте. Хмыкнув в бороду, Альбус покровительственно произнёс: — Я уверен, Гарри, что это не ты напал на тех детей. — Вы действительно думаете, что это не я? — с надеждой спросил Гарри, наблюдая, как Дамблдор кивает ему. — Да, Гарри, не ты, — подтвердил директор, хотя лицо его вновь помрачнело. — И всё же мне бы хотелось поговорить с тобой. — Поттер судорожно вздохнул, в этот момент ему показалось, что Альбус узнал что-то важное, но в следующую секунду он вспомнил про Оборотное. На душе резко полегчало. — Я должен спросить тебя, Гарри, — произнес он мягко, — не хочешь ли ты мне что-нибудь сказать? Вообще что-нибудь? — Мне нечего Вам сказать, сэр, — потупившись, произнес Гарри.