XV. Тьма всех ночей

             Сапфир Не знаю, как я понял, что он сейчас очнется. Наверно, частота дыхания изменилась. <Алмаз! Брат!> — я осторожно коснулся его разума, не зная, какой реакции ожидать. Его глаза распахнулись <Сапфир?! Но ты же умер! Твое тело рассыпалось в моих руках!> <Я был мертв, — мягко поправил я его. — А сейчас совершенно жив уже более тридцати лет. — В приступе неуверенности я одернул серый воротник с синим кантом и улыбнулся. Попытался улыбнуться, скорее. — Меня воскресили Кунцит и его люди>. <Тридцать лет! Тогда почему так долго…> — он не закончил вопрос. Я видел, что он в смятении, и даже представлять не хотел, что он подумал. Так что я лишь закрыл глаза. <Нео-королева Серенити потребовала, чтобы тебя не воскрешали, пока она жива, — произнес я, и по факту не соврал. — Чтобы не ухудшать и без того натянутые отношения между Хрустальным Токио и Темным королевством, король Кунцит решил пойти ей навстречу. Я сделал все, что мог, но как мне переубедить кого-то, кто сильнее даже тебя? И мне пришлось ждать>. Ждать, ждать, снова ждать… <Труднее всего было снова наблюдать за нашим вторжением, теперь уже со стороны защитников, и не иметь возможности изменить исход наших действий или хотя бы облегчить твою боль. Ты не представляешь, как я скучал по тебе>. <Мне тебя тоже не хватало>. И когда он сказал это, все напряжение, вся настороженность покинули меня, накатилась внезапная усталость, и я обмяк на стуле. <Сапфир, что с тобой?> <Прости, последние несколько дней выдались очень сложными. — Я заставил себя сесть прямо и собраться с мыслями. — Мы воскресили тебя сегодня не случайно. У нас проблемы, и нужна твоя помощь>. <«Мы»? — спросил он тихо, мягко, как хищник перед прыжком. — Когда это ты стал ассоциировать себя с Темным королевством, а, Сапфир?> <Когда они приняли меня в свои ряды и показали, что мне не нужно отказываться от того, что мне нужно и дорого, чтобы жить. Земля, Петц, наши с ней дети, моя магия… со временем вернули даже тебя. Я нашел здесь свое место. Я жил здесь десятки лет, сражался вместе с ними против общих врагов… и даже научился любить этот мир, пусть даже он в чем-то еще отвратительнее Немезиса и куда более жесток. Теперь это мой дом, Алмаз>. Я и не подозревал, что буду так отчаянно защищать Темное королевство. Увлекшись своей речью, я не заметил, как лицо моего брата снова затвердело, а взгляд похолодел. Неправильно. Все не так. Мы всегда действовали сообща, как две челюсти стального капкана. Почему мы не можем вернуться к прежней близости? <Сапфир…> — Он замолчал, между нами вновь повисла неловкая тишина, и я не нашел в себе сил нарушить ее. Я ссутулился на стуле и чувствовал себя преотвратно. Раньше я никогда по-настоящему с ним не спорил. Не шел наперекор ему. Но тот, кем я стал сейчас… Сейчас я мог возразить ему. Я все еще любил его. Очень любил. Но мой мир больше не вертелся исключительно вокруг него, и вряд ли мы оба знали, как вести себя теперь. Как говорят смертные, нужно быть осторожным в своих желаниях.       Алмаз Я уставился на него. Это и вправду Сапфир? Мой тихий брат, озабоченный только наукой и всегда готовый поддержать меня? Если бы я не узнал его ментальную сигнатуру, я бы усомнился в своем рассудке. Или это очередной сон? Вот уж не думал, что мертвые могут видеть сны, но чем еще могло быть смутное видение Кунцита и Лазурит в странной серой комнате с колонной света посередине? Нет, слишком все абсурдно для сна. Сапфир в униформе генерала Темного королевства, утверждающий, что я проспал неведомо сколько… и никогда во сне я не чувствал себя так паршиво. Таким усталым и слабым, хотя только что проснулся. — Я пошлю йому принести еды, — наконец подал голос Сапфир, нарушив затянувшуюся паузу. — Алекс говорит, пища поможет тебе набраться сил, а нам надо поставить тебя на ноги как можно скорее. — Алекс? — мой голос прозвучал хрипло, сухое горло производило звуки через силу, но я не хотел пока пользоваться телепатической речью. Не с этим чужаком в обличье моего любимого младшего брата. — Генерал Александрит. Он целитель и один из самых старших офицеров на данный момент. Кристаллотворец, о котором я даже не слышал, остался за главного? — Что произошло? — кое-как прохрипел я. Неожиданно он скользнул пальцами в перчатках по тыльной стороне моей ладони. — Я все объясню скоро. Дай только сначала послать йому на кухню. Я кивнул, и он поднялся со стула у кровати. Затем он прошел к двери, открыл ее и заговорил с кем-то снаружи, явно торчавшим там в ожидании приказов. В самой комнате смотреть было не на что. Голые стены, голый пол, три стула из того же блеклого материала, похожего на древесину, узкая кровать, где я и лежал. Ни дизайн, ни атмосфера мне не особо нравились. Обнаружив, что я все еще лежу на спине — не самое достойное положение, — я заставил себя сесть, хотя от этого усилия меня трясло. Что-то качнулось на моей груди, и я схватил этот предмет. Мой кристалл души в золотой оправе на тонкой цепочке. На секунду я сжал его в руке. Он излучал уютное тепло и яркий свет. Кто-то подсунул тонкую, жесткую подушку мне под спину, и я откинулся назад, пытаясь перенести на опору часть своего веса и при этом не выказывать слабости. Подняв глаза, я встретился с обеспокоенным взглядом Сапфира. — Тебе лучше поберечь силы, и не стоило мне спорить с тобой, — сказал он. — В общем, энергия вернется быстро. Со мной так же было. — Угу. — Я уже успокоился. — Сапфир, почему я жив? Ты сказал, что на то есть причина. — Во мне проснулось любопытство. Вряд ли многие обрадовались идее воскресить меня даже сейчас, через десятки лет после войны. И… Нео-королева Серенити мертва? Куда делись король Кунцит и старшие генералы? Когда мозг заработал как следует, я все более убеждался, что очутился в разгаре кризиса. — Я вам нужен, да? Темному королевству, в смысле. — Ты или кто-кто вроде тебя, — согласился мой брат. И я стал терпеливо ждать, когда же он дойдет до сути. История получилась спутанной и обрывочной. Сапфир никогда не имел ораторского таланта и к тому же все еще, казалось, был в шоке. Красноречие, с которым он говорил о Темном королевстве, покинуло его. Так что, когда он, спотыкаясь через слово, добрался до конца рассказа, я выбрал самую неподходящую реакцию. Я расхохотался. Ничего не мог с собой поделать — уж больно ироническая ситуация сложилась. <Извини, — сказал я ему, все еще смеясь, — просто это так, ну… если б ты сказал мне перед войной, что однажды мне предложат регентство в Темном королевстве, я бы не стал нападать на Землю, как бы Мудрец ни убеждал меня>. <Но в таком случае, — Сапфир на миг печально улыбнулся, — мы, скорее всего, не оказались бы здесь сейчас. Кое-что невозможно предвидеть>. И вдруг я понял, что в нем больше всего изменилось. На Немезисе внутри него — во взгляде, в сознании — я всегда ощущал бездну полного отчаяния. А сейчас… Он оставался мягок и меланхоличен, но черная пропасть в сердцевине пропала, заполнилась чем-то надежным, прочным. Словно впервые в жизни он обрел чувство собственной значимости. Я хотел порадоваться за него, но мешала изрядная такая ревность. Нет, серьезно? Я действительно так сильно завидовал его счастью? Но… У Сапфира есть Петц и дети (сколько? У меня есть племянники или племянницы? Или и тех и других понемногу?). Что осталось у меня в этом дивном новом мире, кроме брата, которому я не нужен и вполовину настолько, как он сам считает? Серенити. Но она умерла. Мой народ. Они ведь тоже мертвы, так? — Сапфир, ты же должен знать, что стало с кристаллами из Хранилища душ, — я коснулся сверкающего кулона на груди. — Рубиус, Изумруд, остальные — они… — Ожидают перерождения, — сказал Сапфир. — И лучше пока их там и оставить. Я потер переносицу. Кстати, поднять руку для этого было легче, чем когда я только что пробудился. Ну что ж, остальные хотя бы рядом. Я бы не удивился, если б Кунцит уничтожил кристаллы душ своих злейших врагов, и хотя Сапфир бы настоятельно попросил бы его оставить меня в живых, стараться ради Изумруд или Рубиуса он бы не стал. — Они не самые опасные враги, — подал голос Сапфир, и только тогда я понял, что говорил вслух. — Мы не должны были стать врагами. Мы одна раса, один народ, нас нельзя было разделять, но кто ж знал… Наши настоящие враги — демоны. Для войны с ними мы и были рождены. Рождены для войны… Может, поэтому я ощущал смутное жестокое удовлетворение, когда избивал Мудреца? В этом наше предназначение? Мое предназначение? Но… Один народ… — Я не склонюсь перед Кунцитом, — заявил я. — Поговоришь с ним об этом, если… когда он вернется, — ответил Сапфир. — А пока что тебе надо набраться сил. Ты нам понадобишься очень скоро. Я кивнул угрюмо. Даже если это не моя война, сражаться придется. Иначе в живых не останется никого.       Турмалин Очнулась я не одна. Нет, конечно же, физически рядом никого, кроме раненых по другую сторону занавеса у моей кровати. Но в голове… Я дернулась со стоном, пытаясь снова отгородить свое сознание, но сил не осталось. Джаспер забрал у меня почти всю энергию для последней атаки. <Уходите! Все вы, пропадите пропадом, оставьте меня в покое!> <Турмалин, прошу тебя>, — это был голос Куприта. Разум Куприта. <Не закрывайся по новой>, — это Пироп. <Ты нам нужна>, — Авантюрин, с нехарактерными для нее жалобными интонациями. <И я тебе не позволю отстраняться, — под конец проявился Джаспер. — Хватит бояться! Мы не причиним тебе боли — потому что иначе это будет и наша боль. В кои-то веки побудем одним целым. Одной Цепью>. <Убирайтесь!> — я могла лишь кричать на них и реветь в подушку. Какое-то время — может, несколько минут — стояла благословенная тишина. А потом кто-то отодвинул занавеску и присел на край моей постели. Я не стала смотреть, кто. Пусть уходит, и всё. — Ты в порядке? Но этого голоса я не ждала. Не ее. — Нет, — буркнула я. — Прости, — вздохнула Минако Айно-Цумета. — Если б только я могла тебе помочь… В других обстоятельствах я бы рассмеялась. Помочь? Она? Маленькая, теплая человеческая ладонь легла на мое плечо. — Послушай. Ты ведь спасла мне жизнь, так что я перед тобой в долгу. Даже при том, что ты влюблена в моего мужа. — Он рассказал тебе? Сукин сын, — Я впилась пальцами в подушку так, что ткань начала рваться. — У нас с Джаспером почти нет секретов друг от друга — ну, кроме государственных тайн, но тут ничего не поделаешь. Ты же… была замужем раньше, так? Наверняка ты помнишь, что значит жить в браке. Вульф… Боль пронзила меня как ножом. — Я стараюсь не думать о нем часто, — сказала я. — Не могу вспоминать его, потому что тут же понимаю, что сейчас его нет рядом и никогда больше не будет. И все равно между нами не было такой близости, как у тебя с Джаспером. Мы просто хорошие друзья, скорее как брат и сестра, чем возлюбленные или супруги, хоть и делили постель почти пятьдесят лет. К Джасперу мои чувства совсем иные. Но в чем-то она права. У нас много общего. — Мы с Джаспером когда-то тоже думали, что мы просто друзья. А у вас дети были? — произнесла Минако с искренним интересом. — Нет. Мы решили, что оно того не стоит. У Вульфа кристаллическая энергия дала сильную деформацию. Даже в одежде он с трудом походил на человека, а мы в анклавах верили, что это передается по наследству. Ты должна понимать, как важно для нас было оставаться незамеченными. Надо же, я почти забыла суровые меры, необходимые, чтобы люди рядом не догадались, что мы… не совсем обычные. Мы не только скрывали магию, но и убивали или серьезно калечили детей, чтобы скрыть их природу. Джаспер… Ему бы отрезали крылья. И я еще думала, что жизнь в Темном королевстве ужасна. Хорошо, что мое лицо было скрыто в подушке. Как я могла забыть про это? Стоит ли того свободная жизнь под солнцем? — Может, вы с Джаспером еще заведете. — Что? — пробормотала я. — Детей. Я так и села на постели, уставилась на голубоглазую женщину рядом. — Но он же твой муж. — Еще лет сорок. Я же человек, не забывай. Не кристаллотворец вроде тебя. Даже целительский талант Алекса не позволит мне жить вечно. А когда я умру, — ее рука нащупала мою, сжала судорожно, прежде чем я отдернулась. — Турмалин, я не хочу, чтобы он остался в одиночестве. Ты позаботишься о нем ради меня? Меня хватило только на то, чтобы сидеть с раскрытым ртом. — Да ты шутишь. — Нет, увы. Я говорю совершенно серьезно. Мне будет легче, если я буду знать, что, когда мое время пройдет, я оставлю его в любящих руках. — Хватит думать о смерти! Не знаю, кто больше удивился моей вспышке, она или я сама. Но я не могла остановиться, как нельзя заткнуть готовый к извержению вулкан. — Хватит думать о смерти, — повторила я тише, но столь же упрямо. — Ты не представляешь, сколько моих знакомых умерло. Не только мой муж — весь анклав. Я… я не вынесу, если и ты будешь рассуждать о своей смерти. И все равно через пару дней всех нас может уничтожить Мена Кимлубениз. Если будем думать о смерти и поражении, то потеряем всё. Ой, ерунда получается, сама не понимаю, что я несу. Но поверь: через сотню лет ты останешься вместе с Джаспером. Даже если для этого потребуется чудо. Я взяла ее за руку и вдруг поняла, что впервые с тех пор, как очнулась в этом ужасном будущем, я добровольно дотронулась до кого-либо напрямую, без преград. Положенное генералам уважение и почтение, военный протокол Темного королевства, тесная серая униформа с перчатками — все было словно рассчитано, чтобы исключить прикосновения. Не подпускать никого близко. Но я уже снесла все уровни защиты и теперь открывалась снова. И никогда в жизни не чувствовала такой растерянности. Я не подозревала, что видеть Джаспера счастливым для меня важнее, чем заполучить его самой, — и вот я практически отказываюсь от него в пользу другой женщины. Я не подозревала, что проникнусь симпатией к этой женщине после того, как убеждала себя, что она мой враг, — и вот я стараюсь приободрить ее. Я не подозревала, что смогу найти друзей в этом ужасном, сером мире, хотя понимала, что сама всех отталкиваю, — и вот… <Ну, ну, все хорошо, — откликнулся голос Джаспера, и, как ни странно, его присутствие в моем сознании не ощущалось как вторжение. — Добро пожаловать домой, Турмалин. Даже если ты представляла дом как-то иначе>. — Я дома, — прошептала я вслух и расплакалась, но не от злости или разочарования. Это были запоздавшие, но такие нужные исцеляющие слезы. Минако обняла меня, притянула к себе, а потом постель едва качнулась под еще одним весом, и серо-фиолетовые крылья сомкнулись вокруг нас обеих, загораживая нас от всего мира. — Дом, — повторила я совсем тихо от изумления, и вздохнула, согретая теплом двух других тел со всех сторон.       Минако Мы обняли ее. Джаспер молчал, да и не нужно слов. Я знала, что он все слышал. «Но поверь: через сотню лет ты останешься вместе с Джаспером. Даже если для этого потребуется чудо». О да, хотела бы я верить… Но разве я бы осмелилась?       Фаэтон Кап. Звук был не очень громкий, но эхо разносило его в пустой комнате. Он не смолкал все время с тех пор, как я очнулся, и уже сводил меня с ума. Кап. Я не видел, откуда лилась вода или куда падала, но пойти посмотреть не мог. Тот, кто оставил меня тут на пыльном голом матрасе, связал мне руки за спиной, а для верности стянул веревкой и лодыжки. Кап. Надеюсь, кто-нибудь скоро придет проведать меня. Нос чесался от пыли, мочевой пузырь грозился лопнуть, плюс я хотел пить, и голова раскалывалась. Кап. Наверно, кристаллотворец смог бы выпутаться с помощью магии. Если б я усерднее занимался, я бы сам смог развязать себя с помощью магии. Увы, моих способностей хватало лишь на пару мелких трюков вроде усиления прыжка и сотворения роз. Для незнакомого приема нужна огромная концентрация, а все мелкие неудобства отвлекали меня слишком сильно. Кап. — О, да ты проснулся. Отлично, братик. — Чибиуса. — Ну, хотя бы она не заткнула мне рот. Хотя стоило ли радоваться этому… — Какого хрена ты творишь? Зачем ты меня сюда притащила? — Даже идиот вроде тебя, Фаэтон, должен все прекрасно понимать. — Наконец она появилась в моем поле зрения, и к голосу добавилось тело. Черно-розовое платье совсем ей не шло, а почерневшая брошь трансформации… Означало ли это, что других Сэйлор-Мун больше не будет? Кто бы мог подумать. И какое будущее ожидает тогда всех сэйлор-воинов? — Ты — приманка, милый братик. Как единственный живой наследник Хрустального Токио, ты очень ценен для наших противников. Кто-нибудь обязательно явится сюда найти тебя, а мы будем ждать их. Мы расправимся с твоими будущими спасателями и тем самым ослабим наших врагов. — И это самый лучший план, на какой вы способны? — ухмыльнулся я. — Убирать врагов по одному и прятаться в тени? Вы так боитесь принять открытый бой? Она расхохоталась. Кошмарнее звука я никогда не слыхал. — Хорошая попытка, братик, но я не такая дура, чтобы повестись. Открытый бой, ха. Разве войну выигрывают, получая призы за спортивное благородство? Ты не хуже меня знаешь, что так дела не делаются. Я пожал плечами как сумел связанным по рукам и ногам. Блин. А у героев боевиков это получалось. Ее ладонь скользнула по моей щеке. Непонятный жест. Даже до одержимости демоном мы с сестрой особо не дружили. — Но я не могу остаться и поболтать с тобой. Есть пожелания, прежде чем я уйду? Взгляд ее мне не понравился, но я решил потребовать улучшить условия содержания: — Воды. Свободу, хоть немного. И в туалет. — Боюсь, тебя пока рано развязывать, но я пришлю пару восстановленных дроидов на помощь тебе со всем остальным. А теперь как насчет поцелуя на ночь? — и она склонилась ко мне. — Чибиуса, ты чего?! М-мф! — последнее должно было означать «на помощь», но в тот момент ее рот накрыл мои губы и заглушил голос. Поцелуй был совсем не сестринским. Она все пыталась протолкнуть язык между моих губ, а я сжимал зубы изо-всех сил. Поверить не могу! Родная сестра!.. Меня ж стошнит сейчас. — Что ж, произнесла она, оторвавшись наконец. — Может, в следующий раз ты будешь сговорчивее. Очень на то надеюсь. Ты даже симпатичнее, чем папа был в твоем возрасте. — Ты больная! — Меня трясло от шока, в рту стоял желчный вкус. Я знал, что она малость странно относится к отцу, но такого вот не ожидал… О боги, боги, если меня кто-нибудь не вытащит отсюда как можно скорее, она меня изнасилует. Правда, я не очень представлял, как женщина может изнасиловать мужчину — любовниц у меня было много, но все очень покорные. Но если способ есть, то сестра явно найдет его. Я не дамся ей! Лучше умереть! О боги… Как только она исчезла из комнаты, я закрыл глаза и сосредоточился на узлах моих веревок. Особых успехов я не ожидал, но надо же что-то делать. Потому что иначе оставалось только сдаться омерзительной судьбе.       Король Синго Я уже не мог распрямиться от боли в спине. Еще несколько минут — и кожа разорвется, выпуская наружу… нечто. Минут? Или часов, или дней, или лишь секунд? Кто знает, как субъективное время человека соотносится с объективностью механических часов, которыми так озабочено человечество? В общем, я только знал, что пробыл тут уже чертовски долго. В руках у меня все еще лежал нож, который дала она. Феба. Моя не-совсем-прародительница — ну или ее тень. Лезвие поблескивало, когда я вертел нож в нерешительности, хотя прекрасно понимал, что от меня требуется. Неужто все так плохо? Я попробовал уговорить себя, что проживу как-нибудь, но я так долго смотрел, как барьер разъедал Усаги изнутри, что получалось не очень убедительно. Когда я впервые увидел ее после того, как она приняла бремя барьера, в самом начале Хрустального тысячелетия, то… это была не она. Не дурашливая, неуклюжая старшая сестра, которую я знал всю жизнь. Она превратилась в Нео-королеву Серенити, грациозную и хладнокровную. И пустую внутри. И я почти был готов остаться овощем, чем дать изменить себя до такой степени против моей воли. Ключевое слово — «почти». Я ощущал, как натяжение слегка ослабло от первого надрыва, как по спине вниз побежали первые капли чего-то жидкого, когда кожа начала разъезжаться. Сейчас или никогда. Кое-как я извернулся в попытке достать ножом в руке до спины, гадая, не опоздал ли. Голова наполнилась ни на что не похожим гулким звоном, когда я резанул себя под лопатками. Слишком низко и недостаточно близко к любому боку, чтобы это хоть чем-то помогло. Сжав зубы, я вел лезвие по кругу, готовясь истечь кровью, если так надо. Вот так. Перенапряженной коже слева и не надо было лишних движений, чтобы разойтись и выпустить содержимое. И вдруг там возникло нечто новое, прикрепленное к моей спине. Часть меня, не посторонний предмет. Я дернул ножом вправо, и вот этих штук стало две. Крылья — понял я, оглядываясь. Хрупкие крылья из паутинок и света. А звон в голове пропал. Но Феба обещала, что я выберусь, а выхода все не было. Или был? Потолок вдруг стал как будто выше… И я рассмеялся, когда все понял, и захлопал новообретенными крыльями. Они подняли меня вверх, сквозь исчезнувшую крышу, так высоко, что уже и не разглядеть лабиринта тоннелей. Внизу расстилалась пустошь, море, усеянное плавучими льдинами, но крылья излучали свет и тепло, и лед начал таять. Выше, выше. Воздух должен был стать слишком разреженным для дыхания, но я не ощущал неудобств — лишь растущую эйфорию. Океан льда скрылся из вида, передо мной было море звезд… и обжигающий свет. Солнце? Но слишком красное, и почему я вдруг больше не чувствовал своих крыльев? Я… я лежал на спине с закрытыми глазами? И чувствовал себя полутрупом, и еще что-то было неправильно. С усилием я открыл глаза. Свет, ужасно яркий свет, и сквозь него постепенно проявился потолок комнаты. Неужели я вернулся в реальность? <Да>, — ответил голос Фебы, но я не обратил на него внимания. Присутствие памяти нескольких других людей в голове больше не смущало меня. К слову о головах. Я повернулся и обнаружил, что на стуле у кровати кое-кто сидел. — Сумирэ. Она вздрогнула, чуть не выронив Глефу Безмолвия. — Синго? О, слава богам, ты очнулся! — Что-нибудь еще произошло? Она засмеялась несколько натянуто. — Ну, можно и так сказать.