Оттенки оранжевого

Новый Год пахнет имбирными пряниками, отдает нотками цедры и шоколада, кружит голову терпкостью гвоздики и оставляет сладкий привкус корицы. Новый Год взрывается мириадами искр над горизонтом, летит до земли, многократно преломляясь в хрустальных гранях снежинок, но так и не касается наста на площадях: застывает пестрым отсветом на стекляных боках елочных шаров. Новый Год – семейный праздник, который Гриша уже несколько лет кряду встречает один. Из окон грубо сложенной сторожки в глухом лесу не видно салютов; впрочем, огни больших городов не удалось разглядеть и с горных вершин. В такие моменты отчетливо понимаешь мелочность наших желаний и ничтожность суеты; это все чуждо дикой природе, а потому остается под крышами небоскребов. Григорию нравится первозданная размеренность. Нравится ноющая боль в мышцах после долгого восхождения и спуска, нравится кислый привкус лимона в горячем чае, треск еловых веток в буржуйке, рыжие отсветы пламени, красиво золотящие медвежью шкуру на стене. Подтаявшие и покрывшиеся испариной морозные узоры на стеклах для него лучше новогодних украшений, а вид на полную луну заменяет телевизор с набившими оскомину поздравлениями. Новый Год для Гриши – время, когда стоит заглянуть вовнутрь, вспомнить себя-прошлого и дать пару напутствий себе-будущему. Еще несколько лет назад он был в растерянности: чернила, оскаленные книги, библиотека, монстры и Оранжевый Цвет, много оранжевого, целый поток; кажется, ты закроешь глаза, зажмуришься в надежде на то, что кошмар рассеется, но Цвет ослепит тебя, иссушит и выжрет изнутри. Теперь Гриша сидит с взъерошенной копной светлых волос, в растянутом свалявшемся свитере – вряд ли кто-то из студентов видел его в таком "домашнем" виде – и греет пальцы о кружку с чаем. Сейчас ему хорошо. Его Цвет находится на стыке двух других, являя собой баланс в смеси алого и золотого; оранжевый, по распространенному мнению, выступает символом решимости и внутренней силы. Для Григория он в первую очередь означает равновесие. Маг расслабленно прикрывает глаза, но тут же вскакивает, напрягшись: он слышит скрип снега под чьими-то шагами раньше, чем раздается незнакомый голос. – Извините, я... тут есть кто-нибудь? В окнах горит свет, – ты безуспешно пытаешься сдвинуть с места массивную дубовую дверь; Гриша открывает ее одним движением и выжидающе смотрит с высоты своего роста. – Заблудились? – подсказывает он, когда молчание несколько затягивается. Ты киваешь, после чего маг отступает в сторону, освобождая проход, но не сводит глаз. Ты невнятно бормочешь "спасибо" – стучащие от холода зубы не позволяют выразить благодарность более четко – и усаживаешься на скамейку; Гриша закрывает дверь и отходит к буржуйке, намереваясь подкинуть побольше дров. – В рюкзаке есть немного пищи, а на печке кипятится вода, – кидает он через плечо; сгорая, еловые иголки источают эфирный аромат и уютно трещат. Отогреваясь, ты с интересом наблюдаешь за этим человеком: давно он здесь? Зачем отправился в поход именно в праздник, почему не остался с семьей и друзьями? Есть ли они у него вообще? Кажется, намечается долгий разговор.