Луна Охотника

      Ночь в Бейкон Хиллс выдалась тёплой. На улице начинали зажигаться фонари, освещая отдельные участки улицы. Но, несмотря на тёмное время суток, вокруг не было тишины. Среди деревьев раздавалось пение птиц, а вдалеке шумели машины. Стайлз размеренно шагал по тротуару, беспрерывно разговаривая со Скоттом по телефону. На плече у него висел рюкзак, в свободной руке было несколько книг, а внутри ощущение спокойствия и расслабленности.       После случая с Ногицунэ прошло не больше месяца. Он ещё помнил тот ужас, который все испытали, когда думали, что Эллисон мертва. Но её чудом удалось спасти. И, конечно же, избавлялись от демона они без неё. Наряду с испугом за девушку, Стайлз ещё прекрасно помнил то двоякое чувство мощи и страха. То холод, пробиравший до костей, то безумие, накрывавшее с головой. Сейчас воспоминания об этом не пугали так сильно, как тогда, но заставляли задуматься о его силе. Он обычный человек, которого по навыкам обойдёт даже Эллисон. С другой же стороны он весьма умён и сообразителен, а ещё умеет неплохо убеждать. — Да ладно тебе, Скотт, ты же не будешь теперь вечно сидеть дома? Тебе нужно проветриться. Давай на выходных смотаемся куда-нибудь вдвоём, без остальной стаи, нужно же хоть иногда расслабляться, — Стайлз, кажется, даже и не обращал внимания на то, что Скотт пытался вставить хотя бы слово в монолог своего друга. — Отказы не принимаются, в этом городе отдохнуть — большая роскошь, так что я не позволю тебе сидеть на одном месте и печально вздыхать. — Стайлз, мне и так нормально… — Да конечно! С тех пор, как ты увидел Эллисон, всё далеко ненормально, и это отрицать не стоит. Это же видят абсолютно все, кроме тебя. Тебе просто надо пойти прогуляться. С Кирой, например. — Стилински на мгновение остановился, поудобнее перехватил в руке книги и продолжил идти дальше, но уже чуть быстрее. После всего произошедшего ему было не очень комфортно находиться одному на пустой, ночной улице. Напоминало последние события и те чувства… — Стайлз, мне сейчас не до этого. — Слушай, да всё со всеми будет нормально. Эллисон жива, пусть ещё и не до конца поправилась, с Ногицунэ мы разобрались, так почему бы нам не расслабиться хоть немного? Мы это вполне заслуживаем, между прочим. — Потому что… Я не знаю, как это объяснить, просто такое ощущение, что произойдёт нечто плохое. — Э, нет, остановись, чувак, это Лидия у нас банши и может предсказывать всякие нехорошие штучки, а ты альфа — ты оборотень, это не в твоих способностях. — Всё равно будь аккуратней, Стайлз. — голос в телефоне затих, и Стилински вздохнул, начиная рассказывать «1000 и 1 причину, почему Стайлз Стилински прав». Вскоре Скотт не выдержал и принялся периодически язвить другу на его «весомые аргументы». — Подожди, Скотт, я сейчас ключи достану, — Стайлз быстро подбежал к входной двери, и мельком взглянув на включенный свет в одной комнате, лишь пожал плечами и начал поиски ключей в карманах. — Постойте-ка… — Стайлз, что-то случилось? — Скотт забеспокоился и продолжил что-то говорить, но Стилински его уже не слушал, а медленно прикоснулся к дверной ручке свободной рукой, при этом головой прижав телефон к плечу. Стайлз резко распахнул дверь, и, убедившись, что все нормально, облегчённо выдохнул, направляясь на кухню. — Все нормально, Скотт, я тут просто себя немного накрутил… — Он резко замолчал, с грохотом выпуская из рук книги, которые до этого прижимал к себе. — Папа… — Стайлз, что случилось? Я даже через телефон слышу твоё сердцебиение. Стайлз?!       Телефон, так же как и книги до этого, выпал из руки, а сам Стайлз, не удержавшись на ногах, медленно осел на пол, хватаясь одной рукой за дверной косяк. Перед ним предстала та картина, которую он и в самом жутком кошмаре увидеть не мог. Посередине кухни, на стуле, в неестественной позе сидел его отец… Точнее мёртвое тело отца. Шея мужчины была перерезана, из-за чего вся его одежда оказалась в крови. Стайлз не сразу заметил, но присмотревшись, увидел, что каким-то непонятным образом глаза старшего Стилински были выжжены. Из телефона продолжали доноситься крики Скотта, но юноша уже почти ничего не понимал. Рука соскользнула с косяка, и ему пришлось резко опереться на ладони, смотря в забрызганный бардовыми пятнами пол. Потребовалось меньше минуты, чтобы понять, что это была кровь. Осознание всего происходящего будто накрыло волной, и Стайлза затрясло. Резко вскинув голову, он с ужасом вновь посмотрел на отца. — Стайлз?       Со стороны входной двери послышался голос Лидии, но у Стайлза уже не оставалось никаких сил, чтобы подняться и хоть что-то сказать. Да он и не желал ничего делать. За его спиной раздалось цоканье каблуков, но оно быстро прекратилось. Похоже, девушка замерла, увидев происходящее на кухне. Пустоту в голове заполнил до боли в ушах жуткий, почти загробный, крик. Так кричат банши — так сейчас кричала Лидия. Стайлз плохо понимал, что происходит, он почти не мог пошевелиться. Тело будто налилось свинцом и не хотело даже двигаться с места.       В глазах плыло, сфокусировать взгляд хоть на какой-то детали было невозможно. Мысли тоже не хотели приходить в порядок. Концентрация пропала, а от душевного спокойствия, которым Стилински мог похвастаться в любой ситуации, не осталось и следа. Всё происходящее вокруг сливалось в какой-то единый бесконечный кошмар, из которого не было выхода. Поэтому Стайлз даже и не заметил, что крик прекратился, а девушка, всхлипывая, что-то неразборчиво шептала в телефон. Всё, что он сейчас видел перед глазами — это красный пол и растерзанное тело своего отца. Где-то на периферии сознания он разобрал звук, смешанный звук сирен полицейских машин и скорой помощи. Кажется, на вызов приехало слишком много людей. В доме раздались чужие голоса, но про что шла речь, Стайлз не понимал. Как бы он хотел вырубиться, забыть все как страшный сон! Но спасительное забвение всё не приходило, и он лишь отчётливей чувствовал дрожь, пробивающую его тело.       Где-то раздался раскат грома, а его плеча коснулась тёплая ладонь. Стилински почувствовал резкий рывок, и уже в следующее мгновение он оказался в вертикальном положении. Его подхватили за локти с обеих сторон, так как собственные ноги отказывались держать своего хозяина. Стайлз смотрел на тело отца до тех пор, пока его насильно не заставили отвернуться. Пэрриш и сам выглядел напряжённым. Он хмуро осмотрел кухню, через силу не отводя взгляда от тела шерифа. Стайлз в его руках ощутимо дрожал, и Пэрриш, внимательно осмотрев парня с ног до головы, негромко, но чётко спросил: — Ты знаешь, что тут произошло?       Стайлз отрицательно покачал головой, опуская взгляд на свои руки, запачканные в чужой крови. Какой-то частью своего сознания он понимал, что ему надо собраться и ответить хотя бы на пару вопросов, чтобы помочь полиции. Но у него совершенно не осталось сил. — Нет… — Как давно ты нашёл… тело? — с заминкой спросил Пэрриш и, понимая, что Стайлз сейчас вряд ли даст вразумительный ответ, медленно повёл его к выходу из дома. — Не знаю… — он действительно не знал. Для него оно будто остановилось в тот самый момент, когда он зашёл на кухню.       Помощник шерифа спрашивал что-то ещё и, кажется, Стайлз отвечал, хотя и не запомнил что именно. Но он почувствовал, когда хоть какое-то тепло дома сменилось прохладным ветром на улице и редкими каплями дождя. Подняв голову, он рассеянным взглядом осмотрел происходящее. Возле его дома стояли несколько полицейских машин и машин скорой помощи. Звук сирены раздавался не так громко, как должен был быть. Свет от фар и световой сигнализации сильно слепил глаза. Пэрриш вёл его к одной из машин скорой помощи, и, оставив врачу, тут же отошёл исполнять свои обязанности. — Эй, как ты себя чувствуешь? — спросил врач.       Стайлз не сразу понял, что обращаются именно к нему. Он всё продолжал смотреть на то, как полицейские ограждали его дом сигнальной лентой, поэтому на вопрос отреагировал заторможено. — Я… не знаю…       Больше его ни о чем не спрашивали. Он был бы этому даже рад, если бы ему не было настолько всё равно. Он слишком погрузился в свои мысли и даже не заметил, когда его успели усадить в машину скорой помощи, которая уже направлялась в больницу. Он всё продолжал перематывать в своей голове воспоминания произошедшего. И почему-то Стилински не мог вспомнить, что было до того как его взгляд опустился на кровавые руки. Как-то смутно и будто сон, он вспомнил, что, кажется, видел Скотта где-то там за ограждённой чертой, и вроде с ним был кто-то ещё из их стаи. Но почему-то ему не приносило никакого облегчения то, что в такой момент его друзья были близко к нему.       Стайлз устало откинулся назад, слегка ударяясь головой о металлическую стенку автомобиля. Свет резал глаза. Стилински так мечтал сейчас провалиться в темноту. Но ему этого не давало собственное сознание, раз за разом подкидывая воспоминание о мёртвом отце. Всё это было похоже на то, что он начал сходить с ума, потому что ни о чём кроме этого он не мог думать. Совершенно. В ушах стояло собственное сердцебиение и пульс. Постепенно поднималась головная боль, но она была такой слабой по сравнению с тем, что у него сейчас творилось внутри. Все внутренности скручивались в узел, грудная клетка сдавливалась болью, и к горлу подкатывал тошнотворный комок, который хотелось выблевать. Но всё что он делал, это, не двигаясь, сидел, пялясь в одну точку на потолке рассеянным взглядом.       В какой-то момент машина остановилась и ему помогли выбраться. Единственное различие, которое он заметил, это как воздух, пропитанный едким запахом лекарств, сменился свежим. Он вдохнул поглубже, но так и не смог окончательно прийти в себя. Поэтому дорога до палаты ему казалась какой-то слишком быстрой и невесомой. Будто бы он спал, и этого момента не запомнил. Сев на койку, он почувствовал какой-то дикий прилив усталости, и даже не заметил, когда ему успели дать какие-то лекарства. Боль всё ещё гудела в голове, тело от напряжения так же начинало болеть, и тьма в сознании подступала всё ближе. В какой-то момент он не выдержал и откинулся на подушку, прикрывая глаза и вслушиваясь в своё прерывистое дыхание. Но заснуть так и не получалось.       Сквозь пелену усталости он почувствовал, что кто-то его укрыл одеялом, и негромко что-то прошептал. Возможно, это была Мелисса. Но он не был уверен, так как не понял чужих слов, даже не разобрал голоса. В голове всё ещё стояла полная каша, а хотя бы обманчивое спокойствие не приходило. Но он чувствовал такую усталость, что был бы рад провалиться в сон, но этого не происходило и потому хотелось выть. Боль всё ещё наполняла всё его тело и даже и не думала отступать. Перед глазами резко пронёсся весь сегодняшний день, начиная с самого утра и до этого самого момента, где он лежал на больничной койке. Дыхание на мгновение прервалось, и Стилински, наконец, дал волю слезам, прикрывая глаза ледяной ладонью. Тихий всхлип нарушил тишину палаты, которая, казалось, давила на него.       Несколько минут, проведённых за попыткой рассмотреть что-то на тёмном потолке, совсем истощили его, и Стайлз совершенно не запомнил, в какой момент глаза закрылись, дыхание немного выровнялось, и он, наконец, погрузился в спасительную, успокаивающую темноту. Стало чуть теплее и немного спокойней. Палата обратно погрузилась в полнейшую тишину, и только слабый шум за дверью в коридоре портил её идиллию. Стало так спокойно…       Утро встречало его не приятным солнечным светом, а шумом за дверью палаты. В больнице уже вовсю шла работа и жизнь. Стайлз лениво разлепил глаза, пытаясь вспомнить, как он тут вообще оказался. Воспоминания вчерашнего вечера набатом ударили по голове, из-за чего юноша со стоном перевернулся на спину, надеясь выкинуть из сознания отвратительную картинку. Но ничего не получалось. То, что вчера произошло — нельзя было изменить.       Он с трудом нашёл на стене часы и нервно выдохнул, когда понял, что уже почти десять часов утра. Кажется, так долго он ещё ни разу не спал. Хотя Стайлз не уверен, во сколько вчера заснул. Подниматься с кровати и, в целом, двигаться, совершенно не хотелось. Не было никаких сил вообще что-либо делать. Поэтому он продолжал лежать, смотря на потолок, который при дневном свете оказался белого цвета. Он откинул одеяло немного в сторону, пытаясь хоть немного выбросить из головы неприятные сцены вчерашнего вечера. Но ничего не получалось.       Казалось, что его собственный разум пытался свести его с ума, не переставая подкидывать кровавые воспоминания. Ему на мгновение удалось выдохнуть облегчённо, но когда он начал вспоминать разговор со Скоттом и мысли о Ногицунэ, его будто накрыло новой волной боли. Кажется, что даже тело заболело, от того напряжения, которое он испытывал. Стайлз держался из последних сил, чтобы не разреветься, как девчонка. Как же ему не нравилось его состояние!       Негромко отворилась дверь в палату, на что Стилински резко отреагировал, поворачивая голову в сторону и совершенно не удивляясь Пэрришу. Мужчина прошёл чуть ближе к койке Стайлза и, найдя стул, присел на него. Выглядел он очень уставшим и даже немного растерянным. — Как ты себя чувствуешь? — Немного лучше… Ну… наверное, могло бы быть хуже? Не знаю, — не сразу ответил Стайлз, обратно переводя взгляд на потолок. — Вы всю ночь работали, так ведь?       Вопрос был немного глупым, так как Стайлз был уверен в том, что весь полицейский участок был на ушах ещё со вчерашнего вечера. Убийство шерифа слишком важное и даже немного личное дело для каждого, кто работал вместе со Стилински. Такого оскорбления полицейские потерпеть не могли, просто не имели права. — Да.       Этот ответ совершенно не понравился Стайлзу. Слишком просто… Точнее сложно. Он приподнялся на кровати, опираясь спиной о подушку, и перевёл напряжённый взгляд на Пэрриша. Тот хмуро смотрел на него, и отчего-то Стилински понимал, что, похоже, дела у них шли совершенно ужасно. — Стайлз… — мужчина тяжело вздохнул и немного опустил голову, прикрыв глаза от усталости. — Я не должен тебе этого говорить… Но ты его сын и обязан знать, как идёт дело. — И ка… — он не успел спросить, как Пэрриш поднял голову, смотря прямо ему в глаза. — Тупик.       Простите, что? — Мы собрали все улики, какие только можно, чуть ли не всех соседей на улице опросили ещё ночью… — мужчина перевёл дыхание. — Но это ничего нам пока что не дало. Убийца, кто бы он ни был, явно знал, что делал.       Стайлз едва сдержал нервный выдох. Как так? Как можно кого-то убить и не оставить за собой никаких следов? Это же просто нереально. Должно же быть хоть что-то, что могло бы указать на убийцу. Идеального преступления совершить невозможно. Всегда будет просчёт в одну долю секунды, который и выдаст убийцу. Он был уверен, что любое дело можно решить… Но сейчас, когда эмоции брали верх, его просто разрывало от того, что творилось внутри. Боль, ярость, неверие… И, возможно, немного страха. Ведь он тоже может оказаться целью убийцы. Люди существа страшные. — Стайлз, — обратился к подростку Пэрриш, пододвигаясь ближе и кладя ладонь на плечо. — Кто бы это ни был, мы его найдём.       Юноша посмотрел в лицо напротив. В чужих глазах отражалась уверенность, пусть немного смешанная с растерянностью и болью, но она стояла на первом месте. Стайлз едва кивнул, то ли показывая, что он верит Пэрришу, то ли внутренне убеждая себя, что не останется в стороне. — Тебя ещё некоторое время оставят в больнице, а потом скорее всего ты переедешь временно к Скотту.       Отстраняясь, произнёс Пэрриш. А после спешно покинул палату, оставляя юношу наедине со своими мыслями.       Стайлз тяжело вздохнул, прикрыв глаза, и сполз по подушке обратно, принимая лежачее положение. В комнате почему-то было холодно и он, недолго думая, закутался в одеяло, направляя рассеянный взгляд в окно, завешенное белыми жалюзи. Сквозь полоски пробивались солнечные лучи, пытаясь заполнить помещение светом и хоть каким-нибудь теплом. Но Стайлзу было холодно. И вряд ли всё дело было в солнце.       Холод шёл откуда-то изнутри. Будто каждая клеточка покрывалась коркой льда. Кончики пальцев подрагивали от холода, и он отчаянно пытался согреться, сильнее кутаясь в одеяло, почти с головой. Но это не сильно помогало. Дрожь пробирала всё тело, и он не совсем понимал, что служило её причиной. Собачий холод или ядерный коктейль эмоций, что клубком крутился внутри, наматывая всё больше нитей из чувств и переживаний. Он запутался. И ему немного страшно. Потому что он не знает, как быть дальше. Слишком сложно.       Он передёрнул плечами от холода и, наконец, почувствовал, что начал согреваться. Хоть немного, но стало легче. Совсем немного. Потому что то, что творилось у него в голове, кажется, начинало сводить его с ума. Уже не столько его трясло от вчерашних воспоминаний, сколько от того, какие мысли выстраивались вокруг этого события и преступления. Ни одной улики… Не призрак же к ним пришёл? Всё это казалось очень странным. А ещё немного пугало. Что же будет дальше…       Сколько он так пролежал, он не знал, поворачиваться и смотреть на часы было откровенно лень, да и он, наконец, согрелся, поэтому не хотелось терять это спасительное тепло. Пусть хотя бы его тело будет в норме, раз собственные мысли продолжали его терроризировать. Он никак не мог успокоиться и хотя бы на мгновение задуматься о чём-то другом.       Дверь в палату с шумом раскрылась, и Стайлзу всё же пришлось перевернуться, чтобы посмотреть на гостя, не очень то желанного. Ему сейчас, в принципе, не хотелось никого видеть. Нужно было остаться одному и всё самому обдумать, даже если это и приносило дискомфорт внутри, где-то за рёбрами. — Как ты? — Скотт спешно сел на стул, обеспокоенно смотря на друга, которого почти не узнавал. Было видно, что юноша сильно истощён. — Могло быть лучше, — негромко ответил Стилински, понимая, как же ему не охота разговаривать и вообще лишний раз шевелиться. Сейчас хотелось просто вновь провалиться в сон и хоть немного отдохнуть.       В палате на некоторое время повисла неприятная тишина. Скотт не знал, что спросить или как поддержать, а Стайлз вообще не горел желанием проявлять хоть какую-то физическую активность. МакКолл нервно выдохнул и, сцепив руки в замок, медленно начал. — В городе почти паника, — друг на это лишь повёл бровью, даже не пытаясь как-то остроумно вставить своё слово. — Все волнуются и испуганы. Ты бы видел, как сегодня тихо в городе. Большинство людей, похоже, решили сидеть дома… — Вечно они там не будут, — всё же ответил Стилински. — Хочешь не хочешь, но им придётся рано или поздно покинуть дома… — Стайлз… — нет. Стайлзу откровенно не нравится этот тон и голос друга. — Мы полночи искали. Пытались отыскать хоть что-то, хотя бы одну зацепку. Но мы даже запаха не нашли. Нет ничего… — Копируешь слова Пэрриша? — немного съязвил юноша. — Мы продолжим искать… — Что искать, Скотт? — перебил друга Стайлз. — Что? Полиция ничего не нашла, оборотни ничего не нашли! Так что там можно искать, если ничего нет?!       Всё чувства, спутанные в клубке, наконец, нашли выход и взорвались бомбой внутри, напрягая всё тело и мысли до предела. Идеальных преступлений не бывает… — Идеальных преступлений не бывает! — вторил мыслям Стайлз, подскакивая с кровати и принимаясь мерить комнату шагами, яро жестикулируя. — Да быть такого не может, чтобы никто и ничто не нашёл! Хотя бы что-то должно было быть! Всегда есть… — Стайлз, — на плечо опустилась ладонь, и Скотт постарался держать голос ровным. — Мы обязательно что-нибудь найдём. Сегодня ещё раз проверим, потом ещё раз. Разве мы когда-нибудь сдавались? — Скотт, это не то дело, когда можно медлить… — Стайлз убрал руку друга и вернулся к кровати, усаживаясь на неё. — Что мы можем сделать?.. Что я могу сделать? — Совсем уж шёпотом произнёс юноша, закрывая глаза и опуская голову. Какого чёрта он тут вообще сидит, когда должен быть вместе со всеми. — Стайлз, не пытайся всё пережить в одиночку. — Мне лучше знать, что мне делать! — накричал на друга Стилински, зарываясь руками в волосы. Его била дрожь, как снаружи, так и внутри. Всё это сливалось в какое-то сумасшедшее ощущение падения и отчаяния. Ему лучше знать. Но сейчас он просто устал, поэтому совершенно не хотел ничего решать и ни о чём думать. Хотелось побыть одному. Хотелось хоть немного успокоиться, чтобы не срываться вот так на друзей.       Дверь с тихим скрипом открылась, и двое друзей перевели взгляд на неё, немного напрягаясь. В палату зашла невысокая женщина в сером брючном костюме. Стайлз не дал бы ей больше тридцати. — Здравствуй, Мечислав, — Стилински чуть скривился. — Меня зовут Джоан Картер, я представитель из органов опеки. Я понимаю, что ты совсем недавно потерял отца…       Юноши едва сдержали недовольство на лице. «Совсем недавно» — ну да. Это было вчера. С чего вообще такая спешка со стороны органов опеки? Обычно они не торопятся с этим вопросом, а тут прямо так быстро. Хотя, возможно, всё дело было в том, что Стайлз — сын шерифа. — Пока тебе не исполнится восемнадцать лет, ты должен будешь находиться под опекой кого-то из своих родственников. — У нас не было родственников, — немного грубо ответил юноша. Злость и ярость всё ещё играла в нём красками, поэтому он сдерживался изо всех сил. — И всё же подумай хорошо. За неимением кого-то тебя могут отправить в приют.       На этих словах вздрогнули оба друга. Они и в страшном сне о таком подумать не могли. — Может хоть кто-то? — всё продолжала женщина, сжимая в пальцах небольшой планшет с бумагами.       В голове совершенно неожиданно всплыл образ отца, только в этот раз уже не окровавленный труп, а живой улыбающийся мужчина. Стайлз провалился в свои воспоминания, не замечая одинокой слезинки. Тогда рядом сидела ещё живая мама, держа в руках горячую кружку кофе. Память всполохами подкидывала прошлое, где он маленький носился вокруг синей машины. Никак не похожей на ту, которой он владел сейчас. Но эта была и не машина отца. Тогда чья?.. — Дядя…       Машинально вырвались слова. Стайлз почувствовал, как Скотт сжал его плечо, молча поддерживая его. — А имя его можешь назвать? — что-то записывая, спросила женщина, пронзительно смотря на подростка.       Стайлз какое-то время молчал, пытаясь выловить из памяти имя человека, про которого почти ничего не знал. Он лишь помнил, что где-то в кабинете отца стояла рамка с фотографией двух братьев. Имя упрямо не хотело вспоминаться, но чем дальше Стайлз лез в свои воспоминания, тем ближе был к цели. Прошло пару минут, как он, наконец, ответил, поднимая глаза на женщину. — Бобби Сингер.