Нарушить правила

      Забава, переместившись с помощью порт-ключа, возникла недалеко от частокола, который окружал ее дом. Она смахнула все еще текущие слезы, поставила клетку с Ыржем на землю и открыла ее. Филин тут же вспорхнул на конек дома, словно там ему было самое место. Забава постаралась придать своему лицу бодрое выражение. Негоже, если заметят, что она плакала. Спрашивать начнут. А она совсем не была готова поведать о том, что заставило ее рыдать. Он сказал забыть его… Как будто это было возможно. Больше всего на свете Забава хотела знать, что происходит с ее — да, ее! — Северусом. Но ведь он все равно бы ни за что не сказал… Только одно она знала совершенно точно: если бы он мог, то был бы с ней. Даже колебаться не стал бы. Его глаза сказали ей об этом. Уж не говоря о том, что в момент прощания она ощутила его эмоции так сильно, как никогда еще их не чувствовала.       Забава подобрала пустую клетку и метлу, натянула на лицо улыбку и двинулась во двор. Мать как знала, что ее дочь вернулась домой. Она поспешно вышла из дома, и, увидев Забаву, кинулась обнимать ее.       — Наконец-то ты дома! — всхлипнула мать, прижимая дочь к себе.       — Да… наконец-то, — тихо прошептала Забава, обняв ее в ответ.       Все лето Забава занималась своими делами. Помогала матери дома или прабабушке Василисе с травами для зелий — это она делала чаще всего. Иногда торчала у отца в кузнице, наблюдая, как он работает с металлом, и временами даже накладывала легкие чары на некоторые сделанные им вещи, как, например, наложила Чары Успокоения на амулет для одной из теток в деревне — у той ребенок был шебутной, плохо засыпал по ночам, а амулет помогал ему в этом.       О Снейпе она старалась не думать. Что было в этом толку? Забава даже не была уверена, увидит ли его когда-нибудь снова. Только вот чувствовать его она не перестала. Даже наоборот — со временем эти ощущения стали еще острее, даже приходили с картинками, более яркими и отчетливыми, чем они были в Хогвартсе. И тогда она застывала, смотря в никуда, переполненная его чувствами. Это были ярость, боль, тоска, невероятное напряжение, когда каждый нерв трепещет от ожидания чего-то отвратительного. Временами перед ее внутренним взором мелькало безносое лицо со змеиными глазами. Иногда это была огромная змея, и тогда Забаву пронизывала дрожь от омерзения.       Когда Забава вернулась в свою школу, то вела себя тихо. Преподаватели надивиться не могли. Вероятно, так было потому, что шестой год был довольно сложен в обучении. Ученикам просто не хватало времени, чтобы задирать Забаву. Был, правда, один неслух с седьмого курса, который все время пытался привлечь к себе ее внимание, иногда самыми идиотскими способами. Но когда Малаев, так звали неслуха, дернул ее за косу, Забава развернулась и смерила его самым что ни на есть снейповским взглядом. Она приблизилась к нему вплотную и тихо сказала:       — Если ты еще раз позволишь себе дотронуться до моих волос, я вырву тебе руки.       Малаева пробрала дрожь. Забава не угрожала. Она просто сделала бы именно так, как сказала, и он отчетливо это понял. Малаев сглотнул.       — Да я же пошутил, ты чего… — протянул он.       — Твой юмор — полное отстойное говно, — ее тон был шелковый, но в нем сквозило такое презрение, что он вспыхнул. — Будь так любезен, сначала научись шутить, книжку какую почитай для этого. А пока лучше не шути. У тебя не получается.       Она развернулась и спокойно отошла от него. Малаев так и остался стоять, словно пригвожденный к месту. Больше он ее не трогал.       Забава часто переписывалась с Эллис, которая рассказывала ей о новостях Хогвартса. Она выписывала себе из Англии «Ежедневный Пророк», чтобы знать, что происходит в магическом мире Великобритании. И совершенно не обращала внимания на парней из близлежащих деревень, которые пытались за ней увиваться. Они ее попросту не волновали. Мать выговаривала ей за это, мол, в девках так и останешься, но Забаве было все равно.       Василиса заметила состояние своей правнучки и тревожилась день ото дня все сильнее. Слишком часто Забава выглядела расстроенной. И однажды Василиса подгадала момент, чтобы выяснить, почему ее правнучка не находит себе места, почему стала тихой, отрешенной, иногда заплаканной.       Этой ночью Забаве приснился сон, в котором она видела директора Дамблдора. Его рука была совсем черной, он выглядел очень уставшим и больным. Она проснулась с комком в горле и резью в глазах от подступающих слез, и к ее собственной тоске примешивалась тоска и горечь Снейпа. Забава села на постели, приходя в себя. Сегодня она хотела помочь прабабушке — Василиса как раз намеревалась сварить какое-то новое зелье. Забава дотронулась до хрустального флакона, который не снимала с того момента, как вернулась из Хогвартса. «Что у вас там творится, Северус?» — подумала она. Затем она встала и привела себя в порядок.       Василиса смотрела, как ее правнучка задумчиво нарезает коренья. Забава настолько была в своих мыслях, что допустила ошибку и порезала палец.       — Так! — решительно сказала Василиса, залечивая ранку. — С тебя хватит на сегодня. Ты мне все зелье испортишь, а оно — экспериментальное! Давай-ка остановимся и выпьем чаю.       Спустя некоторое время они сидели на кухне и прихлебывали горячий чай.       — Посмотри на меня, Забава! — вдруг сказала прабабка. — Там, в Хогвартсе, с тобой что-то произошло, я права? Я хочу знать, что. Рассказывай!       Забава вздрогнула и покраснела. От пытливого взгляда Василисы это не укрылось.       — Это случилось после того, как ты полечила своего отца через зеркало? — мягко спросила она. — Что ты сделала? Не скрывай от меня ничего, девочка, это важно.       Забава вздохнула.       — Зеркало вытянуло из меня все силы, — пробормотала она. — Я не могла колдовать.       — Этого и следовало ожидать, — кивнула Василиса. — Я ведь говорила тебе, что это опасная штука. Что произошло дальше?       — Там была одна старая ведьма, сволочь та еще… Если бы она прознала, руководству школы пришлось бы плохо. А я не хотела их подставлять, — повинилась Забава. — Я применила заклятие «Мать-земля».       Василиса ахнула.       — Да как же ты жива-то осталась после этого?! Ведь пятый год всего училась! — ее глаза расширились.       — Нашла одну поляну, где и сотворила. И большую часть силы потом отдала природе, как и следовало. Но меня там нашел один человек. Он коснулся меня, — Забава судорожно сжала чашку пальцами.       Василиса потерла седой висок.       — У тебя с ним потом что-то было? — настойчиво спросила она. — Говори же, не молчи!       — Все было… — буркнула Забава и твердо посмотрела прабабке в глаза. — Но я ни о чем не жалею!       — Дело не в том, жалеешь ты или не жалеешь, — вздохнула Василиса. — Дело в последствиях. А последствия таковы, что ты теперь к нему привязана, привязана так, что теперь разве что смерть разорвет эту связь, и то — очень в этом сомневаюсь! Тебе передаются его чувства? Видишь ли ты, что с ним происходит?       — Да… Все вижу. Все чувствую, иногда так отчетливо, что это больно… — прошептала Забава.       — Мне очень жаль, девочка, но теперь тебе придется с этим жить, — печально сказала Василиса. — И никуда ты от этого не убежишь.       «А может, и не надо от этого бегать? — подумала Забава. — Если со мной… с нами все так произошло, может, я смогу помочь ему? Он ведь сейчас в опасности, и я это знаю. Он ведь не зря просил не подавать весточек и забыть о нем — не хотел впутывать… Но поздно, и я постараюсь этим воспользоваться, а не ныть постыдно и малодушно, как я сейчас это делаю!»       Василиса заметила, как глаза ее правнучки вдруг ярко вспыхнули, и та заметно приободрилась. Теперь она излучала не тоску вселенскую, а боевой задор и какую-то решимость, даже легкую ярость.       — Что мы готовим, бабуля? — вдруг спросила она.       — Очень интересное зелье, — Василиса улыбнулась. — Видишь ли, в прошлом году одного английского мага покусала змея, яд у нее был довольно странный, не давал ранам затянуться, и от этого у человека сочилась кровь. Тамошние колдомедики нашли противоядие и опубликовали его в одном научном журнале. Я прочла этот рецепт и слегка его усовершенствовала. Теперь это — универсальный антидот ко всем змеиным ядам. Одна с ним проблема — он портится через пару часов.       Забава вспомнила отвратительно-большую змею, которую видела в своих снах. А тем магом наверняка был отец рыжего Рона Уизли — парень был очень расстроен, когда узнал о том, что отец его чуть не помер. Она коснулась хрустального флакона на шее.       — Как думаешь, мы уже можем начать? — спросила она прабабку.       — Ну, если ты готова… Только будь внимательна, не порежься на этот раз, — строго сказала Василиса, тщательно скрывая улыбку. Вот такая Забава нравилась ей гораздо больше, к ней вернулся ее обычный задор и огонь.       Они работали над этим зельем несколько дней. Результат был потрясающий. Василиса превзошла сама себя. Этот антидот был действительно совершенно великолепен — он впитывался и действовал даже тогда, когда просто попадал на кожу. Забава отлила часть его в свой флакон.       — Мало ли что, — сказала она. — А в этом фиале заговоренном твое зелье сохранится так долго, что даже лет через сто будет работать!       — И откуда у тебя такая полезная вещь? –прищурилась Василиса.       — Тот человек подарил, — хмыкнула Забава.       — Надо же, какой умелец, — хихикнула прабабка, но больше не сказала ни слова.       Забава с головой окунулась в учебу. Ей надо было накопить как можно больше знаний обо всем, что может ей пригодиться. Она руководствовалась теми чувствами, которые передавались ей от Снейпа, образами, которые появлялись перед ее глазами. Ей казалось, что некоторые вещи она видит наперед прежде, чем они случатся. К примеру, она могла видеть какие-то события, а через пару дней об этом кричали все газеты, и «Ежедневный Пророк» в том числе. В ее мыслях все время проскальзывала Визжащая Хижина в Хогсмиде, и Забава решила не отмахиваться от этого. Раз она все время видит это место, значит, оно важное — какая-то подсказка, которая могла ей помочь, хоть она и не представляла, как.       Забава ненавидела трансгрессию, но, когда в школе объявили занятия по ней, она принялась изучать ее с жаром. Поначалу получалось очень туго, она даже слегка расщепилась, отрабатывая этот способ передвижения, но, в конце концов, начала делать успехи. И упросила прабабушку, чтобы та научила ее делать порт-ключи. Василиса только вздохнула.       — Тебе повезло, что мы в России живем, — сказала она. — В Европе изготавливать самим порт-ключи — это серьезное преступление. А у нас к такому относятся с равнодушием.       Свой порт-ключ Забава сделала из серебряного браслета, заговорив его на прабабушкин дом. Она не совсем понимала, зачем именно туда, но инстинктивно чувствовала, что делает все правильно. И теперь носила его на себе, не снимая, так же, как и хрустальный фиал.       Забава шкурой чувствовала, как над магическим миром все сильнее сгущаются тучи, это донеслось даже до России. В их деревню как-то наведался очень неопрятный оборотень из укушенных, начал уговаривать старосту присоединиться к Сами-Знаете-Кому — мол, с его правлением оборотням будет лучше. Конечно, староста его послал.       — А нас и так неплохо кормят! — заявил он. — Шел бы ты отсюда, мил человек, да побыстрее, пока людей не разозлил.       — Ты еще пожалеешь! — прорычал укушенный. Но присмирел, когда ему в нос уперлись палочки Забавы и Василисы.       — Катись, катыш, — ухмыльнулся староста. — Не ровен час, разозлишь наших ведьм, ведь табурет из тебя сделают.       Укушенный, ругаясь на чем свет стоит, испарился.       В конце учебного года Эллис написала Забаве об убийстве Дамблдора Снейпом и бегстве самого Снейпа из школы. Ее письмо было полно горечи, разочарования, так и пронизано ненавистью к Снейпу, переметнувшемуся на сторону Сами-Знаете-Кого, но Забава не стала делать поспешные выводы. Дело в том, что она это все видела — приснилось. Она видела словно окаменевшее лицо слизеринского декана, а в его глазах застыла такая тоска, мука и ярость, что Забава начала плакать во сне. То, что Снейп при этом чувствовал, было тоже неописуемо больно, такой глубокой и отчаянной скорби, вероятно, мало кому довелось испытать. И молящий взгляд Дамблдора, его слова: «Северус, пожалуйста…». Забава с тихим криком села на постели, заливаясь слезами, вся в поту. Она постаралась все-таки вспомнить все, что видела. Черная рука директора Хогвартса. Его вид умирающего. Дамблдор был на пороге мучительной смерти, когда Северус запустил в него смертельным проклятием… Забаву пронзило осознание — это не было убийство! Снейп избавлял старика от страданий! Но даже тогда Снейп колебался, и это она тоже почувствовала. Он колебался, словно терял кого-то родного, кто заменил ему отца. И не просто терял, а его вынудили сделать это, и Дамблдор был первым, кто его упрашивал. Бедный, бедный Северус! Он теперь остался совсем один, его проклинало все магическое сообщество, за исключением тех, кто преклонялся перед Темным Лордом.       Забава сидела в постели, обняв себя за плечи и содрогаясь. Ее бил озноб. Если бы она могла — тотчас же сорвалась бы к нему, Снейпу, но где его теперь найдешь? И не будет ли он в опасности, если она все-таки попытается? У нее было чувство, словно Снейп ходит по очень тонкой грани, такой хрупкой, что одно неверное движение — и он сам погибнет. «Надо подождать… — подумала она. — Надо еще немного подождать… Но, когда я пойму, что пахнет жареным, я приду, и ты ничего с этим не поделаешь, Северус».