В подарок неудачнику

Было невыносимо жарко. Тсуне виделись радужные единороги, почему-то говорившие голосом Дино и Ромарио, Бьякуран в балетной пачке, жалующийся кому-то невидимому, что путешествующий по параллелям Савада – стихийное бедствие, которое хуже самого Джессо. Рокудо Мукуро, нижняя половина тела которого почему-то была змеиной, обвивал хвостом то, что подсознание Тсуны однозначно определяло, как древо познания, и предлагал откусить хоть кусочек от подозрительно выглядящего яблока. Потом откуда-то выплыл Кавахира, сидящий на огромном мухоморе и раскуривающий трубку: «Далековато ты забрался, Тсунаёши-кун. Как насчёт возвращения обратно?» «Разве я не умер?» – спросил Тсуна. – «Тот взрыв…» Шаман неприятно рассмеялся, выпуская дым изо рта: «Верно. Но ведь сейчас ты в параллельном мире и в плену». – Что? – попытался спросить Тсуна и закашлялся, потому что в рот немедленно попала вода. Тряся головой, Савада попытался собрать в кучу расползающиеся мысли. Обведя взглядом комнату, стены и немногочисленная мебель которой была в каких-то подпалинах, он с большим трудом сосредоточил взгляд на стоящем рядом мужчине. Отчего-то очень знакомом мужчине, но Тсуна никак не мог понять, чем именно. Тот молча поднял с пола бутылку с водой и с садистским удовольствием вылил её Саваде на голову. – Какого… хрена? – отфыркиваясь от воды, попытался разобраться в ситуации Тсуна. – Пришёл, наконец, в себя? – уточнил… Реборн, конечно же, Реборн, кем ещё он мог быть? – Понимаешь то, что я говорю? – Ты вроде бы говоришь по-японски, – с трудом ворочая языком, отозвался Тсуна. На самом деле, он понимал, что хорохорится зря, но совершенно не собирался быть вежливым со своим похитителем (а какие ещё можно было сделать выводы, обнаружив себя связанным на стуле?) – Раньше нам это не сильно помогало, – заявил киллер, обхватывая пальцами его подбородок и заставляя поднять голову. Тсуна догадывался, знал отчего-то, что ему сейчас должно быть больно от хватки этих пальцев, но чувствовал только лёгкий, почти приятный холодок. Голова раскалывалась и пылала, несмотря на несколько литров воды, вылитых на неё ранее, и он не сразу сообразил, что могут означать все эти симптомы. – О. Это были… наркотики? И как, нравится результат? – Не совсем, – прищурился Реборн. – Вместо того чтобы начать отвечать на вопросы, ты нёс какую-то чушь. Савада вынужденно знал о разработках мафии, куда более эффективных, чем все «сыворотки правды» и «обнаружители лжи» спецслужб. Потому что разработки лабораторий мафиози учитывали существование Пламени. Обычно они не давали осечек, фокусируя внимание допрашиваемого на задаваемых вопросах и награждая его непреодолимым желанием поделиться самыми мельчайшими деталями с благодарными слушателями. При этом допрашиваемый был уверен, что рассказывает это самому близкому и достойному доверия человеку. Осечки случались редко и были напрямую связаны с силой Пламени (и силой воли соответственно, так как одно всегда зависело от второго). Например, Аркобалено и пригрезившийся Тсуне Бьякуран смогли бы или игнорировать вопросы, или забросать слушателя ненужными деталями, при этом не раскрывая суть. Рокудо Мукуро, посмеиваясь, однажды рассказал, как умудрился даже в более чем обычно помрачённом состоянии рассудка свести с ума тех, кто проводил допрос, и воплотить в реальность кошмары охраны. Учитывая, что это случилось как раз в промежуток между уничтожением Эстранео и знакомством с Семьёй Ланчии, достижение впечатляло. Так что Тсуна, как выяснилось вследствие тренировки «любимого» репетитора, под действием наркотиков теряющий контроль над Пламенем, вспоминающий детство и воображающий себя роботом, стремящимся уничтожить человечество, большим исключением не был. Другое дело, что не каждый мог позволить себе испытать такое средство на первом попавшемся подопытном, но Тсуна верил в Реборна: тот вполне мог себе это позволить в его мире, и не было никаких причин считать, что в этом он устроился хуже. Зато стало понятно, откуда появились подпалины. – Придётся нам с тобой обойтись традиционными методами, – сообщил Реборн. Тсуна знал этот тон. Обычно это предвещало особую гадость от репетитора, какое-нибудь невыполнимое задание вроде спасения мира от катастрофы, например. Что киллер может сделать с человеком, чьё здоровье и жизнь ему не жаль и за которого не будет мстить Вонгола, предполагать не хотелось. – Я не люблю пытки, – закатывая рукава белой рубашки, доверительным тоном сказал мужчина, и Тсуна позволил себе недоверчиво хмыкнуть – репетитор был тем ещё садистом. – Почему бы нам не обойтись простым разговором? Я спрашиваю, ты честно отвечаешь – и ни у тебя, ни у меня не возникает никаких проблем. – Давай, – попытался пожать плечами Тсуна, чувствуя, как снова начинает уплывать сознание. – Всё равно я… не знаю, почему здесь… Удар по лицу был действительно болезненным, но здорово отрезвлял. Кажется, кое-кто даже воспользовался ради этого Пламенем Солнца. Правда, больше всего Савада хотел бы проснуться в студенческом общежитии, а не на допросе у того, кого знал как лучшего киллера и бывшего учителя. Даже понимая, что этот Реборн никогда не был с ним знаком, Тсуна не мог поверить в происходящее. То есть, репетитор был жесток, мог творить страшную дичь, но это всегда было на пользу самому Тсуне, даже если Саваде и не хотелось этого признавать. Настоящий допрос и пытки от рук его двойника просто не укладывались в голове! – Итак, кто ты? Как тебя зовут? – Савада… Тсунаёши, – морщась и с трудом выдавливая слова, отозвался парень, – студент первого курса… Тодай. – Как ты оказался барменом? Где-то глубоко в душе Тсуна удивился вопросу, но послушно ответил: – Искал подработку… чтобы не отвлекала… от учёбы. Увидел объявление, – пока ему даже не требовалось врать. Всё это Реборн мог узнать и сам, просто понаблюдав за ним и спросив пару человек. – Едва уговорил… принять меня. – Почему именно этот бар? Тсунаёши заставил себя сосредоточиться на лице мужчины, чтобы понять, о чём тот думает. Савада всё никак не мог сообразить, как умудрился вляпаться в это дерьмо. – Название… понравилось. – Кто тебя учил? – внезапно сменилась тема «беседы». – Чему? Уголок губ Реборна дёрнулся, и он конкретизировал вопрос: – Кто тебя учил управлять Пламенем? – Каким… Пламенем? – решил закосить под дурачка Савада и в следующий миг уже тряс головой и пытался разогнать перед глазами звёздочки от очередного удара. – Не строй из себя идиота, – почти доброжелательно посоветовал Реборн. – Давай-ка ещё раз: кто учил тебя управлять Пламенем? – Я… сам. – Не верю, – отозвался мужчина, но удара почему-то не последовало. Тсуна решил, что это хороший знак и поспешил развить тему. Тем более что у него было, на что списать изменения: – Вышел… из комы… после аварии. Заметил, если злюсь… или боюсь… оно само появляется. Только никто… не видел. – Как любопытно! До чего же тебе повезло с этой комой: и мозги появились, и знания, и Пламя. А Савада Нана в курсе, что случилось с её сыном? Вот это был удар по больному. И даже зная, что не должен позволять себе так реагировать, Тсунаёши поднял голову и очень внятно прошипел: – Не с-смей трогать мою мать! Лицо Реборна не изменилось ни на йоту. Но Тсуне, очень долгое время общавшемуся с его двойником, вдруг показалось, что тот ожидал какой-то другой реакции. Однако мужчина быстро взял себя в руки, подводя своеобразный итог их короткому разговору: – Итак, мальчишка-неудачник попадает в кому, выходит из неё через полгода, открывая в себе Пламя и недюжинные знания школьной программы. Поступает в один из лучших университетов Японии, параллельно устраивается на работу в один из баров, подконтрольных Вонголе, а после этого наши люди начинают погибать на самых рядовых операциях. Сам понимаешь, как это подозрительно звучит? О, вот теперь, Савада, пожалуй, понимал! Ещё лучше он понимал, что всё-таки редкостный идиот и валить надо было из этого бара, ещё когда он только увидел название. Это же надо было так лохануться! Ах, ностальгия, ах, от судьбы никуда не денешься! И-ди-от. Клинический. – Допустим, – вкрадчиво продолжал Реборн, – ты и вправду Савада Тсунаёши. Тогда тебе ничего страшного не грозит. Просто скажи, кто велел тебе шпионить за Вонголой. Ты ещё неглубоко увяз во всём этом, у тебя ещё есть шанс на нормальную жизнь. Он врал, хотя мальчишка, которым Реборн его представлял, мог бы и купиться. Но дело было даже не в этом. – Я о Вонголе… от тебя в первый раз услышал, – сформулировал Савада на грани лжи и правды. От такой встряски в голове несколько прояснилось – ровно настолько, чтобы Тсуна прочувствовал накатывающее на него отчаянье. Как, ну как ему выкрутиться из этой ситуации? Ни один здравомыслящий человек не поверит в его историю. А даже если и поверит, получится ещё хуже: тогда шансов выжить и не оказаться связанным обязательствами почти не останется. Реборн уже собирался что-то сказать, когда его отвлёк телефонный звонок. С нечитаемым выражением лица он куда-то вышел, но до Тсуны всё равно донеслась его ругань на нескольких языках. – Тебе повезло, – сообщил мужчина, вернувшись, – у тебя есть пара часов на то, чтобы обдумать своё положение. Советую всё-таки рассказать мне правду. И вышел. Тсуна застонал. У него была пара часов, да, но на то, чтобы придумать, как отсюда сбежать. Наркотики, почти вежливый допрос и всего-то пара ударов – пока ему везло, но Савада прекрасно знал о том, как события будут развиваться дальше. В конце концов, проводить допросы его тоже учили. Пламя, что было ожидаемо, не отзывалось. И дело было не только в наркотиках, но и в цепях, которыми скрутили руки: учитывая, что и ноги, и торс были привязаны верёвками, это было как минимум странно. К тому же, Тсуна прекрасно знал, что Аркобалено Тумана свои цепи создал не с нуля, а попытки удерживать носителей Пламени против их воли начались не в XXI веке. Зато верёвки как путь освобождения выглядели перспективно. Сколько он сидел на жёстком стуле Тсуна сказать не мог. Раскалывалась голова, очень хотелось пить, и он успел несколько раз проклясть Реборна, так бездарно истратившего воду. Мокрая одежда тоже радости не прибавляла, как и мокрые узлы верёвки, затянувшиеся ещё сильнее. Мужчина, вполне возможно, что даже специально, сильно усложнил ему жизнь устроенным аттракционом «Полей Саваду водичкой». Разумеется, в комнате, по крайней мере на виду, не лежало ничего, что могло бы ему помочь. Да и вообще тумбочка, диван и стоящий в дальнем углу старенький телевизор как-то не вдохновляли. Обещанная пара часов, судя по ощущениям, давно истекла, а Реборн так и не вернулся, хотя в какой-то момент Саваде показалось, что он слышит хлопок двери. Но Аркобалено то ли не счёл нужным зайти к своему пленнику (и в этом случае Тсуна готов был признать его вдвойне садистом), то ли это всё-таки было игрой воображения. В любом случае, Тсунаёши готов был поверить, что если не поторопится, сможет загнуться от обезвоживания раньше прихода Реборна. Наконец, верёвки ослабли в достаточной степени, чтобы позволить встать со стула, хотя проблема с руками ещё оставалась. Ещё некоторое время Тсуна потратил, пытаясь совершить чудеса эквилибристики и в весьма странной позе замирая на полу при каждом подозрительном шорохе, пока скованные цепями руки не оказались спереди. Всё, большего он без подручных материалов добиться бы не смог. Вид за окном порадовал – полно многоэтажек, значит, он всё ещё в Токио, а Реборн, вероятно, просто снимал здесь квартиру. Странно только, что не остановился у кого-нибудь из союзников Вонголы или в особняке главы токийского отделения. Внимательно прислушиваясь, Тсуна тихо выскользнул из комнаты, прошёл по коридору и, выглянув из-за угла, простонал: «Твою мать». Сидя у входной двери, опираясь спиной на стену, на него смотрел Реборн, сжимающий в руке пистолет. В то, что лучший киллер промахнётся с такого расстояния, Тсуна как-то не верил.