В подарок неудачнику

*не бечено* Тсуна брёл в окружении тумана, окрашенного во все цвета радуги. Он не мог бы сказать даже себе, как здесь оказался, но сейчас такие мелочи казались неважными. Он всё шёл и шёл, а туман (или всё-таки дым, но без запаха гари?) становился гуще, пока в конце этого подозрительного тоннеля не показалась смутно знакомая фигура. – Ну, здравствуй, Никчёмный ученик, – заявил этот человек, приподнимая шляпу. – Реборн… Тсунаёши пристально вглядывался в такое знакомое лицо. Это был Реборн его мира. Совершенно точно, не было никакой возможности перепутать этого человека с его двойником из нового мира Тсуны: черты лица словно резче, немного грубее, в эмоциях скорее насмешка, чем то почти дружеское подтрунивание, которое установилось в отношениях между Тсуной и его как бы напарником. Но самое главное – взгляд. Вот сейчас, имея возможность сравнить, Тсуна вдруг смутно ощутил то, что пыталась донести до него Кимико, то, во что он просто не хотел верить. Ведь не могло же быть так, что эгоистичный, самовлюблённый киллер за столь короткое время почувствовал к обычному студенту… что? Приязнь? Интерес? Жажду обладания? Или то дурацкое слово, что сейчас упорно лезло в голову и совершенно точно не может быть про Реборна? – Нагляделся? – язвительно уточнил репетитор, прерывая паузу. – Я пришёл забрать тебя, ученик. Ты же не думал, что сможешь избежать ответственности за Семью в другом мире? Это было бы очень неосмотрительно с твоей стороны, учитывая, что я дал обещание сделать из тебя босса. – Да вообще-то, – пробормотал ошарашенный этой тирадой Тсунаёши, взлохмачивая волосы, – именно так я и думал, когда вы не нашли меня после нескольких лет. Почему именно сейчас? Реборн поправил шляпу, скрывая в тени глаза. – Что ты выжил, ещё нужно было догадаться. Благо, нашёлся человек, который невольно дал мне подсказку. А потом… Джессо мне немного задолжал тем, что потакал выходкам твоих Хранителей, так что я сумел привлечь его к исследованиям Верде. – А Верде тебе тоже что-то должен? – повинуясь интуиции, спросил Тсуна, хотя больше всего хотелось узнать, что учудили ребята и Джессо, если репетитор смог шантажировать этим Бьякурана, и кто мог выдать, что Тсуна выжил. Не Кавахира же? – Раньше не был, – оскалился Реборн, и это лучше всего сказало Саваде, сколько усилий тот приложил ради этой встречи. Но… – Разве у Вонголы нет сейчас босса? – осторожно начал Тсуна, тщательно подбирая слова. Он был благодарен, правда, был, однако в этом мире оставалась одинокая Савада Нана, которая могла не пережить исчезновение или смерть сына. В этом мире был... человек, с которым нужно было срочно выяснить отношения в свете новых открытий. Однако репетитор был упрям, и если брался за что-то, предпочитал доводить дело до конца. Иногда (почти всегда, конечно же) силой. – Не думай, что я не ценю столь… поразительных свершений, но как этот человек отреагирует на моё появление? Реборн прожёг его взглядом: – Насколько я понимаю, Десятая ужасно обрадуется, если появится тот, на кого она сможет спихнуть эту ответственность.* – Десятая? – поразился Савада, – Женщина? А разве её не должны были называть Одиннадцатой? – Должны, но титул не прижился, – ухмыльнулся наставник, – к тому же, официально ты так и не принял дела, по дурости погибнув в самый ответственный момент! Поэтому не тяни время, Тсуна, идём. Парень с сомнением посмотрел на протянутую руку. Кажется, эмоции такой силы он испытывал только в детстве! Как мечтал когда-то Тсунаёши, что наставник признает его равным, оценит его усилия! Как хотел добиться уважения Реборна… И вот он, шанс! Но… – Я не могу, Реборн, – покачал головой парень, отступив на шаг. – Правда, не могу. Знаю, ты хотел сделать из меня достойного босса Вонголы, но этого не будет. Я погиб в том мире, этот путь больше не для меня. – Снова сбегаешь от ответственности? – нахмурился Аркобалено Солнца. Тсуна покачал головой: – Напротив. В этом мире отец пропал, и мама осталась одна. А я… мой двойник пролежал в коме очень большой срок. Она просто не переживёт ещё одного исчезновения, ведь нет никого, кто мог бы заменить меня здесь, как я заменил её сына, верно? Кроме того… у меня появились некоторые обязательства. – Например? – холодно посмотрел на него репетитор. – Что может быть выше твоего долга перед Вонголой? – Я обещал твоему двойнику помочь кое в чём… К тому же, Реборн, Вонгола не так уж во мне нуждается, если нашёлся человек, способный занять моё место. Она ведь справляется, эта Десятая? – Лучше, чем я ожидал, – скривился мужчина. Тсуна не мог знать, что сейчас он очень быстро анализировал услышанное, и аргумент с Савадой Наной показался ему не самым значимым. Поэтому он вперился в Саваду взглядом и потребовал: – а теперь объясни-ка мне кое-что, ученик: если я правильно понял, ты не совался в мафию после пробуждения, верно? – Верно, – согласился Тсуна, чувствуя, как засосало под ложечкой. Интуиция вдруг проснулась от спячки и заявила, что Савада нарвался. Реборн словно сделался больше. Его тень удлинилась, а от мужчины повеяло чем-то жутким. – Тогда каким это образом ты привлёк внимание моего двойника? – Эм… случайность? – Конечно же, случайность, – согласился пугающий Реборн, – и неприятности тебя находят сами, а не ты в них по глупости и идиотской привычке всех спасать вляпываевашься. И что же ты моему двойнику пообещал? Реборн был прав, как всегда, и Тсуна действительно сам привлёк внимание его двойника: дважды или даже трижды, если кроме оклика в баре и той драки из-за девушки считать и тот момент, когда он выбрался из пут и приковал самого Реборна. Если первые два пункта киллер ещё мог спустить на тормозах и всё-таки оставить Саваду в покое, то после третьего закусил удила. Но признаться в этом сейчас было чем-то, сродни самоубийству. – Да всё нормально, правда! Я просто немного помогу ему в расследовании, а после он поклялся оставить меня в покое. – В самом деле? – и почему Тсуне слышится ирония в этом вопросе? – Я бы на твоём месте на это не рассчитывал: если мой двойник хоть немного похож на меня, он не оставит тебя в покое, пока не получит то, чего хочет. Тсуна вдруг вспомнил, как тот Реборн лечил его руки, и подумал, что не очень-то ему и хочется, чтобы киллер выполнил своё обещание на сто процентов. Стоило только вспомнить те (очень невинные, правда) знаки внимания, что мужчина оказывал ему, и перестать, наконец, оправдывать их чем-то иным, как щёки залила краска. Этот Реборн, о котором Тсуна как-то подзабыл, вдруг прищурился, оценивая ещё более глупый, чем обычно, вид ученика и мечтательный блеск глаз. У него, конечно, не было гиперинтуиции, но уж больно реакция характерная. – Так, – заявил он, – я вдруг понял, что не хочу знать, какие отношения тебя связывают с моим двойником. И не смей даже пытаться меня переубедить или начать оправдываться, иначе наверняка скажешь то, что я слышать не хочу, понятно? – Хи! Реборн, о чём ты вообще думаешь? – покраснел ещё сильнее Савада. – Никаких оправданий, ученик. Вообще. Или мне перейти к более весомым аргументам? – самым весомым аргументом Реборна по-прежнему оставался пистолет. – Эм… нет, не стоит, – промямлил Тсуна. – Хорошо, – удовлетворился ответом мужчина и строго спросил: – Ты уверен в своём решении? Остаёшься в этом мире? Тсунаёши кивнул: – Да. – Жалеть не будешь? – вкрадчиво уточнил репетитор. – А как же твои друзья, Хранители? – Они уже взрослые люди и могут о себе позаботиться, – твёрдо сказал Тсуна. – А я нужен здесь. – Ну-ну. Просто незаменим, верно? – насмешливо спросил репетитор, но вдруг стал серьёзным. – Что ж, это твой выбор, Тсуна. Вряд ли мы когда-нибудь встретимся, так что я могу со спокойной совестью сказать тебе: ты был лучшим моим учеником, и я горжусь тобой. Тсунаёши задохнулся от этого признания. Он всё ждал, когда репетитор усмехнётся или скажет что-нибудь язвительное, но тот только кивнул на прощание и повернулся, чтобы уйти. – Реборн! Спасибо тебе! – крикнул Тсуна, понимая, что они действительно больше не встретятся. – За всё! Репетитор только махнул рукой, мол, проехали. Он уходил и больше не оглядывался назад… Тсуна открыл глаза, чувствуя, как по щекам стекают слёзы. Но почти сразу же ему стало вовсе не до сентиментальности: Реборн, который никогда не был его репетитором, со странным выражением лица смотрел на Саваду, наведя на него пистолет. – Что-то случилось? – осторожно уточнил парень, мысленно костеря Реборнов всех миров, ведь покоя от них не было ни днём, ни ночью. – Ты говорил во сне. Кричал, – лаконично отозвался мужчина. В полутьме раннего утра было заметно пролёгшую на его лбу морщинку. – Да? – запаниковал Тсуна, но постарался не подавать виду. – Говорил что-то конкретное? Реборн хмыкнул: – Звал меня. Савада едва сдержал вздох облегчения. События этой ночи выбивали его из колеи не меньше, чем события предыдущего дня. Просто удивительно, что они две недели мирно мотались по гостиницам, а потом все возможные неприятности случились за одни сутки. – Ну, это логично, – легкомысленным тоном отозвался Тсуна, – учитывая, что в последнее время именно с тобой связаны все самые… впечатляющие события моей жизни. Странно, что мне раньше не снилось ничего подобного… И, может, ты уберёшь пистолет? – Хм, – удивительное дело, но мужчина просьбу выполнил. – Кажется, тебе стоит сегодня отдохнуть. – А что, ты планировал что-то серьёзное? – зевнув на последнем слове, уточнил Савада, постепенно отходя от пережитого стресса. – Нет, ничего. Если бы только Тсуна не был так сосредоточен на осмыслении новой информации, подкинутой репетитором, возможно, интуиция подсказала ему, что Реборн лукавит. А может, и нет, ведь задуманное им не было прямой угрозой жизни, да и ложью было лишь наполовину. Но, получив официальное разрешение отдыхать, Тсунаёши зарылся носом в подушку и начал медленно уплывать в царство Морфея. – Кстати, Тсуна, – чёрные глаза внимательно смотрели за почти уснувшим парнем, – что тебе снилось? – Отец, – пробормотал Тсуна и сладко засопел. Реборн постучал пальцами по столу. Перевёл взгляд на вернувшегося совсем недавно Леона. – Ну, и что ты теперь скажешь? Хамелеон пробежал по столу до руки хозяина, а потом изогнул хвост вопросительным знаком. – Да, пожалуй, ты прав. Стоит проверить всё самому, – мужчина встал, взял шляпу, посадил Леона на плечо и вышел из номера. Ему предстояло много работы. Неважной в отношении того дела, что он вёл для Вонголы сейчас, но очень важной для него самого.