somebody to laugh

Если бы кто спросил Шима Чанмина, какого черта он забыл в этой жопе мира на Тэчхоне, Чанмин бы ответил, что, в общем-то, здесь он оказался совершенно случайно. Полгода назад он преспокойно жил в Сеуле и работал в местной школе преподавателем по математике, куда устроился после окончания университета. Он стандартно радовался жизни, пил пиво с друзьями по выходным и не только, а потом с ним случилось ЭТО. «ЭТО» звали Кан Суджи, она училась в предвыпускном классе и вдруг нежданно-негаданно воспылала неистовыми подростковыми гормонами к молодому учителю. Чанмин старательно избегал всяких таких поползновений в свою сторону, но в этот раз все обернулось против него: девушка, взбешенная беспрестанными отказами, обрушила на него громы и молнии, и в итоге учителю пришлось — краснея, зеленея и бледнея — объяснять тощему, как богомол, судье, что он и руки, и ноги, и все остальное держал совершенно точно при себе, да и не тянет его к подобного рода вещам. Суд истолковал его слова так, будто бы Чанмин был «развратным молодым человеком» (геем, то есть), и подпускать к учебным заведениям с милыми детишками его совершенно точно нельзя «во избежание пагубного влияния». Уже бывшего учителя лишили права преподавания и отправили восвояси. Чанмин был раздавлен. Морально, физически, практически, феерически и полностью — что теперь делать со своей жизнью он не знал, так как из-за совершенно очаровательного гребанного пятна на его доселе безупречной репутации податься можно было разве что в дворники. Но в дворники Шим, разумеется, не хотел — на такую зарплату особо не пожрешь, да и не проживешь, так что он решил проблему гениально: позвонил своим друзьям. Те, в свою очередь, проявили всю свою креативную саркастичность, благодаря которой он теперь горбатился администратором в приморском отельчике, не совсем понимая, какого черта это происходит именно с ним.

***

Чанмин преспокойно заполнял очередные документы для отдела кадров, как вдруг дверь в его кабинет с грохотом распахнулась, и на пороге появился его долбаное величество Ким Хичоль. Ким Хичоль был управляющим в отеле, имел длинные крашеные волосы, ангельское личико и ахренительно сложный характер. Не будь он таким дотошным занудливым клещом на заднице с замашками не то царицы, не то кобелицы, Чанмин бы даже с ним подружился. Но, увы. — Мне нужно, чтобы ты повесил коридорную занавеску. Коридорной занавеской в отеле именовалась шторище в целых три метра длиной, темно-бордовое, бархатное и жутко тяжелое. Возня с этим монстром перепадала тем, кого Хичоль не любил в данную секунду, так что Шим задался довольно банальным, но вполне закономерным вопросом, почему же старший возненавидел его именно сейчас. Он отложил бумаги и уставился на него, скрестив руки на груди. — Ты издеваешься? Ким поднял брови. — Я неясно выразился? Чанмин изо всех сил постарался удержать на лице спокойное выражение — всякий знал, что с администратором-нимом спорить бесполезно, но было полпервого ночи, Шим спал восемь часов два дня назад, а ему ещё предстояло дописать прекраснейшую фигню для того, чтобы потом кто-то другой прочитал эту его фигню и написал бы на ней очередную ненужную фигню, но уже с подписью какого-нибудь важного хрена. — Хён, послушай, мне ещё… — Шуруй в зал, дорогуша, — коротко и безапелляционно бросил Ким и исчез, гордо взмахнув напоследок своими рыжими волосами, как Бейонсе в клипе сингл лэдис. Чанмин устало потёр веки. Мало того, что его работу на износ никто не замечал, так ему ещё надо было пахать за горничных, несмотря на собственные документационные завалы размером с хороший Эверест. Ну, или Везувий. И нет, он не был безответственным прожигателем времени, откладывающим дела на потом, просто все менеджеры и помощники разом слегли с ОРВИ (хотя их аккаунты в инстаграме пестрели разнообразными жизнерадостными морскими сэлфи с жизнеутверждающими цитатками, вот сволочи), и Шим оказался совершенно точно единственным, кто мог справиться с бумажками с мастерством заядлого докуметнопотрошителя. Когда он дотащил-таки свой опорно-двигательный аппарат до холла, то понял причину злобского настроения администратора — Хичоль яростно собачился с каким-то высоким мужиком возле узкого письменного стола, носящего гордое звание ресепшена, а сидевшая за этим самым столом Юна была готова хлопнутся в самый настоящий обморок. Чанмин подошёл ближе и прислушался. —…я вам говорю, уважаемый, — Ким умел придавать словам совершенно противоположный смысл посредством одного презрительного взмаха ресниц. — Сейчас целых два часа ночи… — У вас целое гребаное окно прохлаждается без надлежащего оборудования, это отвратительно! — горячился незнакомый мужик, от души размахивая руками. Чанмин посмотрел на его затылок. Затылок был обычным. — Я требую… — Мы планировали исправить ситуацию сегодня же, сей же час, — прошипел Ким, взглядом пытаясь послать доставучего клиента в пешее эротическое. — Но, видите ли… — Ваше халатное отношение… — Сейчас чертова ночь! — Никак не оправдывает… Чанмин понял, что если не встрять, то эти двое будут собачиться ещё дохренильон лет. Он душераздирающе громко вздохнул и уже открыл рот, намереваясь привлечь к себе внимание, как вдруг мужик обернулся. — Оу… Чанмин не сразу сообразил, что это весьма красноречивое и явно заинтересованное междометие было обращено к нему, потому что залип на практически мгновенной смене эмоций по-лисьи привлекательного лица. Хотя он мог залипнуть на чем угодно, лишь бы веки держались открытыми ещё какое-то время. — Где эта бандурина? — вяло поинтересовался Шим, игнорируя шаровые молнии, излучаемые глазами Хичоля. — Давай быстрее, я тут ваши патетические речи слушать не намерен. Мужик продолжал на него пялится с такой тщательностью, что Шим поневоле и с легкой ехидцой вспомнил анекдотец на тему «я буду смотреть на тебя до тех пор, пока ты на мне не женишься». И хотя женитьба пока ещё не входила в чанминовы планы, такое внимание ему слегка польстило — мужик буквально облапывал его взглядом. И был симпатичным. «А у меня круги под глазами, — грустно вздохнул Мин. — А он тут весь такой свеженький и красивый, что за жизнь, девочки, что за жизнь…» — Я сейчас немножко занят, — в духе Барбоссы из Пиратов Карибского моря ответил Хичоль. Получилось у него куда более грозно. — Так что подожди, будь так любезен. Чанмин очень захотел послать его в тартарары к чертовой бабушке, потому что ну во имя всех деталек лего в его наборе с соколом тысячелетия, отрывать своих работников от их работы может только идиот и Ким Хичоль. — Вас как зовут? Шим удивленно дернул одним ухом, не сразу поняв, что вопрос исходит от того самого дотошного (но симпатичного) клиента. Он уставился на него, тупо хлопая глазами и пытаясь выстроить логическую цепочку из отдельно трепыхавшихся звуков, которые звучали как-то слишком бредово, выстроившись в одну фразу. — Э… — Имя, — настойчивее повторил мужик, сдвинув брови к переносице. Чанмин поймал взгляд Хичоля, внезапно меланхолично осознав, что ещё слишком молод и хорош собой, чтобы умирать. — Шим Чанмин, — задушенно мяукнул он, изо всех доступных сил причитая в уме о сгубленной юности, карьере, прохлопанной любви и прочих важных мелочах жизни. Мужик кивнул. Со значением так кивнул, сурово, и полез в правый карман потертых джинс. Пошарив там рукой, он виновато ойкнул и начал хлопать себя по бокам, становясь похожим на неуклюжую мамашу-кенгуриху, потерявшую своего кенгуренка. Чанмин и Хичоль наблюдали за его копошением с очень выразительным «эм че за» на лицах, и мужик (который походил теперь на десятилетнего подростка) отчаянно покраснел под их взглядами. — Простите… — начал было заскучавший Хичоль, но этот, пресвятые мамины кимчи, ребёнок-переросток вдруг неожиданно радостно вскрикнул и извлёк на свет какой-то внушительный прямоугольник. Прокашлявшись, он сунул Шиму под нос перевёрнутое вверх ногами удостоверение. — Национальное агентство морской полиции, старший лейтенант Чон Юнхо, — важно произнёс он, деловито тряся своим свидетельством перед лицом обалдевшего Мина. — Шим Чанмин, вы арестованы! Прошу последовать за мной. Стоящий рядом Хичоль витиевато выругался на каком-то очень не корейском языке, а Мин стоял и не понимал, что происходит. — Эм, простите, но я… — Возражений не принимаю! — сурово перебил его вошедший в образ мужик. — Извольте последовать за мной. И от души так хлопнул свою руку на согнувшееся от тяжести жизни чанминовское плечо. Шим понял, что ему точно каюк, когда мужик повёл его к выходу из отеля, ни на секунду не выпуская из железной хватки, а на слабые трепыхания Хичоля в стиле «да вы обознались, это вовсе не чан гынсок, это всего лишь чанмин», бросил скупое «разберёмся на месте». Но когда этот старший-долбодятел-или-как-его-там усадил и без того нервничающего Чанмина в машину, то Шим окончательно запаниковал. — Послушайте, э-э-э… — Чон Юнхо. Но можно просто Юнхо. — Э-э-э, Юнхо-ши, — Мин нервно сглотнул и посмотрел на мелькавшие в окне деревья. — Не сочтите, э-э-э, за грубость, но, э-э-э, я не совсем понимаю, что происходит и куда мы едем… — В ресторан, — просто ответил Юнхо, неотрывно глядя на дорогу. Видимая Чанмину сторона его лица покрылась ярким румянцем. — В ресто..? — Ага. Чанмин откинулся на спинку кресла и принялся недоуменно пялиться в окно, находясь в состоянии, близком к «мамочки у меня хотят забрать все моё пиво караул». Если его задержал полицейский, то это плохо. Это феерически херово, потому что это значит, что на Чанмина непонятно каким образом донесли, его Т А С А М А Я сеульская история всплыла наружу и теперь ему грозит тюрьма. А может, ещё что пострашнее. Но с другой стороны, он работал в долбаном отеле, так что какого хрена… — Приехали, — невозмутимый голос этого идиотского солдатика прервал тягостные чанминовы думы. Пару раз моргнув, Шим вылез из машины и замер. Оказалось, что его действительно привезли в ресторан. Это был самый настоящий крутой ресторан — в котором подавались не макдональдские харчи, а крутая еда — прям ресторан-ресторан, да ещё не просто какой-то там ресторан, а ресторан на небольшом лайнере, проходя мимо которого Чанмин постоянно пускал слюни, но зайти не решался, ибо уж слишком голодными были там цены. Шим грешным делом подумал, что над ним сейчас поржут, сбросят в воду и посыплют сверху остывшими наггетсами, но вместо этого его премило подхватили под ручку и повели прямёхонько к освещенному яркими диодными лампочками входу. — Ты меня это… арестовываешь так? — осторожно поинтересовался Чанмин, аккуратно присаживаясь на плетёный стульчик под искусственной пальмой. — Вообще-то очаровываю. То есть это… — новый знакомый стал самую капельку пунцовым и посмотрел на Мина смущенным взглядом, виновато улыбаясь. Шим впал в ступор. — Очаровыва..? — Ага, — мужчина упрямо смотрел на безусловно симпатичную перечницу, кусая губы. — Ну ты это… мне понравился, да. Но я тут только по работе. Так что решил воспользоваться моментом. И это. Ну, — он вздохнул, поднимая взгляд на открывшего рот Чанмина. — Решил пригласить тебя на свидание. Да. Просто ты такой… хорошенький. — Такой… чегошенький? — глупо переспросил Чанмин, чувствуя себя совершенно по-идиотски от смущения. — Ну, красивый, — пробубнил в ответ солдатик, оглядывая Мина исподлобья. — Прости, если напугал. Я просто не знал, что мне сделать, вот и это… того, ага. Чанмин некоторое время сидел, беззвучно пялясь на него, но потом, что-то для себя решив, подался вперёд. — Так как, говоришь, тебя зовут? — Юнхо, — просиял тот в ответ. — Чон Юнхо.