Переменный ветер.

Дом из фиолетового кирпича стоит почти самым последним на улице. Если вы очень любите утренние сплетни, то не поленитесь зайти на рынок, чтобы перекинуться парой фраз с торговками, которые с особым восторгом расскажут вам, что не так давно там поселился еще один эксцентричный обитатель с носом настолько длинным, что кончик может запросто упереться в локоть. А если еще и купить у очаровательных дам что — нибудь к столу, так те и приправят эти новостями своими догадками, от которых кровь начинает стыть в жилах. Мистер Ролланд, начальник мелкой конторы по доставке писем, сегодня был особенно мрачным. Пошлины потихоньку росли, все сильнее и сильнее ударяя по скудному карману семейства, когда запросы семьи неизменно росли в геометрической прогрессии. Этим утром он читал газету, изредка бросая взгляды на странного гувернера, который занял отдельный столик у плиты. Хоть Миранда и позволила путнику есть с ними из одной кастрюли, Ролланд же не мог себе позволить того, что прислуга ела с ним за одним столом. Он, как и сам Седрик, был человеком очень благовоспитанным и рос в туманном Альбионе практически всю свою жизнь. Именно это их и роднило, но в тоже время разнило больше всего на свете. Седрик строго придерживался правил, когда его начальник нередко откланивался от курса и позволял себе пойти против нравов общественности. — Ролли, ты выглядишь озадаченным, — Миранда обеспокоенно посмотрела на своего супруга, приоткрыв рот. Пусть она и сделала несколько больших глотков черного кофе, но сонливость плотно отпечаталась на ее лице. — Что — то произошло? — Да нет, душа моя, все хорошо. Седрик, сидевший пусть за другим столом и не имевший возможности посмотреть на начальника, явно почуял подвох. Ролланд говорил так же, как и великое множество студентов, которые не выполняли домашние задания и приходили с пустыми руками. Богатый опыт работы с людьми, совершенно разными, временами играли химику на руку и помогали избегать определенных трудностей. Но увы, ему приходится сидеть с совсем чужими и противными детьми, чье мировоззрение только — только начало формироваться. И двое из трех уже вступили на истоптанные дорожки хулиганства и невежества. — Пап, — с набитым ртом произнес Джеймс. — А сегодня мы погуляем? Не будь Седрик воспитанным мужчиной, он бы непременно вставил колкое замечание по поводу речи столь юного создания. Бросив на мальчишку хмурый взгляд, химик осушил одним залпом стакан с разбавленным соком. На вкус было крайне отвратительно и навивало воспоминания о интернате, где мужчина жил все свое отрочество. Там он жил примерно в таких же спартанских условиях, деля комнату с тремя соседями и терпя насмешки от более старших товарищей. Иронично, что тогда и закончились счастливейшие годы беспокойной юности, уступив место тягостному периоду первых склок с семьей и первой, невероятно горькой юношеской влюбленности. — Боюсь, боец, не сегодня, — неуклюже ответил Ролланд, сворачивая газету в трубочку. — Сегодня твой старик будет занят, работая над счетами и занимаясь графиками. — Но… — Не сегодня, Джеймс. Мальчик сразу ссутулился и не поднимал своих глаз, упрямо всматриваясь в тарелку. Он не доедает свою порцию. Ему не хочется. Где — то там, в мутном фарфоре привезенном из ближайшего антикварного магазина, виднелись грустные зеленые глаза. Да, завтрак был безнадежно испорчен. Миранда посмотрела на мужа, после чего молча указала на часы. Настало время покидать свои места и идти в пусть. Седрик брезгливо сморщился, наблюдая за тем, как взрослые оставили грязные тарелки прямо на столе. Химик был гувернером, а не дом работником. Хоть и в истории было много случаев, когда гувернантки позволяли себе подработать уборщицами, сам мужчина не упал до такой степени. У него была гордость, какая — никакая, но она была. Поэтому он не прикасался к посуде господ, заботясь лишь о той посуде, из которой он ел. Сегодня занятия у детей начинались чуть позже и все из — за того, что некий хулиган испортил классную комнату, изрисовав парты и запачкав стены. В обычном порядке детей несомненно бы приобщили к труду, подавая тем самым полезный урок самостоятельности, но этот случай был особенным. И надписи тоже… особенными. — Мистер Сидрик, — София, маленькая девочка, едва достающая до бедер Седрика, неловко спрыгнула. — Мистер Сидрик! Сегодня будет идти дождь? Седрик вздыхает, но все же по привычке поправляет девочку и утвердительно кивает головой. А потом наблюдает, как это маленькое создание в длинном лиловом платье сама убирает тарелки, после чего не выдерживает и решает ей помочь. В этой рутинной суете он и не замечает, как Джеймс и Эмбер переглядываются между собой. Голод настигает Джеймса в школе. Тогда, когда до обеда еще целый час, а за душой нет ничего. Мальчик смотрит по сторонам, наблюдая за сверстниками, которые во всю достают из своих ранцев цветные контейнеры для завтрака и лакомятся едой из дома. У Джеймса тоже есть такой, но он обычно пуст. Отец не умеет готовить, а Миранда, какой бы талантливой кулинаркой не слыла среди соседей, просто не успевала готовить всегда и на всех. Наверное и сегодня придется попросить у товарищей что — нибудь, чтобы немного подкрепиться. Мальчик положил свой ранец на стол, готовясь к следующему уроку и заметил, что сегодня места куда меньше. Там, под бесконечными тетрадками и учебниками, находился его контейнер. Не веря своим глазам, Джеймс взял его в руки. Не пустой. Конечно, никаких горячих бутербродов или салата с плавленным сыром, там не было. Там было печенье с шоколадной крошкой («Мое любимое!» — пораженно подумал мальчик) и конфеты в блестящей обертке. В уголку была записка с пожеланием хорошего дня. Хоть там и было написано, что от Миранды, но грамматические ошибки и не очень хороший почерк указывал на его младшую сестру. Софию. *** Дети, они достаточно неприятные. Именно к таким выводам приходит Седрик, натирая ссадину Софии специальным раствором. Девочка тихо плачет, закрыв пухлое личико руками и на все вопросы отвечает заученное: «я упала с кровати». Боже, да он бы и не узнал, если бы сам не застал Софию, которая безуспешно старалась унять боль, наложив на ножку мокрое полотенце. Закончив с обработкой ссадины, мужчина закрыл дверь своей комнаты на ключ и на всякий случай закрыл замочную скважину цветастым галстуком, дабы мелкие сорванцы не смогли подсмотреть. После этого химик сел рядом с воспитанницей и достал блокнот для заметок. «Кто это сделал, София?» Девочка вновь заплакала, но не стала отвечать, намереваясь похоронить эту тайну с собой. В любой другой момент Седрик мог бы оценить это самопожертвование и подчеркнуть, что Миранда преуспела в воспитании даже больше, чем ее второй супруг, но эта чудовищная ситуация не располагала к такому. Мужчина вновь начал всматриваться в заплаканное лицо девочки, после чего вывел новую аккуратную надпись. «Это сделали они?» Ей всего восемь лет. Она умеет читать, немного, но простенькие связки предложений даются ей с легкостью. Седрик наблюдает, и с удивлением обнаруживает, как тяжелеет его сердце. Определенно, в проблеме нужно было разобраться. Девочка упрямо молчала, лишь изредка прося, чтобы ее оставили в покое. Но Седрик продолжал напирать и сдался лишь тогда, когда ворон прокричал. Черноклюв начал бить прутья клетки, требуя, чтобы хозяин его выпустил на волю. Посчитав, что это знак для прекращения каких — либо действий, Седрик сдался и выпустил птицу. Да и девочку, если подумать. Он не собирался сильно вмешиваться, но и пускать ситуацию на самотек — не мог. Седрик выходит следом за девочкой, молча провожая ее грустным взглядом. Застывает на лестнице и долго смотрит на детей, которые играли в холле. Он всматривается долго в лицо Эмбер, а позже переводит взгляд на Джеймса. Они, с точки зрения Седрика, кукольные. Немного пухлые, с румяными щечками и большими глазами. Несомненно, когда Эмбер вырастет, она станет неписанной красавицей, как и Джеймс, но если они в столь юном возрасте способны на что — то большее, чем на толчок сестры, то что из них вырастет в будущем? Молча, он спустился вниз, почти не привлекая внимания. Впереди был тяжелый разговор. Джеймс был потрясен. Эмбер же сохраняла лицо, да и выглядела ничуть не встревоженной или удивленной. Мальчик не понимал, почему его сестра была такой… Такой невыносимой! Не теряя времени, он вскочил на ноги и оттолкнув Седрика, поспешил на второй этаж. Чувство, прекрасно знакомое ему еще со времен начальной школы, захлестнуло с головой. Миновав коридорчик, Джеймс ворвался в комнату младшей сестры. Она, как и ожидалось, лежала на кровати и ревела в подушку. Сердце неприятно укололо и слезы Софии стали неплохим топливом для гнева. Для праведного гнева… — Я не оставлю все вот так вот, Соф. *** Очередным утром она улыбалась. Улыбалась этому миру, пряча красные глаза от матери. Джеймс же хмурился и временами смотрел на Седрика. Этот тощий, неприятный во всех отношениях, тип молчал. Не давал отчета Миранде и смотрел прямо на среднего ребенка. Джеймс наконец понял, что нужно делать. Он следовал за Софией с самого утра, проигнорировав нравоучения Эмбер и совет не совать свой нос не в свои дела. Мальчик соблюдал дистанцию, прямо, как персонаж любимого комикса, и старательно всматривался. Ребята, обижающие его младшую сестру, показались лишь во время школьного обеда. И это были мальчики, старше самой Софии на пару лет. — Ваш сын антисоциальный элемент, сэр, — заявила мисс Фауна, начальница по воспитательной работе. Джеймс зло фыркнул, потирая раздую щеку. Ссадины неприятно болели, но справедливое возмездие подогревало гордость ребенка. Он смог. Он отстоял Софию и преподал урок тем, кто решит еще раз обижать слабых. Только вот Фауна, старая ворчунья, была совершенно другого мнения. В этот момент Джеймс прекрасно понял, почему каждый, кто был лично знаком с ней, с таким презрением выдавливал это несчастное «мисс». У старухи характер оказался просто отвратительным, так что и не мудрено, что под венец она сходить не успела. Задиры стояли в противоположном углу комнаты и заливаясь слезами, прятались под юбки мам. Они настолько раздражали Джеймса, что тот не удержался и показал кулак одному из парнишек. — Вот видите, — заверещала мать одного из них. — Он угрожает нашим детям. Сначала драки, а потом пойдут и убийства! Я, между прочем, так все не оставлю! Мой милый непременно подаст в суд на вас, и вашего сына! — Я уверена, что сделал он не умышленно, — встряла Миранда, сердито нахмурившись. Она никогда не была любительницей конфликтов, но сама ситуация вынуждала ее показывать зубы. — Джеймс прекрасный ребенок, миссис. Вы явно предвзяты к нему. — Предвзята? — другая мамочка нахмурилась. — Не вам говорить, Миранда. Если в том месте, откуда вы прибыли, драка между детьми — это нормально, то здесь, в цивилизованном обществе, такое неприемлемо. — Они обижали Софию! — выпалил Джеймс, бессильно смотря на хмурого отца. — И тебе не стыдно прикрываться сестрой, Джеймс? — поинтересовался Ролланд. Миранда посмотрела сначала на мальчика, а потом на дочь. Та все время стояла в углу, пряча взгляд. Значит, это все же правда? Гнев начал медленно закипать в жилах, а кости угрожающе хрустеть. — София? — Он говорит правду, мам. Этого было достаточно. Миранда гордо прошла к приемному сыну и запустила свои руки в его светлые волосы. — Милый, сразу после этого мы возьмем тебе целых две вазочки с мороженом, — она улыбнулась, после чего перевела взгляд на родительниц - А вы, милые дамы, если так желаете судебной тяжбы, то даю слово. Мои адвокаты вас закопают. В любом случае, а ваши милые детки усвоят урок. Если родители не сумели воспитать достойно, то воспитает общество. — И ты ему веришь? — мрачно поинтересовался Ролланд. — Да, я ему верю, Ролли. *** Седрик, вообще — то искренне любит фильмы про плохих парней. И, кажется, Миранда их начала любить тоже. Собственно, как и Джеймс тоже сумел принять новую мачеху, да и этого странного гувернера с не менее странным именем. И пусть после этого инцидента он убежал из дома, но время все расставило на свои места. Джеймс не врун. Джеймс герой. И Седрик, кажется, начинает им гордиться.