La Poupee

— Гарри, — голос врача был убаюкивающим, слова — медленными и весомыми, — как ты себя чувствуешь? Мальчик сверлил пустым взглядом замызганный больничный халат, чей карман свешивался набок, как язык уставшей собаки, и потрепался от времени. Впрочем, как и его владелец, сидящий за заваленным бумагами столом. — Отвечай немедленно! — Вернон раздражённо задвигал моржовыми усами и скрестил руки на груди, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить ненормальному племяннику подзатыльник при посторонних. Дурсль уже тысячу раз пожалел, что разрешил школьному психологу проверить Поттера, надеясь, что мальчишку признают отсталым, и с Вернона будет меньше спроса. Как же он ошибался! Школа без промедления сообщила о состоянии ребёнка в соответствующие инспекции, которые, в свою очередь, обязали Дурслей регулярно показывать подопечного врачу. Мало того, по правилам лечебного заведения — если так можно было назвать бесплатную богадельню, выбранную Дурслями — на консультации у психотерапевта несовершеннолетний обязательно должен был являться вместе с опекуном. Поэтому каждый месяц то Петунья, то Вернон были вынуждены тащиться на другой конец города в разваливающуюся клинику для проведения осмотров полоумного Гарри Поттера. — Нормально, — мальчик невнятно пожал плечами и перевёл безразличный взгляд на засиженный мухами потолок, отстранённо думая, что Дурсли предпочитали проводить два часа в месяц в откровенных трущобах, лишь бы не тратить на «неблагодарного подкидыша» лишнего пенни. Врач покачал головой, его лицо выражало нечто среднее между «как же так» и «этого следовало ожидать». История болезни пестрила одинаковыми записями: «Хорошо» «Нормально» «Нормально» «Сойдёт» Сегодня предстояло внести очередное "Нормально" в этот бесконечный монотонный поток, такой же однообразный, как и проявляемые Поттером эмоции. — Гарри принимает препараты? — спросил психотерапевт, уже заранее зная ответ. — Выплёвывает, — буркнул Вернон. «Ложь», — безразлично подумал Гарри. Дурсли не покупали таблеток, не желая тратиться на того «кто всё равно закончит жизнь так же, как и родители-наркоманы». Поттер думал, что лекарства ему всё равно не нужны, он чувствовал себя… нормально. Намного лучше, чем раньше. — Пожалуйста, не надо! — мальчик закрывает голову руками и пытается забиться в угол, защищая исполосованную ремнем спину. — Пожалуйста!.. Голос дрожит, а Гарри захлёбывается слезами боли и отчаяния. — Заткнись! — Дурсль за шкирку вытаскивает племянника из укрытия и заносит ремень ещё раз, метя увесистой пряжкой по голым ногам. — Заткнись! Заткнись! Заткнись! — Какого чёрта ты молчишь? — Вернон нахмурил густые брови. — Не слышал, что сказал доктор? Жди в коридоре! Гарри даже не поморщился от громкого окрика. Только сполз с высокого, неудобного стула (кто вообще решил поставить это орудие пыток в кабинете психотерапевта?) и побрёл в сторону двери. — Гарри, — мальчик развернулся всем корпусом, терпеливо наблюдая, как психотерапевт роется в бумажках, — забыл спросить: ты случайно не видел ничего странного в последнее время? Чего совершенно точно не может быть? Волосы визгливой климаксной училки окрашиваются в ядрёно-синий цвет. Тётя Петунья, зло ругаясь, стрижёт мальчика на лысо, но пряди отрастают на следующее утро. Дядя Вернон, как резаный, орёт: — Ненормальный! Я отучу тебя от твоих фокусов! Ничего такого не-су-щест-ву-ет! — Не видел. Доктор удовлетворённо кивнул и застрочил в истории болезни. Гарри тихонько покачивался из стороны в сторону, рассматривая носки потрёпанных кроссовок, доставшихся по наследству от Дадли. — Чего встал? Иди в коридор и жди там! — Вернон размышлял, что ему самому скоро понадобится лечение, если мальчишка останется в его доме. И насколько всё было легче до девятого дня рождения малолетнего уродца! С самого утра Петунья отправила мерзкого мальчишку в небольшую тепличку за домом, где росли (в куда большей любви, чем Гарри) привередливые розы. Поттеру было поручено помыть стёкла, запылившиеся за засушливый июль. Мальчик тёр жесткой тряпкой стенки теплицы, изредка поглядывая на полянку перед домом, где Дурсли устраивались на пикник. Вернон разжигал гриль, Петунья носила из кухни посуду и закуски, накрывая на стол, а Дадли раскачивался на перекинутых через ветку дерева качелях. Гарри удручённо усмехнулся и вывел на грязном стекле «С Днём Рождения, Гарри!». Скоро под записью появился и торт с девятью свечками. Торт, которого никогда в жизни Поттера не будет. — Чем ты тут занят, бездельник? — пронзительно взвизгнула Петунья и хлестнула племянника белоснежным полотенцем по плечу. — Бездарный, ленивый, никчёмный мальчишка! Ни у одной семьи не получится вытравить из тебя ту безмозглость и зазнайство, что досталось тебе от бесстыжей матери и заносчивого папаши! — женщина шипела не хуже змеи и всё сильнее била полотенцем по открытым рукам. Гарри молчал. Ему было больно. Но это уже не имело значения. Как только дверь за Поттером захлопнулась, психотерапевт обратился к Вернону: — Что ж, диагноз неизменен: апатия. Единственное, в чём могу вас уверить, состояние очень устойчивое, и в ближайшее время госпитализация не потребуется, — доктор пожевал нижнюю губу, опять перебирая свои абсолютно бесполезные бумажки. — Следите, чтобы у мальчика не было галлюцинаций, они нередки при состоянии Гарри и могут указывать на развитие шизофрении. — Тогда мальчишку можно будет отправить в психушку? — глаза Вернона предвкушающе сверкнули. — Да, в таком случае Гарри может оказаться опасен для обычных, здоровых людей, и его нужно будет отправить в специализированное заведение. Сидя в машине, Вернон вертел в голове последние слова доктора: «специализированное заведение», «отправить подальше», «опасен для нормальных людей». Подъезжая к дому, мужчина уже был уверен в том, что ему нужно делать, чтобы самому не впасть в безумие, которым отравлял дом Дурслей Поттер.

***

 — Туни, — Вернон тяжело опустился на кухонный стул и взял ладонь супруги в свою. — Скажи, а когда именно твоя сестрица поехала в школу для этих ненормальных? Петунья вздрогнула и недовольно поджала губы, отводя взгляд. Её когда-то навязчивое желание отправиться в Хогвартс со временем переродилось в такое же яростное неприятие всего относящегося к магии. Что, впрочем, не мешало миссис Дурль до сих пор завидовать сестре. — На одиннадцатый день рождения к ней прилетела сова с письмом, — Вернон удивлённо хмыкнул в усы. Сова! Что за нелепица! — Да-да, самая настоящая сова. Так нагло влетела в окно и даже цапнула папулю за палец, — продолжила Петунья тоном «во всём виноваты эти гадкие волшебники». — Туни, когда мальчишке придёт письмо, пусть катится ко всем чертям, — выпалил Дурсль и для убедительности сжал пальцы жены. — Но Вернон! — лошадиное лицо Петуньи вытянулось ещё пуще прежнего, а губы плаксиво задрожали. Нет, если у Петуньи есть возможность не пустить племянника в Хогвартс, то Поттер никуда не поедет! Почему она — заботливая дочь, прекрасная хозяйка, старательная и прилежная во всём — правильная — не может стать частью того, совершенно поразительного мира из сказок, а жалкий оборвыш, бесполезный мальчишка, что днями напролёт тупо смотрит в стену, отправится в волшебную школу! — Мы должны выбить эти глупости из его головы, дорогой, а не потакать им! — Петунья вздёрнула длинный нос, уверенная в своих словах как никогда. — Если он поедет к этим… этим… фокусникам!.. он уйдёт из нормального мира навсегда. «А он этого не заслуживает» — Да и пусть валит на все четыре стороны! — маленькие глазки Вернона налились кровью. Он устал. От угнетающего присутствия полоумного в своем доме, от непредсказуемости возможной болезни, от поездок к психотерапевту и подозрительных взглядов соседей, перед которыми приходилось расшаркиваться с объяснениями: — Он у нас дурачок, плохая наследственность! Нет, что вы, со стороны отца, конечно! — Да, болезненный, все нервы нам с женой истрепал, не знаем, что с ним делать! — Совершенно невозможный мальчишка! Вы уж извините, мы проследим, чтобы он не приставал к вашим деткам! Вернон всегда стремился быть идеальным. Вернон был идеально круглой формы, у него был идеальный порядок в бухгалтерии, машина всего была идеально вымыта, и в своё время мужчина купил идеальный среднеклассовый дом. В котором должна была жить идеальная семья. Без Поттера. — Давай уже наконец избавимся от него и заживём спокойно! Петунья всплеснула руками, скидывая ладонь мужа, но даже не обратила на это внимание. Женщина отошла к окну и надолго замолчала. Её нервное, совершенно по-детски разобиженное состояние выдавал стук тонкого каблука по паркету, что раздражало Вернона, но мужчина не подавал вида, всё ещё надеясь, что жена согласится с ним полюбовно. В проёме появилась лохматая голова, безучастно разглядывающая взрослых. — Что тебе? — голос Петунью взлетел на несколько октав. — Пора готовить ужин, — Поттер, словно на автомате, совершенно не замечая необычной напряжённой атмосферы, царившей на кухне, прошёл к холодильнику и начал выбирать овощи из ящика. Петунья наблюдала за его заторможенными движениями с нарастающим раздражением. Вернон же смотрел на Петунью с немой мольбой. — Эй! — Петунья окрикнула племянника, пытаясь привлечь его внимание, но быстро вспомнила, что Гарри больше не реагирует на такие вещи: — А ну-ка повернись ко мне, когда я с тобой разговариваю! Мальчик медленно развернулся на сто восемьдесят градусов, всё ещё прижимая к груди свертки с овощами. Крышка холодильника ударилась о плечо, но ребёнок никак не отреагировал. — Мы подумали и решили, что больше не хотим заниматься таким безмозглым ребенком. Скоро ты переедешь в школу-интернат. — В школу святого Брутуса? — спросил Гарри бесцветным голосом, по которому нельзя было понять, счастлив мальчик или расстроен. Дурсли гадко хмыкнули в унисон. Школа святого Брутуса была популярной темой для обсуждения в их доме. По мнению старших членов семейства, хуже заведения было не придумаешь. Петунья с удовольствием рассказывала племяннику, как плохо кончают все воспитанники школы для неисправимых подростков, Вернон же смаковал, что именно сделают там с Гарри: и ученики, и учителя. — Нет, — Дурсль решил напоследок заставить ненавистного мальчишку понервничать. — В специализированное заведение, для таких же ненормальных, как и ты.