La Poupee

Утро в семье Дурслей начиналось до тошного предсказуемо, как в любой среднестатистической семье, чей образ пропагандировался на телевидении: вот муж — кормилец с достойным окладом и защитник в борьбе с муниципалитетом — читает свежую газету, мать — безусловно, домохозяйка — собирает в школу пышущего здоровьем ребёнка. Единственное, что выбивалось из плакатной картинки, был вынужденный приёмыш, готовивший завтрак для идеальной семьи. На кожу Гарри попала капля горячего масла, заставляя отдернуть руку от сковородки, но лицо мальчика, как и всегда, выражало полное равнодушие: и к боли, и к общей несправедливости происходящего. — Поживее! — поторопила племянника Петунья и вновь принялась ворковать над Дадли: совсем скоро у Дурсля-самого-младшего намечался день рождения, и чем ближе было торжество, тем менее объемлющей становилась родительская любовь. Гарри привычно раскидал яичницу по тарелкам и выставил на стол. Три прибора, три тарелки. Самому Поттеру сегодня предстояло доедать оставшийся со вчерашнего ужина ополовиненный Дадли кусок мяса, успевший превратиться за ночь в подобие подошвы. Гарри уныло повозил угощение по пластмассовому контейнеру и уже готов был на свой страх и риск попробовать вгрызться в отбивную, когда услышал пронзительный визг кузена: — Фуу! — мальчишка демонстративно скривился, а потом изобразил рвотные позывы, словно не зная, как бы получше выразить отвращение. — В моей яичнице волос! — и, действительно, длинный чёрный волос был накручен на вымазанную в желтке вилку. — Поттер специально тряс своей тупой башкой, чтобы я не успел позавтракать и меня наказали за опоздание в школьном лагере! — крокодильи слёзы катились по щекам, Дадли искоса поглядывал на реакцию родителей, которая не заставила себя ждать. — Мерзкий мальчишка, — Вернон смял в руках газету, представляя, что на её месте тонкая шея подопечного. — Так ты платишь нашей семье за всё то добро, что мы тебе сделали? «Куда только от этого добра деваться», — подумал Гарри, но ответил: — Простите, сэр, я не… — договорить он не успел. Петунья, как ужаленная, подскочила со своего места и, схватив Поттера за отросшие лохматые пряди, поволокла прочь с кухни. Гарри только ойкал и старался побыстрее перебирать ногами, чтобы поспевать за злобной тёткой и не лишиться клока волос, а женщина всё выплёвывала и выплёвывала новые оскорбления:  — Бестолочь! Бессовестный мальчишка! Да чтоб тебя черти драли, только и умеешь, что всё портить! Она подволокла мальчика к комоду в гостиной и, схватив из ящика завалявшуюся резинку, скрутила волосы племянника в высокий вихрастый хвост. С кухни прибежал Дадли и, тыча пальцем в Гарри, заливисто засмеялся: — Как девчонка! — он схватился за свой рыхлый живот. — Нет, ну прям куколка! Петунья резко отпустила Поттера, и тот беспомощно осел на пол. Женщина уже выходила из гостиной, приобняв за плечи всё ещё покатывающегося со смеху сына, когда прикрикнула: — Не смей снимать! Теперь всегда будешь носить, если уж стричься не даёшь. Гарри сидел на полу, несуразно раскинув подкосившиеся ноги. Руки безвольно повисли вдоль тела. Завязанные волосы больше не скрывали изумительных зелёных глаз, не выражавших ровным счётом ни-че-го.

***

День рождения Дадли отмечался с размахом. В честь такого великого события, как одиннадцатилетие, было принято решение съездить в зоопарк. И, как проявление невиданного благодушия (и последствие сломанной ноги миссис Фигг), Гарри взяли с собой. Сначала накуксившийся от дополнительного «подарочка» Дадли вскоре повеселел, узнав, что шпынять Поттера за спинами родителей до поросячьего визга здорово, особенно — в приятной компании Пирса. Гарри молча сносил все подножки и толчки, рассеянно потирая ноющую после болезненных щипков кожу. Мальчик смотрел по сторонам, подмечая, какими ухоженными и сытыми выглядели животные зоопарка. Гарри разглядывал беззаботно резвящихся мартышек, отстранённо думая, что им неплохо живётся в неволе. Совсем другого мнения он был об огромном удаве, которого отчаялся разбудить Дадли. Змея свернулась огромными толстыми кольцами и уложила голову поверх. — Тупая гадюка! — крикнул Дадли, не вникавший в особенности зоологии, и убежал дальше по проходу. — Тебе повезло, что ты глухая, — прошептал Гарри. Змея приподняла морду и между клыков мелькнул длинный язычок. — Я бы тоже хотел быть глухим и слепым. — Зззмееуссст говорит сстранные вещщщи, — прошипела змея. — Хххочет быть больным, а это почти мёртвым! Гарри вздохнул и по старой привычке потёр шрам. — Ну вот, галлюцинации, — мальчик внимательно разглядывал удава, — наверное, я всё-таки схожу с ума, и скоро дядя Вернон отправит-таки меня в психушку. — Зззмееуссст не сссумассшедший! Зззмееуссст — король зззмей! — утешила Поттера неожиданно понятливая собеседница. — Однажжжды у зззмееуссста будет под пятой целый выводок ззззмей! Гарри подумал, что это было бы неплохо. Змеи оказались довольно приятными, в отличии от большинства людей. И если такие спутники будут сопровождать Поттера в его сумасшествии, мальчик не имел ничего против. Вежливо попрощавшись, Гарри отошёл от клетки. И уже после, выходя из зоопарка, порадовался, что лев, с которым Поттер попытался завязать беседу, не повёл и ухом. Значит, забавная галлюцинация окончательно прошла.

***

Вернон разглядывал письмо из Хогвартса, будто оно пришло именно мужчине — с неприкрытым удовольствием. — Ну всё, Поттер, скоро ты наконец-то съедешь и перестанешь мозолить мне глаза! — пальцы Вернона подрагивали от предвкушения, когда он открывал конверт. Гарри поднял голову и перестал подметать пол, терпеливо ожидая продолжения от родственника. — Пакуй вещички! — Вернон гаденько засмеялся, приглаживая свои усищи. — В скором времени за тобой явятся! Мальчик потупил взгляд. У Дурслей жилось несладко, но то ли ещё будет в сумасшедшем доме! Нет, Гарри совершенно точно туда не хотел.  — А всё знаешь почему, мальчишка? — мужчина не мог перестать потешаться над детской растерянностью. — Потому что ты, Поттер, — волшебник! Кухня наполнилась громким издевательским смехом. Гарри на секунду представил, как врачи в графе «диагноз» пропишут: «волшебник». В принципе, звучало неплохо.

***

Тридцать первого июля всех Дурслей собрал в коридоре настойчивый громкий стук и последовавший за ним грохот от упавшей двери. Петунья взвизгнула и обняла тощими руками сына, у которого раскрылся рот в изумлении при виде огромного человека, заграждавшего собой выход на улицу. — Я пришёл за Гарри! — хмуря косматые брови и наставляя в грудь Вернона зонтик, проревел великан. Нужно отдать должное чувству самосохранения Дурсля-старшего, тот не решился пререкаться, только попятился задом в сторону чулана и вытащил оттуда мальчика, не отрывая при этом перепуганного взгляда от разъярённого мужика на пороге. — Забирайте! — Вернон подтолкнул воспитанника в спину, заставляя пробежаться по короткому коридорчику и чуть ли не врезаться в живот «гостя». Гарри смерил задумчивым взглядом великана, оценивая его исключительно масштабные размеры, и повернул голову в сторону сгрудившихся в кучку Дурслей, ожидая приказаний. — Иди, иди отсюда! — и Вернон, и Петунья суматошно махали в сторону двери, желая как можно быстрее избавиться от мальчика и посланного ему в помощь… кого?  — Гарри, так это ты? — наконец отмер великан, и лицо его разгладилось, а на глазах выступили крупные слёзы, которые мужчина тут же промокнул рукавом видавшего лучшие времена пальто. — Меня зовут Рубеус Хагрид, я пришёл помочь тебе собраться в Хогвартс! — Хогвартс? — переспросил Поттер. О таком месте он не слышал. — Хогвартс, — радостно подтвердил Хагрид и вывел мальчика на улицу, аккуратно подталкивая в спину огромной ладонью. — Школу для настоящих волшебников! Гарри и не думал, что это такой распространённый диагноз.

***

— Ну что, Гарри, как тебе Косой переулок? — в пышной бороде Хагрида блестели остатки мороженого. Полувеликан (как уже выяснилось) выглядел куда более взбудораженным предпринятым забегом по магазинам волшебного квартала, чем Поттер. — Спасибо за сову, Хагрид, — мальчик прижимал к груди тяжёлую клетку с Хедвиг. На имени настоял Хранитель ключей, сам Гарри думал оставить птицу «совой», но с предсказуемой покладистостью принял и предложение полувеликана. — Дыть, Гарри, как жеж животинке без имени-то? — изумился лесничий. — Она ж живая, всё чувствует, понимает. Как и любое существо: ты к нему с ласкою, и оно тебе любовью отвечает, понимаешь? Мальчик не понимал, но кивнул. Да и как тут понимать, если в жизни ничего кроме злобы и не видел, а на неё научился не отвечать вовсе. — Да не за что, Гарри, — Хагрид зарделся от смущения и запустил лапищу в волосы на затылке. — Так это… как тебе волшебный мир? Поттер в деталях вспомнил, как они прошли через раздвинувшуюся по приказу зонтика Хагрида арку, как посетили банк, где Гарри показали, насколько он в действительности был богат. И тут-то мальчик усомнился, а не спит ли. Может, это его больное воображение рисует картинки так желаемого благополучия, счастья — достижимого, в случае Гарри, только с помощью «магии»? Так что всё последующее уже не удивляло Поттера вовсе, и смотрел он на совершенно изумительные вещи совершенно не изумлённо, как будто экскурсия в волшебный мир была не больше чем сном. — Это потрясающе, спасибо, — ответил Гарри. За такой хороший, сытный сон не грех и поблагодарить! — За что спасибо, за что, — замахал руками полувеликан и, стушевавшись, начал рыться в многочисленных карманах. Найдя в одном из них небольшие часики, Хагрид заторопился. — Ну, Гарри, бывай! Встретимся ужо в Хогвартсе. Сейчас мне пора, профессор Дамблдор — величайший волшебник! — просил как можно раньше доставить Ту-Вещь. Той-Вещью было сверхсекретное задание Хагрида в Гринготтсе. Гарри покачал головой и подумал, что, может, Дамблдор и великий волшебник, но немного не в себе, раз доверяет такие вещи простодушному Хранителю. — Хорошо, — вежливо ответил ребенок и перехватил поудобнее клетку, готовясь прощаться. — Вот твой билет, — полувеликан протянул слегка помятый конверт. — Платформа девять и три четверти! Дома, сидя в выделенной Дурслями комнате, Гарри долго смотрел в красивые совиные глаза и размышлял, что же из этого дня было правдой, а чего он лишится навсегда, стоит санитарам Хогвартса прописать полоумному Поттеру таблетки.