***
После того, как завтрак, состоящий из орехов и сухофруктов был окончен, а все купленное оказалось в сумках с остальными припасами, команда приступила к привычным сборам. Неделя в путешествии не прошла даром: все уже запомнили свои обязанности и задачи, потому и рутина, требовавшая бы долгие часы при работе в одиночку, теперь занимала от силы пятнадцать минут. Если повезет закончить до полудня — большой остаток дороги они проведут под приятными лучами солнца. Рапунцель была занята сбором непосредственно еды, одежды, одеял, и прочих вещей первой и не очень важности. Неудивительно, что после долгих лет проведенных в башне и ежедневной в ней уборке, у девушки выработалась способность организовывать и, как можно удобнее располагать даже самые неудобные предметы так, чтобы они помещались в самом маленьком мешке. По правде говоря, когда Кассандра впервые увидела эту невообразимую способность, горшок с цветком, что она держала, вывалился у нее из рук. Принцесса, благодаря наработанному опыту, быстро разбирается со своей обязанностью. Обычно, закончив пораньше, она помогает остальным — с тем, чтобы поскорее собрать палатки и избавиться от всех следов пребывания, отсекая возможность чьего-то вмешательства, с тем, чтобы найти еду для Макса и Рудигера—Но сегодня в голову к златовласке пришли несколько другие мысли, и та, приняв непринужденный вид, направилась в сторону Юджина. Помнится, Кассандра была в восторге от того, какое задание легло на плечи Фицерберта — возможно из-за того, что оно оказалось самым скучным из всех возможных. Задача состояла в том, чтобы найти где-нибудь воду, вскипятить её, используя остатки огня, а затем просто ждать, пока та охладится, чтобы разлить её в бутылки для питья. Кассандра назвала это просто «сбором воды», Юджин назвал это «Извращенным, жесточайшим наказанием». Вскоре принцесса разглядела своего суженного, сидящего скрестив ноги на бревне и зевающего над горшком, полным воды. Рапунцель, завидев это зрелище только закусила губу и едва заметно пристроилась рядом. Парень встрепенулся, однако, выражение его лица быстро сменилось заботливым и нежным, стоило только заприметить знакомые золотые локоны. Эта сцена заставила принцессу мягко улыбнуться в ответ: он был рад видеть её каждый раз, а она была так же рада делать его счастливым одним лишь своим присутствием—Она была рада, что в ответ на его любовь она могла отплатить тем же. — Блонди! — Юджин развел руки в приветственном жесте и бережно усадил на бревно рядом. — Пришла на помощь? — А тебе она нужна? — Спросила девушка, заправляя шальную прядь за ухо. Парень опустил глаза на уже прекративший дымиться горшок, в котором блестела уже порядком поостывшая вода, и неловко засмеялся: — О, ну, видимо нет. Тогда просто составишь мне компанию, верно? Уж я-то обеспечу тебе теплый приём! — Ну, очевидно. Ты как-никак, следишь за кипятком. Пусть и остывающим. — Да, блонди, но я настоятельно рекомендую не напоминать мне об этом, это не сделает процесс менее— — …Менее душераздирающе скучным? Он активно закивал: — О, да! И как ты узнала, что я это скажу?.. Та лишь мягко захихикала, приобняв своего суженного со спины: — Ты ведь всегда это говоришь. — Что? Не правда! — Юджин надулся и обиженно скрестил руки на груди. — Правда. — Быть не может! Она только смиренно похлопала его по плечу, широко улыбаясь. Паскаль беспокойно вертелся на правом плече, что-то неразборчиво воркуя. — Правда ранит, знаешь ли! — Прямо в сердце. — Одухотворённо заключил Фицерберт, приложив руку к груди, а затем вдруг приподняв бровь, окинул собеседницу серьезным взглядом. — Кстати, насчет правды. Давай-ка, блонди, рассказывай, в чем дело? Внезапная смена темы застала принцессу врасплох, но та быстро собралась и неловко сложив руки на коленях, спросила: — Ни в чем! — Да, ладно, обычно ты сразу же ищешь себе занятие, но сегодня, видимо, решила оставить рутину Кассандре, что на тебя вовсе не похоже. Так что… — Он многозначительно двинул бровями, не прерывая зрительный контакт. — Соизволишь посвятить меня?.. Рапунцель смущенно заулыбалась, и запустила пятерню в волосы. Сначала Кэсс, теперь Юджин… Неужели у нее все настолько плохо со скрытностью?.. — …Это насчет Вэриана. Стоило только имени алхимика прозвучать, лицо мужчины тотчас же преисполнилось озабоченностью и беспокойством. — Если шкет посмел сказать или сделать что-то не то… — Нет, нет! — Рапунцель взбудоражено замахала руками, но затем всё-таки вернулась к перебиранию локона светлых волос. — Ну, то есть, не хуже обычного. Я просто думала… — Она остановилась, и уткнулась взглядом в землю, устланную хвоей, размышляя над тем, как удачнее сформулировать мысль. — Ты меня что, от него защищаешь? То есть, ну, от Вэриана. Юджин отстранился и скривил губы в жалкой попытке выглядеть невинно: — Ну, «защищаю» — это ты, конечно, перегибаешь палку. Может, прикрываю? — Юджин. — Слушай, блонди. Я, как никто другой знаю, что тебе не нужна опека. — Он обнадеживающие улыбнулся и аккуратно взял девушку за руку. — Но Вэриан… Есть в нём что-то неправильное, темное… А ты… Ты будешь изо всех сил пытаться искать в нём остатки добра. Ты ищешь их во всех. Даже в ком-то вроде него. — Он медленно поднял руку и нежно провел пальцем по щеке своей суженной в успокаивающем жесте. — Даже в ком-то вроде меня. Рапунцель только закусила губу: — Я не… К чему ты это—Ты хочешь сказать. Что пытаясь найти в нем свет, я… — Ты открываешься. Становишься беззащитной. — Юджин выдает это на одном дыхании, не позволяя ей закончить самой. — Тебе ведь тяжело и стыдно, ты хочешь загладить вину перед ним… Ты сама говорила, помнишь? Но, давай просто признаем: шкет… Ужасная личность с мерзким характером и вечно распахнутым ртом, полным ругательств. — Юджин пару мгновений молча разглядывал лицо, внимательно выслушивающей его собеседницы. — Блонди, то, что ты делаешь — поистине невероятно. Это спасло уже многих людей, сошедших с пути, может спасет и Вэриана—Но пока он принимает это за слабость и пользуется твоей добротой в своих целях, это не даст ничего, кроме боли. Особенно тебе. Будь уверена: он будет целиться точно в сердце. А вот мы с мелким друзьями особо никогда не были, меня его слова не заденут так сильно, как тебя. Рапунцель пару раз моргнула, с видом человека, принявшего простую истину: — Так значит… — Пробормотала она. — Прикрываешь. — Прикрываю. — Подмигнул Юджин, расплывшись в ослепляющей улыбке. — Если успокоит, Кассандра тоже под моим крылом. Шкет любит потрепать ей нервишки. Лучше не стало. Рапунцель удалось выдавить только слабую улыбку и еле слышно пробормотать: — Да… Должно быть голос снова её выдал. Юджин прекратил улыбаться, а затем одним резким движением соскочил с бревна и упал перед девушкой на колено, сжав её хрупкую ладонь в своих двух, крепче, чем прежде. — Выслушай, Рапунцель. Ты — сильнейший человек, из всех, с кем я знаком. И ты мне доверяешь, верно? Так поверь же на слово: до колючего сердца пацана ты достучишься без проблем. — Он на секунду отвел взгляд. — Но ты не обязана это делать. Да, возможно Вэриан — твоя забота. Я знаю, знаю! …Но ты не должна разбираться с этим в одиночку, даже если способна. — Он попытался криво улыбнуться, но выглядело это столь неестественно и печально, что затея была отброшена, а на принцессу устремлен серьезный взгляд карих глаз. — Просто позволь мне сделать это ради тебя. Хотя бы раз. Пожалуйста. Рапунцель молчала пару напряженных мгновений, а потом устало вздохнула, и, наконец-то искренне заулыбалась: — Ладно. — Юджин, с видом победителя поцеловал руку своей суженой, да так быстро, что та не успела и среагировать… Ну, разве что сдавленно засмеяться. — Ай, щекотно! — Ага-а! Принцесса боится щекотки! Так и знал! — Ты давно это знал! — Пробормотала Рапунцель, уступая мужчине место, когда он вернулся на свою сторону бревна, приобнял её за плечо и осторожно притянул поближе. Уютно устроившись в теплых объятиях Юджина, Рапунцель почувствовала себя почти полностью умиротворенно и принялась осматривать уже почти полностью собранный лагерь. Макс волочил по пыльной земле ветку дерева, заметая следы от копыт, Кассандра привязывала к Фиделле мешки с вещами, убеждаясь в том, чтобы всё держалось крепко и надежно. Вэриан, прилично потрепанный, тащил с противоположной стороны ведро с водой, чтобы потушить костер. Эта сцена давно стала привычной — Кассандра дала алхимику именно это задание, скорее всего именно потому что оно являлось наиболее скучным и муторным из всех, исключая сбор питьевой воды— что не вариант — воительница за километр обходила риск быть отравленной. В итоге, принцессе осталось только наблюдать, как мальчик медленно тащил за собой ведро, и неизменный металлический шар, с трудом переставляя ноги. Отросшие волосы спадали на лицо, из-за чего алхимик без конца вертелся, пытаясь их смахнуть, не отрывая при этом от ручки ведра дрожащие тонкие руки. Он сжимал зубы, как от боли, что, видимо, должно было заставить его выглядеть угрожающе в глазах посторонних, но все же… Ничего не изменилось с того разговора в тюремной камере. Мальчик. Уставший, растерянный, отчаявшийся, с трудом сдерживающий слезы. — Я знаю, что он опасен. — Наконец произнесла принцесса, мягко, тихо, настолько, чтобы только Юджин и мог её услышать. — Но я просто… Чувствую себя ужасно, лишь глядя на него. Юджин промолчал, но спустя пару коротких мгновений подарил девушке осторожный поцелуй в лоб. — Я понимаю, блонди. — Он мягко взял её руку в свою, переплетая их пальцы. — Правда понимаю. Но… Рапунцель, прошу, не забудь: Вэриан действительно опасен. Неважно, кто он, неважно, закован ли он в цепи. Он чуть не прикончил твою маму! — Каждое новое слово мужчина говорил с нажимом, преследуя лишь одну цель: достучаться до сердобольной девушки. — Он мог раздавить Кассандру без всяких на то причин! Вспомни всех этих невинных граждан, солдат, всех, на кого он спустил зверя, в ту ночь похищения королевы… Он был готов пойти на убийство, и это стало бы только началом. Закончив, он дал время на ответ златовласке, но, так его и не дождавшись, продолжил, уже в куда более мягкой манере: — Блонди, — Вздохнул он. — Я представляю, что ты чувствуешь, но... От мальчишки стоит ждать подвоха. Особенно тебе. Рапунцель устало прикрыла глаза, отвернулась и обречённо уткнулась в плечо Фицерберта: — Я знаю. Знаю, Юджин. — Знание не помогло, да? — Протянул тот, успокаивающе поглаживая волосы принцессы. — Не очень. — Всё нормально, блонди. Я серьёзно, ничего страшного. — Твёрдо вымолвил Юджин. — Даже если ты забудешь— я всегда здесь, чтобы напомнить. — Он нежно приподнял её лицо за подбородок. Девушка открыла глубокие зелёные глаза, силясь прочитать... Прочитать в его лице что-то… Что-то, что он так усердно прячет. Но увидела только спокойный, влюблённый взгляд, без каких-либо примесей гнева или страха. — Ты не отправишься в этот бой одна. Невзирая на чувство сомнения и тревоги, что-то в словах Фицерберта заставило её расплыться в улыбке и обхватить шею любимого в объятиях. — Спасибо, Юджин. — Не за что, Рапунцель. Душещипательную сцену бесцеремонно прервал прилетевший в их сторону мешок с вещами, запущенный раздражённой Кассандрой, которая, обратив на себя внимание, тут же уперла руки в бока и властно крикнула: — Эй, голубки! Соберитесь! Мы здесь не сопли распускать пришли! — Да, да, Кэс, прости! — У нас же был момент связи! — Обиженно взмахнул руками руками Юджин, а затем шутливо потрепал златовласку по голове. — Так и быть, беги по своим делам, я здесь почти закончил. — Раз ты так в этом уверен, — Рапунцель непринужденно пожала плечами, развернулась и вприпрыжку помчалась на помощь Кассандре. В итоге команда оказалась готова в путешествию, когда солнце только достигло верхушки неба. Юджин с Рапунцель расположились на спине Максимуса, а Кассандра усадила Вэриана спереди неё на седло Фиделлы. Железное ядро алхимик притянул к груди, сохраняя угрюмое выражение лица. — Все готовы? — Кассандра окинула присутствующих оценивающим взглядом. — Да! — Тогда выдвигаемся. — Она ловко вскочила на лошадь, потянула её за поводья и властно пришпорила. Фиделла рванула вперед, через лес, оставив Максимуса в двух метрах позади. Вот, деревья расступились, открыв путникам вид на чёрную дорогу, ведущую далеко за горизонт. Рапунцель покрепче сжала поводья в руках и кинула на Юджина мимолетный взгляд. Тот нежно приобнял принцессу со спины. Оба просто надеялись на лучшее.***
Солнце грозилось расплавить Вэриану мозги. Не важно, как он изворачивался, щурился, пытался отвлечься или расслабиться, проклятое светило продолжало долбить беспощадными лучами неприкрытую голову. Жара давила на хрупкое мальчишеское тело не хуже мокрого одеяла, заставляя пот стекать крупными каплями по лбу, а рот уподобляться пустыне, где накатывающая тошнота была перекати-полем. Оковы на руках и ногах, казалось, были раскалены до предела, растирая горящую кожу и превращая лёгкое терпимое раздражение в невыносимую волну боли, свободно растекающуюся по организму. Железный шар, который Вэриан должен был держать в руках во время езды, с каждым днем становился все тяжелее, благодаря истощению и недосыпу, а зной только давил на сознание, превращая задачу в сущий ад, в котором подросток был вынужден бороться с обмороком каждую секунду. Рудигер, утешительно устроившийся на плече оказался и благословением и проклятьем, защищающим шею от солнца, но жмущимся к ней липкой от пота шерстью. Сомнений не оставалось: алхимик после всего этого будет неделями пахнуть, как грязный енот. Лошадь продолжала беззаботно цокать, не имея ни малейшего понятия о дискомфорте наездника. Ей невдомёк было, что когда она сделала слишком резкий рывок вперед, железный шар едва не выскользнул из рук измотанного мальчишки. Он лишь в последнюю секунду впился мокрыми пальцами в гладкую поверхность, стиснув зубы от, с трудом сдерживаемой боли. Голова раскалывалась от двух часов, проведенных под палящими лучами, глаза слезились. — Смотри, не урони. — Холодно бросила Кассандра. — Слушай, может я подержу, мне не-- — Всё под контролем. — Отрезал Вэриан. Та ничего не ответила. Руки сидящей позади него воительницы огораживали его с обеих сторон, крепко держась за уздечку. — Сама за дорогой следи. — Я слежу. — Оскорбленно отозвалась она. Лошадь, как назло наезднице, споткнулась в очередной раз, вынуждая юного алхимика закусить губу так, что почувствовался вкус крови. — Так я и поверил. Брюнетка стиснула зубы, но ответила молчанием. Не проронила ни слова даже когда Фиделла споткнулась в третий раз. Вэриану оставалось только смотреть на проезжающие мимо деревья и кусты сквозь пелену влаги, застилающей болящие глаза и бороться с нарастающей болью в руках. Рудигер что-то мягко заурчал, поглаживая веснушчатую щеку маленькой лапкой. Вэриан со вздохом благодарности прикрыл глаза, позволяя себя успокоить и пережить следующие несколько часов безостановочного движения. Он не посмеет показать другим, как ему больно, как он слаб. Он отказывается. Пожалуй, это чертово приключение с самого начала было для него адским котлом, в который он сиганул с разбегу, забывшись в чувстве безысходности. Разумеется, никто и не говорил, что это будет просто, что объединившись с Рапунцель он решит все свои проблемы. Никто не говорил, что путь будет приятным. Ничто не может быть приятным в такой компании. Но дело было даже не в том, с кем он путешествовал. А в том, что он путешествовал вообще. Теперь это стало очевидным — согласие было ошибкой, ведь у Вэриана… У Вэриана был нулевой опыт в походах. Наибольшее расстояние, преодоленное им за всю жизнь — это путь от Старой Короны в столицу в компании с отцом, что составляло шесть часов пешком или два верхом. Никогда еще ему не приходилось разбивать лагеря, проводить холодные ночи в дикой природе. Алхимик ведь даже из дома толком не выходил… Теперь, когда пришло время об этом задуматься… Все-таки открытые солнечные поляны не шли ни в какое сравнение с уютной родной лабораторией в подвале. А теперь неизбежность ставила его перед задачей - долгое, изнурительное путешествие без точного места назначения, с жуткими лесными чащами и холодной едой. Весьма печально, если быть откровенным. Даже сравнение с ужасающей тюремной камерой не помогало воспрянуть духом. Всё-таки ощущения, испытываемые от нахождения в том замкнутом пространстве — малость другой опыт. Пусть теперь мальчик и мог вдохнуть полной грудью, сон не шел ни в какую. В спину постоянно впивались то корни, то камни, оставляющие на ней кровоточащие синяки, а многочасовая езда включала в себя такие последствия, как: затекшие конечности, мозоли и сгоревшая кожа. Более того, чем дальше от Короны заводили их камни, тем пустыннее и жарче становилось вокруг. Причем никакой мотивации этот кошмар терпеть не было и в помине: одно дело знать, куда ты направляешься и что от этого ждать, другое, трястись на седле уже неделю и не видеть результатов. Вэриан голодный, невыспавшийся, израненный, и, совершенно заколебавшийся всем этим одновременно. Каждое неверное движение лошади, каждый миллиметр соскальзывающего железного шара, каждая вспышка боли его истерзанных ног заставляли темноту сгущаться перед глазами, затуманивая взор, заставляли алхимика скрипеть зубами уже не сколько от боли, сколько от ненависти ко всему происходящему. Из полученного опыта ему было известно, что ближайшая остановка будет не раньше, чем через два часа, и также ему совершенно точно было известно, что столько времени он терпеть не сможет ни физически ни морально. Он просто не хочет это терпеть. Его бесит эта дорога, его бесит эта лошадь, его бесят эти цепи, сковавшие его ноги и руки. Бесит еда, сумки, жуки, деревья, ещё бесят люди, с которыми он застрял в этой дыре на неопределённое количество времени. Но больше всего его бесит тот омерзительный факт, что эти люди и не думают разделять его дискомфорт. Откуда-то сзади раздавался беззаботный смех Рапунцель и Юджина, отчетливо слышались их перетирания и безостановочный щебет о том, какие «невероятные» и «волшебные» места они собираются посетить и что будут в них делать. Даже Кассандра не оставалась в стороне и время от времени её мягкий голос эхом отдавался у заключенного в ушах, что невыносимо действовало на нервы. Им… Им всё это нравилось!.. Им нравились бесконечные поездки, отвратительные лагеря и сборы, нравилось подгоревшее мясо, палящее солнце и холодные ветры, нравился путь в неизвестность, и в этот конкретный, определённый момент Вэриан вдруг возненавидел их всех до единого так сильно, так невыносимо!.. Это попросту сводило с ума, это прожигало его изнутри, это заставило его мир перевернуться с ног на голову… Только вот, как оказалось, перевернулся вовсе не мир. Перевернулся он. Осознание этого, к сожалению пришло только когда мальчишка ощутил удар головы по твердой земле. С обмороками у Вэриана был некоторый опыт. Хотя раньше, когда отец был рядом, всё обходилось как-то проще. Отец всегда напоминал: Иди спать, Вэриан. Уже полночь, или даже: Ты точно ел сегодня? и Не забудь надеть свои очки, Вэриан, иначе останешься без экспериментов на неделю. Да, отец всегда заботился о здоровье своего сына. А после…После, после того, как отец… Ну, в общем после всё стало куда сложнее. Раз за разом Вэриан забывал о том, сколько дней назад он ложился в постель, когда в последний раз ел, забывал порой надевать каску или перчатки, из-за чего к концу недели руки пестрели новенькими ожогами и шрамами. До инцидента алхимику приходилось пережить лишь пару обмороков: от порезов и тошнотворного вида крови, который он не переносил, и во время слишком уж напряженной работы в рамках крайнего срока, как, например, перед научной выставкой. Ну а после 'эпизода' впадание в бессознательное состояние стало частью его ежедневной рутины. Мальчишка потерял счёт своим пробуждениям на холодном полу или столе, забрызганном химикатами, с чувством человека, которого переехала тройка лошадей, запряженных в заполненную карету. Как-то раз… В самый худший раз… Он очнулся, лёжа у стены с кружащейся головой и режущей болью в животе, и ещё с Рудигером, мечущимся вокруг и остервенело пихающем ему в рот орехи. Енот тревожно царапал лапками бледные руки, силясь растормошить хозяина после голодного обморока. С того дня Вэриан старался следить за собой усерднее. Отец… Отец был бы недоволен своим сыном за такое поведение. Ещё и Рудигер вёл себя напряженно и испуганно, а мальчику не хотелось вновь втягивать питомца в стрессовую ситуацию. Но обмороки не прекратились… Совсем. Особенно очевидно это стало теперь, когда Вэриан обнаружил голубое небо перед глазами, сухую траву и песок вокруг, а свою голову звенящей от боли. Откуда-то сверху раздавались встревоженные голоса, и мальчик понял, что всё ещё злится. На себя, за то, что показал слабость, и на них, за то, что увидели это. Над ним навис расплывчатый силуэт, быстро приобретя узнаваемую форму: тёмные волосы, серо-зелёные глаза, высокие скулы. Кассандра. Склонилась над его обездвиженным телом, проверяя температуру наложенной на лоб рукой. Она покачала головой, осторожно приподняла его за плечо, и, нахмурившись спросила: — Вэриан. — Чертовка, ещё и состроила виноватое лицо, чтоб её. — Что с тобой? Перед глазами всё плыло, но алхимик нашел в себе силы, чтобы смахнуть её руку со своего плеча. Девушка отдёрнулась, как от удара, и потянулась к мечу, покоящемуся на поясе. Всякое подобие заботы и нежности сошло с её лица так же внезапно, как и появилось. Вэриан, дрожа, впился пальцами в сухую землю, пытаясь встать. — Ничего. — Бросил он, продолжая бесплодные попытки подняться. Однако, на полпути дрожащие колени подвели его, заставляя всё тело неловко повалиться обратно на землю. Кассандра бросилась вперед, чтобы поймать алхимика, но тот, очень некстати, оказался поражён паникой. Не контролируя свои действия, он в последнюю секунду оттолкнул Кассандру в сторону, отправив их обоих в свободный полёт. Мальчишка больно ударился лицом о песок, со всего размаху приземлившись на неудачно подвёрнутую руку. Справа Кассандра вскрикнула, скуляще, болезненно. И когда Вэриан приподнялся на локтях, чтобы оглядеться по сторонам, его глаза широко распахнулись от увиденного зрелища: Кровавая дорожка разукрашивала песок, вытекая из-под головы воительницы, упавшей на острый, грубый камень. Чувства были смешанными: вид крови вызвал у него тошноту, а вот вид Кассандры вызвал смех. Это был странный, дрожащий звук, не выходящий из его рта целую вечность, вынуждающий горло гореть, а глаза слезиться. Он ненавидел её так сильно. Ненавидел её самоуверенность, её улыбку, и то, как легко он стал ей врагом. Она заслужила это. Какая-то незначительная часть воспаленного мозга кричала, что ей сейчас, должно быть, очень, очень больно. Но какая к чёрту разница? Это то, чего она достойна. С чего бы Вэриану беспокоиться о её благополучии, если всё, чего он жаждет — её страдания? Кассандра медленно перевернулась на живот и окинула Вэриана взглядом, полным ярости и отвращения: — Какого хрена, Вэриан? — Сорвалась она. — Что ты-- — Я не виноват. — Голос алхимика был всё ещё сиплым после того жалкого подобия смеха, рот кривился в неприятной, нездоровой улыбке, а руки безостановочно царапали землю. — Не нужно было лезть ко мне! — Он снова прерывисто засмеялся, прижимая колени к груди и отползая подальше от раненой воительницы. — Но, Вау! Видимо, не такая уж ты и неуязвимая без своих сверкающих доспехов, да, Кэсси? — Вэриан! — В ушах эхом отдавался крик Рапунцель, звучащей разгневанно и в равной степени беспомощно. Но всё это не имело значения. Сейчас остановился мир вокруг. Замерла принцесса, рванувшая на помощь подруге, замер Рудигер, свернувшийся в калачик за копытами Максимуса. Прижатые к макушке уши и испуганный, затравленный взгляд пробуждали в сердце Вэриана жгучее чувство стыда. Юджин неподвижно мерил алхимика нечитаемым взглядом, сжимая покрепче поводья коня Кассандры. Вэриан, подавшись в сторону, схватил камень и швырнул его в ноги Рапунцель, вынуждая ту остановиться. Очередная попытка встать прервалась, не успев начаться благодаря предательски дрожащим ногам. Но в этот раз никто не протянул руку помощи. Алхимику удалось поджать под себя ноги, и, звеня цепями, отпихнуть железный шар в сторону. Шокированный взгляд принцессы он встретил со всей яростью, собранной в широко распахнутых глазах и диком оскале: — А что? — Продолжил он, вытягивая гласные невозможно неуместным мягким и спокойным голосом. Лёгким и непринужденным, будто речь шла о погоде. Он даже не смотрел больше на Рапунцель. Всё его внимание было направлено на дрожащую Кассандру, в двух метрах от него. — Разве я неправ? Я ведь как букашку мог раздавить её ещё в Старой Короне, вот и сейчас эта дура не сумела себя защитить! А ещё строит из себя непобедимую воительницу, защитницу самой принцессы! — Вэриан. — Рапунцель только и могла, что беспомощно топтаться на месте. — Прекрати. — Что прекратить? — Огрызнулся тот, с трудом поднимая голову в сторону собеседницы. Резкое неверное движение заставило его пошатнуться, но каким-то чудом мальчишка сохранил баланс. — Прекратить говорить? Прекратить говорить правду? Ты ведь точно такая же, как и твой отец! Оба обожаете игнорировать проблемы и раскидываться пустыми обещаниями, в надежде, что может быть все вокруг тоже наплюют на трагедию во благо королевства!.. — Он покрепче сжал кулаки, и улыбнулся так, что начали болеть щёки. — Но, хей, по крайней мере, благодаря вам люди не увидят в себе ничего плохого! — Прекрати. — Выдавила златовласка, не смея сдвинуться с места. — Вэриан-- — Всё нормально, Рапс. Вэриан остановился на полуслове, глядя, как девушка удивленно оборачивается. — Кэсс! Но… — Это пустяк. — Воительница продолжала гнуть своё. Она уже поднялась на ноги, и смахнула кровь со лба, приняв величественный и грозный вид. Лицо её не выражало ничего, кроме холодного спокойствия: ни следа былой злобы и участливости. Сила и уверенность в чистом виде. Вэриан почувствовал, как потеют ладони, и с трудом подавил желание заорать, сотрясая деревья. Гнев затапливал мальчика с головой, заставляя мир темнеть, а голову раскалываться. — Неважно, что он говорит. — Продолжила Кассандра, оборачиваясь к Фиделле. — Я не слушаю, и тебе не советую, Рапс. На секунду Вэриан замер с глупым выражением на лице. Осознание происходящего пришло не сразу. Но Кассандра… Кассандра его игнорировала. Она не обращалась к нему. Она говорила и вела себя так, будто его не существовало. Она… Она не слушала. Что-то в этом… В этом… Этом действии, в этом безразличии, в том, что она не слушала прошило душу мальчишки в каком-то особенном месте, отличном от предыдущего. Стало больно. Невыносимо больно. И горячо, потому что гнев, как оказалось, был способен воспылать пуще прежнего, оказалось, для него еще было место, и теперь он грозился прожечь алхимику внутренности. Когда дыхание выровнялось, стало ясно, что прошло от силы три секунды. Однако с этим временем вернулся и голос: — О, конечно. — Проговорил Вэриан, ощущая внутри себя поток ярости, рвущейся наружу, поражающей голос. Юноша резко обхватил себя руками, заставив цепь обиженно звякнуть, а затем выпрямился, уставившись в спину уходящей брюнетки. — Давай лучше поговорим об этом, Кэсси. О том, что ты не слушаешь. И никогда не слушала, правда же? Кассандра не ответила, что лишь раззадорило Вэриана, бросая того в дрожь: — Ты никого не слушаешь! — Он сплюнул кровь с губ, которую не замечал до этого, и продолжил голосить, с нарастающим отчаянием в голосе: — Ни меня, ни короля!.. Наконец-то. Наконец-то, она остановилась и чуть развернувшись, прошипела: — Что ты сказал? — Голос тихий. Но выразительный. И опасный. Вэриану плевать. — Ты сама рассказывала! — Мальчишка склонился вперед, буравя брюнетку бегающим взглядом, ощущая восторг и вкус победы на языке. Она остановилась. Она слышит его. Но уже слишком поздно, теперь он не хочет, чтобы на него просто обратили внимание, он хочет сделать ей больно, так же, как и она ему. — Это ты показала принцессе камни, не так ли? Это ты вывела её из замка, ослушавшись приказа… — Вэриан, хватит… — Может, пора начать слушать, Кэсси. — Алхимик отчеканил каждое слово, надеясь ввести их Кассандре глубоко под кожу. — А то вдруг из-за тебя твоё драгоценное королевство окажется в опасности? Впрочем, чего это я? Ты уже всем доказала свою никчемность в качестве защитника!.. Рапунцель вырвалась вперед, и крепко сжала его руку, одергивая её в свою сторону. Хватка у принцессы стальная, но истинные чувства златовласки выдавали дрожащие холодные пальцы. — Вэриан, я сказала, хватит! — Не трогай меня! — Мальчишка метнулся в сторону, чудом не споткнувшись о цепи, и прижал освободившуюся руку к груди. — Почему ты говоришь все эти ужасные вещи?.. — Стоило отдать Рапунцель должное: пусть лицо её и выражало боль и обиду, голос оставался твердым. — Ты же знаешь, что это неправда! Кэсс… Её слова утонули в громком лошадином ржании, и той пришлось оторвать от лица собеседника неверящие глаза. Алхимик, не дожидаясь её реакции развернулся в том же направлении, только чтобы увидеть, как Фиделла уносит сидящую на спине Кассандру в глубь леса. Может, зрение сыграло с ним злую шутку, но издалека показалось, будто воительница прикрывает красное лицо рукой, скрывая выступившие слёзы. Вернулся смех. Высокий, маниакальный, прерывистый, эхом отдающийся от стволов деревьев в наступившей тишине. — Кэсс! — Крикнула Рапунцель, вырываясь вперед, но быстро передумав, остановилась. Поняла, что не успеет за уже умчавшимся конем. Принцесса так и стояла пару мгновений: бледнолицая, с вытянутой вперед рукой, а потом, оставляя на босых ногах царапины и синяки, подбежала к Вэриану, остановившись в последнюю секунду. Когда её лицо оказалось совсем близко стало возможно разглядеть мокрые глаза и подрагивающую нижнюю губу. — Зачем ты это сделал?! Вэриану тяжело дышать из-за смеха. Невозможно было остановиться, не оставалось сил даже не то, чтобы вытереть стекающие по щекам слезы. Так что мальчишка только повалился на землю, пряча лицо в поджатых коленях. Внезапно кровь на волосах и в сердце Кассандры не кажется такой смешной. А может она и не была смешной, потому что теперь он почти рыдал взахлёб, но надеялся, что никто этого не увидит. Он не мог определить, что он чувствовал. Это была обида? Злоба? Мстительность, удовольствие? Или это чёртово чувство вины? — Вэриан! Сильная рука схватила его за шиворот и оторвала от земли… Вэриан резко выдохнул и небрежно замахал ногами в поисках земной поверхности. В голове пронеслась мысль о том, что эта проклятая принцесса, но нет… Вот она, в паре метров от него, со странным, непонятным ему выражением лица, уставилась на кого-то, кто держит его за шкирку, как нашкодившего котёнка. Вэриан обернулся назад, а Флин Райдер—Юджин Фицерберт, жалкий трус и мерзкий лгун, как и все остальные—посмотрел в ответ, чуть нахмурившись. — Не волнуйся, Блонди. — Небрежно бросил Юджин, хоть в голосе и сквозили напряжение и некая напористость. — Я разберусь. Найди Кэсс, хорошо? — Он показательно дёрнул Вэриана за воротник, предотвратив его попытку выскользнуть. — Нам с пацаном… Нужно поговорить. — Он улыбнулся. Улыбка не коснулась карих глаз. — Юджин… — Рапунцель замолчала, заметив в мужчине что-то, понятное только ей. Затем неровно вздохнула и произнесла: — Ладно, я… Ладно. — Пару мгновений она колеблется, а затем Вэриан слышит её быстрые удаляющиеся шаги и стук копыт Максимуса по сухой земле вслед за Кассандрой. Причём он именно слышит, не смотрит. Слишком отвлекало пристальное наблюдение Юджина и его крепкая рука, не дающая сдвинуться с места. — Ну-ну-ну!.. — Фицерберт снова легонько его встряхнул и осторожно опустил на землю. Правда не чтобы отпустить, а чтобы буквально потащить за собой в сторону ближайшего куста, невзирая на ничтожные попытки мальчишки упереться или вырваться. — Всё, прекращай, мелочь. У нас и правда есть важный разговор. Знаю, ты не хочешь, но, поверь, дай мне шанс и не пожалеешь. — Отпусти! — Ну уж нет, приятель. Когда-нибудь до этого должно было дойти. — Что-то остановило мужчину, брови приподнялись в удивленном жесте, однако стоило тому посмотреть под ноги, лицо озарила мягкая, дружелюбная улыбка. — Ах, Рудигер! Дружище! Ты не бойся, с твоим хозяином ничего не случится и скоро он вернется! Вэриан не выдержал и вывернул шею в сторону енота, невзирая на накатившую боль: — Руди! Зверек всё также сжался в траве, его маленькая мордашка была преисполнена чувством беспокойства и неуверенности. Ловкие лапки мяли землю, хвост подрагивал, а в ответ на протянутую руку он попятился назад, стыдливо прижав уши. Вэриан замер. Он был абсолютно уверен: Рудигер пойдёт за ним, если дать приказ. Но Рудигер… Боялся. И Вэриан не знал кого. Ещё страшнее стало самому Вэриану, когда он понял, что не хочет знать ответ. — Б-будь здесь, Рудигер. — Наконец бросил алхимик, позволив себе заикнуться только на одном слове, и сделал нерешительный шаг в сторону Юджина. Он прав, он не боится, а бывший вор или кто-то ещё не посмеет ему что-либо сделать… Сделать ему больно. — Это просто разговор. Рудигер что-то еле слышно гортанно проворковал, но послушно лег на указанное место, бегая глазами туда-обратно. Юджин только ухмыльнулся, немного печально, горько. В его взгляде читался холод, безразличие, разочарование. Будто он ждал от юноши чего-то другого, чего-то «правильного» по его мнению. — Да, разговор. — Согласился он. — Мы ведь всё-таки, с тобой, «Команда Потрясных», верно?***
Если задуматься, было неправильно уводить мальчишку так далеко от дороги, чтобы провести воспитательную беседу, однако понял это Юджин только когда они ушли уже слишком далеко, чтобы вернуться. Изначально укромное местечко нужно было ещё и для того, чтобы ни Кассандра ни Рапунцель не могли вмешаться… Разговор и без того обещал быть не из лёгких, а мысль о том, что девочки могли застать их в самый напряженный момент и попасть в ещё большие неприятности в восторг не приводила. Пожалуй, еще енотик выглядел напуганным. И что за мода пошла на друзей-зверушек в последнее время?.. Ладошка Вэриана была все также зажата в крепкой хватке мужчины. Алхимик уже не пытался вырываться, хотя минутой назад вцепился в руку неприятеля острыми зубками, подобно злому котёнку. Теперь же он только угрюмо, по-детски пошатываясь и спотыкаясь, тащился следом. И слава Солнцу, хотя мальчишка, даже успокоившись, никак не желал прекращать протест. Полуприкрытые глаза упёрлись в землю, а рот всё кривился в чём-то вроде насмешки. Юджин… Если честно, ожидал чего-то подобного. Он давно приметил ужасное состояние и настроение Вэриана, только ухудшающееся с каждой поездкой, его хамское поведение, по отношению ко всем в команде. Но если на Рапунцель пацан мог просто наорать в любой приглядевшийся момент, то с Кассандрой дело обстояло несколько иначе. Тише, с первого взгляда. На деле, он словно готовился. Накапливал злобу. Юджин надеялся, что даже если она вырвется наружу, он сумел бы это предотвратить. Что же, очевидно, не вышло. Стоило самому ехать с Вэрианом… Фицерберт был уверен. Нет, Кассандра не жаловалась, но никому здесь не хотелось… Вернее, кому вообще может доставлять удовольствие контакт с язвительным, ядовитым человеком? Особенно, если этот человек — опасный преступник, способный превратить в оружие что угодно, даже слова. Было глупо думать, что пара разговоров с Вэрианом отвлекут его настолько, чтобы тот передумал показывать клыки. И глупо было игнорировать проблему, болтая с Рапунцель на протяжении всего пути. Стоило стараться больше. Но теперь слишком поздно для самобичевания. Вэриан вгрызся в самое сердце Кассандры, не зная пощады, на что той пришлось отвернуться и позорно сбежать, дабы не обрушить свой праведный гнев на маленькую дрянь. Юджин не мог винить её за подобный поступок. Всё, что оставалось теперь — поднять мальчишку на ноги и надеяться, что хуже не будет. Когда парочка, наконец, добралась до места назначения — развесистого куста чёрной рябины, Юджин ещё раз предупредительно встряхнул алхимика и попытался усадить на более-менее сухой пенёк. Тот протестующе замер, и мужчине не осталось ничего, кроме как положить руки мальчишке на плечи и настойчиво опустить. — Вэриан. — Коротко бросил он. — Давай поговорим. — Ну и что это было? — Исподлобья зыркнул Вэриан, отодвигаясь от собеседника подальше, будто силясь скрыться от пристального наблюдения. — Решил неожиданно вмешаться? Юджин в ответ на это только улыбнулся во все тридцать два идеальных зуба. — Вроде того, да! Неуверенность и смятение проскользнули на бледном юношеском лице, но тут же вернулись к холодному безразличию. Тем не менее, на этот раз алхимик не нашёл, что сказать, только продолжил сверлить бывшего кумира взглядом, полным презрения. Вот она, вот причина, по которой именно Юджин сейчас стоит здесь, причина, по которой именно он должен это сделать, как бы печально и безнадёжно это не было, как бы ему не хотелось. Причина в том, что Вэриан… Вэриан никого не послушает. Особенно Рапунцель и Кассандру. Он не выносил их, за этим всем столько…Печальных историй, оскорблённых чувств, они попросту не позволят мальчишке отнестись к девушкам с уважением. А у Юджина с ним… Ну, ничего личного. Вэриан ранил тех, кто Юджину дорог. Но «Флину Райдеру» алхимик никогда не был другом. И никогда его не предавал. Сам Юджин не бросал Вэриана в беде и не причинял ему боль, оставаясь на втором плане. Как бы маленькому учёному не хотелось пробраться в самые глубины чужого сердца и исполосовать его когтями, здесь это не сработает за неимением материалов и знаний. Нет истории, нет и разрушенной дружбы, открывающей лазейку. К чему это вело? К тому что у Юджина преимущество…Щит, которым он прикрывает и златовласку и её фрейлину. К тому что Вэриан остаётся бессильным перед этим невидимым барьером. Его не пробьёт никакое оскорбление, никакие замечания и едкие комментарии. Ничто в арсенале алхимика не попрёт против Юджина. Он не сумеет отбиваться, а значит будет вынужден молча слушать. Боги, Юджин надеялся, что он будет слушать. — Для начала, — Расслабленно начал Юджин. — Давай мы начнем с чего-нибудь вроде… Ну, я не знаю, может… Да что с тобой не так, малявка?! Вэриан отшатнулся и выпучил невинные голубые глаза, испугавшись резкой смены тона собеседника. Он подвинулся дальше ещё на миллиметр и выдавил: — …Что? — Что с тобой не так? — Упрямо повторил Юджин, отчеканивая каждый слог. — Потому что, клянусь солнцем, пацан, с первого дня ты только и делал, что плескался кислотой во всех, кого видел! И, блин, я ведь даже верил, что со временем тебе станет лучше, но нет! Ты только давишь, и давишь! Честное слово… Всё смущение с лица Вэриана как водой смыло: — Ты издеваешься? — Сорвался он, оскаливаясь и порываясь вперед. — Шутишь надо мной?! Сколько раз я должен... Никто из вас, никто меня никогда не слушает!.. Я. Не. Люблю. Никого из вас, придурков! Я вас ненавижу! Юджину пришлось наизнанку вывернуться, чтобы остановить себя от автоматически возникшего ответа, звучащего как «Что? Ненавидишь это безупречное лицо?» — Но каким-то чудом, у него получилось. Он здесь не шутки шутить пришёл, в конце-то концов! Не будет воспринимать ситуацию серьёзно, не будет и Вэриан. — Ага. — Юджин заинтересовано кивнул, изображая психолога, выслушивающего больного, и переступил с ноги на ногу. — А почему? — Что? — Я спрашиваю: почему, Вэриан? — Я не понимаю, тебе делать нечего, или… — О, вовсе нет! — Юджин оборвал юнца на полуслове, сохранив, тем не менее, спокойствие в хрипловатом голосе. — Я, в кои-то веки, весьма серьёзен. Давай, Вэриан. Расскажи, почему так нас ненавидишь. На мгновение воцарилась тишина. Вэриан молча уставился на деревья вокруг, тяжело дыша. Глаза его бегали из стороны в сторону, руки сжимались и разжимались. Наконец, он выпалил: — Вы обманули меня! Вы нарушили обещание, бросили меня, отвернулись! Вы напали на меня, посадили меня… — Так, так, так, во-первых. — Сказал Юджин. — Я тебе ничего не обещал, так что не надо, пожалуйста, перекидывать на меня несущественные обвинения. То есть, ты меня ни о чём никогда не просил, соответственно, 'отвернуться от тебя' я не мог, и уж тем более, никуда не бросал. На лице Вэриана не дрогнул ни один мускул: — Королевское хранилище. Юджин отнимает ладонь с плеча мальчишки, чтобы скрестить руки и наполнить взгляд откровенным разочарованием. Не настолько подлый и непобедимый приём, как знаменитая «моська», но всё ещё весьма действенный. — Малец, ты скормил всем в замке отравленное печенье и стоял на пороге очень серьёзного, чёрт подери, преступления! Неужели так, в твоём понимании, поступают герои? Вэриан заерзал на месте, и уже приоткрыл было рот, чтобы бросить в ответ что-то обидное, но Юджин приподнял правую руку, приказывая замолчать. — Но хватит обо мне. — Продолжил он. — Может, перейдём к чему-то поинтереснее? Что тебе сделала Кассандра, Вэриан? Тот снова замер, сбитый с толку. Удивлённый настолько, что забыл, как правильно злиться. — Что? — Ну, она точно сотворила что-то ужасное, чтобы заслужить такое к себе отношение. Если нет, то твои действия просто бессмысленны. — Что? — Пройдёмся по изученному материалу. — Юджин принялся наворачивать неторопливые круги, изображая учителя, мечущегося возле доски и дотошно объясняющего несносному ученику сотню раз повторённую тему. — Твой зверек чудом не угробил её отца, в Старой Короне ты без размышлений принялся хрустеть её костями… И даже теперь, на протяжении всего путешествия, ты вел себя омерзительно рядом с ней. С каждым обвинением мужчина разгибал по пальцу, и остановился на трёх, тут же убрав их и снова уперев руки в бока. — Поэтому объясни мне, Вэриан. Что Кэсс сделала, чтобы заслужить всё это? Я понимаю твою обиду на Рапунцель… — Хватит, Юджин. Прекрати думать об этом. Твои собственные чувства сейчас не имеют значения. Не сейчас… Но как можно не злиться на мальчишку за то, как он травмировал принцессу… Нет, нет. Нельзя сваливать всё в кучу. Соберись, и покончи с этим, Юджин. — …Но Кэсс?.. На лицо Вэриана упала тень, он задрал подбородок и слегка напряг плечи. Мальчишка задрожал, как осиновый лист, будто одно лёгкое движение способно было разорвать его на кусочки. Он сжал руки в кулаки, и Юджину показалось, что его ногти были готовы расцарапать ладонь. — Захлопнись. — Прошипел он. — Да что ты знаешь? Ты… Она… Все меня предали! Она говорила, что мы друзья! Но никогда не ценила меня! — О-хо-хо, правда? Ладно, Вэриан, тогда скажи… Когда это Кэсс тебя предавала? А когда я? Потому что мне помнится, нам всем пришлось стать тебе врагами, только когда ты стал нашим! Вэриан стиснул зубы, принял вид мраморной статуи. — Научная выставка. — Господи, куда ж тебя заносит!.. Она извинилась за это! И ты простил её! Блинский блин, пацан, даже после извинений она сделала всё, чтобы загладить вину! И поверь мне на слово, она усвоила урок! Вэриана забила крупная дрожь. Он выглядел--Неуверенным, будто его подбили во время свободного полета. Будто он понял, что неправ, и теперь не знал что об этом думать. — Я всё равно прав. Я не ошибся. — Хорошо! — Юджин всплеснул руками, потеряв терпение. — Допустим, она тебя обидела, захотела быть стражницей-телохранительницей, а не твоим ассистентом. Хорошо, хорошо! Пусть так! Но ты пытался убить её, Вэриан. Ты буквально готов был раскрошить в пыль каждый миллиметр её тела. Вот что ты сделал в ответ на её единственное упущение! — Она напала на меня! — А ты похитил правительницу Короны! Ты украл Солнечный цветок! Знаю, твоей упрямой голове непросто пропустить в себя всю эту информацию, но ты позволил себе несколько ужаснейших, смертельно карающихся преступлений! Похищение, кража имущества и покушение на убийство! А Кассандра — воин, стражник! Конечно она напала на тебя! Мы все напали на тебя! Потому что ты собрался убивать! — Только тех, кто это заслужил! Я просто хотел спасти отца! И только попробуйте… — Нет, это ты только попробуй! Шкет, ты спустил огромное чудовище на главную площадь! Помнишь такое? Я вот помню. И там были люди! Невинные люди! Гвардейцы, граждане, просто мимо проходящий народ, знать не знающий о твоей драме! И ты их едва не прикончил. Не будь там Рапунцель, кто-нибудь бы погиб! Вэриан залился краской, но промолчал. Впервые за все время, ему нечего сказать в свое оправдание. — Мне всё равно. — Вдруг честно выдал Юджин. — Мне всё равно, чья это, по твоему нескромному мнению, вина. Кого ты ненавидишь и почему, Вэриан, но я прошу… Нет, я предупреждаю. Оставь Кэсс в покое. — Она… — Она тебе ничего не сделала. — П-пошёл на хуй! — О, ну конечно! Матерись сколько влезет. Но она здесь не причём. Может тот ничтожный случай оказался для тебя достаточно весомой причиной, чтобы сделать её злодейкой в твоих глазах, но запомни… То, как ты поступил с ней, в сотни раз хуже, чем то, как она когда-либо с тобой поступала или поступит. — Юджин медленно, угрожающе наклонился вперед, настойчиво разворачивая мальчишку лицом к себе, не позволяя тому отвести глаза. — Оставь Кэсс в покое. — Повторил Юджин. — Она ничего тебе не сделала. Чтобы не произошло между вами с блонди, не смей затаскивать Кассандру в эту трагедию, просто чтобы ублажить свои оскорблённые чувства. Я ясно выразился? Вэриан не ответил, только нижняя губа еле заметно подрагивала. Глаза были похожи на чайные блюдца, зрачки метались вправо-влево. С и без того бледного лица сошел весь цвет, делая его пепельно-серым. Мальчик выглядел смущенным, потерянным. И ещё он выглядел злым. Неизменная эмоция. Юджин тоже не издал больше ни звука, только окинул алхимика еще один взглядом, в ожидании ответа, а затем куда нежнее и осторожнее, чем в первый раз приподнял его за шиворот и поставил рядышком с собой. — Вот и славно! Разговор окончен! Видишь, было совсем не страшно! — Он похлопал Вэриана по согнувшейся спине, впрочем, чуть сильнее, чем нужно было. Ученый вздрогнул и метнулся в сторону. Он выглядел обозлённым. Он выглядел напуганным. Он выглядел, как ребёнок. Внутри Юджина зашевелилось чувство вины, впрочем недостаточно сильное, чтобы взять слова назад. Вэриан ребёнок, да… Но он ребёнок, доказавший, что способен на убийство, и Юджин не посмеет себе об этом забыть. — Возвращаемся в лагерь, да? Вэриан только заметно дрожал, покорно опустив голову. Всю дорогу назад они провели в абсолютной тишине, прерываемой лишь шуршанием листьев под ногами. У дороги их встретили Рапунцель и Кассандра, полностью готовые продолжить путь. Вэриан всё также не произнося ни слова, неловко вскарабкался на своё сидение. Кассандра не предложила помощь. А когда Рудигер ткнулся мокрым носиком в щеку хозяина, тот словно не заметил. Так они и провели дальнейшую дорогу. И весь оставшийся день следом. Перекинувшись только парочкой коротких фраз. Вэриан больше не рыпался, только уставился в пустоту затуманенными мыслями глазами. Кассандра так и не дождалась извинений. Впрочем, не дождалась и очередного оскорбления. Это, пусть и малозначительная, но победа — думает Юджин. Может малец всё-таки прислушался. Может, Юджин только надеется. | | | | | | | | | | | |Переводчик: Приветствую, и мне не хотелось этого делать, но на фикбуке количество символов в примечаниях очень ограничено, так что, видимо, теперь они будут частью глав, автор оригинала любит прояснять за мысли героев и делать дополнения | |Автор оригинала: Я люблю Вэриана, но...Признайте, иногда он тот еще засранец. Раздавить Кассандру и Королеву в момент их полного бессилия?? Мудацкий поступок. Типа, я понимаю, он зол на Рапунцель, но, Кэсс? Да ладно????Последний их разговор окончился душещипательным моментом связи; что за приступы ярости. Я долго размышляла насчет реакции Вэриана на все путешествие, и остановилась на том, что скорее всего он должен был сломаться. Исходя из некоторого личного опыта, времяпровождение в компании на протяжении долгого времени может быть чертовски изматывающим, даже если ты этих людей очень любишь. Чего уж говорить, если все они -поголовно твои враги... А ещё Вэриан ходит по "офигительно_тонкому_льду". Он отчаявшийся, неуверенный, и знает, что если камни не освободят его отца из янтаря, то не освободит ничто и никто. Ему чертовски страшно, и он отыгрывается на всех, кого видит рядом, а ими, по счастливой случайности, оказываются наши протагонисты. Похожая проблема возникла с Юджином. Судя по тому, как он вёл себя со Злюкой и Рыжей, он умеет быть симпатизирующим, добрым, и обладает понимаем того, что люди способны меняться. Тем не менее, девочки воровали потому что не видели другого выбора, и уж точно не пытались убить дорогих сердцу Юджина людей. В отличии от Вэриана, который ещё и не сожалеет. Поэтому Юджин, если можно так выразиться, щит. Он бы хотел, чтобы Вэриан снова стал добрым, но он не собирается расслабляться, и будет оберегать Рапс с Кэсс до тех пор, пока Вэриан не прекратит буйство. Он - щит. И он не будет молча терпеть нескончаемую злобу несносного мальчишки. Но, к чести Вэриана, на его стороне тоже есть парочка аргументов. Особенно касающихся Рапунцель. Не волнуйтесь, у алхимика ещё появится шанс отвоевать свою позицию в будущем. Вся сложившаяся ситуация пугающе запутанная, но я с ней разберусь и отшлифую каждую деталь. Здесь нет того, кто полностью виноват, и нет того, кто полностью прав. Черт подери, столько веселья! | |Арты к главе: https://vk.com/album-85195580_255891527