Никто не знает, сколько их пропало

Что такое покой? Это просто тишина, которая режет ухо своей нелюдимостью и одиночеством? А, может это сладкий травяной чай после работы в мирной обстановке? А может, покой приходит только во время сна? Нет. Теперь, когда я стою на склоне высокой горы, я могу сказать точно, что такое покой. Покой - это гармония. Гармония с самим собой. Чувство, которое приятно греет изнутри, как бы холодно не было снаружи. Быть в ладах с самим собой - вот, что по-настоящему важно. Поначалу я этого не понимала. Ехала сюда и думала, что увидела ад. И в нем идет снег. А потом мне постучали в окно машины и я смогла ощутить присутствие человека и успокоиться. Зато теперь все изменилось. Я просто влюбилась в этот суровый край. Край, который не терпит слабых. Переехала сюда сравнительно недавно, но до сих пор не могу налюбоваться видом из окна. Видом снежной метели или зимнего штиля - это не важно. Всегда чувства одни и те же: красные щеки и нос, которые немеют и стают мягкими только согревшись, покрытые снежным слоем волосы - не люблю их заплетать, а потом сижу возле камина и истекаю подтаявшими снежинками. И неизменно горящие глаза. Я забегаю в дом и не могу сдержать смех, так мне хорошо. Правда, так хорошо мне давно не было. У меня очень много работы, ведь нужно набрать новый штат и привести в порядок все бумаги. С тяжелыми случаями я еще успею посидеть. С Кори я вижусь каждый день - сидим, болтаем. Однажды мы даже пошли в горы вместе. Он показывал мне вершины, а я пыталась запомнить их названия. Надо определенно найти карту этой местности, а то еще заплутаю и назад дороги не найду. Один раз уже такое было. Ну не могу я не искать приключений на свою пятую точку, ну что мне сделать? Повезло, что на мне был маячок - Кори за мной приехал. Сейчас иду по дороге к участку и вспоминаю фразы, которые он говорил тогда. О, нет, действительно, лучше не вспоминать. Я не помню, чтобы когда-либо на меня кто-то так кричал. "Ты что, с ума сошла? Хочешь, чтобы тебя потом с собаками искали? Или ты уже голову себе отморозила? Куплю тебе шлем с пуховой шапкой изнутри, может тогда лед оттает и будешь думать!" Ну вот, он кричит на меня, а мне так приятно! Значит, боится за меня. Переживает. И я уж не знаю, краснею от мороза или от эмоций. Когда продвигаюсь по дороге, чувствую себя пингвином. Чтобы делать шаги, нужно двигаться всем корпусом и наклонять его то направо, то налево, направо-налево... Что-то заставило меня повернуть голову. Возле двух качель, на холодной сырой земле сидел мужчина. Он сидел спиной ко мне, но я его узнала. Это отец той девочки. Мистер Мартин Хэнсон. При нашем разговоре я старалась быть деликатной, но строгой. Но сейчас... Во мне будто что-то надломилось и я захотела заговорить с ним вновь. Извиниться, я ведь сделала ему больно сама точно не понимая этого. Я знаю, как это, когда причиняют боль. Не помню, сколько стояла и смотрела на грустную картину. Пустые качели, покачиваемые ветром, будто с них только что спрыгнули веселые девочки-подружки, оживляя воздух беззаботным смехом. А сейчас тут пусто. Только ветер воет такую знакомую и далекую симфонию боли, а на земле сидит горюющий отец. Мне тоже стало больно. Я все еще стояла, не решаясь подойти, когда он обернулся сам. Между нами было достаточное расстояние, но мне показалось, что он видит мои слезы. Он отвернулся вновь и я набралась решимости подойти. Чем ближе подходила, тем меньше ноги погружались в снег. Я подошла к нему и стала возле места, где он сидел. Немая пауза длилась достаточно долго, когда я решилась что-то сказать. - Красиво здесь. Он даже бровью не повел. Посмотрев еще немного в землю, я добавила: - Я не хотела делать вам больно тогда. Я понимаю, как вам было тяжело. - Нет, не понимаешь, - он резко встал не глядя на меня, - и никогда не поймешь. Он собрался уходить. Но я хотела ему сказать. Должна была сказать! Хотела доказать, что я не такая счастливая, какой кажусь. - Я знаю, что такое боль. Мой голос был полон слез и хриплых ноток. Мой голос хотел сорваться. Мужчина остановился и я поняла, что он хочет услышать то, чем я решилась поделиться. - Мне было семнадцать лет, - я смотрела на качели и продолжала говорить, - мы с братом играли в мяч в парке. Нам было весело. Мы смеялись и резвились на солнце. Он бегал по аллее, как угорелый и я делала вид, что никак не могу его догнать, - я непроизвольно улыбнулась, - вдруг, он улыбнулся, его ноги подкосились и он потерял сознание. Я не могла его привести в себя и вызвала скорую. Вокруг копошились люди, но я никого не замечала. Он лежал на асфальте такой маленький, с пухлыми щечками, - опять слезы и ком в горле не дают сказать все слова четко, - а потом, когда его привезли в больницу и сказали диагноз - я умерла. Пришлось смахнуть эти надоедливые слезинки со щек и шмыгнуть носом. - Рак, - я просто, будто вновь перенеслась в то время и не заметила, что Мартин смотрит уже на меня, - рак. Причина неизвестна. У маленьких детей его причину найти сложно. Обычно с такими детками еще что-то можно сделать, но он ударился головой, когда падал, так что... Я повернулась в другую сторону и вновь и вновь прокручивала в памяти те страшные слова доктора.Я никогда никому этого не рассказывала. - Ему было четыре года. Больше я просто уже не могла говорить. Я не знаю, что толкнуло меня рассказать именно Мартину все свои страдания, но я хотела, чтобы он меня понял. - Мя тоже любили играть в мяч. Я обернулась и увидела едва заметные льдинки в уголках глаз индейца. По моим щекам слезы текли уже застывшими дорожками. Мы смотрели друг на друга глазами, которые все понимают и не требуют больше слов. А потом, он подошел ко мне и обнял. Крепко, будто хотел показать, что он на меня не обижается и теперь мне верит. Тот день был слишком сложным для меня психологически. Никогда никто не знал о моем брате и я знала, что поймут меня только эти два друга. Друга по несчастью. Шла я медленно. Мартин предлагал подвезти, но я отказалась, сославшись на то, что это недалеко. Уже и темнело, но идти осталось совсем немного, так что можно прогуляться медленно, устремив взор на красоту заката моей мечты, думая о прошлом. Прошло столько лет, но боль не прошла. Я и не собираюсь ее забывать - не хочу. Да и не могу. Я помню эту улыбочку на румяных щечках. Я помню, как он сосредоточенно выводил в тетради свои первые буковки и как мы пекли булочки, будучи полностью перепачканы и в муке. Я много чего помню. А потом, я помню, как доктор что-то объяснял мне, а я никак не могла понять, как в его маленькой светлой головке могла поселиться такая беда. Я и сейчас не понимаю. Душевный вой резко выдернул меня из мыслей так быстро, что я уже хотела возмутиться, когда поняла, что такой звук исходить от человека не может. Повернулась. Волк. Худой, аж видно ребра. Мне даже странно стало, что у него еще есть силы охотиться. Потянулась к кобуре и достала пистолет. Посмотрела в его глаза и замерла. Такие красивые, добрые и ласковые, светлые и чистые. Эти глаза меня манили и притягивали. Они будто что-то хотели мне сказать, объяснить. Отчаяние. Вот, что светилось в его глазах. Я стояла с пушкой в руке и не могла пошевелиться. И поняла, что убить его не смогу и опустила пистолет. В этот момент я совсем не думала о своей жизни. Я смотрела в его глаза и поняла, что просто не смогу это сделать. Я слабая. Как-то я задумалась и не заметила, что волк приблизился ко мне. Странно, что он один. Но хорошо, что не вся стая. Вдруг, прогремел выстрел и волк стал выть протяжной сиреной, что сразу вывело меня из ступора. Я подняла пистолет и добила его, чтобы не мучился. Я еще не могла выйти из ступора. - Нет, ну я не понимаю, как можно попасть уже во вторую переделку, приехав сюда только пару дней назад! Джейн, ты меня слышишь? Кори тормошил меня за плечо, а я бессмысленно сидела возле убитого животного и еще не могла прийти в себя. Со мной никогда такого не было. Кори присел рядом со мной. - Джейн, что с тобой, милая? Я повернула голову, посмотрела на него и слепо уткнулась в плечо мужчины. Я хотела быть рядом с человеком, которому могу доверить все на свете - и он поймет. Всю жизнь я работала с людьми, которые были насквозь пропитаны алчностью, корыстливостью, неискренностью и еще бесчисленным количеством пороков. Всем было все равно на других. А тут - все так просто и честно. Сижу на снегу в обнимку с мужчиной и понимаю, что так хорошо мне не было никогда. Мы ни о чем не говорили. А разве надо было? Ко мне домой добрались поздно. Кори сказал, что ни в коем случае оставлять меня одну не собирается. А я чувствовала себя счастливой. Мы сидели и говорили. Я рассказала ему про всю свою жизнь. Без утайки. Для меня он самый близкий человек на земле, к чему скрывать? Мы сидели долго, разговаривая обо всем. Даже смеялись над чем-то - уже не помню. - А что здесь ночью делал ты? Кори задумчиво почесал подбородок. - Я пришел к тебе на кофе. Ты же привезла с собой кофе-машину, - он кивнул в сторону агрегата. - Ах вот как, - мои брови резко взлетели вверх, - значит, бродим по ночам в поисках кофе? Он пожал плечами с улыбкой на лице. Как же я люблю эту улыбку! Она идет из сердца, я это вижу. Я чувствую это. - А, вообще-то, у меня есть новость. Я замерла. В этом краю новости хорошими не бывают. - Меня перевели в другой район на работу. Я аж наклонилась от волнения. - Куда? Наверное, мои глаза сейчас размером с блюдца, потому что он улыбнулся опять. - Штат Вайоминг. Резервация Ветреная река. Меня аж перекосило. Я не могла обработать только что полученную информацию. - Здесь? Он помолчал и протянул ко мне руки. А я, недолго думая, с веселым визгом полетела к нему на руки, чем перевернула столик и заставила нас обоих упасть на пол. Судьбе не откажешь в чувстве юмора. Жизнь такая странная и непредсказуемая штука. Но вот скажите, неужели добираясь сюда на вызов я ожидала такого продолжения? Я и не думала, что так перевернется моя жизнь. - Подожди, но разве могли тебя сюда перевести? Ты же прекрасный охотник и они просто не имели права отбирать у тебя работу получше. Мы лежали в обнимку и он поглаживал меня по волосам, накручивая и слегка натягивая локоны. - Я буду там, где хочу быть. К тому же, буду тебе помогать с делами. - Так ты остался здесь ради... - Ради того, чтоб продолжительность жизни нового начальника полиции могла увеличиться. Хотя бы немного. Я улыбнулась вновь. Вот оно - счастье. За окном бушевала буря, занавески слегка подрагивали от сквозняка. А мне было хорошо. Я начинала жить.