- Нет, ну ты объясни мне, что значит:
"не отличаюсь умом или находчивостью среди других агентов"? Что это за самооценка? Так значит я уже четыре года борюсь с твоей низкой самооценкой и все без толку? Кошмар...
Я уже битый час пытаюсь вырвать блокнот с моими записями из рук мужчины.
Но, понятное дело, он сильнее и сколько бы я не прыгала, дочитает до конца, поэтому я решила что нет никакого смысла продолжать это дело.
Просто сижу и наблюдаю за реакцией Кори.
А тот сидит и покачивает головой.
Я живу здесь уже четыре года.
Замужем три.
Никогда в голову не приходило, что за новогодней ёлкой я буду ходить в лес, а после горячей ванны или бани буду лететь с веселым визгом на улицу, где минусовая температура.
Я уже так привыкла и ни о чем не жалею.
А работаю в участке вместе с двумя помощниками. При надобности - всегда могу вызвать оперативную группу из города.
Однако, лучше всего мне работается с Кори. Он, как никто, знает эти места, как никто умеет читать по следам, он как никто...
Ой, да что я говорю, этот список можно продолжать вечно, но он с этим не соглашается.
Скромный очень.
А теперь, видите ли, у МЕНЯ плохая самооценка. Ну-ну...
За эти годы мы вместе с мужем раскрыли восемнадцать убийств и шесть исчезновений.
Большинство жертв из которых - женщины.
Ни в чем не повинные индианки.
Сердце кровью обливалось, когда я смотрела на очередную молоденькую девочку.
На ее обледеневшие глаза и покрытые инеем волосы.
Все они от чего-то убегали.
И только в одном случае виноватым стало дикое животное.
Она испугалась, побежала в лес, а оттуда дороги уже не нашла.
В других же случаях были виноваты тоже дикие создания.
Только вот, внешне они походили на нас.
Я каждый раз хотела пристрелить очередного хныкающего и молящего не садить его в тюрьму представителя сильного пола.
Только, иногда эта сила заводит слишком далеко.
Туда, откуда возврата уже нет.
Мы делаем все, что можем, но, скольких мы еще не нашли - сами не знаем.
Горы умеют хранить секреты лучше всех.
Они никогда никому ничего не скажут.
А снег - он всегда прикрывает горы.
Он помогает молчать.
- Ты меня вообще слушаешь?
Легкий щелчок по носу выгнал меня из задумчивости.
Это стало нашей милой традицией.
Я улыбнулась и потерла многострадальный орган.
- Да слышу я, слышу.
Кори перевернул страницу.
- А знаешь, иногда полезно почитать дневник жены. Ты хоть можешь узнать, когда она начала что-то чувствовать к тебе, а то сама же никогда не признается.
Мои глаза раскрылись до максимума, а я в немом страхе уставилась на сидящего передо мной мужчину.
- Я что, об этом тоже писала?
Он просто хмыкнул.
Блин! Совсем забыла.
Моя энергия резко возросла и я уже не помню, что он и выше и сильнее.
Просто в памяти всплывали некоторые моменты, которые ему знать совсем не обязательно, а то еще загордится, как индюк.
О, нет...
Эта улыбка чем-то напоминает Чеширского кота и мне это уже совсем не нравится.
Ну ведь и так знает, что я его люблю, зачем тогда дразнить?
- Все, я на тебя обиделась!
Перестав за ним бегать, вернулась на свое любимое место возле камина.
Как могла, надула губы и стала делать вид, что совсем его не замечаю.
Кори подошел к моему креслу, сел возле него на пол и стал смотреть мне в глаза. Серьезно смотреть.
Прошла минута.
Две.
После сто восьмидесятой секунды я перестала считать и не вытерпела.
- Ну встань же ты с пола! Он холодный.
Кори улыбнулся.
- Я знал, что ты не выдержишь и заговоришь первая.
- Я знаю.
Его брови комично взметнулись вверх.
- Просто, по-другому ты бы не садился возле меня, пытаясь прожечь взглядом, - я мстительно улыбнулась, - я же тебя насквозь вижу, забыл?
Он со вздохом поднялся, взял меня на руки, сел в кресло сам, а меня умостил на своих коленях и обнял.
Для меня это самое лучшее, что только может быть.
Я чувствую себя кошкой, которая спит на голове у хозяина, довольно мурлыкая от удовольствия.
И вот сейчас сижу и улыбаюсь.
Приятно же.
Я закрыла глаза и наслаждалась теплом.
- Знаешь, а ты тоже не выходила у меня с головы еще с нашей первой встречи.
Я открыла глаза и обнаружила, что он одной рукой обнимает меня, а другой держит мой дневник.
- Ладно, уже. Читай, - пусть знает всю правду, - я тоже постараюсь повысить твою самооценку.
Вести дневник я стала еще когда была юной девушкой.
Вся голова была забита мечтаниями об опасной и такой интересной работе, которую другие будут уважать и ценить.
Братик тогда нарисовал мой портрет и торжественно вручил его мне на день рождения.
На нем мои волосы были красного цвета, а глаза немножко больше, чем голова, но это не имело совершенно никакого значения.
В тот же день я купила себе толстый блокнот в коричневой кожаной обложке и начала писать про свою жизнь.
Я писала о своих переживаниях и о радостях.
О даже незначительных продвижениях в работе и о вечных криках и бурчании шефа, от которого иногда хотелось закрыться в коробке.
Я всегда возила его с собой и, где бы я не находилась, мой портрет всегда вызывал улыбку и поддерживал во всем.
Я писала все, что накопилось в душе за день.
Иногда могла не брать его в руки неделями, а потом выплескивала туда все, что накопилось.
Я знаю, что это не очень хорошо.
Знаю, что свои проблемы нужно решать с кем-то, и своими радостями тоже нужно делиться с кем-то, но с кем?
У меня не было друзей.
Все думали только о себе и не хотели общаться с простой девушкой по-человечески.
А когда видели, что я чего-то добилась, только сухо говорили: "Поздравляю".
Мой мир стал напоминать книги Рэя Брэдбери.
Не люди, а роботы, которым все равно.
Или может, это смерть брата меня так отдалила от людей?
Сделала дикой, что-ли. Я не знаю.
Поэтому это книга моей жизни.
И сейчас она в самых надежных руках.
Кори дочитал и захлопнул блокнот.
Мы немного посидели в тишине, смотря на огонь.
- Ты хочешь кофе?
- Да, я была бы не прочь.
Он встал со мной на руках, а потом, вдруг перекинул себе через плечо и весь мой обзор ограничился только деревянным полом.
- Ну, Кори! Я так хорошо сидела!Перестань себя вести как варвар!
Я попыталась легонько постукать его по спине.
Нет, ну как это называется скажите?
- Женщина, ты меня удивляешь, - он вместе со мной направился в сторону кухни, - ты ведь хотела кофе?
- Ну да.
- А у меня было два варианта: либо слушать возмущения из-за того, что тебе было так тепло, а тут я такой вредный, взял и все испортил, - я улыбнулась и чувствовала, что он тоже улыбается, а он продолжил дальше, - либо я выслушиваю причитания из-за того, что не дал спокойно посидеть. Ну так вот, я решил не лишать тебя тепла, а ты? Ты? Видишь, какая ты неблагодарная? - он шлепнул меня по пятой точке, - от знал бы - не женился.
Меня прямо-таки распирало от чувств.
- Иногда мне кажется, что ты женился на мне из-за того, что у меня есть кофемашина.
Он резко замер с одной чашкой в руке.
Потом, недолго думая, поставил ее на стол.
- Ах вот так, значит?
- Да, вот так!
- Ну все, - я почувствовала, что мы поднимаемся по лестнице, - сейчас тебя ждет очень серьезный разговор.
- Что, прямо так все серьезно?
- Миссис Ламберт, вы просто вынуждаете меня идти на крайние меры.
- Папа, а что ты делаешь?
Мы резко остановились.
Мне очень интересно, что подумал ребенок, увидев нас и услышав наш разговор?
Наконец-то я почувствовала землю под ногами.
- Дженни, ты так раскраснелась, - мальчик подошел ко мне ближе, - с тобой все хорошо?
- Все хорошо, зайка, - дала легкий подзатыльник этому варвару, - а ты почему не спишь?
- Я пить захотел.
Кори спустился налить сыну молока.
Я очень рада, что мама его отпускает и что мальчик приезжает к нам на все каникулы и иногда на выходных.
Он явно пошел в маму: характер ангельский.
- Пошли, сын, отведу тебя в комнату.
Я отошла в сторону, пропуская отца и сына наверх.
Проходя мимо меня, Кори подмигнул.
Я закатила глаза.
- Спокойной ночи, Дженни.
- Сладких снов, Кейси.
Ну что же, кофе все-таки нужно сварить.
Кофемашина действительно чудо.
Что бы без нее делала - понятия не имею.
А так еще и Кори к кофе приучила.
Когда почувствовала теплое объятие со спины, стало очень легко.
- Уснул?
- Да.
Мы начали пить кофе, когда Кори решил продолжить предыдущую тему.
- Ты знаешь, я очень рад, что ты перестала вести дневник со дня нашей свадьбы.
Я удивилась.
- Почему так?
- Просто, это значит, что у тебя в голове не осталось невысказанных мыслей и ты всегда делилась со мной всем.
Боже, как я люблю этот взгляд и эту улыбку!
- Ты себе даже не представляешь, как мне повезло, что я встретил тебя.
В глазах начало покалывать и я от смущения опустила взгляд на пол.
- Я тоже люблю тебя.
И улыбнулась.
- И знаешь, у меня родилась идея.
- Мадам, я весь внимание.
- Ну перестань меня смешить, я серьезно!
- Ну все-все, я слушаю.
- Я хочу написать книгу, - глоток кофе помог собрать мысли и продолжить предложение, - книгу о здешних женщинах. О их тяжкой жизни и судьбе. Ты же сам видишь, сколько девушек стновятся жертвами несправедливости и я хочу, чтобы все об этом знали. Я добавлю некоторые главы из этого дневника и еще допишу туда страницу о сегодняшнем вечере.
Он задумался.
А потом, взял мою руку и приятно сжал.
- Ты же знаешь, что я тебя поддерживаю. Во всем. И ты знаешь, что мне эта тема близка. Так что, - он прочистил горло, а я сжала его руку в ответ, - я могу помочь, если ты хочешь.
- Я думаю, это будет замечательно. И ты знаешь что? Я хотела найти статистику пропавших, но найти ее так и не смогла.
- Потому что ее нет.
Мы смотрели друг на друга и не нужно было слов.
Иногда это просто пафосные звуки, которые ничего не передают.
А вот глаза...
Глаза врать не умеют.
- У меня есть предложение, - Кори встал и куда-то пошел. Потом вернулся с листком бумаги и отдал мне его в руки.
- Я бы очень хотел, чтобы начало было именно такое.
Я посмотрела и поняла, что это стих Эмили.
Красивые ровные строчки, а сбоку - большое красочное дерево.
- Ты уверен?
Я подняла свой взгляд на него и поняла ответ.
- Не важно ведь, кому написано, - он улыбнулся, - важно кем.
Не выдержав, подбежала к нему обняться.
Я решила включить несколько страниц своего дневника в книгу.
И сейчас я пишу эти строки впервые, после нескольких лет молчания на бумаге.
Это мой последний списаный листок в дневнике.
***
"
Статистика пропавших без вести ведется по всем группам населения. Но не учитывает женщин коренных народов США.
Никто не знает, сколько их пропало".
***
В мире моих детских грез есть луг.
Там ветер играет ветками дерева,
Рассыпая блики света по глади пруда.
А дерево высокое, большое и одинокое.
Бросает на траву широкую тень.
Наступит день, я прислонюсь к нему,
И буду смотреть на долину,
Которая сияет и теплеет на солнце,
Но никогда не горит.
Я буду смотреть, как лист оживает,
Затем - золотится на бликах лучей,
А потом - темнеет и исчезает,
Оставляя дерево в одиночестве.
Но оно не умирает.
Я прошу, пусть зима никогда не наступит.
И в этой колыбели, где хранится все,
Что дорого моему сердцу,
Я берегу воспоминания о тебе.
Когда я буду мерзнуть в трясине реальности,
Вдали от твоих любящих глаз,
Я вернусь в мой мир, закрою глаза.
И лучшим утешением мне будет то,
Что я знаю тебя.*
