Не моя реальность

Шайа печально смотрел на капли стекающие по запотевшему окну. Он давно потерял счёт времени. По его внутреннему календарю он сидел взаперти уже не менее полугода. В последнее время его перестали выпускать из палаты, а еду оставляли на тумбе. На следующий день после бунта старшая медсестра, недовольно поджав губы, принесла ему стопку книг и оставила рядом с подносом. «Они явно планируют держать меня здесь и дальше», - раздумывал ЛаБаф, но отчего-то совершать активные действия и скандалить ему расхотелось. Вместо планирования путей побега, Шайа просто лежал, апатично наблюдая за колышущимися деревьями и слушая гомон медперсонала. Таблетки он продолжал игнорировать, но санитары не спешили заталкивать лекарство пациенту в рот и это немного радовало. В последнее время актёр часто спал - всю ночь и практически большую часть дня. Просыпаясь утром, он долго лежал, смотря в никуда и пытаясь прийти в себя, но часто терпел неудачу, закрывая глаза и забываясь ещё на несколько часов. «Кажется, у меня начала развиваться ранняя стадия депрессии», - с грустью подумал ЛаБаф, в очередной раз намереваясь встать и умыть лицо холодной водой. Однако противная кровать вдруг стала слишком мягкой, а колючее одеяло уютным и теплым… Вздохнув, Шайа закрыл глаза, вновь погружаясь в сон. Отдых не принёс должной бодрости. Шайа проснулся от назойливого шуршания со стороны. Бросив взгляд влево, он увидел санитара, что с усердием елозил тряпкой по полу. «А… Он пришёл прибраться», - подумал ЛаБаф, зевая. До этого дня он никогда не замечал, чтобы кто-либо занимался уборкой в его палате. Возможно, ранее, чистка комнаты проводилась в его отсутствие, а в последние несколько дней во время сна. Актёр бросил взгляд на окно. У него не было часов, но по светлеющему небу, парень предположил, что сейчас ранее утро. А возможно и поздний вечер. Шорохи не мешали, но ЛаБаф всё же накрылся одеялом, вновь заснув. Яркие картины начали мелькать одна за другой. База НЕСТ, съёмочная площадка, робот-пришелец, лицо жены, рупор мистера Бэя… Ты должен бежать быстрее, ЛаБаф! В голове кричал голос режиссера, прерываемый тихим причитанием Рэтчета. Предатель. Предатель. Предатель. Парень, вздрагивал и просыпался, в панике пытаясь понять: спит он или нет. Вытянув руку перед собой, Шайа с усердием щипал за локоть. «Я почувствовал боль? Да?», - мысли в голове сменялись на другие, и вот он уже летел куда-то вниз, обволакиваемый новым видением. Нечеткие образы продолжали кружить водоворотом. ЛаБаф увидел лицо Оптимуса. - Ты в порядке, Сэм? – голос лидера автоботов вдруг исказился и перед актёром предстал доктор Дженсен. - Вы сошли с ума, Шайа ЛаБаф? – говорит он с коварной улыбкой, что расстилается по его лицу, а после выходит за границы щек, занимая собой всё видимое пространство. - Выпейте таблетку, мистер и вы поправитесь… Голос продолжал звучать, но актёр уже не видел ничего перед собой. Сознание медленно утопало во тьме, забирая все воспоминания о прошлых видениях. Проснувшись в холодном поту, актёр долго лежал с широко распахнутыми глазами. За окном бушевала буря. В окно бил сильный ливень, а деревья вдали гнулись, готовые вот-вот переломиться пополам. Ветер свистел и, даже в палате, парень слышал, как он гремит добротной крышей. Казалось, что ещё немного, и он сорвет весь шифер, а после вырвет само здание с корнем и унесёт далеко-далеко. Из коридора донёсся громкий звон, заставивший актёра подняться. Я всё ещё сплю? ЛаБаф укусил себя за тыльную сторону ладони. Боль яркой молнией ударила в мозг. Потрясся руку, парень судорожно выдохнул. Нет, это не сон. Послышалась ругань старшей медсестры и быстрые шаги. Шайа потер плечи и встал. За окном пронеслась какая-то ветошь, следом за которой в окно влетел обрывок газеты. Краем зрения, ЛаБаф заметил отрывок из статьи: «Нападение пришельцев». Вздрогнув, он мгновенно метнулся туда, но… коварный порыв ветра уже оторвал бумагу от решетки, оставляя пациента ни с чем. Шайа вжался щекой в стекло, словно это могло помочь. Тёплое дыхание едва оседало на окне, и актёр простоял довольно долго, наблюдая за бушующей непогодой, пока холод не пробрал до костей. Отлепившись, он устало поплелся обратно. Хотелось спать, но ЛаБаф не позволил себе поддаться этому порыву, сев на кровать и внимательно задумавшись. «Я видел заголовок из газеты. Про пришельцев! Хотя, может это просто заманиловка для читателей? А в статье написано про какой-нибудь утренник в окружной школе? Но, а если я не ошибся?», - размышлял Шайа, посмотрев на правый мизинец. Под ногтем виднелась небольшая полоска грязи – всё, что осталось от факта, заставлявшего верить в реальность инопланетян. ЛаБаф долго вспоминал, внимательно проигрывая сценарий, как он окунает ладонь в грязь, а после метает комок в уезжающего Рэтчета. Раньше картина чётко рисовалась перед взором, но сейчас детали начали ускользать и Шайа с трудом мог бы утверждать, что это было взаправду. Голова вдруг нещадно заболела. Выругавшись, парень поплелся в свою личную ванну. Хоть здесь ему повезло. Вымыв лицо холодной водой, актёр посмотрел на белый кафель. Зеркала здесь не было, но Шайа примерно представлял размер своих кругов под глазами. Ему вдруг до жути захотелось оказаться дома, юркнуть в свою тёплую кровать и нежно поцеловать в щеку Мию. Вздохнув, парень вернулся обратно, шаркая больничной обувью по шершавому полу. Еда стояла на тумбе. Теперь её всегда оставляли здесь. ЛаБаф вначале сомневался, а можно ли в психушке так делать, но сейчас это было последним, что его волновало. Посмотрев на сочные кусочки говядины с рисом, аппетитный салат, фрукты и стакан с чаем, Шайа вдруг понял, что он хочет есть. Очень-очень. В короткие сроки, умяв свою порцию ужина, ЛаБаф вновь отправился к окну. К слову, таблетки тоже роились в отдельной секции подноса, однако парень даже не посмотрел на них. - А может я и вправду сошёл с ума и автоботы выдумка? - пробормотал он, подходя к окну и устремляя взгляд вдаль. Буря уже утихла, и лишь небольшой моросящий дождь напоминал о прошедшей стихии. Из-за непогоды и тёмного неба, затянутого тучами, было непонятно какое сейчас время суток. На территории больницы никого не было. Шайа посмотрел на разбросанный мусор, предположив, что завтра уборщику придется работать внеурочно. Серый пейзаж не добавлял бодрости, и парень вновь почувствовал усталость. «Если бы я знал, который час…», - сокрушенно подумал он, вернувшись в кровать. Через окошко палаты пробивался свет из коридора. Там висели трескучие часы над главным ходом. К несчастью, ЛаБаф не мог их увидеть из-за неудачного расположения своей палаты. Ещё немного посетовав на свое бедственное положение, актёр прикрыл глаза и заснул.

***

В ординаторской было тихо. Старшая медсестра внимательно читала журнал. Её волосы были уложены в строгую причёску. Белоснежный чепчик лежал на каштановых волнах, словно его крепили по линейке строго по регламенту и ни сантиметром в сторону. Морщинистые руки с коротко отстриженными ногтями скользили по серой странице. Медсестра то хмурилась, то широко распахивала карие глаза, пытаясь разобрать непонятный почерк. Недовольно бормоча под нос, она продолжала листать, сверяя написанное с данными со своего блокнота. На слегка потертом бейджике красовалась надпись: «г-а Галвин». Помимо шелеста, в другом конце кабинета было слышно шарканье ручки. Молодая помощница с усердием водила шариковой ручкой в тетради, слишком часто бросая взгляд на рецепт лекарств и внося выписанные микстуры в общий табель. Она работала вторую неделю и очень боялась ошибиться. Юная девушка то и дело поправляла среднюю пуговицу. Большая грудь явно доставляла ей неудобства, норовя выскочить из под слишком узкой униформы. Старшая медсестра строго посмотрела на новенькую. - Мисс Веласкез, сегодня ведь ваша очередь дежурить ночью? Заслышав вопрос, молодая сотрудница вздрогнула, переведя широко раскрытые глаза на миссис Галвин. - Да, - с небольшим запозданием кивнула она. - Прекрасно, - холодно кинула старшая, продолжив сверять данные. Через пару минут, она, не отрывая внимательный взгляд от журнала, произнесла: - С вами будет дежурить санитар Джереми. Он опытный и подскажет в случае необходимости, но вы должны знать, что он ужасный лентяй. Вам придется следить, чтобы он делал обходы каждые полчаса, а не спал где-нибудь в углу. - Да, - робко кивнула молодая девушка. Минуты вновь потекли. Медсестра Веласкез пыталась сосредоточиться на переписывании названий препаратов. Ей «повезло» в свою первую рабочую неделю столкнуться с настоящим восстанием пациентов. Правда ситуацию быстро взяли под контроль, но инцидент заметно потрепал нервишки. - Миссис Галвин, - вдруг заговорила новенькая, подняв голову. Пара светлых локонов упали на плечо. Старшая медсестра перестала задумчиво теребить край журнала, подняв усталый взгляд. - Этот парень, ЛаБаф, он не принимает таблетки. - Пфф, - отмахнулась сестра Галвин, спокойно ответив: - Я в курсе, но, к сожалению, доктор Дженсен категорически запретил применять силу в отношении этого пациента. Мне, как и вам сестра Веласкез, непонятно данное поручение, но не волнуйтесь, проблема с лекарством уже решена.

***

Очнувшись, актёр долго смотрел в одну точку. Кто-то за дверью шелестел пачкой таблеток и шуршал одноразовыми капельницами. ЛаБаф скосил взгляд на тумбу. Подноса не было. Надо было встать и сходить в туалет, но… Голова словно налилась свинцом. Парень не мог перебороть себя и подняться. Шайа закрыл глаза, в надежде, что ему удастся вновь заснуть и спрятаться от жестокой реальности в приятном забытьи. Где-то вдали загромыхала тележка. Вновь проснувшись, ЛаБаф раздражённо выдохнул. Мочевой пузырь дал о себе знать, и актёр недовольно оттолкнулся от кровати, сползая на пол. Одеяло он не отпускал. Оказавшись на холодном паркете, актёр вновь чуть не заснул, однако нашёл в себе силы встать на четвереньки, а после подняться. Еле переставляя ноги, Шайа доковылял до ванной. Одеяло осталось лежать на плечах, а его конец волочился следом. Актёру было наплевать на то, что он собирает всю грязь с пола. «Да чистый он, каждый день его трут», - думал ЛаБаф, с наслаждением справляя нужду. Закончив всё насущные дела, парень выполз обратно. Измученный разум требовал вернуться обратно в кровать, но ЛаБаф нашёл в себе силы перебороть это желание. Подойдя к двери и уперевшись лбом в железную створку, он стал наблюдать за жизнью вне палаты. Из окошка была видна лишь часть проходного коридора. Комната отдыха, как и ординаторская, и спасительная стойка с телефоном находились в недосягаемости. Мимо двери время от времени проходили медсестры, санитары и пациенты, облаченные в однотипные темно-синие одежды. Актёр закрыл глаза. Прошло несколько минут и сознание начало медленно погружаться во тьму. Шайе было совершенно всё равно упадет он или нет, если заснет стоя и, что на это скажет медперсонал. Когда тело начало медленно соскальзывать вниз, а окружающая действительность стала безразличной, кто-то резко ударил кулаком в дверь. От неожиданного звука актёр подскочил, широко раскрыв глаза и чуть не упав. - Они что-то подсыпают в еду, - раздался едва различимый голос. ЛаБаф постоял пару минут, пытаясь осмыслить услышанное. Мозг со скрипом принял информацию и, переварив, донёс хозяину смысл. Шайа потер тыльной стороной ладони глаза, с запозданием признав в говорившем Пола. «Его уже выпустили? Ох, бедный Пол… Во что я его втянул?», - подумал ЛаБаф вновь подходя к окошку, однако нового товарища нигде не было. Потупив в полупустой коридор ещё некоторое время, актёр вернулся в кровать. «Они что-то подсыпают в еду», - вновь прозвучала в голове чужая фраза. Шайа до жути хотел вновь уснуть, но непонятный страх не давал закрыть глаза. Вдруг сзади раздался щелчок. В палату кто-то вошел. Сэм тут же зажмурился, пытаясь бороться с сонливостью и чутко прислушиваясь к звукам. Некто неспешно подошёл к изголовью кровати и чем-то зашуршал. Через минуту дверь закрылась и пискнул электронный замок. Шайа пролежал немного, после чего перевернулся на другой бок и увидел поднос с едой. «Да… сейчас должно быть время ужина», - сообразил ЛаБаф, вставая. Внимательно рассмотрев аппетитные кусочки мяса, овощей и непонятного гарнира, парень почесал затылок. Даже не смотря на то, что еда была приготовлена целиком на пару, она выглядела очень вкусно. Да так, что слюнки были готовы потечь по подбородку. Шайа взял было в руки стакан с яблочным соком, но… немного погодя положил его назад. Пить хотелось неимоверно. «Они что-то подсыпают в еду», - снова раздался в мыслях голос Пола. Актёр подошёл к двери, устремив грустный взгляд на выкрашенную зеленой краской стену. Сколько он уже здесь? Неделю? Месяц? Пару лет? «Пол сказал, что они положили в еду какую-то дрянь… но можно ли верить тому, кто совсем недавно утверждал, что в бачке унитаза камеры? Он же явный больной параноик. И стоит ли мне оставаться без ужина только из-за бредней сумасшедшего?», - устало размышлял Шайа. Мимо его двери прошла старшая медсестра, одетая в тёмно-коричневый плащ с сумкой на руке, явно спешащая домой. Её сопровождала молодая помощница с россыпью золотых кудрей на спине. - Значит скоро будут трубить отбой… - сам себе пробормотал ЛаБаф, отлепившись от окошка. Взгляд вновь упал на еду… через пару минут актёр уже смывал всё в унитаз, пытаясь не расплескать суп дрожащими от слабости руками. Вернув поднос на место, Шайа тщательно затер упавшие капли и смыл ещё раз, дабы скрыть все следы преступления. «Надеюсь это не начало настоящего помешательства», - подумал он, кидая оставшиеся крошки в фаянсового товарища. Но жажда никуда не делась. - Может, не стоило выливать сок? – с сомнением пробормотал себе под нос актёр, остановившись возле раковины. Решив, что вода там чистая, ЛаБаф выхлебал из крана нужное себе количество и с чистой совестью отправился на боковую.

***

Начало ночи выдалось спокойным для медицинского персонала. Все больные тихо, подобно безвольным куклам, спали в своих палатах, убаюканные дурманящими лекарствами. Снаружи едва-едва собиралась новая гроза, однако ей было не по силам помешать работе и сну обитателей лечебницы. Блок, в котором содержался актёр, находился на самом высоком уровне и предназначался для спокойных пациентов. Бунт, устроенный ранее, стал для всего персонала абсолютным нонсенсом. В свое первое ночное дежурство новенькая медсестра внимательно сверяла наличие лекарств с записями в табеле. После ночной раздачи было необходимо вновь сделать подсчет всех медикаментов. Обычно старшие работники забивали на это правило, но молодая медсестра Веласкез не могла себе позволить подобной халатности. Она планировала построить надежную карьеру в мединдустрии и никакие ошибки не допускались. За окном раздался оглушительный раскат грома, заставив подскочить. Из рук выпал блокнот и мисс Веласкез, чертыхаясь, наклонилась, при этом чуть не уронив ещё и чепчик. Приведя себя в порядок и поправив шапочку, медсестра принялась за прежнюю работу, но… в её душу вдруг закрались тревожные нотки. Всё было в порядке, однако казалось, что вот-вот и произойдет нечто ужасное. - Мистер Джереми? - выглянула из ординаторской мисс Веласкез. Санитар нашёлся в ближайшей кладовке. - Всё в норме, - махнул рукой мужчина средних лет с легкой сединой. Убедившись, что напарник на месте, медсестра подошла к главной двери, открыв её личным пропуском. Решетка с тихим лязгом отъехала в сторону. Психбольница совсем недавно начала переходить на автоматизированную систему безопасности и подобные механизмы имелись только в нескольких блоках. Медсестре Веласкез повезло работать в подобном. Она прошла по затемненному коридору, иногда шаркая больничной обувью на резиновой подошве. Проверив, что все пациенты на месте, девушка поспешила назад. Все было хорошо, но… чувство тревоги не ушло. «Это всё из-за грозы. Сейчас выпью чай и продолжу работу», - подумала медсестра, возвращаясь в ординаторскую.

***

Актёр проснулся от жуткого грохота. Открыв глаза, ЛаБаф продолжил лежать неподвижно, скованный страхом, пытаясь понять, что его разбудило. Послышался ещё один раскат грома и неожиданно стало темно. Слабый свет в коридоре погас, как и все фонари на улице. Актёр судорожно выдохнул и прикусил руку. «Я чувствую боль, это не сон», - пронеслась мысль. Дверь в палату вдруг странно шаркнула и отъехала внутрь на долю сантиметра. Шайа потёр глаза и встал, чувствуя ледяной ветер на щиколотках. Тихонько подкравшись к выходу, ЛаБаф с удивлением обнаружил, что дверь не заперта. Раздалось легкое жужжание и ночные лампочки включились вновь, осветив коридор мутным светом. Это было так неожиданно, что актёр едва удержался от вскрика. «Так… я понял, гроза, наверное, вырубила электричество на пару минут, что вызвало короткое замыкание в замке двери», - поразмыслил парень, аккуратно выглядывая. Было настолько тихо, что в ушах начал отдаваться легкий звон. - Может я смогу убежать отсюда? – тихо прошептал ЛаБаф, выходя наружу. На половине пути он замер, поняв, что что-то не так. «У меня не кружится голова…», - с запозданием дошло до него. К удивлению сонливость прошла, и парень был готов поклясться, что сможет выбить окно головой и пробежать пару сотен километров без остановки. Но праздновать победу было пока рано. Велев себе успокоиться, актёр быстрым шагом дошёл до двери и убедился, что она всё ещё заблокирована. «Ага... обрадовался, хотя…», - с такими мыслями ЛаБаф торопливо направился к общему туалету, что находился в конце коридора. Зайдя внутрь он метнулся к небольшому окошку, которое заприметил в первый день пребывания. Оно располагалось ближе к потолку, с мутным стеклом и деревянной рамой. В него вполне можно было вылезти, если бы оно было открытым. - Черт тебя подери, - выругался актёр, когда створка сдвинулась всего на пару миллиметров, заблокированная защёлкой с другой стороны. Можно было выбить стекло, но… санитары мгновенно явились бы и выбили всю дурь из пациента. Это ЛаБаф прекрасно понимал. Что же было делать? Шайа почти сдался, усевшись на холодный кафель. Защелка была обычной, стоило лишь потянуть за конец и окно бы открылось. Но пальцы были слишком большими, чтобы проникнуть в зазор, а чем ещё подцепить железную штучку ЛаБаф совершенно не знал. Спустя некоторое время пессимистических размышлений, в голову пришла идея. Вскочив, актёр метнулся к комнате отдыха. Благо она была совмещена с коридором. Все настольные игры, книги, домино и прочие развлечения хранились в одном из шкафов. По правилам это было запрещено, но ленивый медперсонал решил, что ничего страшного не произойдет, ведь по ночам все пациенты спят взаперти, обколотые снотворным, а днём за ними ведется наблюдение. Покопавшись в ящичках, ЛаБаф нашёл нитки для макраме принадлежащие милой старушке, с которой он когда-то разговаривал. Шайа и предположить не мог, как ему феерически повезло, что недобросовестный санитар мистер Джереми сейчас мирно спал в кладовке, а не смотрел на камеры. - Эврика! – обрадовался парень, вернувшись к окну и прихватив с собой стул. Поднявшись, он сделал из нитки небольшую петлю и высунул её в зазор. Первая часть плана была выполнена, но радость была преждевременна. Крашеная шерсть гнулась куда угодно, но никак не могла накинуться за защелку. Извертевшись и чуть не рухнув с шаткого стула, ЛаБаф вновь сходил в зал отдыха, лишив местный фикус одного листа. Обкромсав зеленую мякоть, актёр вновь попытался зацепить петлей железку, уже помогая мягкой нитке твердым ростком фикусового черенка. К удивлению, задуманное удалось. Чуть не вскрикнув от радости, актёр потянул за веревку и открыл защелку. Шайа отодвинул неподатливое окно в сторону и высунулся наружу. В одно мгновенье актёру показалось, что он начинает застревать, но к счастью всё прошло гладко, и он выбрался в более просторный и прохладный коридор. - Так… теперь аккуратно… ЛаБаф быстро прошёл вдоль стены до первого поворота, совершенно не понимая куда идти. Здесь было намного оживленнее, чем в прошлом месте. Вдали слышался чей-то разговор, смех и бряканье ключей. Шайа чуть не попался уборщику, успев юркнуть в небольшой тупик. «Нужно найти карту здания, а то меня сцапают на раз два», - подумал актёр, обнаружив план эвакуации неподалёку от своего убежища. - Я нахожусь в блоке С… - прошептал себе ЛаБаф, коснувшись пальцами ламинированной бумаги. – Мне нужно сюда… потом налево и на запасную лестницу. Потом вниз и через черный ход. Актёр, привыкший заучивать гигантское количество текста, обладал хорошей памятью и знал, что без труда выберется, если не нарвется на персонал. Забежав за угол, он вышел в нужное место. Парню необходимо было пройти мимо обиталища медсестер, забежав в первую дверь нового коридора. ЛаБаф видел спасительный путь, но отчего-то медперсонал вел себя слишком активно. Выглянув из-за угла, парень увидел, как три дежурные медсестры и доктор о чём-то весело тараторили за застекленным постом, не желая уходить. Шайа припал на колено. Он не хотел торопиться, времени было навалом… Просидев десять минут и готовый пойти на риск, актёр выглянул вновь, с радостью отметив, что говорливые медики переместились в закрытое помещение. Добежав до выхода, парень аккуратно повернул ручку, попав на лестничный пролет, где стояла жуткая темень. «Чтоб… да я же споткнусь на первой ступеньке, если не включу свет», - с раздражением подумал актёр, трясущейся рукой хватаясь за перила. Ему едва удалось их нащупать. - Ладно… спокойно, спущусь как-нибудь, - пробормотал парень, но так и не сделал шаг. Снизу вдруг донеслось странное клацанье. Это не было похоже на легкие шажки медсестер или на твёрдую поступь высоких санитаров. Это было даже не бряцанье тележки. Это было… похоже на клацанье собачьих ножек по паркету. Железных ножек. Парализующий страх окутал тело. Шайа замер, вцепившись в холодные перила и не в силах сдвинуться с места. Клацанье приблизилось. В темноте забрезжили алые огоньки. И через мгновенье актёр встретился взглядом с красной оптикой десептикона. Механическая птица неспешно поднималась по лестнице, не сводя кровавых глаз с замершей добычи. Свет от окуляров бликовал на растопыренных крыльях, перетекая на острый клюв. Птица прекрасно видела в темноте, в этом ЛаБаф не сомневался. Когда десептикон достиг последнего пролета, актёр сбросил с себя оцепенение. - Не-е-е-ет! – завопил он во всё горло пулей вылетая обратно. – Он убьет меня! Здесь десептико-о-он!!! Дико крича и размахивая руками, Шайа добежал до главного коридора, где его уже ждал ошалевший санитар. Совсем его не заметив, парень врезался в широкую фигуру и рухнул на жесткий пол. - Там десептикон! Десептикон! – продолжал кричать актёр, пытаясь вырваться из чужих рук. - Он убьет нас всех! Вы с ума сошли? Бегите!!! Там десептикон, твою мать! Он там! Но санитары не обращали внимания на оглушительные вопли пациента, закутав его в смирительную рубашку и утащив прочь. Дверь на лестницу медленно закрылась.