***
— Вот это да! — восторженно протянул Дин, когда компания гриффиндорцев спускалась по мраморной лестнице. — А я думал, он просто издевается. — Классный мужик, — согласился Шеймус. — Ничего классного не вижу, — возразила Гермиона. — У нас был урок защиты от Тёмных искусств, а не житейской философии. — Тебе просто обидно, что ты оказалась в чём-то не права, Гермиона. Он обвёл тебя вокруг пальца, вот ты и бесишься. Она отсела подальше, чтобы не выслушивать дифирамбы новому учителю весь обед. Но Шеймус прав: её разозлил поступок Гордона. Неужели нельзя было просто объяснить, что не стоит судить субъективно? Обязательно было устраивать цирк? В четверг утром вместе с совой, доставившей «Ежедневный пророк», перед Гермионой опустилась ещё одна, с письмом от Гарри. Она не думала, что он так скоро поинтересуется делами в Хогвартсе, но на душе стало теплее. Несмотря на общение с Фэй, ей было одиноко без лучших друзей. В сердце привычно кольнуло сожаление. Нет, хватит страдать впустую. Они с Роном расстались, но это ещё не значит, что всё потеряно. После древних рун у Гермионы был свободный урок, который она посвятила составлению ответа для Гарри. Она подробно описала случившееся в поезде, рассказала о новых профессорах, о праздничном пире и о первом уроке с новым учителем защиты. «Пока всё тихо», — написала она про обстановку в школе. Это действительно было так. Ни одной драки, ни одной стычки, ни одного оскорбления. Складывалось впечатление, что одни присматриваются к другим, ждут, кто первый перейдёт в нападение. Не забыла она упомянуть и о встрече с Хагридом. «Я спросила, почему он в этом году не ведёт уход за магическими существами. Неужели МакГонагалл или Министерство были против? А он ответил, что после смерти Дамблдора у него больше не лежит душа к преподаванию. Знаешь, Гарри, мне было так больно это слышать…» Хагрид действительно выглядел сломленным. Оставалось надеяться, что время залечит его раны. В конце письма Гермиона спросила, как дела у них. Она не стала выделять Рона, а интересовалась ещё и потому, что хотела понять, сработал ли её план. Гермиона потратила на его воплощение всё свободное время в понедельник, сразу после того как трансгрессировала из Косого переулка, и теперь каждая жилка внутри у неё трепетала в ожидании результата. Ответ пришёл на следующее же утро, но в нём не было ничего, что указывало бы на успехи в работе плана. Гарри охотно описывал свои впечатления от курсов по подготовке авроров, передавал привет от Кингсли и выражал надежду, что в скором времени побывает в Хогвартсе. О Роне он написал вскользь и как будто с трудом подбирая слова. Подавив разочарование, Гермиона сложила письмо и поспешила отвлечься проверенным способом: погрузившись в учёбу. Субботним вечером, сразу после ужина, она отправилась в библиотеку, чтобы в первый раз позаниматься с Тобином рунами. Когда Гермиона спросила, устроит ли его столь поздний час, Тобин заверил, что согласен на всё, лишь бы она помогла вбить в его свинцовую голову достаточно знаний. Через полчаса Гермиона заверила, что он не зря всё лето посвятил чтению книг и словарей. Оставив его переводить рунический текст, Гермиона отправилась в гостиную. Едва она успела выйти за порог библиотеки, взгляд упёрся в знакомую фигуру. Гермиона не поверила своим глазам: к ней приближался Рон. За ним поспешала стайка хихикающих девчонок, на которых он совершенно не обращал внимания. — Что ты наделала? Девочки за спиной Рона притихли и принялись с интересом прислушиваться. Гермиона сделала вид, что не замечает их присутствия. — Давай не здесь, Рон, — с достоинством произнесла она и попыталась взять его за руку. Рон отступил назад. — Что такое? — раздался резкий голос. Из-за двери показалось хищное, как у стервятника, лицо мадам Пинс. — Всё в порядке, — сказала Гермиона и всё-таки исхитрилась поймать ладонь Рона. — Идём. Он не поддался. Всё равно что пытаться сдвинуть танкер. — Идём же. Рон наконец шагнул за ней, но сразу вывернул руку из её пальцев. Гермиона прижала опустевшую ладонь к груди. Теперь нужно найти тихое место, чтобы поговорить. Слава Мерлину, назойливым девчонкам не пришло в голову их преследовать. Гермиона резко свернула к залу наград.***
Стоило признать, что всё шло куда лучше, чем Драко ожидал. Он частенько ловил на себе насмешливые и презрительные взгляды, но сейчас они его совершенно не задевали. Порой ему казалось, что Метка под рукавом зудит, и Драко с трудом удерживался от того, чтобы не схватиться за неё. С Теодором они больше не общались, но Драко казалось, что Нотт за ним наблюдает. Впрочем, может, из-за избытка внимания в последнее время у Драко просто разыгралось воображение. В коридоре, по которому он шёл в библиотеку, чтобы закончить перевод рунического текста, послышались громкие голоса. Ноги сами понесли его в первые же открытые двери, и спустя мгновение Драко оказался в полутёмном зале наград. Он обругал себя за глупую привычку чуть что сразу уходить в тень, но выйти не успел: шаги раздавались уже совсем близко. Драко спрятался за стеллаж, и в этот момент в зале появились двое. — Теперь мы можем поговорить, — сказала Грейнджер. Да, это точно была она, а рядом с ней — мужская фигура. — Твоих рук дело? — он бросил на стол пачку писем. Уизли! Неожиданно. Он-то что в Хогвартсе забыл, да ещё в такое время? Грейнджер взяла один конверт, второй. — Надо же! — воскликнула она. — Сработало. Видишь, я же говорила, что ты зря сомневаешься в себе. Так много предложений… — Что, драккл подери, всё это означает? Грейнджер просматривала письма так, словно это были любовные послания для неё. — Ты болел квиддичем, тренировался почти всё лето, и я подумала, почему бы тебе не помочь? Я написала во все команды, которые нашла в спортивной колонке «Пророка», и погляди! Они все откликнулись! Уизли стоял с совершенно обалдевшим видом. — Ты сделала что? О Мерлин! — Он провёл ладонями по лицу. — Поверить не могу! — Я тоже! — Поразительно, но Грейнджер до сих пор не заметила, что Уизли не особенно счастлив. — Не то чтобы я в тебе сомневалась, но ты наверняка затянул бы с просмотрами, а теперь можешь выбрать любую команду. Тут даже ответ от «Паддлмир Юнайтед»! Помнишь, ты читал новость про Оливера? Вот здорово!.. — Что ты несёшь? Грейнджер замолчала так резко, словно на неё наложили Силенцио. Драко из своего укрытия наблюдал, как радость сползает с её лица, уступая место непониманию. — В чём дело, Рон? — спросила она совершенно другим тоном. — И почему ты так со мной разговариваешь? — В чём дело? — повторил он, заливаясь краской гнева. — Ты ещё спрашиваешь?! Кто просил тебя вмешиваться! Щёки Грейнджер порозовели. — Ну прости, что не сказала. Это должен был быть сюрприз. — О да, хорошенький получился сюрприз, когда мне посреди встречи с Кингсли прилетел громковещатель от мамы, что «Нору» завалило какими-то письмами! И что мне теперь с ними делать, скажи на милость? — Что значит, что тебе с ними делать? Выбери команды, которые больше нравятся, встреться с тренерами… — Да не нужны мне никакие драккловы команды! Ты вообще не в курсе моих дел, сама себе что-то придумала и решила! Грейнджер поморщилась, как от головной боли. Похоже, рулады в исполнении Уизли ей совершенно не нравились. Драко, привыкший к тому, что в мэноре всегда разговаривают спокойно, оказался её невольным товарищем. — Ничего я не решила. Гарри мне рассказал, что поступает в Школу авроров. Я спросила про тебя, и он ответил, что ты ничего ему не говорил. Уизли усмехнулся. — Ну хоть кто-то не лезет в чужие дела, — произнёс он тихо, но разборчиво. — На что ты намекаешь? — в голосе Грейнджер появились металлические нотки. — Рон, мне не нравится тон, в котором ты со мной разговариваешь, и я не понимаю, почему ты так себя ведёшь. — Ты лезешь не в своё дело! — Ах вот как, — оскорбилась Грейнджер. — Не моё дело. Ладно. — Она небрежно отбросила конверты на стол. — Тебе это не нужно — отлично! Мог просто сжечь все эти письма, необязательно было мчаться в Хогвартс и устраивать сцену. — Ты обижаешься, что я не сказал тебе спасибо? — возмутился Уизли. — Нет, Рон! Это было от чистого сердца, а не ради благодарности! Из нас двоих чем-то недоволен сейчас ты! — Из-за тебя я вынужден им отказывать! — Вынужден?.. Боже, Рон, так ты поэтому такой нервный? Не надо никому отказывать, забудь. Я писала даже не от твоего имени, а от себя. Поверь, отсутствия ответа будет достаточно. — Она замолчала и добавила гораздо тише: — Если у тебя были другие планы, почему Гарри сказал, что ничего не знает? — Потому что я его попросил! — Попросил ничего не говорить мне? — оторопело переспросила Грейнджер. — Что тебя не устраивает? Ты ведь шушукалась с Гарри у меня за спиной! Глаза Грейнджер стали похожи на два галлеона. — Я? Шушукалась с Гарри?.. — О! Ты уже забыла! Великолепно. Зато я не забыл, как ты искала у него утешения, а про меня даже не вспомнила! А может, он и про боггарта был в курсе? Один я наивный дурачок ни о чём не знаю! Ты легко стираешь меня из своей жизни, когда тебе удобно, как стёрла себя из памяти родителей! Повисла тишина, такая полная, что Драко даже перестал дышать, чтобы себя не выдать. Грейнджер побледнела. — При чём здесь мои родители? Весь её вид так и кричал о том, что пора остановиться, но Уизли давно сломал тормоза. — При всём! Ты ведь не удосужилась сообщить им, что собираешься стереть память об их жизнях и отправить на другой континент! — Удосужилась?.. — задохнулась Грейнджер. — Удосужилась сообщить? Да как ты смеешь такое говорить… — Ты могла обратиться в Орден Феникса, они бы их спрятали. Но нет, ты же самая умная, тебе же лучше всех знать, как правильно! Зачем спрашивать, хотят ли они забыть собственную дочь, правда? Теперь Грейнджер побелела как полотно. — Я не верю, что слышу от тебя такое. Они бы ни за что меня не отпустили. Я должна была защитить их, и ты об этом прекрасно знаешь! — Скажи это им, когда приедешь в Австралию, — зло отозвался Уизли. — Посмотрим, что они ответят! Он повернулся на каблуках и пулей вылетел из зала. Грейнджер даже не двинулась с места, чтобы попытаться его догнать. Она обессиленно прислонилась к ближайшему шкафу и закрыла лицо руками. Драко подумал, что она расплакалась, но нет: когда спустя минуту она отняла руки, глаза у неё оказались совершенно сухими. Оставив письма валяться в беспорядке, Грейнджер покинула зал. Драко вышел из тени, подошёл к столу и присел на край. Получается, Грейнджер стёрла своим родителям память о себе и отправила их в Австралию. И раз до сих пор не вернула обратно, надо понимать, сделала это из соображений безопасности. Умно. Он взял одно письмо, повертел в руках. Надо же, и вправду от «Паддлмир Юнайтед». Драко криво усмехнулся. Героям войны везде дорога и почёт. Он отшвырнул конверт и вышел в коридор. Теперь нужно найти тихое место. Библиотека сразу отпала. Какой-то класс? Драко направился к лестнице. На третьем этаже класс нумерологии. Преодолев ступени в несколько прыжков, он оказался в нужном коридоре. Класс был открыт и, главное, совершенно пуст. Драко огляделся по сторонам — нет ли где привидений, Филча с его кошкой или Пивза — и быстро вошёл, плотно прикрыв за собой дверь. Взмахом волшебной палочки зажёг свечи, взял с кафедры перо, чернильницу и пергамент, устроился за партой и принялся быстро писать. Впервые он подумал об этом ещё в поместье, когда перечитывал книги по зельеварению, но не знал, как раздобыть нужные ингредиенты: на нём лежали чары слежения, с помощью которых МакГонагалл могла узнать, где он был и какую магию применял. Конечно, у неё может возникнуть ряд занимательных вопросов, что он забыл в кабинете нумерологии в восемь вечера в субботу, но Драко надеялся, что МакГонагалл либо не следит за ним прямо сейчас, либо не видит в этом чего-то предосудительного, либо же он сумеет придумать достойное оправдание при надобности. Сейчас все его мысли были заняты рецептом Оборотного зелья и попытками просчитать свои действия. Некоторые мелочи стёрлись из памяти, так что Драко буквально сгрыз половину пера, пытаясь вспомнить процесс приготовления. Закончив, он убрал все следы своего пребывания, спрятал самый ценный кусок пергамента, какой только держал в руках, за пазуху и вышел в коридор. — Ба, какие люди! Драко резко развернулся, выставляя палочку. — Сбавь обороты, — ухмыльнулся Джулиан Холланд. — Пять баллов со Слизерина за нахождение в коридоре после отбоя. Уже был отбой?! — Ты не можешь снимать баллы с чужого факультета, — парировал Драко, опуская палочку, но не убирая в карман. — Уверен? Спешу тебя уведомить, что у старост школы теперь есть такое право. Драко с трудом сдерживался, чтобы не приложить его Ступефаем. — А ты что забыл в коридоре после отбоя? — По выходным мы с Гермионой патрулируем коридоры по очереди, — любезным тоном сообщил Холланд. — Ещё вопросы? Драко сжал волшебную палочку в кулаке. Не реагировать! Он нарочно его провоцирует, но сейчас как никогда необходимо сохранить спокойствие: заветный пергамент жёг карман. Ничего не ответив, Драко повернулся и отправился к лестнице. — Доброй ночи, Малфой! — Да пошёл ты. Всю дорогу до гостиной Драко не мог отделаться от раздражающих мыслей о Джулиане Холланде. Каждый из его окружения знал, как сильно он его ненавидел. Наверное, сильнее была только ненависть Люциуса к Холланду-старшему. В своё время они вместе вели дела, но Холланд-старший сильно подставил Люциуса, заставив выпутываться из сложной финансово-правовой ситуации. С тех пор между отпрысками двух чистокровных семей выросла стена. Джулиан был невероятно похож на своего отца и внешностью, и характером. После провала Люциуса в Отделе тайн он был среди тех, кто насмехался над Драко и отпускал оскорбительные замечания. У Драко буквально чесались руки наслать на него проклятие посильнее. Однажды он так и сделал, но его застукали. Он получил отработку, а Холланд продолжил измываться над ним при любом удобном случае. Тогда душу грела мысль о грядущем величии, которое он обретёт сразу же, как приведёт в исполнение свой план, и Холланд вместе с остальными врагами получит по заслугам… Добравшись до спальни, Драко сел на кровать и задёрнул полог. В полной тишине снова зажёг свет на кончике волшебной палочки и вынул сложенный вчетверо пергамент с рецептом Оборотного зелья. Мысли вернулись к подслушанной ссоре. Поступок Грейнджер выходил за рамки его понимания. Добровольно отрезать себя от родителей, оставшись практически один на один с миром, — всё равно что повзрослеть в одну секунду. Что творилось в её голове, когда она принимала такое решение? А ведь тогда вовсю бушевала война, и Грейнджер действительно должна была делать выбор: она — маглорождённая подружка Поттера, а её родители — маглы. Изменить память родителей, заставив забыть о себе, и отправить на другой континент, чтобы пойти на войну… Драко передёрнулся. И вдруг поймал себя на том, что уважает подобный немыслимо смелый шаг.***
Гермиона забыла сказать пароль и попыталась открыть портрет как обычную дверь. — Притормозите, мисс, — одёрнула её Полная Дама. — Ах да, — вяло спохватилась Гермиона. — Простите. Карпе дием. — Верно. Едва завидев её, из кресла подскочил жизнерадостный Тобин. Вот только его болтовни сейчас не хватало… — Привет! Ты поздно. Я думал, ты вернулась в башню… — Он осёкся. — Всё в порядке? Гермиона постаралась улыбнуться. — Да. Я иду спать. Очень устала сегодня. Она ожидала, что он начнёт тараторить или попытается вызнать, что с ней случилось. Но, к её удивлению, он просто улыбнулся. — Мне очень понравилось заниматься с тобой, — сказал Тобин. — Я многое понял и, если ты не против, хотел бы продолжить. Теперь Гермиона улыбнулась искренне. — Не за что. Конечно, позанимаемся ещё. Мы ведь только начали! Оказавшись в комнате, Гермиона упала на кровать, но не успела предаться грустным размышлениям, как дверь открылась, и в комнату вошли Фэй и Парвати — её соседки. Забравшись на кровать с ногами, Гермиона пожелала девчонкам спокойной ночи и задёрнула полог. Устало проведя руками по лицу, она прислонилась к изголовью. Мысли медленно переваливались в мозгу. Сначала она злилась, потом впала в отчаяние, а теперь осталось лишь тупое онемение. Эти отношения выжали её до капли. Что опять пошло не так? Ах да, она ошиблась. Снова. Но на этот раз у неё была подстраховка: она спросила у Гарри. Винить его в том, что он не рассказал ей правду, было бы глупо, и она не винила. Это Рон втянул Гарри в их сложные отношения, поставив в неловкое положение. В который раз она убедилась, что с Роном всё слишком сложно. Из-за бесконечных ссор и таких вот недомолвок лето прошло, словно в тумане. Но ничто из сказанного Роном так не задело её, как упрёк о родителях. Как удар под дых. Гермиона не понимала, за что он так жесток с ней. Неужели глупое несовпадение планов стоит того, чтобы вскрыть незажившую рану? Выставить виноватой, выплюнуть в лицо её собственное решение, подать так, будто она монстр. Достаточно. Пора позволить себе выбросить всё это из головы. Что бы она ни сделала, что бы ни решила, что бы ни сказала, — всё не так, всё неправильно, всё поперёк его таинственным желаниям. Она потратила четыре месяца на то, чтобы понять его, но только больше запуталась. Стоит ли мучить себя теперь, когда она вернулась на учёбу, когда её окружают совершенно другие люди? При воспоминании об улыбке Тобина в груди потеплело. Да, лучше сосредоточиться на том, что приносит радость и удовлетворение. Хватит с неё этой прострации. Она порядком настрадалась. Её новая жизнь начинается прямо сейчас.