Покажи, насколько ты крут.

Колин двор был лучше, чем я себе представлял, видя бараки на центральной станции. Поражала пустота, сухая трава и нереальное количество уличных собак. До сих пор мне не верилось, что я сам добровольно решил отправить себя в эту двухнедельную ссылку. И пускай, Коля больше не колючий ежик, все же выпускать его на такой срок было выше моих сил. - Темка, мой подъезд, только тихо, сюрприз устроим бабам. Вонь и сырость. А этот дикий, скакал по ступенькам как горный козел, не отпуская перила. И потом этой рукой... Меня рефлекторно передернуло. Чем бы потом кеды продезинфицировать, хотя проще выкинуть их. Такое не смыть ничем. - Эй, чем завтракаете? - прокричал Коля, открывая дверь квартиры своим ключом, А потом я услышал крик женщины и визг девушки. Надежда Федоровна и Елена - мои тетя и сестра. - Коленька! Родной мой! Почему не сказал. Хороший мой. Я чуть не обмерла. - Подожди, теть Надь, отцепись на секунду, там это, племяш твой приехал, Артемий. - Ах, ты ж паразит, ты чего молчал, где же он? Я понял, что сбежать у меня вариантов нет и вошел в открытую дверь, попадая в простую, светлую и вкусно пахнущую квартиру. С полуулыбкой я наклонил голову в знак приветствия маленькой женщине в домашнем платье, которую никак нельзя было назвать родной сестрой моей матери. - Здравствуйте, - проговорил я. - Ох, ты, батюшки, - женщина прижала руки к груди и у нее снова потекли слезы. - Сыночек, Темочка. Ну, что ты стоишь? Иди скорее сюда. Не успел я и шаг сделать, как она сама подбежала и крепко обняла, заставляя немного наклониться к ней. Я взглянул на Колю, он стоял рядом с сестрой и смотрел с таким трепетом как его, а точнее наша, тетя обнимает меня. Надежда Федоровна теплая и пахла сдобой, как в булочных. А еще слезы у нее мокрые, настоящие, которые мочат футболку. - Я даже и не мечтала, что Любка пошлет тебя, сама не доехала, гадина такая, на могилки к родным не ходила. Думала помру и не увижу тебя, кровиночку. Счастье-то какое, родной ты мой. Я не знал, как реагировать, руки сами легли на ее спину и я прижался к ней. Столько нежных слов мне за всю жизнь родители не сказали, а эта чужая женщина, видя меня впервые, льет слезы на мое плечо и благодарит Бога за встречу со мной. Коля, ты про это мне тогда говорил? Это значит "родня"? А потом подошла Лена и обняла нас обоих и Коля сразу подбежал. Все шмыгали носами, а я вспоминал приезд Коли к нам домой. Нелегко ему было, хотя и мне сейчас не лучше. Неловкая ситуация усложняется тогда, когда только тебе она кажется неловкой. - Теть Надь, нам бы поесть, - первым прервал эту странную встречу Коля. - Ой, что же это я? Конечно, садитесь. Я не могу, радость-то какая. Столько детей. Скоро Сережа к нам приедет. Душа радуется. Садитесь, давайте. - Какой Сережа? - спросил Коля. - Мой Сережа, - гордо произнесла Лена и принялась мне пересказывать историю ее знакомства с парнем из другого города через телефон. Тем самым парнем, который странно смотрел на Колю, во время нашего отпуска. - Это здорово! Чему только этот сибиряк радуется? Приезду человека, с которым разок выпил? - Вкусно, Темочка? - пододвигая ко мне тарелку с салом и одновременно накладывая сметану в борщ, спросила женщина. - Спасибо, да, вкусно, Надежда Федоровна, - вежливо ответил я, доедая пирожок с капустой. - Ах ты, дармоед! - прокричала она и отвесила Коле жесткий подзатыльник, что даже я чуть не поперхнулся. - Теть Надь, за что? - проскулил тот, не переставая есть борщ. - Чего это ты меня так зовешь? Зови по отчеству! Сам, как ирод, Любу называл, да еще и Темочку навострил меня по неродному звать. Как дала бы по лбу, да Вере обещала, что выращу тебя не хуже других. Темочка, я же тетя тебе, родна тетка-то, зови нормально меня. А Коля ничего не ответил. Ни про мать мою, ни про семью. Кто кого научил называть по имени отчеству. Он всегда такой, терпит, чтобы близкому приятно сделать и не ссориться. А дальше тетя Надя села рядом и смотрела как мы едим. Улыбалась и слезы вытирала. А на Колю она смотрела, как на самое дорогое в жизни, казалось, что парень не из Москвы приехал, а с войны вернулся живой. Кричит на него и бьет, но так сильно любит, и Коля весь в нее в этом пошел. А потом мы прошли в комнату Коли. Небольшую, но уютную, хотя и перебор мебели на мой вкус. Я смотрел детские фотографии, а все мои родственники наперебой рассказывали свою жизнь. А затем пришел Сергей. Лена сразу превратилась в кокетку. Вот девушки везде одинаковые, где бы они ни выросли. - Ну, поедемте, навестим наших, - проговорила Надежда Федоровна и все стали собираться. Мы вышли во двор и теперь я вспомнил Колю, который удивился, что мы с моими родителями поехали на разных такси в аэропорт. Машина Сергея была не только праворульная, как и все машины, которые мне встречались в этом городке, но и без пассажирского сидения, которое отсутствовало. Но, кроме меня это никого не смутило. То, что нас явно больше, чем посадочных мест, не волновало никого. - С батей навоз от соседа перевозили, так и извозили багажник и кресло, в химчистку братану отвез - объяснил Сергей, впуская нас в салон. Хотя разъяснять очевидное и не требовалось, запах был красноречивее любых рассказов. Я молча сел около окна, но быть одному долго не пришлось, потому что "лишняя" Лена, решила поместиться на моих коленях, обещая провести по дороге экскурсию. Меньше всего мне хотелось знакомиться с остальной частью сибирских родственников. В таких случаях непременно нужно улыбаться и что-то говорить. Быть вежливым, не позволяя смотреть на часы. И я уже хотел обратно в Колину квартиру. Но к моему удивлению, машина остановилась около кладбища. - Вот, Темочка, это твой дед с бабкой, - проговорила Надежда Федоровна, когда мы пройдя половину кладбища, остановились около старой могилки. - Стало быть родные мать с отцом Любкины. Пап, ты посмотри внук какой у тебя, один из всех на тебя походит. Такой же красавец. В такой момент понимаешь, что лучше все же знакомиться с живыми родственниками, потому что тут уже говорить вежливые вещи не подходит. А вот на деда я, действительно, был похож. Потом Надежда Федоровна подошла ближе и вместе с Леной они стали вырывать траву и наводить порядок. Коля тихонько потянул меня в сторону. Мы прошли почти в выходу, а затем снова свернули в глубину кладбища и остановились около могилы мужчины и женщины. - Ма, ты это. Привет. Вот племяш твой. Пап, это сын той сестры мамкиной, что уехала и скатертью ей была дорожка. Ну, ты понял. Вот, приехал он. Вы это, не смотрите сильно за нами, вы за Ленкой приглядывайте лучше. Она ведь дура-дурой, может и потерять Серегу. А у меня все хорошо. Правда. И это, ма, ты тетю Надю не ругай, она старается с нами, ты ведь и сама знаешь... И я ушел. Хотелось убежать, потому что больно. За Колю так больно. Его даже обнять нельзя, а можно было бы, так все равно оттолкнул бы. Потому что сибиряки не плачут. А я не сибиряк. - Тяжко там. Я встретился глазами с Сергеем и кивнул. Мы закурили около входа на кладбище и молчали, пока не пришли остальные. Вечером мне хотелось остаться дома. Быть в сладко-пахнущей квартире Коли, слушать веселые рассказы Надежды Федоровны и чувствовать ее теплую руку на своей. Но Коля решил, что нужно срочно к пацанам, его жизнь этого поселка интересовала, по его словам. На нормальном языке это бы значило, что он очень соскучился по друзьям детства. - Нет, Темочка, в этом ты точно не пойдешь, - как можно ласковее сказал Коля, куда более нежнее, чем это преподнес ему я в Москве. - Вот. Хотя бы футболку мою надень. И не сомневайся, я тебе верное дело говорю, в этой рубашке я тебя из дома не выпущу. Футболка затухла немного за год в шкафу тут, но мы ее проодеколоним, нормально будет. Естественно, нормально ничего не было. Потому что сама футболка не вписывалась в критерии нормальности, как такое разукрашенное иероглифами чудо вообще можно было купить. Хорошо, что мне не пришлось менять обувь, Колины кроссовки были мне безбожно малы. - Опачки! Налетели, блять, грачи, пидорасы - москвичи. Только мы вышли из подъезда, как приветственно, обратившиеся к нам тени, стали перебираться с лавочки в нашу сторону. Я мысленно поблагодарил Бога, что Сергей был с нами. Он парень здоровый, отобьемся. - Братаны! - закричал мой оголтелый друг и кинулся навстречу, прочь от света фонаря. А дальше были объятия, толкания, непередаваемый набор мата, и снова объятия. Сергей смотрел на все это действо с доброй улыбкой, а мне хотелось поскорее уйти. Даже лучше уехать обратно в Москву. - Димон! - Коля! - Димка, брат! - Коля... Я старательно щурился, проклиная свое плохое зрение, пытаясь рассмотреть виновника моего приезда, а желание уехать как рукой сняло. - Здравствуй, Дима, - сделав несколько шагов вперед, я с улыбкой протянул ему руку. Тем самым я умудрился привлечь взгляды всех остальных пятерых друзей Коли. Воцарилось молчание, во время которого все рассматривали меня, я смотрел на Диму, а Дима непонимающе на Колю. - Пацаны, это брат мой с Москвы, родной мамкиной сестры сын. Пока Коля жестким голосом подробно описывал мою родословную, Сергей подошел ко мне и положил руку на плечо. Сколько бы длилась эта мизансцена, сказать сложно, потому друзья Колиного детства решили полностью изучить меня и зайти дальше, чем просто посмотреть, им мешал жесткий Колин взгляд. Однозначно, этим милым провинциальным ребятам я пришелся не по душе. - Здравствуй, Тема, - наконец, прийдя в себя произнес Дима. Теперь уже и он вместе с нами смотрел на остальных. Показывая тем самым, что и он принимает меня. После этого явное напряжение спало и все по очереди назвали свои имена, в запоминании которых никакого смысла для себя я не видел, лишь кивок головы, от вежливой улыбки меня остановило чувство самосохранения. - Вот и славненько, - расслабившись, произнес герой вечера. - А это Серега с Новосиба, сеструхи моей друг. А дальше все пошли пить. И видя то количество, я осознал, что до этого ни разу нормально не собирался с друзьями. И вот тут понеслось. Сказки нашего двора. Чем больше я слушал, тем больше понимал Колю. И осознавал насколько мы разные, какая пропасть между нашими мирами. Останется ли он со мной, когда тут его настоящее место. Он пропитан им, его друзья слушают его, восхищаются им. Как быстро я отойду на второй план. Он не из тех, кто стремится в Москву, ему хорошо и тут. - Расползаемся, народ. Мы ж тока с поезда. Вторые сутки пошли, как не спим. Я посмотрел на часы - второй час ночи. Спать действительно хотелось. Молодец Сергей, что покинул все это мероприятие еще несколько часов назад, но у него есть оправдание в виде девушки. - Покурим? Я остановился и посмотрел на Колю. Мне сразу не понравилось, что Дима пошел в одну сторону с нами, а его предложение продлить наше общение окончательно вывело из себя. - Не вопрос, брат, только давай в подъезде. Темку проводим, - ответил Коля. - Зачем меня провожать, я с удовольствием составлю вам компанию, - ответил я с милой улыбкой, хотя хотелось уже высказать все, что наболело. - Тем, ты ступай, правда. Ты на лавке еле сидел, спать ложись, а мне с Димоном надо перетереть. Я не долго. Я не нашелся, что ответить и молча пошел по лестнице, на которой мне совершенно не хотелось стоять и курить. Открыв Колиным ключом дверь, я зашел в темную квартиру, которая сразу наполнила мои легкие сладким запахом смородины. Я прикрыл дверь, чтобы не разбудить Надежду Федоровну, разулся и дошел до Колиной комнаты. Но страх потери не дал мне войти в нее, жгучее ощущение проигрыша чувствовалось в груди. Где-то там он стоит со своим другом, с тем, кому он очень нравится, с тем, у кого есть козыри, которыми он сможет побить любую карту. Я развернулся и подошел к двери, приоткрыл ее и перестал дышать, вслушиваясь в слова. - Я тут счастлив, Димон. Что за вопрос, брат? - Значит, после института ты вернешься сюда? - Дима говорил мягко. - Нет, брат, к сожалению, думаю, что не вернусь. Ты и сам не собирался. - Я передумал. Ты ведь сам говорил, что у нас тут корни, у нас тут дом. Что сердце там, где дом, - Дима повысил голос. - Что тебе эта Москва с родней? Да они тебя не переносят! Зачем братца своего привез недоделанного. Лишний он тут. - Знаешь, Димон, поэтому я и не могу. Потому что мой дом теперь там, где этот недоделанный.