Покажи, насколько ты крут.

Если есть на свете ад, то он в плацкартном вагоне. Люди слонялись по узкому проходу, в который были выставлены голые ступни не первой свежести, от которых приходилось уворачиваться. Капли пота усеивали лица, рты были приоткрыты, чтобы был шанс вдохнуть побольше душного стоячего воздуха. Дети изнывали и изводили своим нытьем всех остальных. И все считали минуты до новой семиминутной остановки, чтобы вдохнуть свежего воздуха. А к концу первого дня я понял, что розетки всего две и очередь была такая, что я даже и мечтать перестал зарядить свой телефон. За что мне все это? - Вставай, давай. Стук по полке заставил меня оторваться от книги, на которой сосредоточиться так и не получилось. Коле тоже душно, скучно и неудобно, но это не помешало ему накрыть стол на двоих, нарезать овощи и разложить все на пластиковые тарелки. Забота у него в крови и не от того, что вроде как надо, а потому что ему хочется. А еще ему хочется услышать слова благодарности. - А с чего ты решил, что ради этого стоит встать? - Можешь там до самой Сибири валяться, только не ной, что желудок к позвоночнику прилип. Через двадцать минут долгая стоянка, разомнемся и пивка возьмем. Сбрасывай свое тело и не выеживайся. - Коль, мне кажется, что я не смогу спать в такой обстановке, - тихо проговорил я, когда спустился на нижнюю полку. - Это только первую ночь, потом вырубишься только в путь, никто не помешает. Я жевал бутерброды с овощами и искренне хотел, чтобы мы уже приехали. Пусть это будет небольшой провинциальный городок, пусть там не будет кафе и кинотеатра, пусть даже мне придется переодеться в спортивный костюм, пусть там будет что угодно, только выбраться отсюда. - Пошли, покурим. Все равно не спишь, - шепнул мне Коля на ухо, привстав на свою полку. Мы шли к тамбуру по узкому проходу. Кто-то храпел, кто-то сопел, кто-то бухал. - Только тихо, - проговорил Коля и толкнул меня в самое ужасное место в поезде - туалет. Находиться в таком месте было невыносимо, но ровно до того момента, пока тебя не отвлекает от всеобщего хаоса что-то более важное. Коля всегда грубо и резко хватает за шею, заставляя нагнуть голову, но целует нежно, скорее подчиняясь, чем ведя. - Ты только не выкаблучивайся, это для лучшего сна. Весь курс биологии промелькнул перед глазами, когда рука моего любовника стала расстегивать молнию. Микроорганизмы, которые населяют плацкартный вагон поезда очень скоро перенесутся на то важное, что есть у каждого мужчины. - Морду не корчь, никакой антисанитарии. Я посмотрел на Колю, и мысли о плацкартном вагоне улетучились разом. Он присел, устроив свои колени на моих кедах и зубами стягивал мои трусы, аккуратно помогая по бокам руками. Член среагировал сразу, как и в день нашего знакомства, когда он вышел из душа почти в чем мать родила. Коля осторожно взял в рот и начал процесс, от которого предпочитал отлынивать в обычной нашей жизни. Конечно, настоящий пацан в рот не возьмет, западло это видимо. Но сегодня не просто день, похожий на другие, сейчас мне плохо, а он это не выносит. Коля вообще мало что во мне может терпеть. Когда я разговариваю с мамой, его передергивает, когда мы идем по улице - обзывает, если слишком счастливый - напрягается, если мне плохо, то пытается утешить. Грубо, но чаще всего попадает в точку. - Помоги рукой, - шепчу, понимая, что так будет быстрее, а с антисанитарией я потом разберусь. Курили мы почти молча. У Коли если начинается психологический анализ совершенного действия, то лучше его оставить наедине с его тараканами-гопниками, а то можно и получить. Несколько месяцев потребовалось, чтобы начать отношения и еще полгода, чтобы их принять. Коля, как инопланетянин, никак не может привыкнуть к тому, что его окружает. Меня всегда поражала его прямота. Говорить прямо для него дороже легкой лжи, которая может уберечь от неприятностей. Это подкупает и расслабляет. Рядом с ним я почти настоящий. - Спокойной ночи, Артемушка. - И тебе, заменитель снотворного. После вторых суток проведенных в поезде, я уже перестал различать пейзаж за окном, а мой желудок свыкся и научился переваривать лапшу быстрого приготовления. Мысли о том, чтобы выбраться из этого чистилища больше не посещали меня, в какой-то момент стало казаться, что это все теперь навсегда. Но Коля был рядом, с ним я готов был провести вечность в поезде. - Эй, московский пацанчик, перемещайся вниз, я буду белье сдавать. Скоро дома будем. Отоспишься. К моему удивлению, на очередной остановке, мы, действительно, вышли из поезда. Я готов был поцеловать Колю в его блондинистую макушку, от чрезмерного прилива нежности, но вовремя вспомнил, что за такое могут и закопать. Может Коля, преувеличивал, но проверять не захотелось. - Вот, Тема, наша Родина! - воскликнул он и глубоко вдохнул воздуха. Меня передернуло от слова "наша", но, чтобы не портить момент единения главного человека в моей жизни с побитыми дорогами и серыми пятиэтажками, я достал сигареты и затянулся. - Чувствуешь, а? Вот тут корни, понимаешь? Он взглянул на меня, прекрасно осознавая, что я ничего не понимаю. Для меня важно, где живу я, а не где жили мои предки. Что прекрасного в старых автобусах? Что красивого в развалившимся фонтане на вокзальной площади, которая размером с мой двор? А ленивая уличная кошка точно такая же, как та, что лежит на вокзале в Москве. Трудно поверить, что мама жила тут, с ее брезгливостью к людям и чопорными манерами. Невозможно представить, что четверть века назад она стояла с чемоданом на этом самом месте, прощаясь с родными. Хотя, в прекрасные советские годы в небольших уездных городах было не так уж и плохо. Наверное. - Эх, Темка, до чего же хорошо, аж глаза щиплет. Пока не приехал, не понимал, как скучал. Ну, ладно, я потом тут тебе все покажу, поехали домой. На маршрутке поедем, не будем автобус ждать. - Коля? Какой автобус с маршруткой? Всему есть предел. Только такси, - тут уже действительно перебор с экзотикой. - Э, нет, родной. Я во дворе со стыда сгорю, когда из машины вылазить буду. Что подумают обо мне соседи? Скажут, что всю правду о Москве говорят, раз даже Коляна она в бабу заделала. Приедем, как нормальные люди.