***
«Ты был до рождения Арды, но и другие тоже; и не ты ее создал. Есть и могущественнее тебя; ты растратил свою силу на себя самого; твоя собственная пустота поглотила ее.» Хурин Талион
***
6 год Первой Эпохи Ангбанд, Тронная Зала
В самом сердце Трехглавой Твердыни, на высоком троне, что черней самой мглы, величественно восседает Древнейший Король*. Невидящим взглядом он смотрит в бесконечную пустоту, чувствуя, как его великое прежде могущество ускользает от него, как песок сквозь пальцы. Застыв каменной статуей, брат Манвэ не может не ощущать, как его былая сила, способная развоплотить остальных Валар в мгновение ока, растворяется, словно туман, в многочисленных последователях и слугах. Да, теперь у него есть сильнейшее воинство Арды, способное завоевать любые королевства и земли, но вот она, злая ирония… Сам он теперь слабей своих собратьев айнур. Восседая на символе своей власти, страшась беспомощности и находясь от этого в тихой ярости, Мелькор прислушивается к Ангамандо… — Я… Чары можно сломить только Чарами. Темное Пламя, которое он взрастил, применяет ту же силу, что и дерзновенный Дух Огня при создании прекрасных Сильмариллов. И теперь крылья ветра, коими Мелькор некогда одарил маленькую саламандру, случайно заползшую в пламя горна, заключены в сапфире. — Предатель! Моринаро, украв у дракона могучие крылья, предал забвению их былую дружбу. Древнейший Король улыбается. Воистину, разделяй и властвуй. — Аулэндил! Тихим отголоском доносится до Мелькора имя того, кого он прежде считал первейшим из своих слуг и другом, которому он доверил потомка Духа Огня. Но даже сейчас, когда брат Манвэ стал так слаб, он все равно могущественней всех майар, которые служат ему или же делают вид, что служат… — Если мир не хочет подчиняться мне, я его уничтожу! — вскрикивает Древнейший Король, в тот самый момент, когда освобожденный узник из нолдор и Рука Тьмы укладывают бездыханного Моринаро в постель.***
Оставив Куруфинвиона с Мечником, что теперь примеряет на себя роль Целителя, и с не находящей себе места Тинувиэль, Майрон сломя голову бросается к Владыке Ангамандо. Дерзновенно ворвавшись в тронную залу, он, растрепанный и изможденный, предстает пред будто окаменевшим Мелькором, грозно восседающим на своём престоле. — Господин, Моринаро нужна Ваша помощь… — выдыхает Рука Тьмы и лишь потом стремительно кланяется. — Он сумел обуздать крылья ветра, но потратил на это слишком много сил. — Знаю, — голосом холодней коварного Хелькараксэ произносит неподвижный Мелькор. — Радость моя безмерна, ибо ныне брат мой ослабел. — Господин… — произносит Майрон, с трудом скрывая беспокойство и страх, что в железных тисках сжали его сердце. — Нужно спешить, Моринаро погибает! — Ты так волнуешься за жалкое орудие, за плод нечистых объятий? — вопрошает Мелькор тихим, слишком тихим голосом. — Видно, ты и вправду прикипел к потомку непочтительного Феанаро, да не найдет он покоя, и теперь, верно, и остальных квенди будешь щадить, а не скармливать живьем варгам? Майрон вздрагивает. Его как будто облили крутым кипятком. Он непонимающе смотрит на брата Манвэ, и вдруг чувствует, как личина, укрывавшая его, внезапно спадает. Рука Тьмы, содрогнувшись, в ужасе отступает назад. Вместо беловолосого, прекрасного юноши, чье лицо буквально светилось, пред ним возникает безобразное, исполинских размеров чудовище, в сравнении с которым даже тролль показался бы красавцем. — Значит это, правда, а не клевета Князя Котов* и Тхурингвэтиль! — гневно восклицает Мелькор, видя, как исказилось лицо Майрона. И смертоностные лавины обрушиваются в бездну с высоких вершин. — Ты и вправду полюбил того, кого так ненавидел? Ты, кто без всякой жалости скармливал младенцев, а потом с улыбкой мучил их родителей? И ты привязался к какому-то жалкому отрепью, что осмелился посчитать себя укротителем Стихий? — Господин, не будь скор на расправу, подобно презренному Духу Огня! Тевильдо еще с Утумно претендует на мое положение, ибо он до сих пор не может простить, что и у талантливого Аулэ я был первым из майар, — подавшись вперед, говорит Майрон. — Что же до Темного Пламени, то он не просто жалкое отрепье. Он твоя марионетка, с которой ты затеял жестокую игру. И даже я, тот, кого мерзкие синдар нарекли Гортхауром, страшусь ее завершения. Молчит Мелькор, застыв на троне своем. Холодно он смотрит на свою Руку Тьмы, слушая его речи, но едва ли слыша их. — Господин, не ты ли сам мне поручил заботиться о краденом сокровище?! Забыл ли ты, как жаждал я избавиться от мерзкого эльфенка, что доставлял столько неудобств? — парирует Майрон, повышая темп. — О, Древнейший Король, не ты ли забавы ради нарек внука злейшего врага, которого ты так ловко и умно погубил, своим названным сыном?! Безмолвствует Брат Манвэ. Застывший, он подобен ледяной глыбе. — Владыка Ангамандо! Я — твоя Рука! И я исполняю твою волю! — почти кричит Майрон, дабы вывести из оцепенения Мелькора. — Моринаро — твой искусный сын, безвольный раб, Черный Принц, прославленный воин, искусный Мастер. Он тот, кем ты так хотел его видеть при себе! Но одно твое слово — и он умрет еще в больших мучениях, чем Финвэ и Феанаро вместе взятые! Ибо я — Жестокий! Ибо тот, кто не подчиняется тебе, должен кровью искупить сей проступок! Едва уловимо кивает Древнейший Король, понимая, что его слуга и друг прав. И как он мог поверить Тхурингвэтиль, что так редко бывает у подножья его трона, предпочитая густые леса и глубокие пещеры? — Господин, я волнуюсь за Моринаро и забочусь о его здравии, не благодаря презренным чувствам привязанности, а только из-за того, что он должен тебе преподнести еще два Камня Силы! При словах о Камнях Мелькор стряхивает оцепенение. Как же он позволил ярости и бессильному гневу затуманить его разум? Да, он теперь слабее, чем был прежде. Но не для того ли, чтобы использовать талант Внука Феанаро в своих черных делах, Древнейший Король принес его сюда? — Господин, Моринаро для тебя обуздал крылья ветра. И если ты хочешь, чтобы он преподнес тебе остальные Стихии, то помоги ему! Иль ты избрал для своей игрушки другой финал и отказался подстраивать его смерть от рук Куруфинвэ и его братьев? Кивает Мелькор, но медлит с ответом. И Аулэндил томится в ожидании, ибо сердце его разрывается от боли за Моринаро. Древнейший Король же пытается решить неразрешимую задачу: как тому, кто привык разрушать и искажать, исцелить? Как спасти Мастера, который преподнесет ему силу и мощь, не открыв слугам, что… — Я услышал тебя, Майрон, — голосом, от которого кровь стынет в жилах, произносит Брат Манвэ. — Господин… — Ступай к Темному Пламени, — повелевает Древнейший Король, найдя ответ на загадку, как сохранить жизнь жалкому нолдо, и в то же время не показать Арде, насколько слаб ее повелитель. — Господин?.. — пытаясь сохранить остатки спокойствия, вопрошает Майрон, который по беспристрастному лику Брата Манвэ тщетно пытается узнать его решение. — Моринаро погибнет по воле Феанариони, это было уже решено, и я не изменю задуманного, — тихо произносит Мелькор. — Что же до помощи… Пусть же Камень Силы будет все время при Моринаро. То, на что он потратил почти все силы, его и исцелит. Я позабочусь об этом. Майрон, быстро поклонившись, дожидается знака Мелькора и вылетает из залы. Древнейший же Король, в чьем сердце давно зияет пустота, помедлив, величественно поднимается с трона и, спустившись с пьедестала, исчезает во мраке.***