***
6 год Первой Эпохи Ангбанд, Подземелья
- Я… Но Келембримбору не хватает сил перекричать могучий ветер. Пока Майрон занят обезумившим Гронмором, неистово борющимся с могучими Чарами, юноша пытается обуздать стихию Сулимо. Бросив краткий взгляд на Рога, чей лик застывает каменной маской, Куруфинвион упрямо продолжает бороться. Сильный порыв ветра бросает в его лицо пепел и пыль. - Айя, Нолдоли! – грозно вскрикивает Рог, закрываясь от потока ветра молотом и заслоняя собой былого тюремщика. – Будь проклят Моринготто! В голосе Храброго слышатся жгучая ненависть и ярость. Пусть Первый Дом повинен в пролитой крови невинных и предательстве, погубившем многих его друзей, сейчас Рог готов встать под его знамена. Ибо еще больший гнев он испытывает к Черному Врагу, чем к семейству презренного Феанаро, более всего пострадавшим от козней Моргота. Внук Феанаро кивает верному вассалу Финвэ-Нолофинвэ, и, собрав всю свою волю, резко произносит сокрушительное заклятье. Огромная пещера на краткое мгновение заполняется небесно-голубым ослепляющим светом. И тут же свободолюбивый ветер утихает, ибо теперь в холодном сапфире заточены его крылья… Моринаро сильно пошатнулся, крепко сжимая угасший сапфир. Юноша медленно переводит свой странно отстраненный взгляд на руку. С удивлением он смотрит на камень, от которого как он чувствует, идет тепло. - Вилья… – осипшим голосом произносит Куруфинвион, прежде чем внезапно осесть на пыльный пол пещеры. - Келембримбор! Рог, продолжающий сжимать молот, в мгновение ока оказывается около эльфа. Упав на колени, он быстро наклоняется над злосчастным потомком Огненного Духа. С немым ужасом Рог вглядывается в мертвенно-бледное лицо Куруфинвиона, что уже начинает заостряться. Хоть для нолдор с Затмения привычна тень Мандоса, она все равно продолжает вселять в них инстинктивный страх. И даже тот, кого нарекли Храбрым, не может не испытывать сейчас трепета. - Аулэндил! – не своим голосом кричит Рог, бросив быстрый взгляд в сторону рыжеволосого мужа. Тем временем Рука Тьмы заканчивает творить огнеупорную стену между ними и обезумившим ящером, лишившимся могучих крыльев. - Предатель! Майрон, не обращая внимания на яростного Гронмора, что теперь сияет златом, стрелой кидается к воспитаннику. - Моринаро! – падая на колени, вскрикивает Аулэндил. Его сердце сжимается от пронзительной боли. - Я смог обуздать Крылья Ветра... - Но какой ценой, Темное Пламя?.. - Наставник… – отвечает нолдо, потративший на усмирение могучей Стихии слишком много сил. Моринаро все трудней держать смеживающиеся веки открытыми, ибо они будто налились тяжелым свинцом. Его хроа будто бы покрывается ледяным настилом, так что он уже не чувствует его. - Держись! Не смей закрывать глаза! – приказывает Майрон и красноречиво смотрит на обескураженного Рога. - Попытайся передать ему силы. Я изможден почти так же, как и он… Ты же не хочешь встретиться с Гронмором, когда чары падут? Нолдо отчего-то медлит. И Рука Тьмы видит в глазах Храброго противоборство двух сильных чувств… И даже от Моринаро, который рискует сейчас предстать пред самим Намо, не укрывается это. - Моринготто… – сжимая сапфир, на выдохе произносит Куруфинвион. – Да падет проклятье на него… Взгляд Рога темнеет, но он отпускает свой молот. Храбрый с немым восхищением смотрит на того, кого он должен ненавидеть, ибо Куруфинвион принес в Арду слишком много бед, и дела его были чернее самой Тьмы. Внук Феанаро так же, как и его великий дед, на смертном одре скорее проклянет Моринготто, чем... В напряженном молчании Храбрый кладет руку на взмокшее чело Келембримбора. Черный Враг может примирить даже непримиримых врагов. - Я – мечник Финвэ-Нолофинвэ и, как все нолдор – мастер… - сообщает Рог, с боязнью наблюдая, как по алебастровой коже лица Куруфинвиона стекает струйка темно-багряной крови. – Но не целитель… - Предатель! – кричит ящер, пытаясь сокрушить магическую возведенную стену. Его чешуя переливается златом. – Умри! Перед глазами Моринаро встает кровавая пелена. Он в отчаянии хватает за руку Наставника. Судорога проходит по его телу, заставляя легкие разрываться в клочья. - Пусть будет проклят Моринготто… – посиневшими губами произносит он. - Теперь это неважно. Помоги ему, – стараясь сохранять спокойствие, говорит Майрон, пронзительно смотря на Мечника. – Помоги тому, кто готов отдать жизнь ради падения Черного Врага. - Предатель! – рычит Гронмор, что теперь подобен переросшему варану, изрыгая ярое пламя. - Подстрахуй меня, Аулэндил! – вскрикивает Рог, кладя свободную руку на грудь Моринаро. Туда, где так медленно бьется сердце. Последнее, что слышит Куруфинвион, погружаясь в небытие, — это целительское песнопение того, кого он прежде истязал и к кому пришел, когда ужасная правда открылась…***
5 год Первой Эпохи, год свадьбы Келембримбора и Тинувиэль Ангбанд, Подземелья
Голос кричащего проклятья узника раздражает Моринаро. Пленник упрям, - впрочем, как и все из нолдоли. Но в жилах Темного Пламени течет жаркая кровь великого Феанора, что смог переупрямить самого Тулкаса. И юноша, усмехнувшись, делает шаг в сторону и выводит из сумрака свою прекрасную супругу. Пронзительный крик прикованного пленника срывается, когда он вдруг осознает, что пред ним предстала Изумрудная Принцесса. Он долго смотрит на Лэнвиэль, чьи руки покоятся на округлившимися чреве. Их трое в огромной пещере, своды которой теряются в сумраке. Грозный Гронмор где-то летает, пытаясь найти выход из каменного мешка и мечтая обуздать крылья ветра. Майрон остался в своих покоях, мудро рассудив, что Жестокому не следует принимать участие в задумке наследников двух королевских родов: в противном случае он достигнет обратного эффекта. Рука Тьмы лишь наложил Чары, дабы разговор остался в тайне. - Услышь меня, храбрый Мечник! Услышь мужа Тинувиэль Лэнвиэль! Моринготто, да ляжет на него проклятье, выкрал меня из разрушенного им Форменоссэ, когда я был очень мал и несмышлен. Черный Враг воспитывал меня в липкой паутине лжи, лелея и оберегая так, как если бы он был бы мне родным отцом. Его слова, наполненные коварством и неуловимыми нотками фальши, из года в год проникали в меня, подобно смертоносному яду Мракотекущей. И не ведал я, что на самом деле творю, ибо Свет считал Тьмой и наоборот… – в которой раз за этот долгий вечер упрямо повторяет Куруфинвион, пронзительно глядя в потемневшие от гнева глаза Мечника, что на этот раз молчит. – В час спасения старшего из моих дядьев я прозрел… И жизнь моя разбилась вдребезги на множество осколков. Кровь моих братьев-квэнди на моих руках. Истерзанным и измученным мной нет числа. Клинками моей работы убивают чудища Моринготто славных воинов Финвэ-Нолофинвэ. Но… но ныне я желаю искупить свою тяжкую вину, если ее вообще можно искупить. Я и моя супруга, прекрасная Тинувиэль, желаем обхитрить самого Отца Лжи… И если в твоем горячем и непокорном сердце осталось желание низвергнуть Черного Врага в бездну, то ты тотчас же будешь свободен… Прикованный узник молчит. И его молчание страшнее безумного крика и громче неистовых проклятий. - Ты волен не верить словам Куруфинвэ Тьельперинкваро Куруфинвиона, ибо деяния его были прежде черны, как сама предвечная мгла. И воистину он потомок жестокосердечных братоубийц, что багрянцем оросили Лебяжьи Гавани, ибо без жалости он посылал многих квэнди на суд Владыки судеб, – старательно выговаривая слова на сложнейшем квэнья, произносит Изумрудная Принцесса. – И даже то, что коварный Моринготто наслал на него морок, не оправдывает моего супруга в его кровавых делах. Закованный в тяжелые цепи Мечник молчит. И его молчание тяжелей многотонной глыбы, что служит у Аулэ наковальней. - С самого детства мне искусно внушали, что именно Валар есть первозданное Зло, которое держит эльдар в золотой клетке. С самых первых дней в этом губительном месте, пропитанном ядом лжи, мне безустанно твердили, что именно Манвэ - тиран и деспот, и что он ответственен за пролитую кровь Финвэ и других нолдор Форменоссэ, – упрямо продолжает Куруфинвион, наблюдая, как в потемневших от гнева глазах Мечника пляшет неистовое пламя. – И не ведал я, что творю, ибо сказано было мне, что «властолюбивый Нолофинвэ, коварно ударив в тыл великому воинству своего старшего брата и Государя, предал его и на корню изничтожил Первый Дом». И как мне после таких горестных слов не ненавидеть многочисленных потомков Индис? И как мне после таких черных вестей не взяться за клинок и в жгучем отмщении не проливать кровь своих сородичей нолдор? Верный Финвэ-Нолофинвэ не пороняет ни единого слова. И молчание бывает красноречивей речей. - Ты волен не верить словам Куруфинвэ Тьельперинкваро Куруфинвиона, ибо он также, как и его великий дед попал под чары Моринготто. И, находясь под мороком, он натворил много черных дел, которые ныне страстно жаждет искупить, ибо прозрел и сбросил с себя паутину лжи, – говорит Изумрудная Принцесса, едва выдерживая этот хмурый и пристальный взгляд несчастного пленника. – Вина моего супруга велика, так же как и самого Черного Врага и презренного Духа Огня, что погубил столько невинных жизней. И нет ей искупления. Но, осознав весь ужас, что он принес в мир, желает он отплатить Брату Манвэ той же монетой… Будто онемел крикливый прежде Мечник, что при встрече каждый раз проклинал Моринаро. Лишь в почерневших глазах неистово горит пламя решительности, обжигающее Тьельперинкваро и Тинувиэль. - Ты знаешь Изумрудную Принцессу, – наконец увидев во взгляде прикованного нолдо долгожданную тень сомнения, выпаливает Куруфинвион. – И ты знаешь, что она говорит правду. - Ты волен не верить искусным речам Куруфинвэ Тьельперинкваро, ибо с самого детства он почитал за Черного Врага, что погубил Древа и пролил кровь премудрого Нолдорана, – говорит Изумрудная Принцесса, пронзительно смотря на несчастного пленника. – Но ты знаешь меня, ибо прежде наши пути уже пересекались. Ничего не отвечает прикованный Мечник, обжигающе смотря то на своего ненавистного тюремщика, так схожего ликом с презренным Феанаро, то на прекрасную принцессу Нандор, с которой и вправду прежде был знаком. - Я Куруфинвэ Тьельперинкваро Куруфинвион, отпрыск кровавого Первого Дома, похищенный вероломным Моринготто, когда славный Форменоссэ пал. На моих руках кровь многих квэнди, ибо белое для меня было черным, а черное – белым, – тщательно подбирая слова, продолжает вести речь Моринаро. – Но ничто не может продолжаться вечно, и я прозрел и стряхнул с себя морок лжи, котором так умело был окутан. Ныне я страстно жажду искупления и отмщения. Желаю я низвергнуть Черного Врага в самую глубокую бездну, где ему и место. Поэтому мне нужен ты, ибо твоя ненависть к Брату Манвэ так же сильна, как и моя. - Ты волен не верить речам моего супруга, ибо он тебя приковал тяжелыми цепями к черной стене и мучил все это время, – говорит Принцесса Нандор, из последних сил выдерживая огненный взгляд пленника. – Но ты знаешь меня, знаешь, Мечник! И я Тинувиэль, дочь венценосного Лэнвэ, прозванная Изумрудной Принцессой, говорю тебе, бесстрашный нолдо Финвэ-Нолофинвэ, что то, что поведал супруг мой, – правда. И вновь напряженное молчание. И вновь звенящая тишина. Моринаро видит, как внезапно меняется ожесточенный взгляд узника. Куруфинвион чувствует, как речи его любимой действуют на стойкого храбреца, которого не смогли сломить ужасающие пытки и плен. Тинувиэль вдруг отстраняется от супруга и подходит к застывшему подобно статуе Мечнику. - Ты знаешь меня, гордый нолдо, – произносит Изумрудная Принцесса. – И я говорю, мой муж сказал правду. Без страха она стоит подле несчастного узника, что загнанным зверем смотрит на нее. - Он жаждет отмстить Моринготто, низвергнув его в самую глубокую бездну. И молчит воин Второго Дома, будто потерял дар речи. - Он желает искупить свою тяжкую вину пред народами Арды. Молчание красноречивее всяких слов. Тишина оглушительней самого громкого крика. И взгляд потемневших глаз, от которых становится так нестерпимо жарко. - Нет оправданий для черных деяний презренного Феанаро и его единственного внука, украденного из славного Форменоссэ, но кто сказал, что… – с нажимом произносит Изумрудная Принцесса, чувствуя как, одеяния начинают тлеть под этим слишком ярым взглядом, – некогда принявший сторону Тьмы, не может вернуться к Свету?.. И произносит Тинувиэль множество речей, пытаясь из тлеющего уголька сомнения разжечь жаркое пламя, которое в будущем поглотит Моринготто и его черную крепость. Именно тогда, когда у стойкого Моринаро кончается выдержка, а утомленная Тинувиэль, тяжко вздохнув, наконец возвращается к мужу, тишину хрустальным звоном разбивает надломленный сиплый голос. - Я знаю тебя, Изумрудная Принцесса. Я услышал твои слова, и ведаю, что они правдивы и в них нет ни капли мерзкой, отравляющей лжи. Тинувиэль, вставшая подле своего мужа, переглядывается с Моринаро кратким взглядом. Их речи достигли цели, а не канули в пустоту. - Я знаю тебя, Изумрудная Принцесса. Ибо я, Рог, командир одного из передовых отрядов славного Турукано Нолофинвиона, – сиплым голосом произносит прикованный нолдо, гордо вскинув голову, – прежде встречал тебя и твой немногочисленный эскорт в темном лесу, который ты назвала Лес Фоэн. - То было в другой жизни, Рог, – отвечает Тинувиэль, отводя взгляд от прикованного пленника. – Тогда я была пленницей надменного Эльвэ, но Нандор были свободны… - В другой… – соглашается Мечник, с прищуром посмотрев на Моринаро. – Тогда Куруфинвэ Тьельперинкваро считался убитым, и о нем скорбели также сильно, как и о мудром Финвэ… Наступает неловкое молчание. Побледневший Моринаро, ощутив волну гнева, сжимает кулаки. Мечник прав, но не вина Куруфинвиона, что Моринготто окутал его паутиной лжи. - В этой же жизни мы просим тебя о помощи, ибо нам двоим не обмануть Отца Лжи и не низвергнуть его назад во Тьму, – тихо произносит Тинувиэль. – Если не ради себя, первого из мечников славного Нолофинвиона и меня, Изумрудной Принцессы, то ради тех, кого я ношу под сердцем. Молчит Рог, и глаза его внезапно стекленеют. Будто и не здесь он. - Ты подобен тем, кого так ненавидишь, – произносит Моринаро, и в голосе его слышится сталь, – раз ради мести готов обречь двух неродившихся невинных на гибель. - Кроме многочисленных потомков Сэриндэ, есть еще один, кого я жгуче ненавижу и желаю отмстить, и это Черный Враг. И клинком своим, и мастерством своим я готов служит тому, кто сможет повергнуть Ангамандо, а Моринготто заставить заплатить за кровавые деяния, которые принесли столько бед и горя, – поднимая голос, произносит Рог, который, даже будучи прикованным к холодному камню и истерзанным бесчисленными пытками, сохранил стойкость духа. – Вот мое слово, Тинувиэль, дочь венценосного Лэнвэ. Ради твоих нерожденных детей я помогу вам в вашей дерзновенной задумке! Но знай же, Изумрудная Принцесса, что, как только свершится справедливость и Моринготто будет низвергнут, придет время и моего суда! Тинувиэль вздрагивает и припадает к груди Моринаро. Речи Мечника пугают её, и сердце сжимается от страшного предчувствия. Но разве она не понимает, что, победив общего врага, нолдор вновь примутся враждовать? Кровь за кровь! Жизнь за жизнь! Мертвенно-бледный Моринаро спокоен. С нежностью он опускает руку в шелковистые волосы любимой супруги. Тихонько приглаживает их, стараясь придать ей сил. Куруфинвион хороший актер, в отличие от старшего из Финвионов, что не умел играть на публику, и он не покажет бушующие эмоции Мечнику, а тем более супруге. Этому научил его Наставник. Рог выжидающе смотрит на влюбленных, что буквально застывают в объятиях друг друга. Моринаро нарочито медленно гладит волосы Тинувиэль, понимая, что Мечник ждет его ответа, а точнее... Да, на совести Куруфинвэ Тьельперинкваро множество жизней, которые он отнял без всякой жалости, ибо горе ослепило его, разожгло пламя ненависти. Белое он считал черным, а черное - белым. Но разве его вина в том, что Моринготто, похитив его, возжелал покорить его волю и воспитал так, что… Изумрудная Принцесса отнимает помрачневший лик от груди супруга и смотрит на него, так, будто это происходит в последний раз. В уголках ее глубоких, как сама морская пучина, глаз виднеются сверкающие бусинки выступивших слез. - Пускай мы обречены, но наши дети смогут стать властителями своей судьбы, – произносит Моринаро и целует любимую. После того, как муж отстраняется от нее, Тинувиэль жалостливо смотрит на Мечника. - Лишь Феанаро ненавидел только за то, что тот или иной был не той крови, или же наоборот… – правильно растолковав её взгляд, уверяет Рог. – Я не трону твоих детей, Изумрудная Принцесса, даже если они и от семени Куруфинвэ Тьельперинкваро… Тинувиэль кивает, а потом вновь смотрит на мужа. - Разве неведенье освобождает от кары? – вопрошает Моринаро, прежде чем пройти мимо жены. Тинувиэль остается одна в полумраке. Положив руки на округлившееся чрево, она наблюдает, как ее возлюбленный, достав ключ, принимается освобождать прикованного Рога. - Слушай меня и, быть может, не скоро окажешься в гостях у сурового Намо и его искусной Ткачихи, – произносит Моринаро, когда с щиколоток пленника падают тяжелые кандалы. – Довольно братоубийств. Если мы сможем обмануть Отца Лжи, позволь мне самому себя казнить, ибо нет мне прощения. - Я знаю Изумрудную Принцессу, и только ради ее не рожденных детей я буду слушаться тебя, Темное Пламя, – отвечает Рог, смотря на своего былого мучителя, который теперь освобождает его от цепей. – Довольно братоубийств. И, если же мы сможем низвергнуть Моринготто, мне все равно, как именно ты попадешь в Чертоги Намо. - Ты свободен, – говорит Моринаро, когда и запястья Мечника перестают соприкасаться с тяжелым металлом. Рог делает несколько неловких шагов вперед, разминая руки, а потом… - Любимый!.. Куруфинвион, упавший навзничь, приподнимается на локтях и сплевывает на песок кровавый комок. Рог зло усмехается, но при этом все же протягивает ему руку. - Я это заслужил, – констатирует Моринаро, гордо отринув помощь Мечника. Так начинается хрупкий союз тех, перед взорами которых пролегают бесчисленные смерти и страданья, кровь Лебяжьих Гаваней и испепеляющая ненависть. Один более всего жаждет справедливости, а второй – искупления, и лишь жгучая месть Черному Врагу объединяет их.***
6 год Первой Эпохи Ангбанд, Подземелья
Последнее, что доходит до слуха Моринаро, тонущего в небытие, - это целительское песнопение Рога – ненавистного пленника, искусного Мастера, и, быть может, даже друга… Погрузившись в липкий и холодный мрак, Куруфинвион слышит только далекий голос Рога. Именно бывший Мечник становится его проводником во Тьме. Кто бы мог подумать, что именно тот, кого он заставлял так сильно страдать, спасёт его?***