Соломинка

Канцлер недоуменно моргнул, слегка наклонив голову к плечу. Посмотрел. Снова моргнул. Пожевал губами, видимо, решая: мерещится или нет. Счастливый до невозможности Энакин терпеливо ждал. Палпатин вздохнул, пытаясь подобрать разбегающиеся слова. Вид давно запланированного в ученики парня, гордо демонстрирующего свисающую с виска и немного прячущуюся в густых кудрях куцую падаванскую косичку, стал для ситха ударом в самое сердце. Раннее рыцарство явно не готового к нему Скайуокера открыло перед Палпатином просто невероятные возможности для постепенного развращения парня. Уже были готовы схемы, подобраны подарки: с прицелом на будущее, вроде предоставления места в Совете. По душу ненавистного Кеноби отправлены орды убийц всех мастей: ситх отлично знал, что Скайуокер своего мастера очень любит и уважает, хотя и бурчит беспрестанно и зачастую ни в кредит не ставит — сочеталось все это весьма любопытно. И что? После церемонии Скайуокера словно подменили. Наглый и самоуверенный парень, прячущий под напускной бравадой заботливо выпестованные канцлером оставшиеся от рабского детства страхи и заблуждения, неожиданно прекратил визиты, которых всегда ждал с нетерпением. Все попытки понять, что произошло, ничего не дали: советники молчали, Кеноби, который, к великой радости канцлера, постоянно торчал на фронте в гордом одиночестве, с Энакином не общался, а самого Скайуокера каждый раз отсылали в прямо противоположном направлении. По словам Винду, с которым ситх как-то побеседовал, — стандартная практика для вылетевших из гнезда молодых рыцарей. Одиночные миссии, миссии поддержки... Юный джедай набирается опыта. Попыткам отозвать парня с фронта воспротивились, что стало неприятной неожиданностью, и ситх вплотную занялся Кеноби, остро надеясь, что мерзавца закопают в какой-нибудь канаве. К сожалению, и тут ничего не вышло: квалификация у магистра оказалась высочайшая, а оставшись в одиночестве и рассчитывая только на себя, джедай стал прогрессировать еще стремительнее. И даже натравленные на него Мол с Саважем потерпели сокрушительное поражение. Ладно, этот вариант развития событий тоже можно было использовать к своей выгоде. Но вот как это понимать?! — Энакин... — проникновенным голосом начал Палпатин, вглядываясь в лучащиеся счастьем голубые глаза джедая. — Как же так? Мальчик мой... Канцлер всплеснул руками, с трудом удерживаясь от гримасы. Скайуокер фонтанировал счастьем и гордостью собой так, что прошибало даже держащего щиты ситха. — Тебя... — канцлер нахмурился, демонстрируя тревогу. — Тебя разжаловали? Но... Неужели такое возможно? Ты же рыцарь! Скажи... Это наказание Совета? Но за что? — Вы зря беспокоитесь, Ваше превосходительство! — лучезарно улыбнулся парень, и кабинет, погруженный в багровый полумрак, буквально осветился. — Это я настоял. Палпатин моргнул, пытаясь осмыслить неожиданное заявление. — То есть? — осторожно поинтересовался он. — Я слишком рано стал рыцарем, — неожиданно посуровел Энакин. — И к прискорбию своему, обнаружил, что неведение ведет к неправильному пониманию. Поэтому по моей просьбе Совет и мастер Кеноби согласились разрешить мне продолжить обучение. Палпатин впервые за годы не нашелся, что сказать. Он смотрел на Скайуокера и не узнавал его. Что произошло? Что так изменило нуждающегося в постоянном подтверждении своей исключительности бывшего раба? Это явно не Совет. Они никогда не запрещали Энакину общаться с канцлером. Наоборот, отлично понимали выгоды... Политические. Значит... — И я пришел, чтобы поделиться с вами этой новостью, — неожиданно смущенно покраснел джедай, и ситх с трудом подавил желание сплюнуть от злости. Покивав, канцлер осел в кресле, разочарованно махнув рукой. — Какая жалость... — словно про себя пробормотал он. — А я хотел предложить Совету твою кандидатуру... — Простите? — недоуменно уставился Скайуокер, и ситх снова вяло махнул рукой. — Я хотел предложить ввести тебя в состав Высшего Совета, — вздохнул Палпатин. — Ты ведь этого более чем заслуживаешь! Ты ведь был рыцарем... Из тебя выйдет прекрасный советник! Скайуокер замер с открытым ртом, но тут же попытался взять себя в руки, хотя от всей его фигуры веяло потрясением. — Член Совета? Я? — пролепетал парень. Канцлер закивал, обойдя стол и дружески похлопав гостя по плечу. — Конечно ты, Энакин! Друг мой! Ты этого заслуживаешь! Больше, чем другие! — Но ведь сейчас все места заняты... — неожиданно нахмурился Скайуокер, и канцлер пожал плечами, словно намекая, что такие мелочи не стоят его внимания. — Я поговорю с магистром Винду, — источая дружеское участие, продолжил Палпатин, — и тебя... — Простите, ваше превосходительство, — неожиданно покачал головой парень. — Не надо. Не надо тратить на меня ваши усилия. Я... Звякнул комлинк, Скайуокер бросил на него взгляд и тут же резко встал, начиная прощаться. — Простите, ваше превосходительство. Мне надо идти. Мастер вызывает. — Кстати, Энакин! — оживился Палпатин, подцепив Скайуокера под локоток и медленно провожая к двери. — Кто стал твоим мастером? Ситх резко изменил тактику, уйдя от тревожного развития разговора. — Кому достался Герой без страха в падаваны? — Самому лучшему! — вновь зафонтанировал гордостью Скайуокер. — Мастеру... — Кеноби, — сквозь зубы процедил канцлер, уставившийся сквозь открывшуюся дверь на самого ненавистного джедая. — Ваше превосходительство, — изящно поклонился одетый в мандалорский доспех и джедайскую мантию мужчина. — Падаван. Нас ждут. — Канцлер, — улыбнулся Скайуокер, тут же обращая все свое внимание на Оби-Вана. — Мастер Кеноби! Джедаи повернулись, направившись прочь, и Энакин, против своего обыкновения, шел четко за левым плечом мастера на шаг позади. Выходя из приемной, Оби-Ван резко повернул голову, бросив взгляд на так и стоящего в дверях канцлера, в глазах которого явственно плескалась чудовищная зависть, тут же сменившаяся дружелюбным вниманием. Энакин шагал за Кеноби, пытаясь обдумать разговор. Все так странно... Вроде и порадовался канцлер за своего друга, а вроде и нет. А вот Падме впервые посмотрела на своего мужа с уважением. И Скайуокер не только видел это в ее лице, но и чувствовал — и это было гораздо приятнее всех слов. Как ни странно, Падме поняла, когда примчавшийся к ней Скайуокер путано объяснил, откуда на его виске вновь взялась косичка. И почему. Испытывающего огромное облегчение после Церемонии Плетения джедая просто распирало. Слова текли неудержимым потоком, Скайуокер рассказывал, как долго он искал способ исправить ошибку. Какую — не уточнил, но, по его словам, ошибка была просто кошмарной. Падме, внимательно выслушав, сделала вывод, что Энакин поссорился с Кеноби, непонятно по какому поводу, но явно значительному, раз забрал подаренную когда-то косу. И наладить отношения было тяжело, однако Скайуокер справился и теперь бегал по квартире, всплескивая руками, пытаясь донести до нее, насколько это было важно. Падме не совсем уловила, в чем состояла вина Скайуокера, но идею возврата в ученики поняла, просто переведя все на привычный для себя язык. Энакин поссорился с семьей, уйдя из нее, а теперь нашел способ принести извинения и вернуться. Пусть не к отцу, к наставнику, так что? Наставничество в очень формальном и традиционном обществе Набу считалось крайне почетным и ответственным делом. Иногда такие связи были даже сильнее семейных. Вывалив самую животрепещущую новость, Скайуокер рухнул на диван и устало закрыл глаза. Падме перебралась поближе к нему, продолжая терпеливо ждать. — Знаешь, Падме, — тихо проговорил джедай, повернув к супруге голову. — Мастер был прав. Нет неведения... Я обращусь в Совет. — Зачем? — Получить разрешение, — в голубых глазах сияла уверенность в принятом решении. Падме рефлекторно сжалась. — Ты уверен? — Мастер знает, скорее всего, — грустно улыбнулся парень. — Даже если не знает о браке, то знает, что мы вместе. — Почему ты так в этом уверен? — вгляделась в его лицо набуанка. — Потому что разговор о браках был не просто так, — вздохнул Энакин. — Оби-Ван никогда не рассказывает храмовых сплетен посторонним. Я это только потом сообразил. Падме выпрямилась, внимательно разглядывая мужа. Энакин изменился. Действительно изменился. Но раньше он менялся под действием внешних обстоятельств, чьего-то мнения, а теперь... — Меня называют Героем без страха, — неожиданно презрительно усмехнулся татуинец. — Без страха... Я решил, что расскажу своему мастеру все. — И... — И о том, что произошло на Татуине, — кивнул Скайуокер, потерев лицо ладонью. — Почему? — Я устал бояться, — пояснил джедай. — Я просто устал бояться. Свое решение Энакин выполнил. Не сразу... Ему понадобилось несколько недель, чтобы набраться храбрости открыть рот. Недели сомнений, переживаний и проигрывания в уме вариантов развития ситуаций. Оби-Ван, естественно, заметил метания падавана, но, как и всегда, не лез с расспросами. Только один раз, поймав совершенно измученного переживаниями парня во время перелета с одной планеты на другую, Оби-Ван остановил его. — Энакин... — проникновенно посмотрел Кеноби. — Я всегда готов выслушать и помочь. — Я... — жалко улыбнулся Скайуокер, которого мысли и возобновившиеся кошмары совсем доконали, — я... подумаю. — Разумеется, — кивнул Кеноби. — Запомни, падаван. Я всегда рядом. Терпение Скайуокера лопнуло через два дня. Падме умирала, Оби-Ван качал головой, все погружалось во тьму... Энакин ворвался в каюту мастера и принялся говорить с порога. С трудом оторвавший голову от подушки Кеноби сел и принялся молча слушать. Вывалив все, что только возможно, Энакин сел прямо на пол, привалившись к койке. Оби-Ван расчесал пятерней волосы, посмотрел на скукожившегося в ожидании неизвестно чего падавана... Подтянул его ближе. — Знаешь, Энакин... — тихий голос Кеноби наполнил каюту. — Легко сказать: «Я джедай». Крайне тяжело быть джедаем. Не членом Ордена... Юридически, так сказать. А по факту. Каждый день мы боремся. С окружением. С обстоятельствами. С самими собой. Энакин поднял голову, слушая и пытаясь понять, о чем говорит его мастер. — Идти дорогой Света крайне тяжело, — задумчиво пригладил растрепанную бородку Оби-Ван. — И не потому, что окружение не слишком этому способствует, а потому, что это выбор. Наш личный. К своему глубокому стыду, вынужден признать, что не оказался рядом в нужный момент. Что не обратил внимания... Я должен был понять. Увидеть. Быть лучшим мастером. — Ты отличный мастер, Оби-Ван, — вскинул голову Скайуокер. Кеноби покачал головой: — Недостаточно. Моя слепота привела к трагедии. Не знаю, простишь ли ты меня, но могу пообещать одно: я больше не совершу такой ошибки, — голос Кеноби был тверд и полон уверенности. — И сейчас я должен сказать... Я крайне горжусь тобой. — Мной? — изумился Энакин. — Почему? Я убил их... Всех. Я... — Ты нашел в себе мужество рассказать, — пояснил Кеноби. — Ты признал свою вину. Не передо мной, кодексом или Орденом... Перед самим собой. А это уже первый шаг к Свету. Ведь это так тяжело, — тоскливо вздохнул он, — признать, что ты в чем-то не прав. — Я... — Энакин уронил голову в ладони, — я жалею об этом каждый день. — Что ты чувствовал, когда убивал? — Гнев. Ненависть. Ярость. — Каким ты себя чувствовал? — Всемогущим... — прошептал парень. — Смерть тускенов сделала тебя счастливым? — Нет, — выдохнул Скайуокер. Кеноби понимающе кивнул: — Когда я увидел, как падает Квай-Гон, когда я ощутил, что он умирает... Я практически упал. Было так легко поддаться гневу, ярости и боли... Они придали мне сил. Сделали быстрее и сильнее... Ослепили. В тот момент мне казалось, что вот сейчас я раздавлю этого ситха, отнявшего у меня мастера. — Почему... — прокашлялся Скайуокер. — Как? — Мол надо мной смеялся. Я видел это в его глазах, — пояснил Кеноби. — Он... гнев и ярость, ненависть... Они были словно плащ вокруг него. И я увидел себя. Кем я могу стать, если поддамся. Скайуокер слушал, затаив дыхание: Кеноби никогда не говорил о том, что произошло в тот роковой день. — Темная сторона... Легче. Она словно щедрый незнакомец. Уговаривает, соблазняет... Делает подарки. Снова и снова. Могущество так близко — только руку протяни. Вот и берут... А потом наступает момент, когда приходится платить. Потому что это был не щедрый меценат, а вербовщик... Или работорговец. Скайуокер содрогнулся. — И тогда раб, надевший ошейник, понимает, что поздно. Что долги надо возвращать... А не хочется. Проще сказать, что на шее не ошейник, а золотое ожерелье. Кеноби помолчал, вспоминая тот день. — Я понял, что если поддамся — стану таким, как этот ситх. Самодовольным рабом. Именно это дало мне силы успокоиться. Именно поэтому я смог победить. Иначе... — Оби-Ван покачал головой, — упиваясь растущей мощью, я мог проиграть, не заметив элементарную ловушку. — А... Я... — Ты не упал, Энакин... — улыбнулся Оби-Ван. — А даже если и так, то нашел в себе силы отступить. Каждый раз, когда ты делаешь выбор. Мы все их делаем... Или ты думаешь, что один такой? Энакин потупился, радуясь, что темнота скрывает алые уши. — Вос постоянно на грани. Но снова и снова выкарабкивается. Джинн практически падал несколько раз... Одна только Занна чего стоила... Да что говорить. У всех есть о чем вспомнить. — Спасибо. — Я рад, что ты мне сказал, — Кеноби сжал плечо парня. — Знаешь, вот теперь ты готов. — Что? — изумленно выпалил Скайуокер. — В тот момент, когда ты попросил меня вновь стать твоим мастером, — Силу затопили теплота и искренняя гордость, — я увидел, что ты стал рыцарем. Испытание Духа. Энакин моргнул. — Ученичество — это ведь не изучение наук в Храме... Хотя и это тоже. Быть учеником означает быть готовым идти по определенному пути. Соответствовать определенным моральным нормам. В тот момент... — Кеноби покачал головой, — мы все увидели рыцаря. Будущего мастера. — Пальцы джедая тронули косичку. — И теперь... Признав свою ошибку, желая исправить ее, сделать все, чтобы такое не повторилось... Думаю, ты готов. Это будет самое короткое падаванство в истории Ордена. — Я... Канцлер сказал, — неожиданно вспомнил Скайуокер, — что хочет, чтобы мне дали место в Совете. Кеноби изумленно уставился на него. Энакин торопливо объяснил: — Сказал, что поговорит с Винду, что я достоин... Я отказался! — Почему? — после продолжительного молчания спросил Оби-Ван. Скайуокер вскинул подбородок: — Мне никто ничего не давал. Я все сам заработал! Это... Подарок, который придется отдавать. — Я рад, что ты это понимаешь. Ложись спать, падаван... — улыбнулся Кеноби. Энакин замялся на пороге: — А... Мастер. Брак? — Да получишь ты разрешение, — зевнул Оби-Ван. — Хотя ты меня этим удивил. — Ты не... знал? — осторожно поинтересовался Энакин. Кеноби неожиданно хихикнул: — Ох, падаван... Меньше надо на балконах обжиматься. Тебя не видел только слепой. А клоны те еще сплетники... Вообще-то. Готовься. Винду орать будет... — А... — В Храме самые лучшие целители. Твою жену проверят. Скайуокер кивнул и вышел. Через месяц они вновь стояли в круге мастеров, и на этот раз Скайуокер вручил Оби-Вану две косы, вызвав одобрительные переглядывания джедаев. А еще через две недели Энакин стоял перед коленопреклоненным Дуку, зажав его шею сейберами: своим и трофейным. Канцлер сидел, прикованный в кресле, требуя убить ситха, а Скайуокер смотрел на потрясенного графа, уставившегося на Палпатина так, словно у того выросли рога, и вспоминал слова Оби-Вана, в настоящий момент охотящегося на Гривуса на Утапау. Выбор. Убить? Или оставить в живых?