***
Тьма трусливо шныряет туда-сюда в надежде спрятаться от невообразимо мягкого света. Как легион, из далёкого марева выплывают волны облаков — таких гигантских, цветастых и невесомых. Они всё ярчают, обретают резкость, так что можно разглядеть оттенки на их кудрявых боках. В какой-то момент они гонят прочь непроглядную черноту и застилают собой весь кругозор. Вместе с тучами навстречу несётся бодрящая свежесть, и слышится звонкий ветер. Алиса жутко нравится сама себе: мягкие крылышки, лёгкий сарафан, в руках загадочная книжка с пустыми страницами и тонкая кисточка. — Эге-гей! — воодушевлённо кричит кто-то перед тем, как затрясутся облака, а ветер обдаст тёплым воздухом лицо, разнося по волшебным просторам ошеломительный рокот. В сопровождении заливистого детского хохота из пены облаков лениво, почти неуклюже выныривает кит. Он приветливо гудит, и свет играет радугой на его спине, боках и плавниках. Огромное млекопитающее пикирует к замершей от изумления Алисе и с ювелирной точностью тормозит около неё. — Ты готова, волшебница? — слышится тот самый детский голос, и взор выхватывает из-за спины кита развесёлого мальчишку. — Кто ты? — Я знал, что ты это спросишь, — отмахивается мальчик. — Впрочем, так каждую ночь. Но ты не переживай, я не расстроен, что ты опять меня не помнишь. — Как это — опять? — спрашивает Алиса, по приглашению нового знакомого взбираясь на кита. — Очень просто. Ты — маг сновидений. — Мальчик трогает с места кита, направляя его от облака к облаку. — Но я не могу быть магом сновидений, — возмущается Алиса. — Начнём с того, что я о них ничего не знаю, закончим тем, что мне и самой не снятся сны. — Конечно, ты же их даришь другим. Девушка прокашливается, уставившись на мальчика с немым вопросом в глазах. Тот хохочет. Его зычный голос, однако, едва различим в гулких взмахах плавников. — Ты знаешь, что делать, — он кивает на кисточку и книжку в руках Алисы. — Твори. — А чем занимаешься ты? — Я-то? Я всего лишь перевозчик. — Густая россыпь веснушек почти светится от весёлого задора мальчика. Словно повинуясь уже отточенным до автоматизма движениям, рука с кистью сама опускается в облако, окрашивая ворсинки странной краской. На листках книги появляются первые рисунки. Алису увлекает всё больше: она рисует добрую сказку и отважные сражения, фантастические места и невиданных существ. Все они чудным образом оживают и вырываются со страниц, то грациозно паря, то неуклюже барахтаясь над создательницей. Право, дико захотелось это всё кому-нибудь да показать, восхитить, как делает наяву, расписывая угрюмые заборы и школьные тетради. И, кажется, она уже выбрала счастливчика. — Вот это образы, клёвый сон! — восхищается мальчик. — Кому ты его подаришь? — Другу. — По имени Авель. Я знал, что ты это скажешь, — заканчивает собеседник и остаётся прав. Алису действительно посетила такая мысль. Но вертящийся на языке вопрос перебивает удивление. — Если я создаю сны, почему же ни один из них не помню? — Вместе со сновидением ты даришь и память о нём. Потому твой друг помнит сон, а ты всё забываешь, — он пускается в объяснения, ничуть не раздражаясь, что уже тысячный раз ему приходится говорить одно и то же. — Конечно, ты можешь оставить память себе, но толку от такого сна уже не будет. — Без памяти он будто и не снился. — Я знал, что ты это скажешь.***
Утром Алиса, слушая захватывающий рассказ друга о приключенческом сновидении, вновь испытала дежавю. Она никак не могла понять, почему описанные образы кажутся ей знакомыми. Несмотря на это, Алиса могла поклясться, что не видит снов.