Штиль

Выход на пенсию Бреннана Вейнрайта, совмещенный с корпоративной вечеринкой его компании «Баррет и Рид» перед зимними праздниками, проводился в отеле «Фейрмонт» —насколько я в этом разбирался, самом дорогом и красивом отеле в городе. Но я это место знал по «Тонга рум» и «Хэрикен бар» — вот там я был много раз и каждый с удовольствием. Я напомнил Уолтеру о нашем последнем визите туда по дороге в Венецианскую комнату, где, собственно, и проходила вечеринка. На мне был мой новый черный костюм от Хьюго Босс, красная рубашка и глянцевый галстук в черно-красную полоску. Темно-синий, под цвет глаз, костюм Уолтера от Диор сидел на нем как влитой. Как только мы вошли в зал, перед нами тут же нарисовался официант с бокалами шампанского. — Чем ты так занят? — спросил Уолтер, делая глоток из своего бокала. — Пытаюсь определить, кто из этих людей твой отец, — проинформировал я его и, выпив залпом все содержимое моего фужера, поставил пустую посуду на поднос другого, появившегося секундой позже, официанта. Он любезно предложил мне новый бокал, который я не раздумывая взял. — Зачем? — Хочу дать ему под зад. Уолтер подавился шампанским. — Сив! — Что? Уолтер весело рассмеялся. Его рука легла мне сзади на шею, нежно массируя, медленно поглаживая большим пальцем кожу. — Я так горд, что ты рядом со мной. — Ничего не болит? — Нет, детка, ничего. Я неожиданно широко улыбнулся. — Обратил внимание, какими хитрыми сегодня были дети, когда мы с ними разговаривали по телефону? — Да, они очень хотели, чтобы мы вновь сошлись. Это так мило. — Было бы здорово, если бы в нашей семье стали откровенно высказывать свои мысли. Он пожал плечами. — Порой действие говорит больше слов. — Разве? — я поморщился. — Ты действительно так думаешь? — Поцелуй меня. — О нет, ни за что. Просто стой тут и следи, чтобы швы не разошлись, а то я… О черт, это твой отец! Он повернулся, и я увидел, как в мгновение ока сжались его челюсти и напряглись мышцы на шее и плечах. Боевая стойка. — Вижу, что угадал, — мягко произнес я, подходя ближе к нему. Моя рука скользнула под пиджак, прошлась по поясу и успокоилась на его бедре. — Эй, Уолтер? Никогда я не видел у него подобного взгляда. Холод, который сейчас сверкал в его глазах, никогда за семнадцать (теперь уже почти восемнадцать) лет не был направлен на меня. — Уолтер, ты что, рычишь? — тихо рассмеялся я, забирая у него бокал и ставя его вместе со своим на поднос проходящего мимо официанта. — Ты знаешь, я думал… Но это бред собачий. Мы ни разу не разговаривали в течение двадцати лет, и я тут же прибежал, как только они позвали? Когда он позвал? О чем, черт возьми, я думал? Ему было больно, и он был расстроен, и я видел только один выход из сложившейся ситуации. — Пойдем. — Что? — он повернул голову в мою сторону. — Правда, идем. Я свожу тебя в ресторан поужинать, а потом мы вернемся домой, и я оттрахаю тебя. — Лед в его глазах начал медленно оттаивать, и я, наконец, увидел их блеск. — Я и дети — это все члены семьи, что были с тобой в течение восемнадцати лет, Уолтер, и мы единственные, кто тебе действительно нужен. Он стремительно подошел ко мне, крепко обнял и уткнулся носом в мое плечо, дрожа всем телом. Я прижал руки к его спине, а лицом потерся о шею. — Я знаю, что одна из причин, по которой ты работал на износ, была в том, чтобы твой отец и родные просто не могли бы не заметить тебя. Показать им, что несмотря на то, что они тебя выкинули, ты все равно поднялся и сделал свое имя сам, а также стал той силой, с которой невозможно не считаться. Я знаю это. Он прижался сильнее, и я почувствовал его щеку на макушке. — Ты достиг всего, что хотел, поэтому… — У меня есть ты, — выдохнул он. — А значит, все в порядке. — А у меня ты, — я поднял голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Идем? Он широко мне улыбнулся, и в уголках его глаз появились глубокие мимические морщинки. — Идем. Как только мы отстранились друг от друга, он взял мою руку в обе свои и задержал ее в них. — Что? — Твое кольцо, — сказал он хрипло, скользя пальцем по гладкой платиновой полоске, — вернулось на свое законное место. — Ты такой романтик. — Я уж и не думал… — он судорожно вздохнул, подавляя эмоции, — что ты вернешься. — Мы оба счастливчики, — успокоил я его. — Да, — согласился он, быстро целуя меня в губы. — А теперь вперед, — проворчал я. — Я голоден. Держась за руки, мы направились к выходу и уже были на полпути, когда я услышал, что кто-то зовет Уолтера. Мы остановились и увидели его отца, стремительно идущего к нам. Люди расступались перед ним, не мешая его решительному желанию догнать нас. Теперь я знал, как будет выглядеть мой муж лет через двадцать, и картинка эта была весьма привлекательна. Его отец был сногсшибательным мужчиной — высокого роста, с широким размахом плеч и совершенно оглушающей энергетикой. — Уолтер, — выдохнул Бреннан Вейнрайт, тут же хватаясь за плечо сына, как только подошел к нам, и, что удивительно, за мое тоже, стоило его взгляду перейти на меня. — Сиван. — Сэр, — ответил Уолтер, еще сильнее сжимая мою руку. Представляться не было нужды, так как, очевидно, отец моего мужа знал, кто я есть. Теплый взгляд Бреннана на секунду задержался на мне, прежде чем вернуться опять к сыну. — Я так рад, что ты пришел. Я следил за тобой. — Уолтер молчал. — И если вы уже уходите, ничего страшного, но мы были бы счастливы, если бы завтра или в понедельник вы пришли к нам на ужин. — Зачем? Мистер Бреннан прочистил горло. — Я и твоя мама совершили непростительную ошибку и хотели бы ее исправить, пока гордость вновь не разлучила нас на неопределенный срок. И тут я увидел Камиллу Вейнрайт, стоящую позади мужа и смотрящую на нас. Она делала знак отойти всем, кто оказывался рядом с ней, сосредоточив все свое внимание на сыне. Уолтер называл мне имена своих родителей сто лет назад, но никогда много не рассказывал о них, и у него не было их фотографий, а также старых альбомов. А я так надеялся увидеть пару снимков с маленьким Уолтером, если бы я, конечно, смог подружиться когда-нибудь с его мамой и папой. — Уолтер, — сказал Бреннан, переводя взгляд с моего лица на лицо сына. — Пожалуйста. — Один из нас должен измениться, — сказал Уолтер. — И это не я. Напряжение, категоричные заявления — все это было слишком много для меня. Я заржал. Уолтер медленно перевел на меня взгляд. Я указал на его отца. — Он извиняется. Вы извиняетесь? — Да, — умоляюще произнес Бреннан, — очень извиняюсь. — Вот видишь? — я улыбнулся мужу. — А теперь скажи своему папе, что мы придем к ним завтра на ужин. — Мы придем к вам завтра на ужин, — повторил, как попугай, Уолтер, его взгляд потеплел, когда он посмотрел на меня. — Ну вот, сэр, — обратился я к Бреннану, — все решили. — Спасибо, — сказал он нам обоим. — Конечно, — мягко ответил я и сместился немного вбок, чтобы помахать рукой Камилле. Она резко вскинула голову и вопросительно указала на себя. — Да, вы, — подтвердил я и движением руки предложил ей подойти. Ее лицо просветлело, когда она спешила к нам. Отпустив руку Уолтера, я отошел в сторонку, чтобы она могла подойти к сыну. Уолтер застыл каменным изваянием, когда мать крепко обняла его и разревелась у него на груди. Бреннан тоже еле сдерживался, хотя из последних сил улыбался. Я понимал его. Приглашение на вечеринку — единственное, до чего он додумался. Если Уолтер придет, они поймут, что у них есть шанс помириться, а просто приехать к нему домой, постучаться в дверь и надеяться на лучшее — им не позволяла гордость. Это было сродни тому, как Уолтер боялся услышать «нет» от меня. Его родители боялись услышать это от него. Его родители даже не имели представления, с чего начать извинения такого масштаба, и вместо этого барахтались в своей неуверенности и сожалениях. Все это привело к относительно безопасному для самолюбия приглашению на вечеринку, за которое Уолтер, несмотря на всю свою браваду, ухватился как за единственную возможность что-то изменить. Его родители увидели, что он пришел, и их сердца затрепетали. Ну а когда они поняли, что мы уходим, мистер Бреннан изо всех сил поспешил остановить нас, не дать уйти. Тогда он схватил Уолтера за рукав и… Сейчас… Мы получили то, что получили. Уолтер обнял, наконец, Камиллу и так крепко ее стиснул, что она начала уже смеяться сквозь слезы. Затем она отошла на шаг и посмотрела на сына. — Я следила за твоей карьерой, — призналась она. — Я так часто заходила на сайт твоей компании, Уолтер, что даже не смогу это посчитать. — Он слушал. — Я украдкой подглядывала на страницы твоих детей в фейсбуке. Они замечательные и, — она повернулась ко мне, — вы с твоим мужем смотритесь потрясающе вместе. — Я подошел к ней, и она интенсивно затрясла мою руку. — Спасибо, что вы так о нем заботитесь. — Мне это в радость. Она глубоко вздохнула, отпустила мою руку и вновь прильнула к Уолтеру. Я услышал вежливое покашливание за спиной. — Эй. Там, как я узнал мгновением позже, находились братья Уолтера: Джеймс и Эдвард. Они оба были на него похожи, но, что интересно, выглядели старше, хотя были младшими. Они пожали руку сначала Уолтеру, потом мне, затем представили нас жене Джеймса — Миранде (второй жене — зачем-то уточнила она) и невесте Эдварда — Эйприл. Казалось, они были крайне взволнованы встречей с нами. — Что ж, завтра мы собираемся на ужине, как и каждое воскресенье, — сказал Джеймс, глядя по сторонам. — Вы с Сиваном придете? Все замерли в ожидании ответа. — Да, — ответил Уолтер, посмотрев на отца. — Да, — Бреннан прочистил горло. — А сейчас вы с Сиваном останетесь? — Нет, — вежливо отказался Уолтер. — Я совсем забыл, что мы должны быть сейчас в другом месте, но завтра мы обязательно придем. — И на Рождество, — надавила его мама. — Мы бы очень хотели познакомиться с твоими детьми. — Сколько у тебя детей? — спросил Эдвард. — Двое: Хлоя и Деклан. Хлое двадцать один год, а Деклану — девятнадцать. — У меня есть фотографии, — сказал я. Все склонились над экраном моего смартфона, пока я листал фотографии с изображением Хлои в лаборатории робототехники в колледже, Деклана в спортивной футбольной форме, Хлои на рождественской вечеринке в потрясающем изумрудно-зеленом платье, Деклана в смокинге, Хлои, целующей Джеффа, Деклана, уснувшего у меня на коленях. — У вас прекрасные дети, Уолтер, — заверил Джеймс своего брата. — Они оба приезжают на Рождество домой, — объяснил Уолтер, — так что мы можем привезти их познакомиться. Сегодня днем по телефону Хлоя сказала, что просто не может пропустить наше воссоединение. Она извинилась перед родителями Джеффа, объяснив им, что просто должна быть дома в этом году. Это будет их первое с Джеффом Рождество, проведенное порознь, но зато Новый год они встретят вместе. Я просил у него прощения по телефону, но это же Джефф, так что он понял. Более того — он был больше счастлив за нас, чем огорчен разлукой со своей девушкой. — Спасибо, — сказала Камилла, неуверенно приблизившись ко мне, но я призывно распахнул руки, и она с глубоким вздохом обняла меня. Когда двадцатью минутами позже мы покидали зал, я повернулся к Уолтеру. — Мы могли бы остаться. — Нет, — хрипло проговорил он. — Нам надо быть в другом месте. — В каком это? — Дома. — Уолтер, мы можем попасть домой в любое время. — Нет. Я осознал кое-что. — И что же? Он остановился и повернулся ко мне. — Что да, я работал по многим причинам, эгоистичным и нет, но самое главное во всех моих действиях: я строил свою жизнь вокруг тебя. Любой успех, любая, даже самая малая, крупица счастья — все связано с тобой. — Я тоже тебя люблю, Уолтер, — перевел я. — И все то же самое касается тебя. В моей жизни нет стороны, которая не была бы связана с тобой. Именно поэтому я здесь. — Навсегда. — Навсегда, — согласился я, обвивая руками его шею, и притягивая его ближе. — А теперь домой. — Домой, — сказал он и поцеловал меня.