Штиль

— Перестань улыбаться, — приказал я, встряхивая головой. — Не могу ничего с собой поделать: ты остаешься. — Мы еще посмотрим, как все пойдет, — сказал я в сотый раз. — Лучше расскажи мне о субботнем мероприятии. Твой отец выходит на пенсию? Пока Уолтер ел, он не сводил с меня глаз. — Уолтер. — Ты знаешь, что ты единственный, кто никогда не сокращает мое имя? — сказал он, когда в дверь позвонили. Да, я это знал. — Ты кого-то ждешь? — Нет, — усмехнулся он, поднимаясь. — Как ты думаешь, почему так? — Что? — Почему ты единственный, кто не сокращает мое имя? — Потому что ты всегда для меня был Уолтером и сокращать твое имя мне казалось неправильным. — Правда? — он широко улыбался. — Даже в постели? «Да, Уолтер, пожалуйста, Уолтер, сильнее, Уолтер». — Открывай дверь, — прорычал я. Ужасно раздражающий парень. — Ты должен вести себя, как взрослый человек. Ты ведь, на минуточку, адвокат-тысяча-долларов-в-час. Он смеялся, когда подошел к входной двери и открыл ее. Но за ней никого не было. — Какого черта? — возмутился он и вышел на крыльцо. Так как вся передняя стена дома была полностью стеклянной, я должен был его видеть, но не видел. Как будто вместо того, чтобы выйти на дорожку, он свернул на газон. Но это было глупо делать босиком, тем более что разбрызгиватель был включен. — Уолтер? Тишина. Дверь была открыта, и все, что я мог видеть — это дом Клейнов с другой стороны улицы. Почему он не… Где он? — Уолтер, — позвал я, поднимаясь и пересекая гостиную. Он тут же появился, входя в дом с поднятыми руками. — Что… — Сиван, — сказал мужчина за его спиной, и я увидел пистолет. Боже мой. Гэри Петерсон находился в моем доме. Я почти задохнулся от ярости при виде него. — Убирайся из моего дома, — прокричал я, мгновенно взбесившись. — Успокойся, — сказал он, стоя в дверном проеме, освещенный светом из гостиной. — Прочь! — взревел я, сжимая руки в кулаки, и, собираясь атаковать, почти бегом направился к нему. — Подумай хорошенько, — ровно проговорил он, поднимая выше пистолет, и тогда я понял, в чем настоящая угроза, что он планирует сделать. — Потому что я не тебя собираюсь убить. Он по-прежнему стоял в дверном проеме, не делая ни шагу внутрь дома. Пистолет, что он держал, был направлен не на меня, а на Уолтера. — Пожалуйста, — взмолился я, останавливаясь, — не трогай его. Гэри склонил голову к плечу, внимательно меня рассматривая. — Я спрашивал себя, что может заставить Сивана Круза перестать улыбаться, перестать смеяться? Что заставит его истекать кровью так же, как я? Он был совершенно обычным, с какой стороны ни посмотри. Гэри не казался сумасшедшим, не вел себя как таковой. Он не был уродом, но и привлекательным его не назовешь. Я взял его на работу, потому что он был талантлив. Мы работали плечом к плечу, вместе смеялись и делали дело, и вот сейчас он угрожает первому мужчине, которого я полюбил, единственному мужчине, которого я когда-либо любил и буду любить. Я встретился глазами с Уолтером и увидел в них всю его несгибаемую силу, с которой он просил меня вести себя тихо. — Пожалуйста, — сказал я Гэри вновь. — Смогу ли я наконец сломать тебя, если убью его? — Не делай этого, — я шагнул вперед и остановился совсем близко от него, всего в паре шагов. — Я сжег твою чертову квартиру, — презрительно выплюнул он, — твое барахло уничтожено, а тебе хоть бы хны. Я лишил тебя сегодня всей твоей жизни и следил за тобой, но ты в порядке. Я смотрел на вас через окно, и вы смеялись, улыбались и… И когда я увидел, как ты целуешь его, — он указал пистолетом на Уолтера, — теперь я знаю, что должен сделать. — Сделай больно мне, но не трогай его. — Я сделаю тебе больно, — заверил он меня, его голос стал выше. — Выстрелив в него, я убью тебя, я это точно знаю. И это действительно так. Бесспорно. — Пожалуйста, не надо, — прохрипел я, весь дрожа. — Ты прав, — внезапно согласился Гэри, поворачивая дуло на меня. — Я все же хочу уничтожить тебя. Я на секунду почувствовал облегчение, всего на мгновение, перед тем как Уолтер оказался передо мной, и последовал выстрел. — Уолтер! — заорал я полным ужаса голосом. Он завалился мне на руки, и я осел вместе с ним на пол под тяжестью его веса. — Не двигаться! Я поднял голову и увидел мелькание красно-синего цвета, проникающего с улицы. Полицейские перекрикивали один другого, но приказ прозвучал резко и четко:  — Бросить оружие! Стать на колени! Руки за голову! Я не смотрел на Гэри. Я аккуратно выбрался из-под Уолтера и согнулся над ним, закрывая, шепча ему в ухо:  — Я люблю тебя, я так сильно люблю тебя. — Я знаю, — поморщился он от боли. — А ты такой ужасный упрямец. — Подозреваемый схвачен! Я повернул голову и увидел пистолет под ботинком одного из копов и кисть Гэри Петерсона под ногой другого полицейского, а еще колено, прижатое к спине моего преследователя. Очевидно, что Петерсон хоть и был одержим мыслью об убийстве, но самоубийцей стать не желал. Он подчинился напору правоохранительных органов и не трепыхался, прижатый щекой к отполированному полу прихожей, полностью обездвиженный. Больше он никогда и никому не навредит. — Есть ли кто-нибудь еще в доме, сэр? — спросили у меня. Я отрицательно покачал головой. — Нет. — Чисто! Я приподнял Уолтера, и он застонал. — Блядь! — Боже мой, детка, прошу тебя, не умирай, — задыхался я от ужаса, пытаясь снять свою футболку. — Что ты делаешь? — раздраженно спросил он, потянувшись ко мне, чтобы остановить. — Ты истекаешь кровью. Я хочу своей футболкой… — Иди и возьми полотенце, — приказал он резко. — Уолтер, — попытался я спорить, — ты… — Еще меньше я хочу, чтобы ты ходил тут полуголым перед чужими людьми! — проревел он. — Я не хочу, чтобы ты умер от потери крови! — Я не истеку кровью до смерти от ранения в плечо, — проворчал он. Офицеры неожиданно принесли мне необходимое: два из них — по полотенцу, а третий — прихватку. Я схватил полотенце в коричнево-черную полоску и приложил к кровоточащей дырке в плече Уолтера. — Черт, — рыкнул он на меня. — Зачем ты это сделал? — рявкнул я в ответ, после того как услышал звуки сирены приближающейся машины скорой помощи. — Зачем ты заслонил меня? — А почему ты просил этого психопата застрелить себя вместо меня? — По кочану. — Ну скажи, почему? Я покачал головой, на моих глазах выступили слезы. — Ты был так взбешен, что он пришел в твой дом, — он широко мне улыбнулся. — Ты бы слышал себя, когда кричал ему, что это твой дом. — Уолтер… — Так что же тебя так разозлило? — тихо смеялся он, пока врачи спешили к нам. — А я скажу тебе что. Меня оттеснили в сторону, чтобы заняться им. — Потому что ты любишь меня, вот почему! Ты жить без меня не можешь! Ты готов целовать песок, по которому я ходил! Кажется, он потерял слишком много крови. — Ты сходишь с ума от любви ко мне! — Он пьян? — поинтересовался один из врачей. Я отрицательно покачал головой. — Ты безумно меня любишь, — орал он. — Под наркотиками? Я начал смеяться. — Ты отчаянно в меня влюблен! — Да, это так, — признал я, глядя ему в глаза. — Да, это так, — счастливо улыбнулся он и отключился. — Слава богу, — сказал другой врач. Было смешно, что люди, обученные спасать жизни, находили Уолтера Вейнрайта бесячим.

***

— В общем, — сказал детектив Коломбо, пока детектив Ву разговаривал с полицейскими на подъездной дорожке около нашего дома, — Гэри Петерсон сделал вас козлом отпущения за всю свою неудачную жизнь. Мы нашли в его доме целый угол, посвященный вам. Там были ваши фотографии, вещи, которые вы выбросили: пластиковый стаканчик, пустая бутылка из-под воды и, конечно же, картина, украденная из вашей квартиры. — Моя картина! — я был так взволнован. — Она у него? — Да, — ответил детектив. — Нам она нужна, как улика, пока его судят. Но мы вернем ее вам так быстро, как сможем. — Спасибо, — я начал плакать, совершенно не беспокоясь, что это увидят. — Мистер Круз, — детектив Коломбо кашлянул, — если вы вдруг загрузитесь вопросом «почему я?», то вам лучше осознать, что веских причин нет. Просто в один из дней, когда ему было плохо, он увидел, как вы смеетесь, или улыбаетесь, или еще чего, и зациклился на вас. И его сумасшествие достигло своего пика при попытке убить вас. — Ладно, — я увидел, как врачи загрузили Уолтера в машину скорой помощи. — Мне надо идти. — Мы нашли дневник, полный всякой ерунды о вас, мистер Круз. Очевидно, что вместо того, чтобы отказаться от наркотиков, оплатить все свои огромные счета, найти новую работу, он сконцентрировал все свое разочарование на вас только потому, что вы его уволили. В этом вся суть. Вы не должны винить себя за это. Я кивнул и подал ему руку. Он сжал ее, обещая быть на связи, и ушел, присоединяясь к напарнику. Я залез в скорую, и они закрыли дверь за мной. Мне было необходимо задать мучающие меня вопросы, чтобы успокоиться. — Вы уверены, что с ним все будет в порядке? — Да, — в семнадцатый раз повторил молоденький фельдшер. — Я вас уверяю, с ним все будет хорошо. Пуля прошла навылет, и она была маленького калибра, может, двадцать второго, так что нас больше волнует повреждение мышц, возможно, задетая кость и все в этом духе. Мы доставим его в больницу и там проследим, чтобы все с ним было в порядке. — Почему тогда он отключился? — Выброс адреналина порой приводит к таким последствиям у некоторых людей, но… О, а вот он и очнулся. — Сив. Опустив взгляд, я ухнул в синеву его глаз. — Боже мой, — я оперся на края каталки, чтобы не навалиться на Уолтера. — Ты до смерти напугал меня! — Я в порядке, — улыбнулся он лениво и, подняв руку, дотронулся до моей щеки. — Обещаю, что не оставлю тебя. Не тогда, когда только что обрел. Я прижался лицом к его ладони. — Как ты думаешь, откуда полицейские узнали, что нужна их помощь? — озадачился Уолтер. Фельдшер прыснул, и оба уставились на него. — Извините, но неужели вы не заметили всех ваших соседей, высыпавших на улицу? Я улыбнулся. — Мистер Кляйн или мистер Моро, Донни и Глиннис, что живут с другой стороны от нас, миссис Хернандес позади… Боже, Уолтер, он прав, у нас с тобой целая куча любопытных соседей, которые всегда находили нашу жизнь занимательной. Он громко рассмеялся. — Да, слава богу, они такие. У меня опять без предупреждения потекли слезы. — Черт. — Иди сюда, — прохрипел Уолтер, и фельдшер тактично отвернулся, пока Уолтер прижимал меня к себе здоровой рукой.

***

Я бездумно перещелкивал каналы на телевизоре Уолтера, когда вошла медсестра, толкая маленькую тележку с компьютером на ней, видимо для того, чтобы внести больше информации, так как завтра его планировали выписывать. Пуля прошла сквозь ткани, не задев кость, так что можно было не беспокоиться о наличии осколков и чего-либо подобного. Ему, правда, надо было пройти курс физиотерапии, но это меньшее из последствий пулевого ранения. Она была забавной — сестра Паула — и задавала Уолтеру вопросы: когда его день рождения (я был вынужден исправить год), компания медицинского страхования, которая у него поменялась, о чем я ему напомнил. — Да кто это такой? — спросила она сурово. — Мой муж, — сказал он. — О, ну тогда мне нужны и ваши данные. — Уолтер, — прошептал я, — я ведь больше не… — Нет, да. — Но почему? — Ответь на ее вопросы. — Уолтер? — Ваше имя, сэр? — Уолтер! — стоял я на своем, требуя ответа. — Ваше имя тоже Уолтер? Это интересно… — Его зовут Сиван, — исправил он. — Стивен? — Нет, Сиван: эс, и, вэ… — Что ты делаешь? — сорвался я. — О! — сестра начала нервно посмеиваться. — Может, мне… — Все в порядке, — успокоил он ее, когда я встал и отошел к окну. Он дал ей исчерпывающую информацию обо мне, объяснив, что брак наш не гражданский, а самый настоящий, официально зарегистрированный штатом Калифорния, так что абсолютно все медицинские решения относительно него должны приниматься с моим участием. Также он рассказал, как в июле две тысячи восьмого года он встал передо мной на одно колено и сделал предложение, после чего на следующий день повел меня в мэрию. Все, чего он когда-либо хотел, заливал он, это быть моим мужем. Но несмотря на расточаемое им обаяние и ее ахи и охи в ответ на его воспоминания, медсестра вылетела из палаты, как только смогла. Как только за ней захлопнулась дверь, я тут же навис над ним. — Объясни. Он прочистил горло. — Вчера я остановил процесс развода. — Что ты сделал? — Мы официально разошлись, но сам процесс развода не был завершен. — Да, я в курсе. Он улыбнулся, лучась счастьем. — Мы переспали, поэтому я позвонил и все отменил. Дело закрыто. Что? — Мы больше не разведены, так что ты снова мой. Я был ошеломлен. — Мне стоит позвонить моему адвокату? — Твой адвокат — Дороти Соу, — напомнил он мне. — Да. — Да, и она является моим другом дольше, чем твоим адвокатом. — Уолтер! — Что? Она поздравила меня с тем, что я наконец-то вынул голову из задницы. — Я… — Завтра я собираюсь забрать наши кольца из ячейки банка. Я хочу, чтобы мы оба надели их до вечеринки в воскресенье. — Так вот ради чего это все, — мое сердце больно сжалось. Это не могло быть лишь из-за… Уолтер лежал с пулевым ранением и под дозой обезболивающих, но ему хватило сил и скорости поймать меня за руку прежде, чем я отошел от кровати. — Не смей, — предупредил он своим низким голосом. — Я люблю тебя. И всегда любил. И да, я очень рад, что могу пойти с тобой на встречу с моей семьей. Но это не потому, что я боюсь идти туда один. Ты ведь прекрасно меня знаешь, чтобы это понять. — И это так. — Я хочу, чтобы ты был со мной. Если ты не хочешь идти на этот вечер, то не надо, но прошу тебя, детка… надень кольцо ради меня. Я так устал. — Уолтер. Он притянул меня ближе к себе. — Не оставляй меня. — Ты как стихийное бедствие, ты в курсе? — Да, в курсе, — согласился он, взяв мою руку и нежно погладив ее. — Ну? — Ну? — Кольцо, — спросил он с надеждой. Это не было трудной задачей. Мне не надо было переступать через себя, чтобы это сделать, наоборот: стать снова мужем Уолтера было для меня огромной радостью. С тех пор как он впервые ввел меня в свою жизнь, в теплый, уютный кокон, состоящий из него самого и его детей (теперь уже в той же степени и моих детей), для моего сердца это стало свершившимся фактом. — Ну как, пойдем вместе и заберем их? — он свел брови домиком. — Я знаю, я слишком давлю на м-м-м… Я наклонился и поцеловал его, достаточно сильно, чтобы прервать его речь, мой язык проник в его рот, подавляя оставшиеся аргументы. Когда я оторвался от него, он задыхался, а его взгляд посоловел. — Ты хочешь меня? — Я хочу тебя, — я хотел, чтобы он знал, что мы в одной лодке. Он не должен думать, что я ему нужен больше, чем он мне. Он должен знать, что он необходим мне не меньше. Он ослепительно улыбнулся. — Поцелуй меня еще. Когда я вновь коснулся его губ, почувствовал, что его лицо мокрое от слез.