Мародеры читают книги про Гарри Поттера.

Ремус считал себя довольно оптимистичным человеком. С тех пор, как он попал в Хогвартс и подружился с Джеймсом, Сириусом и Питером, Люпин смело смотрел в будущее и представлял себя волшебником самых разных профессий. Ремус научился радоваться таким мелочам, как вкусный шоколад, «превосходно» за эссе, хорошей погоде и партии в шахматы с друзьями. Но были вещи, которым Ремус не мог радоваться. И возглавляло этот список, конечно же, полнолуние. К полнолунию он становился раздражительным и нервным, все кости ныли, мышцы были перенапряжены, думать становилось сложно. А уж превращение в волка… В вечер четверга Ремус был особенно раздражителен. Он язвил, огрызался, и так всех достал, что его отослали в уголок с большим куском шоколада и попросили некоторое время к друзьям не приближаться. Слизеринцы вздохнули облегченно. Они к таким заскокам Ремуса не привыкли, и их весьма напрягал тихий и мирный Люпин, разом ставший весьма неприятным в общении. — Привыкнете, — махнул рукой Джеймс. — Это происходит по нескольку раз в учебный год. — Да уж не хотелось бы сталкиваться с таким настроением так часто, — возразил Регулус. — А что делать-то? — пожал плечами Сириус. — Ремус еще извиняться будет за такое поведение, но после полнолуния. Не знаю, что хуже — его приступы агрессии или приступы депрессии. Немного помолчали. — А если приготовить Волчье зелье Дамокла Белби? — предложила Алиса. — Судя по книге, ты станешь хорошим зельеваром. А как у тебя дела с зельями и сейчас? — Ну… Я, конечно, еще не Мастер Зелий, но лучший студент во всем Хогвартсе. — Ты сможешь сварить Волчье зелье для Люпина? Я понимаю, что за несколько часов никому не успеть, но к следующему полнолунию? — спросила Беллатриса. Северус озадаченно посмотрел на Лестрейндж. Он не слишком внимательно читал статью из зельеварческого журнала, и едва вспомнил, что зелье варить нужно принимать каждый день в течение недели до полнолуния. Зелье должно было бы не просто свежим — даже горячим, прямо из котла. — Придется тренироваться весь месяц, чтобы не отравить случайно Люпина. Мне понадобится помощь. — Кому можно доверить Волчье зелье? — неуверенно спросила Алиса. — Наверное, Лили — у нее очень высокие успехи в зельеварении. — Мне. Мать обучала меня дополнительному курсу зельеварения, — рассказала Беллатриса. — Всё надеялась, что хоть кто-нибудь из ее дочерей заинтересуется зельями. А у нас вон как случилось… я боевыми заклятьями увлеклась, Андромеда медициной, а Нарцисса вообще готовится к роли хорошей хозяйки дома и ничто ее не волнует. Еще у Регулуса хорошие оценки за курс зельеварения, мать и на него заглядывается. — Беллатриса, Вы самая свободная из нас, так что основная подготовка ляжет на ваши хрупкие женские плечи, — торжественно возвестил Северус. *** МакГонагалл заканчивала читать лекцию под нетерпеливые взгляды печально известных шутников Мародеров и, неожиданно, отличницы-умницы Эванс и ее закадычной подружки Стоун. «Точно что-то задумали», — тоскливо размышляла МакГонагалл, — «фантазия Поттера и Блэка, подкрепленная обширными знаниями мисс Эванс и мистера Люпина, поразит нас в течение ближайших дней». — К следующему занятию я вас попрошу подготовить небольшое эссе на тему «опасности превращения живого в неживое» и подготовиться к зачету по разделу превращения средней разумности существ в предметы быта. Раздался звон колокола. Мародеры исчезли из класса быстрее, чем МакГонагалл успела перехватить Ремуса Люпина. «Что ж», — подумала профессор, — «к восьми часам вечера мистер Люпин обязательно явится в больничное крыло». Шестеро подростков в алых галстуках прошли несколько лестниц и коридоров, прежде чем столкнулись с Северусом Снейпом и Нарциссой Блэк. — Где Фрэнк? — Где Регулус? Одновременно спросили Сириус и Северус друг у друга. — Подойдет сразу в Выручай-комнату, — так же одновременно ответили они. — Тогда мы разделяемся прямо сейчас. Пусть до восьми часов еще достаточно времени, но я не хочу лишний раз нервировать мадам Помфри, — грустно произнес Ремус. — Мы могли бы пойти с тобой… — Не стоит, Лили, — покачал головой Люпин. — Не хочу сорваться на вас случайно. И прошу, не подходите к Воющей хижине ни в коем случае — у оборотня особенная реакция на человеческий запах. Он внимательно посмотрел на каждого. Впрочем, он прекрасно осознавал, что этой ночью не останется один — с ним будут олень, пес и крыса. — Мы поняли, Ремус, — как можно мягче произнесла Нарцисса. — Не переживай ни о чём. Тогда мы пойдем к Белле прямо сейчас, ребята? — А куда же еще? — насмешливо фыркнул Сириус. Ремус выдавил из себя улыбку и махнул рукой вслед уходящим друзьям и товарищам. *** — До полуночи достаточно времени, чтобы заняться чем-нибудь полезным. Возможно, эссе и прочие домашние задания? — без особой надежды предложила Лили. Беллатриса отчетливо фыркнула. — Да ни за что! — предсказуемо ответили все присутствующие школьники. — Мы можем заняться чем-то полезным для нашего будущего, — предложила Нарцисса. — Мы не так много о нем знаем, — покачал головой Фрэнк. — А из того, что нам известно, многое исправлять еще рано. Это было абсолютно верно. — Тогда поговорим о чистоте крови, политике Того-кого-нельзя-называть и происходящем противостоянии за стенами замка, — решительно сказала Лестрейндж. — Итак, я готова выслушать все вопросы Эванс и Стоун на эти темы. Ну и от других, конечно, тоже. — Почему многие чистокровные с презрением относятся к магглорожденным? Дело ведь не в силе магии, мы уже говорили об этом, — напомнила Алиса. — Магглорожденные — это, в первую очередь, малообразованные маги с кардинально отличающимися взглядами от наших, — медленно произнесла Беллатриса. — средний срок жизни мага — сто-сто пятьдесят лет, хотя бывают исключения и в большую, и в меньшую сторону. Когда чистокровный маг или полукровка, проживающий на магической стороне мира, взрослеют среди определенных взглядов родителей, которые те приобрели от своих родителей, а те — от других своих предков, их жизненная позиция и знания держатся в определенных рамках, подпираемых также и древними традициями. Несомненно, магический мир развивается, перенимая многие изобретения магглов, способных упростить жизнь, но это происходит значительно медленнее, чем развитие магглов. Маги, выросшие среди магглов, активно стремятся навязать ускоренное развитие миру магов. Но миры магглов и магов уже слишком сильно отличаются. Попытка подогнать магический мир под мир магглов практически полностью перевернет законы, уничтожит большинство традиций, сломает устоявшиеся системы. — Никому не нравится, когда его мир рушат за считанные дни, — задумчиво подытожила Лили. — Верно, — кивнула Беллатриса. — Чистокровные маги с самого начала с опасением относятся к магглорожденным, ожидая от них попыток разрушить их собственный мир. Но тех, кого все устраивает, чистокровные не трогают — не превозносят, конечно, а просто не замечают. Есть он, нет его — какая разница? Он же в жизни чистокровного никак не участвует. — Но даже на таких «спокойных» магглорожденных чистокровные предпочитают не жениться… и не выходить замуж. Почему? — А вот это уже связано с палитрой магии, — с готовностью ответила Нарцисса. — Первое, что стоит осознать воспитанному среди магглов магу — пару для себя надо выбирать тщательно, опираясь не только на собственные предпочтения, но и на свойства магии. Например, не рекомендуется магу с талантом в боевой магии связывать себя узами брака с магом с медицинским даром. Искусство лечить абсолютно противоположно искусству калечить, и такой брак не даст потомству сильной предрасположенности ни в одной из этих областей. А вот в браке двух медиков с большой вероятностью родится ребенок с более сильным медицинским даром, чем у родителей. Учеными уже доказано, что кровь волшебника не несет в себе более двух ярких предрасположенностей, словно «доминантных генов». Как легко догадаться, доминантной является та часть магии, которая занимает больший объем ауры, чем остальные «рецессивные гены». — Допустим, в крови и ауре чистокровной волшебницы шесть различных возможных магий и предрасположенностей. Больше всего зеленого цвета — магии исцеляющей, — подхватил Регулус. — У ее мужа пусть будет двадцать различных предрасположенностей, четыре из которых просто совпадают с дарами жены, и одна предрасположенность доминирующая — зеленая магия, исцеляющая. У ребенка в ауре будут присутствовать все цвета магии родителей. Но стоит понимать, что объем ауры конечен. Поэтому две зеленые магии слились, занимая больший объем, чем у его родителей, и для других магий осталось меньше места. Их сила уменьшилась. Те дары, которые присутствовали лишь у одного родителя, не получив поддержки, стали еще слабее, потесненные теми дарами, которые были у обоих родителей, ведь их объем увеличился. — Но это идеальная теория, — уточнила Беллатриса. — Конечно, на практике всегда случаются осечки. Какая-то часть магии не передается, и у ребенка исчезают некоторые предрасположенности. — И я поняла, почему не рекомендуется выходить замуж целителю за боевого мага, — сосредоточенно кивнула Лили. — Ведь тогда дар не увеличится, наоборот, он будет потеснен. — Молодец, — похвалила Беллатриса. — А теперь представь, что чистокровный маг с двадцатью оттенками магии, тщательно выпестованными его предками, берет в жены магглорожденную с чистой однородной магией. Повезет, если она будет максимально нейтральна — и тот раздел магии накроет, и другой. Тогда она подпитает доминантную магию мужа, да и значительно усилит все «оттенки» в ребенке. Такой магглорожденный даже имеет неплохой шанс выйти за чистокровного. А если ярко выраженный талант? Он же потеснит все другие оттенки магии. — А многогранно развитый маг — это возможность выбрать свою судьбу, пойти хоть в зельевары, хоть в чародеи… стать хорошей партией для большинства магов, опять же, — добавил Регулус. — Селекция сплошная, — поморщилась Лили. — Что? — Искусственный отбор и скрещивание особей для получения лучшего потомства. — Фу, как грубо, — поморщилась теперь Нарцисса. — Но на самом деле магглорожденные нужны магическому миру, этого не понимают лишь идиоты. Даже магия не исцелит от многократных близкородственных браков. — Но ведь с ними не хотят заключать брак, — растерялся Питер. — Магглорожденный может связать свою жизнь с таким же магглорожденным, а их дети — с детьми других магглорожденных. И таким образом магия потомка магглорожденного станет многогранна, и он уже будет хорошей партией для чистокровного. — А полукровки от чистокровного и магглорожденного? У них же получается сильный перекос магии. — В идеале да, — согласилась Лестрейндж. — Но редко что бывает идеально, и перекос всегда меньше, чем «половина ауры одного одного оттенка». Чаще где-то треть ауры несет в себе ярко выраженный дар. Такого волшебника может приметить чистокровная семья, у которой дар начал слабеть, для его восстановления. — А что с полукровками от мага и маггла? — с нетерпением спросил Снейп. — Тут все сложнее, — сморщил лоб, неожиданно, Сириус. — Так как магии у маггла нет, то можно предполагать, что магия такого полукровки будет максимально схожа с магией родителя. Но не стоит забывать, что магия — это не только аура, но еще и кровь, и вообще тело. И после частых близкородственных браков могут выявиться старые заболевания и проклятия, тогда кровь маггла значительно улучшит тело, сделав ребенка более здоровым в физическом и магическом плане. Мелкие и слишком старые проклятья точно уберутся, есть небольшой шанс, что застарелые болезни и проклятья большой силы тоже уснут — но пока не уйдут. — Очень уж идеально звучит, — недоверчиво прищурился Снейп. — Да, — вздохнул Регулус. — Есть нюанс — большая часть слабых даров исчезнет, как не бывало. Останутся более сильные дары родителя — и если он случайным образом получил малую долю красной магии, которая была у всей его семьи, то у ребенка ее и вовсе не будет, и его потомкам от него не передастся. Семья потеряет, возможно, ценный дар. — Вот где подвох прятался, — удовлетворился Снейп. — Но исчезнув, малые дары оставляют пустое место. Полагаю, эта пустота заполняется сильными дарами родителя, и ребенок становится в них сильнее? — Вроде как да. Но не стоит забывать, что не всегда потомки сильнее предков. Отчего рождаются слабые у сильных или вовсе сквибы до сих пор неизвестно. Все помолчали, переваривая новые сведения. — Тогда следующий вопрос — как определить, что с этим человеком твой ребенок будет здоровее и сильнее? — А зачем, ты думаешь, нумерология, астрономия, руны и даже прорицание, Снейп? Давно созданы специальные ритуалы, каждый из которых призван определить наличие и силу дара проходящего его человека. Но так как каждого встречного не проверишь, первые выводы делаются из наблюдений — какая область магии ему лучше удается, на чем специализировалась семья. Если обе стороны устраивает возможный союз, то проводятся эти самые ритуалы. — И для вас с Рудольфусом проводили, Беллатриса? — с любопытством прищурилась Лили. — Да. Все было не идеально, но шанс на сильное потомство выше среднего. Мой брак подкрепили хорошие подарки от Лестрейнджей и выгодные для Блэков договоры. — У меня тоже самое, — пожаловалась Нарцисса. — Правда, Малфои пусть и богаты и чистокровны, но с каждым поколением у них рождаемость хуже. У деда Люциуса была слабенькая сестра, у прадеда — не слишком сильный старший брат, погибший во времена войны с Гриндевальдом. Именно поэтому у меня есть шанс разорвать с Люциусом помолвку, если отец, дядя Орион и тетя Вальпурга сочтут это союз невыгодным. — Близкородственные браки, — сделала вывод Лили. — Официально не такие уж и близкородственные, но тут немножко родной крови, там еще чуть-чуть… и все, доигрались Малфои, — злорадно оскалился Сириус. — Вообще-то у нас с Сириусом ситуация весьма шаткая, — признался Регулус. — Наши родители — троюродные кузены. Мы и родились спустя много бесполезных попыток и нескольких курсов зелий. — Если возьмем в жены чистокровную из самых старых и именитых семей Магической Британии, то точно конец придет нашей линии Блэков. Мне, конечно, не очень нравятся все эти заморочки с подбором супруги, но я хочу двух сыновей и одну дочь, — гордо и уверенно заявил Сириус. — А если будет три сына или две дочери? — засмеялась Лили. — Свой план я все равно выполню. А больше – еще лучше, много Блэков не бывает! — А ты, Джеймс? — с интересом посмотрела Лили на Поттера. Тот покраснел, побледнел, но все же произнес: — Я единственный ребенок у своих родителей, и тоже очень поздний. Никто уж и не надеялся на то, что я выживу после родов. Но вот я перед вами, живой и здоровый, готовый на подвиги ради любви! Северус едва слышно хмыкнул. Подтекст он уловил и остался им весьма недоволен. — Фрэнк? — спросила Алиса. — Чист от болезней и проклятий, — отрапортовал он с довольной улыбкой. — Так что, моя дорогая Алиса, можешь быть уверена — мой выбор был сделан лишь под влиянием неземных чувств к тебе, никаких давящих обстоятельств! — Эй! — возмутился Джеймс. — Хочешь сказать, что за Лили я ухаживаю только потому, что обвешан проклятиями, как рождественская ель — шарами? — Ты такой балбес, что я уверен в твоей искренней любви, — поспешил оправдаться Лонгботтом. Грянул хохот. Лили смеялась тоже, но для себя отметила: с чувствами Джеймса надо бы поаккуратней. *** Почти в одиннадцать часов вечера трое старшекурсников-гриффиндорцев крались к выходу под мантией-невидимкой. Но мантия была не резиновая, поэтому Питер превратился в крысу и с удобством устроился в кармане обыкновенной школьной мантии Сириуса. Выбравшись из замка и достигнув Дракучей Ивы, в корнях которой скрывался потайной ход в Воющую хижину, Джеймс скинул мантию и убрал ее в карман. Питер добежал до корней Ивы, ловко уворачиваясь от покачивающихся внушительных ветвей, и нажатием на неприметный сук остановил движение ветвей. Мальчики скрылись в потайном ходе, чтобы спустя несколько минут выйти уже в Хижине и столкнуться с бледным Люпином. — Как ты? — беспокойно спросил Джеймс. — Пытаюсь расслабиться, — ответил Ремус и закрыл глаза. Он лежал на полу, на спине, раскинув руки. — В свитках, оставленных мне Леди Блэк, было написано, что оборотень должен быть абсолютно спокоен и расслаблен. Тогда волк без борьбы займет место человека, и обращение пройдет менее болезненно. — И как, ты спокоен? — Почти. Я уже столько раз обращался, что прекрасно изучил процесс превращения. Он давно не пугает меня ничем, кроме боли. — Ммм, — одобрил Джеймс, устраиваясь поудобнее на разодранном кресле. — А что еще было в свитках? — Волк — это тоже я, отдельная от моего сознания часть. Анимаг, обретая форму животного, лишь приобретает маленькие черты характера своего зверя, и его сознание изменяется даже в человеческой форме, но незначительно. Сознание же оборотня в человеческой форме остается неизменным, но и в форме волка волчье сознание не получает черт человека. Волк, подавляемый человеком, злится и становится крайне агрессивным в моменты, когда получает свободу. Специальный курс в Японии, куда я отправлюсь летом, должен научить меня принимать форму волка вне зависимости от полнолуния. Волк, получив свободу, станет более спокойным, и в будущем я смогу соединить с ним свое сознание. Однако анимагу не требуется превращаться в животное — маг может просто забыть о своей форме и никогда не использовать ее. Мне, как оборотню, придется проводить трое суток в волчьем обличье каждый месяц. И чем больше я буду следовать инстинктам волка, тем лучше для меня же — иначе вновь последует разделение сознаний и регресс. — Звучит выполнимо, Луни, — подбодрил Джеймс. — Сегодня, я так понимаю, мы гуляем по Запретному Лесу? — Постарайтесь не останавливать меня и не направлять после того, как мы доберемся до леса, — попросил Ремус. — Пусть волк будет свободен. Влияйте на него, только если людям будет грозить опасность. — Как скажешь, — согласился Сириус. — Олень и пес будут только друзьями, а не друзьями-надзирателями, я понял. За двадцать минут до полуночи трое друзей выбрались на улицу, оставив ход открытым для Люпина. Все трое приняли обличье животных, чтобы не раздражать человеческим запахом чуткий нос оборотня. Полчаса спустя из корней медленно вылезло крупное, волкоподобное существо, хорошо знакомое Мародером. Волк повел носом, заметил оленя с собакой и помчался к ним с не самыми миролюбивыми намерениями. Сириус бросился к оборотню, привычным движением ускользая из-под острых клыков, и вцепился Ремусу в холку. Пес припал к земле, заставляя оборотня опустить голову, и Джеймс нанес «добивающий удар» — опустил копыто в опасной близости от волчьей морды. Ремус затих и перестал брыкаться. Такая схема повторялась каждое полнолуние — пес и олень должны были показать, что они не добыча. Сириус разжал челюсти, выпуская оборотня, и они с Джеймсом погнали Ремуса в Запретный лес. Питер удобно устроился на спине Блэка, цепляясь лапами за длинную шерсть. *** — Как ты, друг? — спросил у Ремуса Джеймс, отчаянно зевая. После бессонной ночи Мародеры отсидели все положенные пары, а теперь пришли навестить Люпина в больничном крыле. После ночи полнолуния он всегда сутки отлеживался в госпитале, набираясь сил. — Как будто лучше, чем обычно, — бледно улыбнулся Ремус. — Но все равно ужасно. Что было ночью? — После того, как довели тебя до леса, держались на почтительном расстоянии, — рассказал Сириус. — И хорошо. Ты сожрал лань. Джеймс скривился, и Сириус радостно заржал. Люпин побледнел еще больше, а после слегка позеленел от мысли о сыром мясе и потрохах. — Зато после трапезы ты стал миролюбивей, — утешил Сириус. — Может быть, тебе и вправду стоит давать волку больше свободы, и он будет на тебя влиять меньше, — заметил Питер. Ремус кивнул. Он не мог избавиться от внутреннего волка, но мог научиться существовать с ним мирно. И он сделает для этого все возможное.