Isn't me, have a seed Let me clip your dirty wings Let me take a ride, cut yourself Want some help, please myself Got some rope, you have been told.
— Проснулась?— перед только что проснувшейся Беверли очутился Грей. — Да, но какого чёрта?! Что всё значит? — Бев не могла даже пошевелиться: её руки были связаны за спиной. — Ну, знаешь. Я ведь говорил, что с тобой куда интереснее играть. — Роберт ухмыльнулся. — Вот и поиграем. Ты ведь не против, Беви? Прекрасно, блять! Беверли, чем ты думала, когда оставалась на месте Билла? Ты что, серьёзно? Действительно, как я могу быть против? Всего лишь невинное BDSM, ничего такого ведь. Бев, всё определенно точно летит в Тартарары. Ладно, чёрт с этим клоуном. Одно Беверли могла знать точно: он не причинит ей особого вреда. Как ни странно, но да. Он даже согласился отпустить всех неудачников. И этот глупый, нелепый разговор после их ухода. Всё это очень странно. Перестав копаться в чертогах своих мыслей, девушка ответила: — Странно спрашивать о разрешении после того, как уже что-либо сделал. — легкая, невинная улыбка трогает лицо. — Честно, я бы хотела сначала съездить по твоей наглой физиономии, но ладно. Я думаю, мне ещё предоставится такая возможность. — странное чувство раскрепощённости посетило юницу. Такого ещё не было, сколько она себя вспомнила. Если учитывать, что «серьёзные» отношения у неё были только с Биллом, то это вовсе не шло в ровень с тем, что сейчас предлагал ей Роберт. Билл был слишком сладким и приторным, ванильным. Как девчонка прямо. А Грей. Он будто наталкивал на что-то запретное, опасное. Почему-то это не отвергало, а наоборот, манило. В этот момент сразу вспоминался отец, который пытался покуситься на всё то светлое, что было в ней. Было. Но ушло сразу после того, как эта мерзкая паскуда поиздевалась над ней. Тогда что-то внутри этой хрупкой девушки надломилось и начало трещать по швам. — Конечно-конечно, Беви. Куда же без этого. — клоун уже откровенно насмехался над ней, меняя свои личины.— А теперь тебе пора отдохнуть. — с этими словами и улыбкой на устах, он слегка надавил на горло, пережимая сонные артерии.***
— Билли, я дома. — Мать мальчишки уже вернулась домой от подруги. — У меня для тебя небольшой сюрприз. Не услышав отклика от ребёнка, женщина прошла в комнату Билла. Там никого не было, только на старинном граммофоне играет до боли знакомое «к Элизе». Слёзы сами собой навернулись на глаза. В день, когда умер Джорджи, она особенно старательно выполняла эту пьесу. Вещи мальчика, к слову, были разбросаны по комнате, что могло говорить о том, что он дома. Скорее всего, в душе. — Билл, я купила твоих любимых… — Сара громко вскрикнула, коробка со сладостями выпала из её рук. Вокруг была кровь, много крови, на полу валялся револьвер, а в ванной. Господи, в окрашенной кровью воде лежал он. Лежал её Билл. По его внешнему виду можно было сказать, что он просто по рассеяности уснул в ванной. Ничего, кроме красных пятен у виска не выдавало его. Сара подошла ближе, падая на колени подле трупа сына. Она буквально схватила и вытащила его из ледяной воды. Глаза были закрыты: он не хотел видеть этого. Просто сделал. — Билл, вставай. Открывай глаза. — осознать произошедшее ей пока не удавалось. Нет, это не правда. Билл жив, она знает. Он просто спит. А пятно. Он просто мог играть в инцейца и обмазаться кетчупом. Нет-нет, Билли жив, он не мог умереть. Он не мог покончить с собой. — БИЛЛ! — слёзы полились с большей силой. Дыра в груди, где-то с левой стороны всё расширялась и, казалось, могла поглотить её целиком. — Мальчик мой, Билли! — Сара кричала уже во всю мощь, взывая к сыну. — БИИИЛЛ! ОЧНИСЬ, БИЛЛ! — её руки, обвившие тело, уже были покрыты кровью, глаза покраснели от слёз, а голос уже хрипел: так сильно она кричала. — Сынок. — последний полувскрик-полувсхлип разразил воздух и Сара замолчала. Она уже была не в силах кричать. Просто молча рыдала, омывая слезами почившего сына. В своей голове она уже представляла свою жизнь, которую проведёт одна, без своих любимых сыновей. Сначала кошмарная смерть Джорджи, а теперь Билл. Неудачники тем временем уже подходили к дому Билла. — Ребята, постарайтесь ничего не испортить. Пожалуйста, прошу вас. — Майк посмотрел на парней, в особенности на Ричи. Знал бы он, что хуже уже некуда. — Да хватит уже нас учить, надоел. Ворчишь вечно, ворчишь. Бла-бла-бла, Майки. — Балабол терпеть не мог подобные речи в свой адрес. — Ричи, твою мать! — Эдди возмутился. — Как раз таки твою, Эдди-спагетти. — Балабол захохотал. — Я не понимаю, что может такого случиться. — Просто заткнись, умоляю. — Майк закатил глаза. — Мы на месте. Обнаружив, что дверь открыта, они беспрепятственно вошли внутрь. — Большой Билл, ты дома? — Бен окликнул друга. После этого вся компания услышала тихие всхлипы, доносившиеся из ванной комнаты. Боязливо продвинувшись к ванной, Ричи решил заглянуть первым. Лучше бы он этого не делал. По всей комнате была разбрызгана вода, на белоснежном кафеле покоилась пушка, предположительно револьвер, по краям ванны стекала кровь, а Сара Денбро сидела на полу и сжимала в руках. Билла? — Что тут, чёрт возьми, происходит?! — Ричи был***
Грей смотрел на проделанную работу с неким вожделением. Зрелище было прекрасным. Бев только что проснулась и не до конца понимала, что происходит вокруг. А Грей понимал. Всё понимал. Он видел в ней прекрасного мотылька. «Мотылёк» начал трепетать в своих «сетях», но Роберт не предпринимал никаких действий: он просто наблюдал. Смотрел, как она пытается вырваться из пут, но не слышал её. А она кричала. Весьма громко, стоит сказать. — И что всё это значит? — Беверли старалась выпутаться из многочисленных верёвок, но куда там. Чувство, направившее её не на тот путь, уже рассеялось и теперь она просто боялась. Вспоминались все жестокие моменты с отцом и бросало в дрожь. Лишь бы не было больно, пожалуйста. Только не снова. — Тебе нравится, Беви? — Грей был уже совсем близко. — Всё же лучше, чем у дрянного папочки, так ведь? — горячее дыхание обжигало и без того пунцовую кожу девушки. — Как быстро ты смущаешься, Бев. Это очень мило. Жаль только, что ты срезала свои прекрасные локоны. Очень зря. От такого резкого контраста стало не по себе. Когда Роберт был «клоуном» было просто страшно, а сейчас примешивается что-то другое. Неизведанное и нераскрытое.Самба белого мотылька У открытого огонька, Как бы тонкие крылышки не опалить.