Да что ты знал об обещаниях?
Да что о сроках и деньгах?
Есть без него лишь три желания:
Рыдать, издохнуть и поспать.
Утро для Арсения началось куда хуже, чем хотелось бы. Тело нещадно болело ото сна в неудобной позе. Он наотрез отказался покидать больницу и оставлять Антона одного. Но боль физическая была несравнима с тем, что творилось в голове брюнета, доставляя моральные муки. Его вытолкали за пределы больничной палаты, не объяснив ничего. И вот теперь он сидит возле палаты и наблюдает за бесконечно снующим персоналом, который то входил, то выходил из палаты парня. А на его просьбы объяснить, что происходит, никто не реагировал. Он злился. Пытался держать себя в руках, ссылаясь на то, что это обычные процедуры для Антона. Что так надо. Так необходимо. Но когда из палаты уже в шестой раз выходит Андрей Николаевич, его нервы сдают и он подлетает к врачу. - Многоуважаемый вы мой, а какого черта происходит? – процедил сквозь зубы брюнет. - Арсений, мы делаем только то, что необходимо. Конкретно сейчас Антон проходит обследование. И вообще вы, насколько помнится, ему не близкий родственник, чтобы я вам что-то объяснял здесь. Я выполняю свою работу – в том ему ответил доктор. От вчерашнего человека не осталось и следа. - Да нет у него родственников. Никого нет. Один он. – закричал на весь коридор Арсений. - Тогда решения буду принимать я, как его лечащий врач. Исключительно после того, как он пройдет полный курс психиатрического обследования. И вашего мнения мне спрашивать нет надобности. - Что? – прошептал мужчина, - Что вы только что сказали? Психиатрическое обследование? - Да, вы всё верно расслышали. Раз вы ничего не знаете, то узнаю я из его истории болезни и заключения врача-психиатра, - проговорил серьезным тоном Андрей Николаевич, - И я приму решение, что делать с вашим Антоном. - То есть вы хотите упечь его психушку, да? – Попов на глазах доктора закипал. Его глаза стали цвета воды в районе Марианской впадины. - Это называется стационарное лечение в психиатрическом диспансере, а не «упечь в психушку», как вы выразились. Я ещё не решил, обследование не окончено. И вообще мне необходимо работать, а не разглагольствовать с вами – закончив разговор Андрей Николаевич удалился в сторону поста регистрации пациентов. В голове брюнета в этот момент всё перевернулось. Он злился на мужчину. Чувствовал свою бессильность в сложившейся ситуации. Он молча сел на своё прежнее место, пытаясь успокоиться. Руки тряслись так, как будто он пил неделю, не просыхая. В кармане начал вибрировать телефон. Звонила Оксана. - Да, Оксан, слушаю - вздыхая, произнес Арсений. - Арсений Сергеевич, ну что там? Вы нашли Антона? – запыхаясь тараторила девушка. - Нашел, к сожалению не в лучшем состоянии. Он в больнице, Оксан. И тут твориться такой пиздец вокруг него, а я ничего сделать не могу, они его обследуют и тонко, хотя блять вообще не тонко, а открыто мне заявили, что отправят его в психушку. Что делать-то? - Твою мать, - девушка на том конце провода всхлипнула, - что прямо совсем не можете повлиять? Может забрать его в частную клинику, я оплачу всё. - Не отдадут нам его, Оксан, мне тут один очкарик, который его лечащий врач, даже о состоянии его отказывается докладывать, раз не родственник, то и знать не обязан. - Я ж не только вам по поводу Антона звоню, Арсений Сергеевич. У нас тут откровенный пиздец. Дмитрий Темурович и Сергей Борисович не вывозят уже. Вы нужны здесь, чтобы не прогорело дело, но что нам сделать с Антоном, не бросить же его. - А я думаю, че это хвостатый мне звонит, а он боится отхватить пиздюлей, значит. Окс ты можешь на время приехать в Воронеж? Ты свою часть работы у нас выполнила успешно. Тебе скорее всего так же, как и мне ничего не скажут, ничего не разрешат сделать с Антоном, даже не смотря на то, что вы родственники в каком-то там колене. Но наблюдать за их действиями со стороны никто не запрещал ведь. Ну дак что думаешь, Оксана? –достаточно быстро проговорил мужчина, мысленно не желая оставлять парня на девчонку, но выбора у него не было. Он может потерять всё, что строил годами, а это в его планы не входило. - Уже выезжаю, - только и проносится на том конце провода, а после длинные гудки. Попов встает со своего места и стремительно направляется к кабинету Андрея Николаевича. Постучав в дверь главврача отделения и получив положительный ответ на немой вопрос, Арсений уже стоял на пороге кабинета и старался как можно спокойнее попросить о просьбе доктора. - Опять вы? – донеслось сразу из кабинета. - Андрей Николаевич, я уже всё от вас слышал, поэтому даже не начинайте. Раз меня не пускают к нему в палату со вчерашнего вечера, то можно я хотя бы зайду и попрощаюсь с ним сейчас, я свалю отсюда и не буду вам мозолить глаза, - проговорил мужчина на одном дыхании, стараясь сделать максимально умоляющий вид. - Быстро вы что-то отступили, однако. Ну ок, идите, прощайтесь, - произнес мужчина, набирая чей-то телефон, - Ольга, пусти Арсения Попова в восемнадцатую палату попрощаться, - последнее слово он произнес с каким-то сарказмом, что не ускользнуло от Арсения. Оказавшись уже около палаты, брюнет аккуратно её открыл и прошел внутрь, Антон находился в помещении один в окружении аппаратов, издающих отвратительнейшие звуки. - Антош, - шепотом произнёс мужчина, подходя к парню, - ты как? В ответ его ждала оглушающая тишина. Он заметил, что Шастун вел себя крайне странно, смотрел в одну точку, не реагировал на действия и слова брюнета. Арсений сел на край кровати к Антону и аккуратно взял его за руку, начиная поглаживать большим пальцем тыльную сторону ладони. - У меня на работе проблемы, мне уехать необходимо, мальчик мой, но я вернусь, слышишь, я не оставлю тебя ни в коем случае, я заберу тебя отсюда, - как в бреду тараторил Попов. - Мне не выйти отсюда, - прошептал Антон. - Что? - Они меня положат в психушку, мне не выжить там, я не смогу, нет, никак – у парня начиналась самая настоящая истерика, и брюнет не знал, что делать. Вдруг Арсений резко наклоняется к Антону и взял его лицо в свои ладони, начиная медленно убирать дорожки слез из туманно-зеленых глаз. - Никогда. Ни за что. – шептал Арсений, смотря парнишке в глаза, - я не дам тебе утонуть. – последние слова были сказаны прямо в губы Антона. Дальше произошло то, что должно было произойти уже давным-давно. Он поцеловал его. Сам. Того, кто спас его. Того, кого спасает сейчас. Он аккуратно коснулся его сухих губ, тем самым пытаясь защитить Антона от всех вселенских бед, пытаясь заставить парнишку довериться ему в данный момент. Он аккуратно сминал его губы своими, вымещая всю боль от скорого расставания и переживания за жизнь Шастуна. Он понимает, что оставляет его. Он старается не думать о том, что нарушает обещание, данное ещё вчера светловолосому. Ему больно. Ему стыдно. И он, кажется, полюбил вновь. Он аккуратно отрывается от губ Антона, который никак не отреагировал на поцелуй, проводит своей рукой по его волосам. - Я вернусь к тебе, я обещаю, - шепотом произносит он и стремительно направляется в сторону выхода, чтобы Антон не видел его слабость, в виде непрошенных слез. Парень и есть его самая болевая точка. Когда он ей стал? Арсений и сам не знает, но в груди что-то так сильно ноет. Казалось бы, брось работу и береги своё сокровище, но Попов не мог бросить работу, это же его детище. Брюнет не слышал душеистязающих криков Антона, после своего ухода, не слышал, как бьются о кафельный пол банки с лекарствами в палате Антона, не видел той ужасающей серости и глубины боли в некогда ярких глазах Антона. Он не знает, что Антона после его ухода привязывают ремнями к кровати, а Андрей Николаевич подписывает документ о принудительном лечении в психдиспансере, в который его переведут уже сегодня.