***
В тот вечер он специально досрочно завершил фотосессию и примчался домой. Квартира встретила его запахом ягодных пирогов и горячего свежесваренного кофе. Благодарно улыбнувшись девушке, Костя с наслаждением перекусил и, попросив Алену перелить остатки в термос, сказал ей одеваться. Удивленная девушка попыталась было узнать, куда именно собираться, но, получив в ответ: «сюрприз», только пожала плечами и положила к термосу выпечку. Несмотря на ранее время, город уже готовился к ночи, а потому идти по не очень хорошо протоптанной дороге приходилось аккуратно. Костя периодически ловил ойкающую Алену и настоятельно брал ее за руку, ведя чуть позади себя. Они подошли к берегу. Девушка достала телефон, быстро сфотографировала увиденное и обернулась к Косте, выдыхая: «Красиво». И вправду… противоположный берег открывал замечательный вид на город. Закатывающееся солнце отражало свои лучи от небоскребов и тонкой корки льда, покрывающей берег залива. — Напоминает софиты… — прошептала Алена. Костя задумался. — Хочешь vip-концерт? — Парень запрыгнул на торчащие из воды камни и, имитируя микрофон, спел весь альбом «Face to face». Затем на бис повторил «Wonder» и под аплодисменты Алены раскланялся. Боясь, что девушка замерзнет, Костя вызвал такси. Пироги и кофе они доедали, сидя на лестничной клетке в подъезде.***
Сейчас он улыбался. Пусть через слезы, но улыбался. Выругавшись и протерев глаза, он вновь продолжил ее искать. Хрупкая фигурка сидела на тех самых камнях. Носки осенних сапог безжизненно водили по льду, покрытому тонким слоем снега. Взгляд был опущен на раскрасневшиеся от мороза неподвижные руки. Непокрытые волосы вовсю трепал ветер, и холод, пробирающий до костей, заставлял девушку сжиматься в крохотный комочек, обнимать свои колени и тихо плакать. Костя боялся подойти к ней. Боялся, что она накричит, не станет его слушать и уйдет. Уйдет туда, где он не сможет до нее добраться. — Прости, — тихо прошептал он. — Умоляю, прости. Прошу тебя… Он упал на колени, задыхаясь, сгибаясь почти пополам. Обхватив себя руками, до крика рыдая в голос, отрывисто выговаривая одно-единственное слово. Было так больно. Будто от сердца отрывали кусочки и поджигали, бросая в черную пропасть. — Прости, прости, прости! Я… Алена сглотнула и тихим, сорвавшимся голосом прошептала: — Знаешь… я полюбила твои песни, твой образ, твоих животных, в первый же день принявших меня за родную… твою любовь к родине, твою искренность и честность… я полюбила тебя. Я могла с закрытыми глазами представить, с каким выражением лица ты говоришь ту или иную фразу, могла легко перевести твою песню с языка, которого не знаю. Я сравнивала тебя с волшебником. Со вселенной — да и что врать? — сравниваю и сейчас. С чем-то непонятным, еще неизведанным, бесконечным. Содержащим в себе звездное небо — Мэловина. Ты для меня — Солнце. Одно-единственное, неповторимое. Согревающее, направляющее… И я сомневалась. Сомневалась в том, что я тебе подойду. Думала, что это — и свадьба, и совместная жизнь — всего лишь мечты. Сомневалась в том, что со мной ты сможешь быть счастлив. Ведь я сама — не Солнце и тем более не звездное небо. Она горько улыбнулась, всхлипнув. Ей и самой было больно. Не столько за себя, сколько за его слезы. И, наверное, страшно… Страшно признаваться в своих слабостях и мечтах. Подавив в себе оглушающую тоску, она продолжила: — Потому комментарии так задели. Потому что они правы. Каждая из твоих фанаток ни чем не отличается от меня. Они все — особенные. Каждая по-своему. Есть люди многим интереснее и привлекательнее меня. И я подумала: «А что, если так оно и есть? Если я — не пара тебе? Если тебя ждет кто-то по-настоящему важный, а я ему мешаю?» Глотая слезы, Костя сел рядом, уткнувшись в ее плечо. — Глупая… я ведь… я ведь не стал бы тогда ни целовать тебя, ни учить чему-либо. Я бы тогда просто расторг брак, назвав его фиктивным… Я ведь… — Он закрыл глаза, перебарывая ком в горле, — я ведь люблю тебя… Прошу… — Он сжал руками ее пальто, в бессилии прислоняясь лбом к сутулой спине, — прости меня. Прости. Я не хотел… правда не хотел такого… надеялся, что они обрадуются, что поймут… Он крепко сжал кулаки и взвился, выкрикивая в отчаянии: — Я не хотел тебя терять! Алена не ответила. Повернулась, пряча заплаканные глаза, и, взяв ледяными ладонями голову Кости, положила ее на колени. С трудом двигая пальцами по жестковатым волосам, пыталась успокоить трясущиеся плечи, всхлипы и нервную дрожь, пробегающую по его рукам. Пыталась извиниться за то, что сбежала, за слезы и обжигающую горечь. — Прости. — Она наклонилась к нему, стараясь согреть и спасти от продувающего уши ветра. Он прижался к ней сильнее, шепча: «Что бы ни случилось, я буду тебя защищать…» Спохватившись, Костя встал, стянул с себя шарф и, намотав его на Алену, повел девушку домой.